Художник Ю. Д. Федичкин Винокуров И. Вд непомнящий Н. Н. В49 Кунсткамера аномалий

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 39

не производил на нас никакого действия.

Я спала вместе с матушкой и лицом была обращена к ней; переменив

положение, я увидела у комода между мною и окошком высокого и худого

человека в широком халате - одной рукой он опирался на комод, и глаза

его, казалось, смотрели прямо на меня. Я видела его необыкновенно

явственно при свете лампады, которая очень ясно горела. Это был

молодой человек, худой и бледный; лицо его выражало такую глубокую

грусть, что я, кажется, век этого не забуду. Признаюсь, я очень

испугалась и в особенности смертельно боялась, чтобы матушка вдруг не

проснулась и не увидела привидения, но шум ее дыхания показывал, что

она спит крепким сном. В эту самую минуту часы пробили четыре. Прошел

по крайней мере час, прежде чем я наконец собралась духом и взглянула

на комод, возле которого уже никого не было. Между тем я не слыхала ни

малейшего шума, хотя прислушивалась изо всех сил.

190

Я больше не засыпала, как вы легко можете себе вообразить, и очень

обрадовалась, когда Кресвель постучалась у дверей, как она делала

каждое утро, потому что мы на ночь всегда запирались; тогда я вставала

и отпирала дверь, а на этот раз я против обыкновения закричала ей:

"Войди, войди! Дверь не заперта!" Но она отвечала, что дверь заперта,

и я должна была встать и отпереть ее.

Когда я рассказала матушке о происшедшем, она очень благодарила меня

за то, что я ее не разбудила, и хвалила мое бесстрашие. Так как я

любила ее больше всего на свете, то во внимании моем не было ничего

необыкновенного. Матушка не захотела больше оставаться на этой

квартире ни одной ночи, и мы переехали из нее в тот же день, но прежде

того со всеми нашими слугами сделали общий обыск, чтобы узнать, нс

было ли какого средства проникнуть в дом посторонним людям, но как мы

ни искали, ничего не могли найти".

В этом случае семейство имело возможность переменить место жительства,

чем и воспользовалось. Но так бывает не всегда. Когда беспокойным

становится, например, дом приходского священника, он по долгу службы

не имеет права покинуть его. Именно в таком вот доме пришлось жить

преподобному Джону Стюарту. Он находился в приходе Сейдерштерн, вблизи

Факенгема, графство Норфолк, Великобритания. О том, что происходило в

том странном доме, известно из письма Стюарта от II мая 1841 года,

адресованного майору Эдварду Муру, собиравшему по всей Англии сведения

о самозвонящих колокольчиках. Вот что сообщил майору священник:

"Сэр! Вы написали свое письмо (я получил его вчера) действительно в

таинственный дом. Во всей Англии вы едва ли найдете другой подобный.

Но, к сожалению, я не могу вам быть полезен в отношении собственно

"колокольного звона".

Наши тревоги в этом церковном доме гораздо серьезнее. Непрерывный ряд

стуков, стонов, криков,

" "ий, противной скребни, тяжкого топота и громовых

191

ударов во всех комнатах и коридорах преследует нас здесь в течение

почти девяти лет, все время, как я заведую приходом. Все это еще

продолжается, на докуку моей семье и к ужасу слуг, которые иногда

бросают нас.

Мне удалось проследить существование стуков в доме, по несомненным

данным, за последние 60 лет, и я не сомневаюсь, что если бы еще был в

живых кто-либо из лиц, обитавших в нем ранее, то я мог бы продолжить

свои розыски и далее с таким же успехом.

В 1833 и 1834 годах мы охотно открывали свой дом для всех порядочных

людей, известных нам лично или кем-либо представленных, кто желал

удовлетворить своему любопытству. Но наша уступчивость была

употреблена во зло, наши побуждения перетолкованы в дурную сторону и

даже на наш характер брошена тень. Потому мы должны были закрыть двери

для посторонних.

