Вве­ДЕ­ние

Вид материалаДокументы
Подобный материал:

ВВЕ­ДЕ­НИЕ


В ос­но­ву учеб­ни­ка «Ис­то­рия фи­ло­со­фии: За­пад-Рос­сия-Вос­ток», по­ло­же­ны не­ко­то­рые цен­траль­ные прин­ци­пы-по­ня­тия, свя­зан­ные с тео­ри­ей и ме­то­до­ло­ги­ей фи­ло­со­фии, исто­ри­ко-фи­ло­соф­ских ис­сле­до­ва­ний, а так­же и с лично­ст­ны­ми уста­нов­ка­ми ав­то­ров, их от­но­ше­ни­ем к про­ис­хо­дя­щим в со­вре­мен­ном ми­ре со­ци­аль­но-ис­то­ричес­ким и ци­ви­ли­за­ци­он­но-куль­тур­ным про­цес­сам. В ра­бо­те при­ня­ты в расчет и не­уст­ра­ни­мые про­ти­во­речия-ан­ти­но­мии, c на­пря­жен­ным взаи­мо­дей­ст­ви­ем по­лю­сов ко­то­рых при­хо­дит­ся иметь де­ло при ис­сле­до­ва­нии и изучении ис­то­рии фи­ло­со­фии.

Что­бы об­легчить чита­те­лю изучение ис­то­рии мыс­ли и по­ни­ма­ние то­го, как имен­но ис­то­рия фи­ло­со­фии пред­став­ле­на в дан­ном учеб­нике, в данном вве­де­нии бу­дет сде­ла­на по­пыт­ка крат­ко про­яс­нить упо­мя­ну­тые прин­ци­пы, об­щие по­ня­тия, ан­ти­но­мии ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го раз­мыш­ле­ния, их связь с уже су­ще­ст­вую­щи­ми ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ски­ми кон­цеп­ция­ми, а вме­сте с тем оха­рак­те­ри­зо­вать то осо­бен­ное, что от­личает на­ши под­хо­ды и, со­от­вет­ст­вен­но, пред­ла­гае­мый учеб­ник от дру­гих книг боль­шо­го мас­си­ва за­ру­беж­ной и отечес­т­вен­ной ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ской учеб­ной ли­те­ра­ту­ры.

Эти разъ­яс­не­ния це­ле­со­об­раз­но на­чать с са­мо­го по­ня­тия «ис­то­рия фи­ло­со­фии». Не­об­хо­ди­мо раз­ли­чать: 1) ис­то­рию фи­ло­со­фии как объ­ек­тив­ный ис­то­ри­чес­кий про­цесс раз­ви­тия фи­ло­со­фии и 2) ис­то­рию фи­ло­со­фии как осо­бую фи­ло­соф­скую дис­ци­п­ли­ну, име­ю­щую сво­им пред­ме­том дан­ный про­цесс. К со­жа­ле­нию, при­ме­няе­мый в рус­ском язы­ке в обо­их слу­чаях тер­мин «ис­то­рия фи­ло­со­фии» скра­ды­ва­ет это раз­ли­чие. В дру­гих язы­ках это раз­ли­чение воз­мож­но уже на тер­ми­но­ло­ги­чес­ком уров­не. Так, со­вре­мен­ные немец­кие ав­то­ры пред­лагают ос­та­вить тра­ди­ци­он­ный тер­мин не­мец­ко­го фи­ло­соф­ско­го лексико­на «Ge­schichte der Philosophie» для обо­з­начения про­цес­са, а ме­нее при­вычный тер­мин «Phi­lo­so­phi­e­histo­rie» при­ме­нять для обоз­на­че­ния ис­то­рии фи­ло­со­фии как дис­ци­п­ли­ны (В.Хес­ле). В этом учеб­ни­ке на пер­вый план вы­дви­ну­та ис­то­рия фи­ло­со­фии в пер­вом смыс­ле – как пре­ем­ст­вен­ный объ­ек­тив­ный про­цесс раз­ви­тия фи­ло­со­фии от ее рож­де­ния до на­ших дней. Одно­вре­мен­но речь ино­гда идет об «ис­то­ри­чес­кой са­мо­реф­лек­сии фи­ло­со­фии», т.е. об ис­то­рии фило­со­фии во вто­ром смыс­ле – как спе­ци­аль­ном раз­де­ле или особой дис­ци­п­ли­не еди­но­го фи­ло­соф­ско­го зна­ния.

Ос­нов­ные прин­ци­пы при­ме­няе­мых здесь под­хо­дов к ис­то­рии фило­со­фии как к объ­ек­тив­но­му ис­то­ри­чес­ко­му раз­ви­тию фи­ло­со­фии (в крат­ком из­ло­же­нии) та­ко­вы.

1. Ис­то­рия фи­ло­со­фии по­ни­ма­ет­ся и рас­смат­ри­ва­ет­ся как важ­ней­шая ин­те­граль­ная часть ци­ви­ли­за­ци­он­но­го раз­ви­тия, духов­ной жиз­ни, куль­ту­ры чело­вечес­т­ва. От­сю­да сле­ду­ет, что изу­че­ние ис­то­рии фи­ло­соф­ской мыс­ли толь­ко то­гда бу­дет пол­ным и пло­до­твор­ным, ко­гда посто­ян­но бу­дет при­ни­мать­ся во вни­ма­ние кон­текст со­во­куп­но­го про­цес­са раз­ви­тия чело­вечес­т­ва, ста­нов­ле­ния и со­вер­шен­ст­во­ва­ния ду­ха, куль­ту­ры, в том чис­ле норм и цен­но­стей чело­вечес­кой жиз­ни. Ра­зу­ме­ет­ся, рас­ска­зать имен­но о со­цио-куль­тур­ном кон­тек­сте фи­ло­со­фии и ее взаи­мо­дей­ст­вии с этим кон­тек­стом в ка­ж­дом из раз­де­лов мож­но бы­ло лишь очень бег­ло. Но су­ще­ст­во­ва­ла воз­мож­ность — а од­но­вре­мен­но и не­об­хо­ди­мость — вы­све­тить этот кон­текст как уже за­печат­лев­ший­ся в “тек­сте” и текстах фи­ло­со­фии. Ис­то­рия фи­ло­софии вы­рас­та­ет на почве жизне­дея­тель­но­сти чело­вечес­т­ва и на фунда­мен­те ци­ви­ли­за­ции и куль­ту­ры, по­сколь­ку она свое­об­раз­но “впи­ты­ва­ет” в се­бя влия­ние кон­тек­ста и са­ма воз­дей­ст­ву­ет на не­го. А это значит, что глу­бо­кое са­мо­стоя­тель­ное по­сти­же­ние ис­то­рии фило­соф­ской мыс­ли для нема­ло­го чис­­ла лю­дей бы­ло и ос­та­ет­ся важ­ней­шей сто­ро­ной ду­хов­но-нрав­ст­вен­но­го фор­ми­ро­ва­ния лич­ности, на­деж­ным ис­точни­ком обо­га­ще­ния ума и ду­ши и, на­ко­нец, поисти­не эс­те­ти­чес­ко­го удоволь­ст­вия от при­об­ще­ния к ве­ли­ким бес­смерт­ным мыслям, идеям, ин­тел­лек­ту­аль­ным за­да­чам и за­гад­кам.

