В. Г. Иная жизнь ажажа владимир георгиевич. Иная жизнь москва. Издательство "Голос". 1998 г. Содержание слово вначале Книга

Вид материалаКнига

Содержание


Прощание с одессой
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   64

ПРОЩАНИЕ С ОДЕССОЙ

Прощаюсь с морем. Трогаю рукой,

На теплый камень приклонив колена.

Качает зыбь, как маятник Фуко,

Туда-сюда узорчатую пену.

Медуза нежно, как собачий нос,

В мою ладонь доверчиво уткнулась.

А сзади - город, крышами пророс,

Стекает в бухту ручейками улиц.

Раскинув веер разноцветных тел,

Колышется на пляже биомасса

На время отрешенного от дел

Трудящегося и иного класса.

Прощай, Одесса! Перестань сказать.

Да, что тут скажешь, если в горле слезы.

А если то, что в сердце, передать -

Никак не хватит ни стихов, ни прозы.

Возвратившись, я получил приглашение выступить в Центре управления полетами в подмосковном Калининграде. Половина слушателей была в какой-то степени осведомлена о состоянии проблемы, нашлись даже очевидцы. Половина пребывала (или хотела пребывать?) в неведении. Ценным оказалось знакомство с заместителем начальника Центра по режиму Юлием Георгиевичем Назаровым, отвечавшим за секретность и обязанным пресекать возможную утечку сведений за пределы ЦУПа. Он прекрасно понимал бесполезность и даже вредность утаивания "НЛОшного шила в мешке" и стал в итоге активным уфологом-подпольщиком.

Именно по назаровской наводке я прорвался в осиное гнездо космонавтов - Звездный городок и встретился там с Валерием Быковским. Примерно час разговор шел вокруг да около, и космонавт никак не соглашался рассказать о встреченном им во время орбитального полета неопознанном летающем объекте. Наконец, не выдержал присутствовавший помощник Быковского в чине полковника авиации: "Ну, как же так, Валерий? А то, что мы записали, как американский спутник?" - "Да не стоит об этом. Это было что-то непонятное".

Мы учтиво расстались, обменявшись сувенирами. Я ему - свою книгу о плаваниях "Северянки", он мне - чешский бритвенный прибор.

Мы, как в психической атаке,

Идем по жизни в полный рост,

Подставив грудь огню и драке,

Но обжигая чаще хвост.

Мы хорохоримся, как прежде,

Забыв, что нам не двадцать лет.

Но мы идем. Идем в надежде

Увидеть свет. Увидеть свет.

Взвалив на себя добровольно в свои пятьдесят лет крест уфологапопуляризатора (по вечерам) и выполняя не менее серьезные служебные обязанности в светлое время суток, я начал ощущать усталость. Возвращаясь домой ближе к полуночи, долго не засыпал, продолжая в мыслях бороться с ветряными мельницами и досадовать на себя: здесь надо было ответить так, а здесь - сказать по-другому. Телефон почти не умолкал. Домашние на меня махнули рукой. Начали напоминать о себе болячки, злоприобретенные во время флотской службы. И я летом 1978-го с обострением язвенной болезни "двенадцативерстной", как я ее называл, кишки попал в больницу водников на набережной Максима Горького. Мне, язвеннику со стажем, было ведомо, что болезнь эта не столько пищевая, сколько нервическая. Но в том-то и загадка, что мне всю прожитую жизнь казалось, да и сейчас представляется так же, что я вроде бы не подвержен тому, что в быту обозначают словом "нервничать". Мне кажется, что пока для этого у меня просто не было повода. А болезнь проявилась вновь по какому-то недоразумению.

Поэтому статья директора Пулковской обсерватории членкора АН СССР В.Крата в "Литературной газете" под названием "Тайны космоса мнимые и явные" застала меня в клинике. Газету привезла мне взволнованная Алла. Крат размахнулся широко, на полстраницы, не оставляя от меня камня на камне. Но, явно не отдавая себе отчета, критиковал, по сути, он не меня, а те услужливо подобранные ему конспекты моих лекций, под которыми я и сам бы не подписался. Выступаю я без шпаргалок, говорю быстро, пером за мной угнаться трудно. Люди, в основном, успевают записывать тот или другой приключенческий эпизод и, как водится, неточно. А уж по поводу их объяснения или, пуще того, смысла какой-либо теории или гипотезы, здесь на достоверное воспроизводство надеяться почти не приходится. А не записать нельзя, потому что для родственников и друзей всего не запомнишь и не перескажешь. Вот и работает самиздат, этот, порожденный неумными запретами на знание, неуправляемый процесс, распространяющий со скоростью цепной реакции правду с кривдой пополам.