В 1834 году я подготовил к печати свой дневник. Труд мой должен был

выйти в издании г-на Родда, известного книгопродавца на Ньюпорт-стрит,

в Лондоне. Но так как конца истории все еще не было, то я отлагал и

свое намерение со дня на день, из года в год - все в ожидании

конца..."

Книга Стюарта так и не была издана. Видимо, потому, что в ожидании

прекращения беспокойств наступил-таки конец -не их, асе автора,

наследникам же было не до книги...

Некоторые беспокойные комнаты, например в гостиницах, иногда долго

пустуют в ожвдании нечаянного постояльца, а затем удивляют его

неприятными сюрпризами, как это однажды случилось с одним российским

инженером. Вот как он сам об этом рассказывал.

"В один ненастный осенний день 1858 года, выехав ранним утром из

одного небольшого местечка в Галиции, я п5сле утомительного

путешествия прибыл вечером в городок Освенцим. Служил я в это время

инженером в городе Львове. Тот, кто путешествовал в этих краях 30 лет

тому назад, согласится со мною, что в те времена подобный переезд был

тяжел во многих

192

шенияхи сопряжен с большими неудобствами, а потому понятно, что я

приехал в упомянутое местечко сильно усталый, тем более что целый день

не имел горячей пищи.

Хозяин гостиницы, в которой я остановился. Лове, был известен за

лучшего трактирщика во всем городе и, кроме того, содержал буфет, с

достоинствами которого я имел возможность ознакомиться во время своих

частых странствий по этому краю. Поужинав в общей столовой и напившись

по польскому обыкновению чаю, я спросил себе комнату для ночлега.

Молодой слуга свел меня на первый этаж древнего монастыря,

превращенного, благодаря меркантильному духу нашего времени, в

гостиницу. Пройдя обширную залу, вероятно, служившую некогда трапезною

для монахов, а в настоящее время играющую роль танцевального зала для

освенцимской золотой молодежи, мы вышли в длинный монастырский

коридор, по сторонам которого были расположены некогда кельи монахов,

ныне спальные комнаты для путешественников. Мне отвели комнату в самом

конце длинного корвдора и, за исключением меня, в это время не было в

гостинице ни одного проезжающего. Заперев дверь на ключ и на защелку,

я лег в постель и потушил свечку.

Прошло, вероятно, не более получаса, когда при свете яркой луны,

освещавшей комнату, я совершенно ясно увидел, как дверь, которую перед

этим я запер на ключ и на защелку и которая приходилась прямо напротив

моей кровати, медленно открылась, и в дверях показалась фигура

высокого вооруженного мужчины, который, не входя в комнату,

остановился на пороге, подозрительно осматривая комнату, как бы с

целью обокрасть ее. Пораженный не столько страхом, сколько удивлением

и негодованием, я не мог произнести ни слова, и, прежде чем собрался

спросить его о причине столь неожиданного посещения, он исчез за

дверью. Вскочив с постели в величайшей досаде на подобный визит, я

подошел к двери, чтобы снова запереть ее, но тут, к крайнему своему

изумлению, заметил, что она по-прежнему заперта на ключ и на защелку.

Пораженный этою неожиданностью, я некоторое

время не знал, что и думать, наконец рассмеялся над самим собою,

догадавшись, что все это было, конечно, галлюцинацией или кошмаром,

вызванным слишком обильным ужином. Я улегся снова, стараясь как можно

скорее заснуть. И на этот раз я пролежал не более получаса, как снова

увидел, что в комнату вошла высокая бледная фигура и остановилась близ

двери, оглядывая меня маленькими и пронзительным глазами. Даже теперь,

после тридцати лет, протекших с того времени, я как живую вижу перед

собою эту странную фигуру, имевшую вид каторжника, только что

порвавшего свои цепи и собирающегося на новое преступление. Обезумев

от страха, я машинально схватился за револьвер, лежавший на моем

ночном столике. В то же самое время вошедший человек двинулся от двери

и, сделав, точно кошка, несколько крадущихся шагов, внезапным прыжком

бросился на меня с поднятым кинжалом. Рука с кинжалом опустилась на

меня, и одновременно с этим грянул выстрел моего револьвера. Я

вскрикнул и вскочил с постели, и в то же время убийца скрылся, сильно

хлопнув Дверью, так что гул пошел по коридору. Некоторое время я ясно

слышал удалявшиеся от моей двери шаги, затем на минуту все затихло.