Един­ст­во ис­то­рии фи­ло­со­фии как про­цес­са раз­ви­тия ду­ха с исто­ри­ей раз­ви­тия об­ще­ст­ва, куль­ту­ры су­ще­ст­ву­ет в мно­го­раз­личных фор­мах. Это пре­ж­де все­го мас­штаб­ная по сво­им ито­гам вклю­чен­ность фи­ло­со­фии в ос­мыс­ле­ние су­деб чело­вечес­т­ва в свя­зи с круп­ны­ми эпо­ха­ми и ре­гио­наль­ны­ми об­ра­зо­ва­ния­ми ци­ви­ли­за­ции, а так­же с чело­вечес­кой ци­ви­ли­за­ци­ей в це­лом. Правда, сло­во “ци­ви­ли­за­ция” вошло в оби­ход фи­ло­со­фии и куль­ту­ры срав­ни­тель­но позд­но. Пробле­мы спе­ци­фи­ки чело­вечес­ко­го бы­тия как бы­тия чело­вечес­кой циви­ли­за­ции и сущ­но­сти чело­ве­ка как осо­бо­го су­ще­ст­ва, в дея­тель­но­сти ко­то­ро­го со­еди­не­ны начала при­ро­ды и ци­ви­ли­зо­ван­но­сти, куль­ту­ры, об­су­ж­да­лись в фи­ло­со­фии с древ­ней­ших вре­мен. За­падная и вос­точная ци­ви­ли­за­ции — эти осо­бые цело­ст­ные ис­то­ричес­кие фор­мо­об­ра­зо­ва­ния, объ­е­ди­няв­шие спо­со­бы прак­тичес­кой жиз­не­дея­тель­но­сти, нор­мы и прин­ци­пы ду­ха,— уже в от­да­лен­ные вре­ме­на, ко­гда они со­всем или почти не взаи­мо­дей­ст­во­ва­ли друг с дру­гом, по­ро­ди­ли на­де­лен­ные не­по­вто­ри­мы­ми чер­та­ми ти­пы куль­ту­ры и как их сто­ро­ну и часть фор­мы фи­ло­соф­ст­во­ва­ния. Ос­ве­тить их имен­но в не­по­вто­ри­мом ис­то­ри­чес­ком и ре­гио­наль­но-ци­ви­ли­за­ци­он­ном свое­об­ра­зии — та­кую за­да­чу ста­ви­ли пе­ред со­бой ав­то­ры учеб­ни­ка. Пер­вая его кни­га по­свя­ще­на гене­зи­су и даль­ней­ше­му раз­ви­тию пре­ж­де все­го двух глав­ней­ших форм пер­во­на­чаль­но­го, са­мо­го древ­не­го из из­вест­ных се­го­дня форм фи­ло­соф­ст­во­ва­ния, за­пад­но­го и вос­точно­го.

2. В дан­ном учеб­ни­ке по­сто­ян­но идет речь о внут­рен­нем про­ти­во­ре­чии, не­сни­мае­мой ан­ти­но­мии ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са — на­пря­жен­ном про­ти­во­ре­чии ме­ж­ду не­по­вто­ри­мым свое­об­ра­зи­ем про­дук­тов это­го про­цес­са, его кон­крет­но-ис­то­ри­чес­ких, ре­гио­наль­ных, нацио­наль­ных, лич­но­ст­но-ин­ди­ви­ду­аль­ных форм и его не­ук­лон­ным превра­ще­ни­ем в пре­ем­ст­вен­ный про­цесс взаи­мо­дейст­вия раз­лич­ных тради­ций, вме­сте пред­став­ляю­щих един­ст­во миро­вой фи­ло­со­фии.

Ис­сле­до­ва­ние и из­ло­же­ние ис­то­рии фи­ло­со­фии в дан­ном учеб­нике в раз­ных от­но­ше­ни­ях учиты­ва­ет оба по­лю­са ан­ти­но­мии, их про­ти­во­стоя­ние и един­ст­во. Ав­то­ры пре­ж­де все­го ис­хо­ди­ли из то­го, что со­вре­мен­ный учеб­ник по ис­то­рии фи­ло­со­фии не­пре­мен­но должен вклю­чать в се­бя фи­ло­со­фии За­па­да, Вос­то­ка, Рос­сии. Чита­те­лю на­ших дней на­вер­ня­ка бу­дет близ­ка и по­нят­на эта ус­та­нов­ка. Но в том-то и де­ло, что в учеб­ни­ках по ис­то­рии фи­ло­со­фии (ес­ли они не мно­го­том­ные) фи­ло­со­фия За­па­да ред­ко рас­смат­ри­ва­ет­ся вместе с фи­ло­со­фи­ей Вос­то­ка. Что до фи­ло­со­фии Рос­сии, то в имею­щих­ся учеб­ни­ках (ес­ли это не спе­ци­аль­ные по­со­бия по рус­ской фи­ло­со­фии) она поч­ти все­гда от­сут­ст­ву­ет, как бы “вы­па­дая” из исто­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са.

Мы хо­те­ли не на сло­вах, а на де­ле пре­одо­леть “ев­ро­по­цен­тризм”, а точ­нее, пря­мо­ли­ней­ный “за­па­до­цен­тризм” — ме­то­до­ло­ги­чес­кий по­рок, так свой­ст­вен­ный за­ру­беж­ным, а под­час и на­шим учеб­ни­кам и по­со­би­ям по ис­то­рии фи­ло­со­фии, уде­лив наи­бо­лее зна­чи­тель­ным вос­точ­ным фи­ло­соф­ским учени­ям и ве­ли­ким фи­гу­рам вос­точ­ной мыс­ли дос­той­ное их вни­ма­ние. Рус­ская фи­ло­соф­ская мысль то­же по­яв­ля­ет­ся уже в пер­вой кни­ге — во­пре­ки то­му ра­нее рас­про­стра­нен­но­му, в том чис­ле и у нас, взгля­ду, что о фило­соф­ст­во­ва­нии на древ­ней Ру­си го­во­рить во­об­ще не при­хо­дит­ся в си­лу отсут­ст­вия та­ко­во­го. Ме­ж­ду тем пер­во­на­чаль­ное фи­ло­соф­ст­во­ва­ние, свое­об­раз­но впле­тен­ное в ду­хов­ную жизнь, ре­ли­ги­оз­ную и свет­скую куль­ту­ру, на Ру­си су­ще­ст­во­ва­ло, и по­то­му оно не мог­ло быть ос­тав­ле­но вне рас­смот­ре­ния. “Вы­читы­вае­мое” по остав­шим­ся па­мят­ни­кам фи­ло­соф­ст­во­ва­ние в ста­рой Ру­си поя­ви­лось значитель­но поз­же, чем в древ­них Ин­дии, Ки­тае, Гре­ции. В кни­ге эти бо­лее позд­ние, но древ­ней­шие из из­вест­ных форм фило­соф­ст­во­ва­ния на Ру­си то­же берут­ся в их свое­об­ра­зии, оп­ре­де­ляе­мом поло­же­ни­ем на­ше­го отечес­т­ва ме­ж­ду Вос­то­ком и За­па­дом, т.е. меж­ду вос­точ­ной и цен­траль­но-за­пад­ноев­ро­пей­ской раз­но­вид­но­стями ми­ро­вой ци­ви­ли­за­ции. Прав­да, со­от­вет­ст­вен­но срав­ни­тель­но неболь­шо­му ве­су на­чаль­ных ти­пов фило­соф­ст­во­ва­ния рос­си­ян в ми­ро­вой фи­ло­соф­ской куль­ту­ре пред­став­ля­лось оп­рав­дан­ным от­вес­­ти им бо­лее скром­ное ме­сто, чем уже то­гда бо­лее раз­ви­тым, диф­­фе­рен­ци­ро­ван­ным фор­мам древ­ней и сред­не­ве­ко­вой фи­ло­со­фии Вос­то­ка и За­пад­ной Ев­ро­пы. Ку­да мас­штаб­нее рус­ская фи­ло­со­фия бу­дет пред­став­ле­на в других кни­гах учеб­ни­ка, в раз­де­лах, по­свя­щен­ных XVIII, XIX и XX векам — перио­дам, ко­гда мысль на­­шей стра­ны по­сте­пен­но на­би­ра­ла ка­чес­т­во и темп и, не ут­ра­чи­вая спе­ци­фи­ки, при­об­ре­та­ла все бо­лее важ­ное, хотя еще не пол­но­стью оце­нен­ное ми­ро­вое зна­чение.