Возражал Крат по мелочам: я-де, не являясь специалистом в области физики, не стесняюсь надстраивать старое и выдвигать новое физическое понимание. Критикующий, видимо, не очень представлял, что гидроакустика, по которой я когда-то защитил диссертацию, составляет важный раздел физики. И что здесь дело не в том, кто в чем специалист, а в том, новаторски ли индивидуум мыслит или ретроградски. Ну и т.д., и т.п.

Я бы на месте Крата расшатывал основы моего мировоззрения по-крупному: где у меня основания отвергать концепцию И.С.Шкловского об уникальности разумной жизни во Вселенной? Или как можно доверять случайным наблюдателям, когда многочисленные службы, отвечающие за охрану нашего воздушного пространства, ничего аномального не встречают?

Эта статья была первой опубликованной массовым тиражом критикой в мой адрес. Она разом превращала меня в нерекомендуемого лектора и являлась официальным аргументом для действий идеологических органов.

Я успокаивал жену, а она меня, сообщив, что по телефону и друзья, и незнакомые люди возмущались Кратом, выполнившим социальный заказ, и выражали мне сочувствие. Среди них оказались академик Ю.Б.Кобзарев, поэты Андрей Вознесенский, Юнна Мориц, Петр Вегин и многие другие. Говоря языком физика, действия автора статьи вызвали естественные противодействия. Почему-то заволновались люди искусства. Может быть, потому, что "Литературка" тех времен была ими более читаема? Меня стали приглашать выступить перед театральными коллективами.

Вот типичный ответ "Литгазеты" моим защитникам, в данном случае - Никите Шнее.

"Уважаемый Никита Александрович!

Получили Ваше письмо и внимательно ознакомились с Вашими замечаниями по поводу выступления тов. Крата в нашей газете. Должны заметить, что Вы во многом правы: тов. Крат действительно иногда позволяет себе не совсем корректные замечания, комментируя лекции В. Ажажи. При дальнейшей подготовке материалов к печати мы будем обращать больше внимания на эту сторону вопроса.

Должны сказать, что Вы не совсем верно поступаете, отождествляя взгляды тов. Крата с мнением сотрудников и руководства газеты или с определенной частью ученых. Это не более как персональный взгляд тов. Крата на вопросы, связанные с наблюдением НЛО, и гипотезы относительно их происхождения. Мы полагали, что мнение одного из крупнейших наших ученых-астрономов будет небезынтересно нашим читателям, поэтому и поместили интервью с ним.

Мы рассмотрим вопрос о возможности дальнейших публикаций на волнующую Вас тему. Очевидно, целесообразно будет привлечь к работе над ней, как Вы и предлагаете, ученых, занимающихся изучением проблемы. Однако мы бы предпочли, так сказать, профессиональное мнение, а тов. Ажажа (которого Вы, судя по всему, знаете лично) является специалистом в другой области знания и этой проблемой занимается с позиций любительских.

Благодарим Вас за внимание к нашей газете. С искренним уважением, ст. редактор отдела науки "ЛГ" А. Бородин. 15 октября 1978 года.

Весть о критической публикации в "Литгазете" по поводу моих лекций о НЛО застала меня в больнице.

РЕАКЦИЯ

Я сбежал из Нагатинской поймы

В благодатную тишь терапии.

А вдогон разряжали обоймы,

А вослед мне метали стихии.

Ортодоксы классической школы

Сотрясали страницы газет...

А меня волновали уколы

И студеный больничный клозет.

Да, конечно, в "Литературке"

Дали очерк. Большой, как Волга.

Что тут скажешь? Албанцы и турки

Были, есть и пребудут долго.

Будут члены и будут корры,

Твердолобые, без огня...

Ну, а мы? Мы почистим шпоры,

Реставрируем точку опоры

И опять взнуздаем коня.

После больницы я выступил в "Современнике", "Сатире", в Малом, Большом, МХАТе, в Доме художников, Доме медиков. В Ленкоме случился казус. Марк Захаров любезно принял нас с Аллой в кабинете, провел на спектакль, по окончании которого должна была состояться лекция. Но после пьесы климат вдруг изменился. Работница театра ожидала нас у кабинета главного режиссера с нашими пальто и сумками. А потом быстро извинилась и проводила, сославшись на возникшую у Захарова необходимость провести срочную репетицию. Она торопилась, создавая впечатление, что кто-то, кого все боялись, не должен нас увидеть. Но все было ясно, как божий день. Между нами и уважаемым Марком Анатольевичем в тот вечер опустили красный партийный шлагбаум. Теперь обе стороны вспоминают этот эпизод с улыбкой.