Еще через минуту хозяин с прислугою стучались мне в дверь со словами:

- Что такое случилось? Кто это выстрелил?

- Разве вы его не видали? - сказал я.

- Кого? - спросил хозяин.

- Человека, по которому я сейчас стрелял.

- Кто же это такой? - опять спросил хозяин.

- Не знаю, - ответил я.

Когда я рассказал, что со мною случилось. Лове спросил, зачем я не

запер дверь.

- Помилуйте, - отвечал я, - разве можно заперт ь ее крепче, чем я ее

запер?

- Но каким образом, несмотря на это, дверь всетаки открылась?

- Пусть объяснит мне это кто может, я же решительно понять не могу, -

отвечал я. Хозяин и прислуга обменялись значительным

194

дом: "Пойдемте, милостивый государь, я вам дам другую комнату, вам

нельзя здес<" оставаться". Слуга взял мои вещи, и мы оставили эту

Комнату, в стене которой нашли пулю моего револьвера.

Я был слишком взволнован, чтобы заснуть, и мы отправились в столовую,

теперь пустую, так как было уже за полночь. По моей просьбе хозяин

приказал подать мне чаю и за стаканом пунша рассказал мне следующее.

"Видите ли, - сказал он, - данная вам по моему личному приказанию

комната находится в особенных условиях. С тех пор как я приобрел эту

гостиницу, ни один путешественник, ночевавший в этой комнате, не

выходил из нее, не будучи испуган. Последний человек, ночевавший здесь

перед вами, был турист из Гарца, которого утром нашли на полу мертвым,

пораженным апоплексическим ударом. С тех пор прошло два года, в

продолжение которых никто не ночевал в этой комнате. Когда вы приехали

сюда, я подумал, что вы человек смелый и решительный, который способен

снять очарование с этой комнаты, но то, что случилось сегодня,

заставляет меня навсегда закрыть ее".

Хозяин гостиницы конечно же поступил опрометчиво, предоставив номер с

привидением своему постояльцу. Ведь в нем уже произошло несчастье -

смерть туриста из Гарца, да и другие гости были не в восторге от этой

комнаты. Да, видно, жадность заела: сам-то хозяин так и не решился

хоть раз там заночевать, экспериментировал на приезжих.

Жить или пребывать в беспокойных домах доводится не только простым

смертным, но и всемирно известным людям. Вот что, по свидетельству

кандидата физико-математических наук Валентина Псаломщикова,

рассказывает сотрудник такого серьезного научного журнала, как

"Вестник Академии наук СССР", Наталья Сафронова: "Когда я писала

биографию Виктора Гюго, то выяснилось, что в изгнании на острове

Гернси писатель купил себе дом, выстроенный задолго до того настоящим

пиратом, корсаром, - дом, о котором ходила дурная слава. По ночам

Виктор Гюго, его жена, сыновья и дочь слышали, как пел прекрасный

женский голос, кто-то

"' 195

невидимый вздыхал, шуршал юбками, стучал каблучками, шелестел

страницами. Иногда по утрам рукописи оказывались разбросанными по

полу... Эти свидетельства переходят необъясненными из одной книги о

Викторе Гюго в другую. Биографы не могут выбросить их, потому что не

имеют морального права демонстрировать недоверие к коллективным

показаниям семьи Гюго. Галлюцинациями они это тоже не считают".

Кстати, нередко обитатели беспокойных домов слышат, видят, ощущают или

испытывают одно и то же независимо друг от друга, но скрывают свои

впечатления, опасаясь прослыть не совсем нормальными. Но какое-либо

совсем уж необычное происшествие, бывает, заставляет их разговориться,

и тогда все с удивлением узнают, что и другие несчастные переживают то

же самое. Какие уж тут галлюцинации!