Для раз­ви­тия толь­ко что сфор­му­ли­ро­ван­ных прин­ци­пов свое­об­ра­зия и един­ст­ва ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са ав­то­ры учеб­ни­ка стре­ми­лись со­четать два под­хо­да, объ­е­ди­не­ние ко­то­рых — де­ло весь­ма труд­ное, но со­вер­шен­но не­об­хо­ди­мое. С од­ной сто­ро­ны, мы стре­ми­лись ос­мыс­лить и пред­ста­вить фи­ло­соф­ские идеи ка­ж­до­го исто­ри­чес­ко­го пе­рио­да, ре­гио­на, ка­ж­дой стра­ны, ка­ж­до­го на­прав­ле­ния и мыс­ли­те­ля в их спе­ци­фи­ке, уни­каль­но­сти, не­по­вто­ри­мо­сти. Мы соз­на­тель­но шли на то, что­бы фор­мы и сти­ле­вые осо­бен­но­сти на­ше­го ана­ли­за фи­ло­соф­ст­во­ва­ния в раз­ные эпо­хи и в разных регио­нах — на­при­мер, у древ­них ин­ду­сов, ки­тай­цев, греков, у мыс­ли­те­лей ев­ро­пей­ско­го и рус­ско­го сред­не­ве­ко­вья, у фи­ло­со­фов Запада “клас­си­чес­кой” эпо­хи Но­во­го вре­ме­ни и “неклас­си­чес­ко­го” XX в. — раз­ли­чались со­от­вет­ст­вен­но от­­ли­чиям друг от дру­га са­мих этих ти­пов фи­ло­со­фии. С дру­гой сто­ро­ны, в учеб­ни­ке учиты­ва­лись все сколь­ко-ни­будь зна­чи­тель­ные влия­ния и взаи­мо­влия­ния, взаи­мо­дей­ст­вия тра­ди­ций, уче­ний, идей. При­ни­ма­лись в расчет един­ст­во внут­рен­ней ло­ги­ки ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са, сход­ст­во пробле­ма­ти­ки, стерж­не­вое зна­чение “вечных” во­про­сов, под­ни­мае­мых фи­ло­со­фа­ми, не­пре­рыв­ный по­иск от­ве­та на них на всех “ма­те­ри­ках” и во все вре­ме­на фи­ло­соф­ст­во­ва­ния.

3. Дру­гая про­блем­ная труд­ность со­стоя­ла в следующем. Мы опи­рались на со­вре­мен­ные ис­сле­до­ва­тель­ские дос­ти­же­ния ис­то­рии фи­ло­со­фии как от­но­си­тель­но са­мо­стоя­тель­ной и поч­ти столь же древ­ней, как фи­ло­со­фия, дис­ци­п­ли­ны, учиты­вались но­вей­шие дис­кус­сии и со­чи­не­­ния ис­то­ри­ков вос­точ­ной, за­пад­ной, рус­ской фи­ло­со­фии. Од­ним сло­вом, не по­ки­дая поч­вы науч­но­го ис­сле­до­ва­ния, мы од­но­вре­мен­но считались с жан­ром учеб­ни­ка, при­чем та­ко­го, объ­ем ко­то­ро­го (по мер­кам, у нас сло­жив­шим­ся) не­мал, хотя и не­со­пос­та­вим с обшир­но­стью и мно­го­пла­но­во­стью ма­те­риа­ла. Надо бы­ло так­же иметь в ви­ду, что к учеб­ни­ку об­ра­тят­ся не толь­ко и да­же не столь­ко буду­щие фило­со­фы, сколь­ко те из сту­ден­тов, ас­пи­ран­тов, из са­мо­стоя­тель­но изу­чаю­щих ис­то­рию фи­ло­со­фии, для ко­го фи­ло­со­фия не ста­ла про­фи­ли­рую­щим пред­ме­том. Ко­неч­но, это под­ра­зу­ме­ва­ло дос­туп­ность, по­пу­ляр­ность из­ло­же­ния, разъ­яс­не­ние по­ня­тий, со­сре­до­то­чение на са­мом важ­ном и яр­ком из то­го бо­гат­ст­ва, что на­ко­пи­ла фи­ло­со­фия.

Вме­сте с тем, хо­те­лось бы сде­лать ого­вор­ку: сколь бы ни стре­мились мы, ав­то­ры, к по­пу­ляр­но­сти из­ло­же­ния, фи­ло­со­фия и ее пости­же­ние — де­ло весь­ма труд­ное, тре­бую­щее от тех, кто ее изу­чает, са­мо­от­да­чи, же­ла­ния вник­нуть в ее не­обыч­ную для дру­гих дис­ци­п­лин внут­рен­нюю ло­ги­ку, в ка­кой-то ме­ре ос­во­ить слож­ный ка­те­го­ри­аль­ный язык фи­ло­со­фии, по­пы­тать­ся мыс­лить, го­во­рить, спо­рить на этом язы­ке. Не­ко­то­рая по­пу­ля­ри­за­ция, к ко­то­рой ав­то­ры стре­ми­лись, не долж­на бы­ла, со­глас­но их убе­ж­де­ни­ям, пе­ре­рас­тать в уп­ро­щен­чес­т­во. Мы со­ве­то­ва­лись о том, ка­ков уро­вень зна­ний и ин­тел­лек­ту­аль­но­го раз­ви­тия на­ших воз­мож­ных чита­те­лей, и на основе опы­та пре­по­да­ва­ния не­фи­ло­со­фам при­шли к со­гла­сию, что уровень этот в ос­нов­ном дос­та­точ­но вы­сок.

4. В со­от­вет­ст­вии с при­ро­дой фи­ло­со­фии, уни­каль­но­стью ее дос­ти­же­ний вни­ма­ние в учеб­ни­ке со­сре­до­то­чено на глав­ных про­бле­мах, на­прав­ле­ни­ях и шко­лах, на по­ис­ти­не ве­ли­ких или вы­даю­щих­ся фи­гу­рах ми­ро­вой фи­ло­соф­ской мыс­ли. За не­дос­тат­ком мес­та не ста­нем об­су­ж­дать кри­те­рии вы­де­ле­ния из не­обо­зри­мо­го гор­но­го мас­си­ва, сфор­ми­ро­вав­ше­го­ся за ты­ся­челе­тия раз­ви­тия фи­ло­со­фии, са­мых зна­читель­ных, са­мых за­мет­ных ее вер­шин. Удов­ле­тво­рим­ся тем, что они, эти вер­ши­ны, уже воз­вы­си­лись и что они име­ют свои обоз­на­чения и гром­кие име­на, что куль­ту­ра уже при­зна­ла их в ка­чес­т­ве вы­со­чай­ших то­чек сво­его раз­ви­тия. Од­на­ко для пол­но­ты ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ских ана­ли­за и ин­фор­ма­ции в учеб­ни­ке ино­гда вво­дят­ся в круг рассмот­ре­ния вто­ро­сте­пен­ные и третье­сте­пен­ные фи­гу­ры, что, кста­ти, оз­на­чает, что и они вне­сли в ис­то­рию фи­ло­со­фии ори­ги­наль­ный вклад. Но бы­ло бы по мень­шей ме­ре не­ра­зум­но ожи­дать и тре­бо­вать, что­бы в учеб­ни­ке ог­ра­ни­чен­но­го объ­е­ма ока­за­лись пред­ставлен­ны­ми все ре­гио­ны и стра­ны, все сред­ние и мел­кие фи­гу­ры. Ес­ли бы мы по­шли по это­му пу­ти, при­шлось бы де­лать не учеб­ник, а словарь, в ко­то­ром тре­бу­ет­ся на­пи­сать обо всем по­нем­но­гу. Мы же пред­поч­ли со­сре­до­то­чить­ся на глав­ном, са­мом зна­читель­ном и стреми­лись ос­ве­тить это глав­ное бо­лее ос­но­ва­тель­но.

Рас­смот­ре­ние важ­ней­ших фе­но­ме­нов ис­то­рии фи­ло­соф­ской мысли как про­цес­са ве­дет­ся в дан­ном учеб­ни­ке так, что вни­ма­ние уде­ле­но и глав­ным про­бле­мам фи­ло­со­фии со­от­вет­ст­вую­щих ре­гио­на и пе­рио­да, и ос­нов­ным на­прав­ле­ни­ям, шко­лам, те­чени­ям, и цен­траль­ным ка­те­го­ри­ям, по­ня­ти­ям, и ве­ли­ким вы­даю­щим­ся лич­нос­тям, в твор­чес­т­ве которых ис­то­рия фи­ло­со­фии как раз и во­пло­ща­ет­ся впол­не реаль­но и кон­крет­но. Путь ана­ли­за в ка­ж­дой из круп­ных час­тей и ка­ж­дом из раз­де­лов был из­бран та­кой: сна­чала да­ва­лась крат­кая харак­те­ри­сти­ка хо­да ис­то­рии, хро­но­ло­ги­чес­ких ра­мок, со­ци­аль­но-ис­то­ри­чес­ко­го и куль­тур­но­го кон­тек­ста воз­ник­но­ве­ния и раз­ви­тия со­от­вет­ст­вую­ще­го фор­мо­об­ра­зо­ва­ния фи­ло­со­фии; за­тем ана­ли­зи­ро­ва­лись глав­ные про­бле­мы, впле­тен­ные в анализ ми­ра при­ро­ды, чело­ве­ка, об­ще­ст­ва, куль­ту­ры, са­мой фи­ло­со­фии. При этом из­ме­не­ния в по­ни­ма­нии при­ро­ды и функ­ций фило­со­фии ино­гда вы­двига­лись на пер­вый план, ибо без это­го нель­зя бы­ло по­нять спе­ци­фику под­хо­да к он­то­ло­гичес­ким, т.е. отно­ся­щим­ся к ми­ру, бы­тию, гносео­ло­ги­чес­ким, т.е. от­но­ся­щим­ся к по­зна­нию, соз­на­нию и знанию, антро­по­ло­ги­чес­ким, т.е. от­но­ся­щим­ся к чело­ве­ку, эти­чес­ким, эс­те­ти­чес­ким, со­ци­аль­но-фи­ло­соф­ским и дру­гим про­бле­мам об­шир­но­го фило­соф­ско­го про­блем­но­го ком­плек­са. Од­но­вре­мен­но про­яс­ня­лись ос­нов­ные ка­те­го­рии фи­ло­со­фии; фик­си­ро­ва­лись и ана­ли­зи­ро­ва­лись — во взаи­мо­дей­ст­вии и дис­кус­си­ях — глав­ные те­чения, шко­лы фило­со­фии. В хо­де все­го это­го ос­мыс­ле­ния спе­ци­аль­но рассмат­ри­ва­лись жизнь, дея­ния, идеи и кон­цеп­ции ве­ли­ких и вы­даю­щих­ся мыс­ли­те­лей и да­ва­лась ха­рак­те­ри­сти­ка тех их со­чине­ний, кото­рые и поны­не со­хра­ня­ют свое не­тлен­ное зна­чение для фи­ло­софии и всей куль­ту­ры. Де­ла­лось это по-раз­но­му в тех или иных раз­де­лах: ино­гда лич­но­ст­ные ас­пек­ты втор­га­лись в про­блем­ное изложе­ние; в дру­гих слу­чаях они при­об­ре­та­ли вид са­мо­стоя­тельных экс­кур­сов. Во вто­рой кни­ге наи­бо­лее зна­читель­ным мыс­ли­те­лям от­ве­дены са­мо­стоя­тель­ные гла­вы. Глав­ное же: в дан­ном учеб­ни­ке бы­ла сде­ла­на по­пыт­ка со­еди­нить ис­то­ри­ко-эпо­халь­ный, проблем­но-содер­жа­тель­ный, ка­те­го­ри­аль­но-по­ня­тий­ный, лич­но­ст­ный и жанро­вый под­хо­ды к ана­ли­зу фило­соф­ской мысли, что да­ле­ко не все­гда име­ет ме­сто в учеб­ни­ках (особен­но в учеб­ни­ках ог­ра­ни­чен­но­го объ­е­ма).