Как помнит читатель, начало изложения конкретных случаев было положено

письмом молодой англичанки, семья которой в конце 80-х годов XVIII

века арендовала дом в Лилле, на площади Золотого Льва. Он оказался

беспокойным, и из него пришлось поэтому выехать. В 80-х годах XIX века

тот дом был переоборудован под гостиницу. В мае 1887 года в ней

остановились три подруги-англичанки. Похоже, одной из них в качестве

спальни досталась комната, в которой столетием ранее обитали Кресвель

и Марш - служанки той английской семьи, и где их ночью напугало

привидение.

Видимо, и столетие спустя дом пользовался дурной славой: других

постояльцев, кроме англичанок, в гостинице не было. Дама, оказавшаяся

в бывшей комнате служанок, как и ее подруги, готовилась ко сну. Однако

не успела она лечь в постель, как под дверью послышались чьи-то шаги.

Одна из ее подруг тоже услышала их. Открыли двери, выглянули в коридор

- пусто. А шаги все продолжали слышаться. Вновь заперли двери, а под

ними кто-то все прохаживался. Едва пережив от страха ночь, ранним

утром три леди покинули гостиницу и выехали из города, чтобы больше

туда никогда не возвращаться.

196

В 1886 году газета "Санкт-Петербургские ведомости" опубликовала

рассказ человека, снимавшего квартиру у хозяина беспокойного дома.

Вначале его удивило странное поведение собаки, затем пришел черед

изумиться ему самому. Вот как он описывает то необычное событие:

"Много лет тому назад у меня в доме жила собака по имени Бекас. У нее

была масса достоинств, если сказать коротко - это была необыкновенно

умная собака. Я вел тогда жизнь довольно рассеянную, бывал много в

свете, возвращался домой очень поздно, иногда на следующее утро, и

вообще не ложился ранее третьего или четвертого часа. Однажды я

заболел так называемой жабой (опасным воспалением горла) и должен был

оставаться дома. В первую же ночь во время болезни я читал в постели,

когда часы прозвонили "страшный час полуночи". Бекас спал в углу на

своей подушке. Только вдруг вижу я, что он встает с глухим ворчайием,

глаза его устремлены на дверь спальни. Потом замечаю в собаке признаки

необыкновенного волнения и страха. Она подходит ко мне, шерсть дыбом,

глаза обращены на дверь, она продолжает ворчать и трясется всем телом.

Это меня тем более удивило, что когда что-нибудь тревожит ее ночью, то

она обыкновенно не ворчит, а громко лает и бросается вперед.

Вдруг раздается сильный стук во входную дверь, и кто-то шевелит ручкою

от замка, как бы силясь отворить дверь, запертую ключом. Я, позвав

лакея, спросил его:- не видел ли он из своего окна,- кто так поздно,

не звоня, ломится в дверь? Заспанный Антон отвечал: "В окно не видно

никого, да и никого нет". - "Кто же это стучит?" - "А кто его знает?

Это уже пятая ночь. Если бы вы приходили домой раньше, то слышали бы

это не первый раз. Мне сначала страшно было, и я попросил знакомого

лакея со второго этажа ночевать со мною; теперь уже привык, пусть его

стучит". Я встал, взял свечу и пошел к двери, позвав собаку, но Бекас

вместо того, чтобы следовать за мною, вскочил на мою постель и забился

под одеяло. Я сперва удостоверился, смотря в окно лакейской, что у

моих дверей действительно

197

никто не стоял, как между тем замочная ручка не переставала стучать,

подымаясь и опускаясь. Я отпер внезапно дверь, думая поймать

кого-нибудь, но никого не было. Когда дверь осталась отворенною, то

ручка перестала двигаться. Как только дверь была опять заперта, ручка

стала по-прежнему сильно стучать. Я спросил, долго ли это будет

продолжаться. Антон отвечал, что стучит обыкновенно четверть часа или

двадцать минут, и действительно вскоре все успокоилось.

На другой день я послал за управляющим. Немец выслушал меня с

тевтонскою флегмою, потом сказал: "А, так это теперь у фас? Это

ничефо, потерпите, каспадин, это продолшается только нетелю. Так само

пыло у токгор Сфотерус, у анкличанин Карр, у тапакеречникПолле,

нуатеберьуфас. Нуферноопойдетфесь том".