Еще один ос­но­во­по­ла­гаю­щий прин­цип на­ше­го под­хо­да то­же может быть изо­бра­жен в ви­де ан­ти­но­мий ис­то­рии фи­ло­со­фии как осо­бой дис­ци­п­ли­ны. С од­ной сто­ро­ны, мы стре­ми­лись со­хра­нить вер­ность ис­то­ри­чес­кой прав­де, при­бе­гать к язы­ку фак­тов, тек­стов, до­ку­мен­тов, мно­го­крат­но ве­ри­фи­ци­ро­ван­ных ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ской тра­ди­ци­ей. С дру­гой сто­ро­ны, мы по­ни­ма­ли, что ис­то­рия фило­со­фии как ис­то­ри­чес­кая са­мо­реф­лек­сия фи­ло­со­фии все­гда есть лишь ин­тер­пре­та­ция ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са. По­это­му ме­то­ды анали­за до­ку­мен­тов, фак­тов, со­бы­тий, изу­чение ис­то­рио­гра­фии вопро­са, со­пос­тав­ле­ния оце­нок и су­ж­де­ний нуж­но бы­ло допол­нить ме­то­да­ми гер­ме­нев­ти­ки, т.е. ис­тол­ко­ва­ния в дан­ном слу­чае исто­ри­ко-фи­ло­соф­ской гер­ме­нев­ти­ки, где, кста­ти, Текст как послание исто­рии име­ет цен­траль­ное, ис­ход­ное зна­чение. Ино­гда гер­менев­ти­чес­кие труд­но­сти как су­гу­бо спе­ци­аль­ные ос­та­ва­лись за кадром учеб­ни­ка, но в наи­бо­лее важ­ных слу­чаях мы счита­ли нуж­ным ввести чита­те­ля в “по­ле гер­ме­нев­тичес­ко­го вы­бо­ра”, пред­став­ляя ему для са­мо­стоя­тель­ной оцен­ки глав­ные, под­час кон­ку­ри­рую­щие под­хо­ды и точ­ки зре­ния.

Ес­те­ст­вен­но, что ин­тер­пре­та­ции, пред­ла­гае­мые те­ми или ины­ми ав­то­ра­ми дан­но­го учеб­ни­ка да­же в от­но­ше­нии од­но­го и то­го же мате­риа­ла, не все­гда сов­па­да­ли. Как сле­до­ва­ло по­сту­пить в дан­ном слу­чае? Обычный для учеб­ни­ка под­ход — сгла­дить или во­об­ще элими­ни­ро­вать раз­личия, по воз­мож­но­сти “ос­во­бо­дить” от них читате­ля. Мы и здесь ре­ши­ли пой­ти не­тра­ди­ци­он­ным пу­тем, сочтя необхо­ди­мым не толь­ко не скры­вать не­сов­па­де­ния по­зи­ций, но объек­ти­ви­ро­вать их для чита­те­лей, тем бо­лее в слу­чаях, ко­гда разли­чия на­ших под­хо­дов вы­ра­жа­ли до­воль­но прин­ци­пи­аль­ные расхо­ж­де­ния и спо­ры, су­ще­ст­вую­щие в ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ре.

Так, в раз­де­ле, по­свя­щен­ном ан­тич­ной фи­ло­со­фии, пред­став­лены две точ­ки зре­ния. Со­глас­но од­ной, бо­лее “тра­ди­ци­он­ной” (опи­раю­щей­ся на ан­тич­ную ис­то­рию фи­ло­со­фии, док­со­гра­фию, боль­шой мас­сив ан­ти­ко­вед­чес­ких ис­сле­до­ва­ний со­вре­мен­но­сти), изло­же­ние ис­то­рии фи­ло­со­фии ев­ро­пей­ско­го ре­гио­на сле­ду­ет начинать с ран­ней фи­ло­со­фии (ска­жем да­же: пред- или пер­во­фи­ло­со­фии), т.е. с ионий­ской фи­ло­со­фии, за­тем ос­ве­щая фи­ло­соф­ский путь и вклад та­ких мыс­ли­те­лей, как Пар­ме­нид и дру­гие элей­цы, Герак­лит, Де­мок­рит, Эпи­кур (ра­зу­ме­ет­ся, со­об­ра­зу­ясь во всех этих слу­ча­ях с со­вре­мен­ным по­ни­ма­ни­ем ан­тичной док­со­гра­фичес­кой тра­ди­ции и с со­мне­ния­ми, ко­то­рые она вы­зы­ва­ет). Со­глас­но дру­го­му под­хо­ду, це­ле­со­об­раз­но вес­ти рас­сказ о древ­не­гречес­кой фи­ло­со­фии на­чи­ная с то­го мо­мен­та, ко­гда она осоз­на­ет се­бя как тако­вую, в час­т­но­сти, ко­гда по­яв­ля­ет­ся сам тер­мин “фи­ло­со­фия” и ко­гда инсти­ту­цио­на­лизи­ру­ет­ся пер­вая фи­ло­соф­ская шко­ла, т.е. начинать с Пи­фа­го­ра и пи­фа­го­рей­цев. Вто­рой под­ход в учеб­ни­ке пред­став­лен в раз­де­лах I и III, на­пи­сан­ных Ю.А. Шичали­ным, пер­вый под­ход — в гла­вах раз­де­ла II, на­пи­сан­ных Н.В. Мот­ро­ши­ло­вой. Первый под­ход име­ет це­лью не дать со­сто­ять­ся “от­сечению” ран­ней тра­ди­ции древ­не­гречес­ких муд­ре­цов и ученых от ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го про­цес­са; второй ис­хо­дит из то­го, что фи­ло­со­фия в соб­ст­вен­ном смыс­ле сло­ва раз­ви­лась не из про­то­научных на­тур­фи­ло­соф­ских рассу­ж­де­ний ио­ний­цев, а как соз­на­тель­ная оп­по­зи­ция к их “ра­цио­на­лиз­му”, про­явив­шаяся в ис­ход­но кон­сер­ва­тив­ном и опи­раю­щем­ся на тра­ди­цию пи­фа­го­ре­из­ме.

Од­на из раз­но­вид­но­стей пред­став­лен­ной здесь ан­ти­но­мии проти­во­речие ме­ж­ду стрем­ле­ни­ем к ис­то­риз­му, т.е. мак­си­маль­но воз­мож­ной ис­то­ричес­кой аде­к­ват­но­сти ана­ли­за и из­ло­же­ния, и не­устрани­мым (так­же не скры­вае­мым на­ми) же­ла­ни­ем ак­туа­ли­зи­ро­вать историю фило­со­фии, сде­лать ее близ­кой и значимой для со­вре­мен­но­го чело­века с его уст­рем­ле­ния­ми, за­бо­та­ми, бе­да­ми, раз­думь­я­ми. Э. Гус­серль, вы­даю­щий­ся не­мец­кий мыс­ли­тель XIX–XX вв., мет­ко охарак­те­ри­зо­вал ис­то­рию фи­ло­со­фии как “осов­ре­ме­ни­ваю­щее воспо­ми­на­ние о наших фи­ло­соф­ских пра­от­цах”.

6. Те­перь — об от­но­ше­нии ав­то­ров учеб­ни­ка к ос­нов­ным ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ским под­хо­дам про­шло­го и со­вре­мен­но­сти. Здесь имел ме­сто кон­ст­рук­тив­ный заочный диа­лог с ни­ми.

а. Мы при­дер­жи­ва­лись ус­та­нов­ки, со­глас­но ко­то­рой ме­ж­ду нова­тор­ст­вом в фи­ло­со­фии и глу­бо­ким по­сти­же­ни­ем ис­то­рии фило­со­фии суще­ст­ву­ет не­раз­рыв­ная связь, имею­щая ха­рак­тер од­ной из за­ко­но­мер­но­стей раз­ви­тия фи­ло­со­фии. Ра­зу­ме­ет­ся, суще­ст­ву­ет раз­личие ме­ж­ду те­ми, кто — по­доб­но Дио­ге­ну Ла­эр­тию, Ари­сто­те­лю, Лейб­ни­цу, Геге­лю, Хай­дег­ге­ру, Яс­пер­су, Рас­се­лу — пи­сал спе­ци­аль­ные сочине­ния или раз­де­лы сочине­ний по ис­то­рии фи­ло­со­фии, и те­ми, кто — по­доб­но Де­кар­ту или Кан­ту — это­го почти не де­лал. Од­на­ко и в том, и в дру­гом случаях оп­ре­де­ле­ние сво­его от­но­ше­ния к глав­ней­шим ве­хам ис­то­рии мыс­ли бы­ло для фи­ло­со­фов ин­те­граль­ным эле­мен­том са­мо­стоя­тель­но­го творчес­т­ва в фи­ло­со­фии. Вме­сте с тем ав­то­ры учеб­ни­ка не ос­та­ви­ли без вни­ма­ния кри­ти­ку в ад­рес ис­то­рии фи­ло­со­фии, а то и от­ри­ца­ние ее творчес­ки сти­му­ли­рую­щей ро­ли. Такие под­хо­ды бы­ли раз­ви­ты, на­при­мер, не­ко­то­ры­ми по­зи­ти­ви­ста­ми и нео­по­зи­ти­ви­ста­ми; они и до се­го­дняш­не­го дня иг­ра­ют свою про­во­ци­рую­щую роль в ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ских дис­кус­си­ях. Критичес­кие за­мечания по­зи­ти­ви­стов бы­ли ав­то­ра­ми учеб­ни­ка про­ду­ма­ны, а ино­гда и при­ня­ты. Од­на­ко со­гла­сить­ся с от­вер­же­ни­ем ис­то­рии фи­ло­со­фии как “клад­би­ща анти­научной ме­та­фи­зи­ки” было не­воз­мож­но. Да, в ис­то­рии мыс­ли по­сто­ян­но со­хра­ня­лась мета­фи­зичес­кая ли­ния в смыс­ле при­да­ния фи­ло­со­фии ста­ту­са раз­мыш­ле­ния о ми­ре в це­лом, о его все­об­щих “пер­во­ос­но­ва­ни­ях”, о бы­тии как един­ст­ве все­го суще­го, о сущ­но­сти чело­ве­ка и един­ст­ве чело­вечес­ко­го ро­да, о соеди­не­нии Бла­га, Ис­ти­ны и Кра­со­ты с дру­ги­ми идея­ми-цен­но­стями. Но эту тен­ден­цию мы, вме­сте со мно­ги­ми со­вре­мен­ны­ми авто­рами, счита­ем не­отъ­ем­ле­мой от фи­ло­со­фии, хотя и тре­бую­щей со­времен­но­го ос­мыс­ле­ния и пре­об­ра­зо­ва­ния.

б. Ис­то­рия фи­ло­со­фии как про­цесс и как ис­то­ричес­кая са­мо­рефлек­сия (в со­гла­сии, на­при­мер, с Ге­ге­лем или Фей­ер­ба­хом) пони­ма­лась в дан­ном учеб­ни­ке как це­ло­ст­ное, в ос­нов­ном пре­ем­ст­вен­ное и вос­хо­дя­щее дви­же­ние к об­на­ру­же­нию и по­сти­же­нию эле­мен­тов фи­ло­соф­ской ис­ти­ны. Од­на­ко же за­щи­щае­мая Ге­ге­лем идея “те­лео­логичес­ко­го”, т.е. ру­ко­во­ди­мо­го внут­рен­ней це­лью и пре­до­пре­де­ленного, по­сто­ян­но про­грес­си­рую­ще­го про­дви­же­ния фило­со­фии от  низше­го к выс­ше­му, от не­со­вер­шен­но­го и ог­ра­ничен­но­го к завершен­ной сис­те­ме бы­ло на­ми от­верг­ну­то. В ис­то­рии фи­ло­со­фии, как и в дру­гих об­лас­тях чело­вечес­кой куль­ту­ры, бо­лее позд­нее, пусть и весь­ма значитель­ное фор­мо­об­ра­зо­ва­ние от­нюдь не обя­за­тель­но явля­ет­ся “бо­лее ис­тин­ным” и ве­ли­ким, чем пред­ше­ст­вую­щее. В фило­соф­ском зна­нии по ме­ре его раз­ви­тия, не­со­мнен­но, при­сут­ству­ют та­кие чер­ты, как его обо­га­ще­ние, рас­ши­ре­ние, ви­до­из­ме­не­ние, т.е. име­ют ме­сто при­ра­ще­ние зна­ния, его ку­му­ля­тив­ность. Од­на­ко при этом ка­ж­дое от­дель­ное круп­ное яв­ле­ние в ис­то­рии фило­соф­ской мыс­ли не “сни­ма­ет”, т.е. не уст­ра­ня­ет и не по­гло­ща­ет, значимость бо­лее ран­не­го по вре­ме­ни фи­ло­соф­ско­го фор­мо­об­ра­зо­ва­ния. Так, фи­ло­со­фия Ари­сто­те­ля не “сни­ма­ет” как бо­лее “высо­кая” и “научная” мысль Пла­то­на, а сис­те­ма Ге­ге­ля не “снима­ет” (на что явно пре­тен­до­вал Ге­гель и что осо­бен­но ак­цен­ти­ро­ва­ла мар­кси­ст­ско-ле­нин­ская фи­ло­со­фия) учения Кан­та, Фих­те, Шел­лин­га. Ка­ж­дый из вы­даю­щих­ся фи­ло­со­фов, с оп­ре­де­лен­ным пра­вом объ­е­ди­няе­мых  в ис­то­ричес­кую це­ло­ст­ность, ко­то­рая име­ну­ет­ся не­мец­кой классической фи­ло­со­фи­ей, од­но­вре­мен­но име­ет само­стоя­тель­ное значение и во­все не об­ра­зу­ет, как по­ла­га­ли мар­кси­ст­ские ин­тер­прета­то­ры, лишь “сту­пень­ку” ле­ст­ни­цы, ве­ду­щей к Ге­ге­лю, а через не­го — к Мар­ксу, пре­одо­ле­ваю­ще­му яко­бы все огра­ничен­но­сти пред­ше­ст­вую­щей фи­ло­со­фии.