Я спрашивал доктора Сведеруса, и он рассказал мне точно то же, что я

слышал от моего Антона. Доктор даже заставлял своего лакея спать ночью

снаружи двери, а на лестнице караулил дворник, и все это не помешало

дверной ручке двигаться, и лакей с дворником напрасно старались

удержать ее, неугомонная щеколда была сильнее их обоих. У меня стучало

еще две ночи, но я уже не выходил к двери, старался только

успокоитьдрожавшего Бекаса. Я справлялся в домовой конторе и узнал,

что после меня другие квартиранты испытывали то же самое.

Кто мне сможет объяснить случившееся? А также то, что злой и очень

чуткой собаке препятствовало залаять, слыша такой шум у двери, а

заставляло ее дрожать и визжать от страха?"

В этом рассказе сомнителен лишь один момент снимаемые квартиры

становятся беспокойными поочередно... Обычно так не бывает: то, что

производит беспокойства, как правило, не выходит за пределы занимаемой

жилплощади, "оно" - домосед и иногда "живет" в одной и той же комнате

столетиями. Но для редактора газеты это могло показаться скучным, и он

внес свою лепту в повествование. Не исключено также, что историю мог

приукрасить и рассказчик.

198

Правда, иногда рассказчики присваивают чужие истории, выдавая себя за

их персонажей. Незнакомые с первоисточниками редакторы и издатели

принимают сообщение "пострадавшего" в обеспокоенном доме за чистую

монету и публикуют его рассказ. А последующие авторы упорно, в течение

многих десятилетий, цитируют плагиат, также не подозревая о

первоисточнике. Именно такая история произошла с рассказом молодой

англичанки, семья которой в конце 80-хгодов XVIII века поселилась в

беспокойном доме на площади Золотого Льва в Лилле.

Эту историю впервые рассказала английская писательница Кэтрин Кроув в

книге "Ночная сторона природы, или Духи и духовидцы" (Лондон, 1848),

ставшей бестселлером середины прошлого века. Однако к концу столетия о

книге мало кто помнил. В 90-х годах XIX века в английском журнале

"Корнхилл мэгэзайн" были опубликованы воспоминания некоей мисс

Пеннимен о пережитом ею и ее семьей в 1865 году ужасе в беспокойном

доме на площади Золотого Льва в Лилле. За исключением даты и фамилии

рассказчицы, рассказ даже в самых мельчайших подробностях повторяет

историю, описанную в книге "Ночная сторона природы". Однако английский

писатель Колин Вильсон в своей монографии "Полтергейст!", изданной в

1982 году, приводит эту историю со слов мисс Пеннимен, несмотря на то

что в списке рекомендованной им литературы числится и книга Кэтрин

Кроув. Везможяо, писателю было некогда подробно читать чужие книги,

ведь только своих он написал свыше полусотни...

Но продолжим нашу хронологию дальше. Вот что, например, было извлечено

из протоколов полицейского дознания, произведенного

Владимиро-Волынским уездным исправником А. С. Вощиным в присутствии

протоиерея отца Климента Андреевского: "Во Владимиро-Волынском уезде в

1888 году многие жители замечали ночами в сентябре над Мстиславским

храмом странный свет, белесо-красное зарево, поднимающееся и

опускающееся среди развалин этого храма. Некоторые очевидцы

удостоверяли, что явление сопровождалось как

199

бы слышанием голосов, хоровым пением". Развалины культовых построек

также иногда бывают беспокойными.

А вот Боллечин-хауз в шотландском графстве Пертишир стал беспокойным

после смерти хозяина, майора Стюарта, последовавшей в 1876 году, а

также уничтожения любимых майором четырнадцати собак его

родственниками.

Майор жил в этом доме свыше сорока лет и слыл весьма эксцентричным

человеком. Он верил в перевоплощение душ, обожал собак, коих к моменту

Blog

Художник Ю. Д. Федичкин Винокуров И. Вд непомнящий Н. Н. В49 Кунсткамера аномалий