в. При этом, од­на­ко, жи­вое и по­сто­ян­ное взаи­мо­дей­ст­вие идей, их “при­ключения” об­ра­зу­ют ед­ва ли не са­мое ув­ле­ка­тель­ное в очном, а чаще заочном, об­ни­маю­щем все эпо­хи и ре­гио­ны ин­тел­лек­туаль­но-фи­ло­соф­ском диа­ло­ге, в свою очередь об­ра­зую­щем су­ще­ст­венную часть диа­ло­га куль­тур и диа­ло­га внут­ри ка­ж­дой от­но­си­тель­но самостоя­тель­ной куль­ту­ры. Про­сле­жи­ва­ние то­го, как скла­ды­вал­ся в ис­то­рии мыс­ли та­кой диа­лог, как су­ще­ст­во­ва­ло мно­го­го­ло­сье спо­ра-дис­кур­са, и бы­ло од­ной из прин­ци­пи­аль­ных за­дач, ко­то­рые ста­ви­ли перед со­бой ав­то­ры учеб­ни­ка, при­мы­кая к имею­щим ме­сто в отечес­т­вен­ной и ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ре по­ни­ма­ни­ям фи­ло­со­фии и ее ис­то­рии как кон­ст­рук­тив­но­го, все бо­лее ши­ро­ко­го и раз­но­об­раз­но­го диа­ло­га. Пред­став­ляя чита­те­лю ди­вер­ген­цию, т.е. рас­хо­ж­де­ние по­зи­ций в ис­то­рии мыс­ли, ре­кон­ст­руи­руя фи­ло­со­фию раз­личных эпох и ре­гионов, мы ста­ра­лись не за­бы­вать о кон­вер­ген­ции, т.е. объ­е­ди­не­нии идей, их схо­ж­де­нии в глав­ные про­блем­ные пунк­ты, о пере­кличке идей, су­ще­ст­во­вав­шей не­за­ви­си­мо от то­го, “пе­ре­кли­ка­лись” ли идеи по соз­на­тель­ной во­ле их соз­да­те­лей или в си­лу внут­рен­не­го род­ст­ва. Или, на­про­тив, со­вер­ша­лись ли про­ти­во­стоя­ния идей из-за при­дан­ной им са­ми­ми их твор­ца­ми пря­мой по­ле­мичес­кой на­прав­лен­но­сти про­тив дру­гих идей или в ре­зуль­та­те объ­ек­тив­но­й про­блем­но-со­дер­жа­тель­ной про­ти­во­по­лож­но­сти пред­ло­жен­ных раз­личны­ми ав­то­ра­ми под­хо­дов и ре­ше­ний.

г. Сре­ди бо­лее кон­крет­ных ас­пек­тов ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ско­го диа­ло­га, со­хра­нив­ших свое значение и по­ны­не, внимание будет обращено на сле­дую­щие, причем мы сно­ва бу­дем по­ни­мать их как несни­мае­мые ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ские ан­ти­но­мии.

Это, к при­ме­ру, спор о том, яв­ля­ет­ся ли фи­ло­со­фия по сво­ей при­ро­де и пред­на­значению нау­кой (и то­гда все до­научные и вне­научные ви­ды фи­ло­соф­ст­во­ва­ния пред­ста­ют как “не­раз­ви­тые”, “не­под­линные”) — или научные, сци­ен­ти­ст­ские (от лат. scientia — наука) идеи и кон­цеп­ции в со­во­куп­но­сти со­став­ля­ют лишь од­ну, и не обяза­тель­но глав­ную, ре­шаю­щую ли­нию фи­ло­соф­ско­го раз­мыш­ления. Так, быв­шее у нас срав­ни­тель­но не­дав­но рас­хо­жим мар­кси­стское оп­ре­де­ле­ние фи­ло­со­фии как нау­ки о наи­бо­лее об­щих за­ко­нах при­ро­ды, об­ще­ст­ва и чело­вечес­ко­го мыш­ле­ния по­ро­ж­да­ло особое отно­ше­ние к ис­то­рии мыс­ли: “научные” ори­ен­та­ции фи­ло­со­фии счита­лись глав­ны­ми и пре­до­пре­де­лен­ны­ми стать гос­под­ствую­щи­ми в ис­то­рии мыс­ли, причем на всем “про­стран­ст­ве” фи­ло­соф­ст­во­ва­ния. Ме­ж­ду тем и в XX в., ко­гда нау­ка и тех­ни­ка дос­тиг­ли небы­ва­ло­го раз­ви­тия, о без­раз­дель­ном гос­под­стве сци­ен­ти­ст­ских под­хо­дов, каки­ми бы влия­тель­ны­ми они ни бы­ли, го­во­рить не при­хо­дит­ся. Из за это­го па­ра­док­са для ис­то­рии фи­ло­со­фии воз­ни­ка­ет сле­дую­щая труд­ная про­бле­ма: изо­бра­жать ли ис­то­ричес­кое раз­ви­тие мыс­ли как не­ук­лон­ное дви­же­ние в сто­ро­ну научнос­ти (что пред­по­ла­га­ет “отсечение” или дис­кре­ди­та­цию мно­гих ли­ний и тенден­ций фи­ло­со­фии про­шло­го и на­стоя­ще­го) или од­но­вре­мен­но рас­смат­ри­вать в качес­т­ве пол­но­прав­ных та­кие, на­при­мер, ви­ды фило­соф­ст­во­ва­ния, ко­то­рые еще сли­ты или стре­мят­ся слить­ся с мифо­ло­ги­ей и ре­ли­ги­ей; или та­кие, где нау­ка и научность не счита­ют­ся глав­ны­ми кри­те­рия­ми вы­со­ко­го фи­ло­соф­ст­во­ва­ния по той причине, что со­вер­ша­ет­ся по­иск не­по­вто­ри­мой и не то­ж­де­ст­вен­ной нау­ке спе­ци­фи­ки фи­ло­софии. В дан­ном учеб­ни­ке, в про­ти­во­вес риго­ри­стичес­ко­му ис­то­рико-фи­ло­соф­ско­му сци­ен­тиз­му, из­бран дру­гой, син­те­зи­рую­щий путь: дви­же­нию фи­ло­со­фии к нау­ке и научнос­ти и, в час­т­но­сти, фило­софии нау­ки при­да­ет­ся не­ма­лое значение; но и дру­гие, не­сци­ен­ти­стские и да­же ан­ти­сци­ен­ти­ст­ские ви­ды фи­ло­соф­ст­во­ва­ния приня­ты к рас­смот­ре­нию в ка­чес­т­ве су­ще­ст­вен­ной, не те­ряю­щей­ся в глу­би­нах ис­то­рии тра­ди­ции.

Да­лее, из­дав­на ве­дет­ся спор о том, ка­кое ме­сто фи­ло­со­фия как от­но­си­тель­но са­мо­стоя­тель­ная часть куль­ту­ры, об­ра­щен­ная к пробле­ме все­об­ще­го-осо­бен­но­го-еди­нично­го, за­ни­ма­ет в куль­ту­ре в срав­не­нии с дру­ги­ми ее сфе­ра­ми, фор­ма­ми и ре­зуль­та­та­ми. Дискус­сия упи­ра­ет­ся вот в ка­кой во­прос: яв­ля­ет­ся ли фи­ло­со­фия вен­цом все­го зна­ния чело­вечес­т­ва, его ду­ха и куль­ту­ры (“нау­кой на­ук”, вер­ши­ной аб­со­лют­но­го ду­ха, как по­ла­гал Ге­гель) или ей и ее ис­то­рии принадле­жит скром­ная роль спе­ци­фичес­ко­го ви­да по­зна­ния и са­мо­по­зна­ния, дос­туп­но­го лишь за­ин­те­ре­со­ван­ной ин­тел­лек­ту­аль­ной эли­те и вряд ли нуж­но­го прак­ти­ке, от­дель­но­му чело­ве­ку, погру­жен­но­му в по­все­днев­ные де­ла и за­бо­ты. Не раз­де­ляя пре­уве­личен­ных надежд, воз­ла­гае­мых на фи­ло­со­фию и ее ис­то­рию, не воз­во­дя ее в ранг един­ст­вен­ной вер­ши­ны куль­ту­ры, ав­то­ры учеб­ни­ка вме­сте с тем счита­ли сво­им дол­гом под­дер­жать идею о вы­со­ком ста­ту­се фи­ло­со­фии и ис­то­рии фи­ло­со­фии, вве­рен­ную нам, со­вре­мен­ным лю­дям, ве­ли­кими пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми. При кон­крет­ном ос­ве­ще­нии ис­то­ри­ко-философ­ско­го про­цес­са мы стре­ми­лись вы­явить те глав­ные спле­те­ния форм и тен­ден­ций куль­ту­ры с по­все­днев­ным бы­тием от­дель­ных людей, где роль фи­ло­со­фии бы­ла уни­каль­на, т.е. не­вос­пол­ни­ма ничем дру­гим и весь­ма значитель­на. И, в сущ­но­сти, рас­сказ о каждом круп­ном эта­пе ис­то­рии фи­ло­соф­ской мыс­ли, о ка­ж­дом вели­ком или про­сто за­мет­ном фи­ло­со­фе — это по­ве­ст­во­ва­ние о том, сколь ре­аль­ным и значитель­ным бы­ло и ос­та­ет­ся влия­ние фи­ло­со­фии (но, ко­нечно, фи­ло­со­фии вы­сочай­ше­го ран­га) на куль­ту­ру, на цен­но­сти и идеа­лы, на соз­на­ние и са­мо­соз­на­ние ин­ди­ви­дов и все­го чело­вечес­т­ва.

В свя­зи с длив­шим­ся в ря­де стран, включая Рос­сию, це­лые деся­ти­ле­тия подчине­ни­ем фи­ло­со­фии (и в оп­ре­де­лен­ной, не­сколь­ко мень­шей сте­пе­ни — ис­то­рии фи­ло­со­фии) дик­та­ту мар­кси­ст­ско-ленин­ской идео­ло­гии сле­ду­ет осо­бо упо­мя­нуть еще об од­ной ан­ти­номии бо­лее ши­ро­ко­го значения. Стоит во­прос: пра­во­мер­но ли толко­вать фи­ло­со­фию, со­от­вет­ст­вен­но ис­то­рию фи­ло­со­фии по-мар­кси­ст­ски — как часть клас­со­вой по при­ро­де идео­ло­гии, как пар­тий­но-ан­га­жи­ро­ван­ное раз­мыш­ле­ние (ко­то­ро­му од­но­вре­мен­но пара­доксаль­ным об­ра­зом при­пи­сы­ва­ет­ся ста­тус “са­мой ис­тин­ной” нау­ки) — или фи­ло­со­фи­ей в под­лин­ном смыс­ле те или иные рас­су­ж­де­ния и идеи мыс­ли­те­лей ста­но­вят­ся то­гда и толь­ко то­гда, ко­гда они как бы пре­воз­мо­га­ют все­гда имею­щие­ся идео­ло­гичес­кие, по­ли­тичес­кие, пар­тий­но-груп­по­вые влия­ния и вос­хо­дят имен­но к все­об­ще­му в его смыс­ле об­ще­ци­ви­ли­за­ци­он­но­го, об­щечело­вечес­ко­го. Авто­ры учеб­ни­ка раз­де­ля­ют вто­рую по­зи­цию, что от­нюдь не свя­за­но с “мод­ной” се­го­дня край­но­стью — про­стым вычер­ки­ва­ни­ем Мар­кса и мар­ксиз­ма из ис­то­рии фи­ло­соф­ской мыс­ли. Во вто­рой кни­ге учеб­ни­ка фило­соф­ско­му со­дер­жа­нию это­го учения — од­но­го из на­личес­т­вую­щих в ис­то­рии мыс­ли и се­го­дня со­хра­няю­щих не­ма­лое влия­ние — по­свя­ще­на осо­бая гла­ва.

При этом за­щи­та не­ан­га­жи­ро­ван­ной (в смыс­ле при­вер­жен­но­сти ка­кой-ли­бо идео­ло­гии), вне­пар­тий­ной (в смыс­ле не­вме­ша­тель­ст­ва  в  ис­то­ри­ко-фи­ло­соф­ское ис­сле­до­ва­ние пар­тий­но-по­ли­тичес­ких симпатий и ан­ти­па­тий) по­зи­ции для од­них ав­то­ров — более мо­ло­дых — есть про­стое и ес­те­ст­вен­ное след­ст­вие не­за­со­рен­но­сти их соз­на­ния не­дав­но еще гос­под­ствовавши­ми дог­ма­ми. Для дру­гих ав­то­ров та­кая не­ан­га­жи­ро­ван­ность пред­по­ла­га­ла труд­ное и дол­гое (не ограниченное по­след­ни­ми го­да­ми) пре­одо­ле­ние фи­ло­соф­ских и исто­ри­ко-фи­ло­соф­ских догм мар­ксиз­ма-ле­ни­низ­ма. Мы очень на­де­ем­ся на то, что пре­одо­ле­ние хо­тя бы в ос­нов­ном со­стоя­лось, и чита­те­ли получат учеб­ник, со­об­ра­зо­ван­ный с ми­ро­вы­ми кри­те­рия­ми, не подчинен­ный сек­тант­ским пар­тий­ным тре­бо­ва­ни­ям и прин­ци­пам какой-ли­бо од­ной идео­ло­гии, и вме­сте с тем — учеб­ник, в ко­то­ром ав­то­ры раз­ви­ва­ют и ар­гу­мен­ти­ро­ван­но от­стаи­ва­ют имен­но свое по­ни­ма­ние ос­ве­щае­мых про­блем ис­то­рии фи­ло­соф­ской мыс­ли.

Мы отчет­ли­во соз­на­ем, что сле­до­ва­ние пе­речис­лен­ным выше, во мно­гих от­но­ше­ни­ях но­вым для отечес­т­вен­ной и ми­ро­вой прак­ти­ки прин­ци­пам-ан­ти­но­ми­ям “с пер­во­го за­хо­да” не мог­ло при­вес­ти к пол­но­стью удов­ле­тво­ряю­щим чита­те­лей, кол­лег, да и нас са­мих резуль­та­там. Ог­ра­ничен­ный по объ­е­му учеб­ник, од­но­вре­мен­но посвя­щен­ный фи­ло­со­фии За­па­да, Вос­то­ка, Рос­сии,— пер­вый та­ко­го ро­да опыт, и тут бы­ли не­из­беж­ны из­держ­ки и не­дос­тат­ки. Мы бу­дем стре­мить­ся пре­одо­ле­вать их, про­дол­жая ра­бо­ту, учиты­вая за­мечания кол­лег и по­же­ла­ния чита­те­лей, а так­же на­ши соб­ст­вен­ные, по­ка еще не пол­но­стью реа­ли­зо­вав­шие­ся уст­рем­ле­ния и замыс­лы.