А в Малом театре висела стенгазета с фотографией НЛО, сделанной заслуженным артистом Г. Куликовым во время гастролей в Средней Азии. Шикарное фото: на фоне песчаных барханов четко виден крупный НЛО с двумя куполами, летящий, как буревестник, наискосок, а над ним такой же, но малюсенький. И рядом заметка, прославляющая автора снимка, внесшего неоценимый вклад в изобразительную галерею неопознанных летающих объектов. Куликов любезно передал мне несколько копий этого фото и пленку для анализа.

Характерно, что фотографируя наобум, просто так, чтобы быстрее использовать оставшиеся кадры перед перезарядкой аппарата новой пленкой, Куликов не видел никакого объекта. Но это вовсе ничего не означает. Бывают случаи, когда невидимый глазу предмет фиксируется на более чувствительной фотопленке. Несмотря на очень зрелищный, просто уникальный снимок, на этот раз было не так.

Я не хотел огорчать артиста и долго не звонил ему, но пауза уже перерастала допустимые рамки. И пришлось поведать, что НЛО на фото - это результат брака пленки. Результат ее малозаметного пореза. Он-то и проецировал на фотобумагу похожее на фигурную "тарелку" изображение. Курьез, да и только.

Но совсем не смешно, когда этот снимок появляется на уфологических выставках, в сборниках и книгах. Так, в упоминавшейся книге Г. Колчина изображение брака на пленке снабжено подписью "НЛО над заповедником Рамит (Таджикистан)". Досадно, что происходят такие "ляпы" в проблеме, которая вызывает повышенное внимание у ортодоксов, только и ждущих повода опорочить, обхохотать, подкузьмить. Возникают промахи из-за элементарного несоблюдения этикета - фото помещают даже без указания, кто фотографировал. Или из-за пренебрежения рекомендациями, которые не раз обнародовались. Например, об обсуждаемом снимке я рассказывал не единожды и на уфологических конференциях, и в печати.

А может быть, здесь просматривается и другая закономерность. Сегодняшний прорыв в будущее, к незнаемому и незнакомому породил своего рода новую зашоренность, остервенелую устремленность к заманчиво сияющим горизонтам, которые, в свою очередь, растворяются в пространстве, не даются в руки, предпочитая оставаться непознанными. И эта зашоренность не позволяет многим рассмотреть и впитать необходимые элементы не только научной, но и обычной этики.

А лекции продолжались. Откуда брались силы? Не помню, кто именно ответил на это так: из духовной устремленности.

Но не раз я слышал, что меня поддерживают "высшие силы".

После выступления в Ленинградском политехническом институте мне подарили фото. Низко надо мной, стоящим на сцене, висит светящийся сгусток овальной формы метра два в поперечнике. Фотоаппарат, как известно, не устает, не мучается похмельем, не лжет, наконец. А на фотоснимке, сделанном в актовом зале ЦНИИЭП жилища, в Москве, точно над моей персоной зависло призрачное изображение женщины, напоминающей святую мадонну. Странно, но факт.

Экстрасенс Борис Александрович Иванов во время моей встречи со слушателями Военной командной академии имени Фрунзе, сидя в зале, зафиксировал вокруг моей головы громадную, как он сказал, ауру. Когда я перестал говорить, аура поубавилась, перестала волновать экстрасенса. Что стоит за всем за этим? Большой вопросительный знак.

В антракте Б.А.Иванов познакомил меня с Алексеем Анастасовичем Микояном, красивым генералом авиации. Микоян пришел как очевидец, над которым в Ташкенте во время прогулки с дочерьми низко и бесшумно пролетел большой, как "Боинг", темный треугольник. Генерал, командовавший тогда авиацией Среднеазиатского военного округа, запросил свой командный пункт: что в воздухе? Получив ответ, что в небе никого, запросил штаб ПВО. Там тоже ничего не видели. Так произошло приобщение боевого летчика к необычной летающей реальности. Алексей Микоян, человек тонкой и доброй души, стал моим другом и много помогал. Помогать другим - в этом была его сущность.

Мой голос на лекциях стал срываться. Установившийся образ жизни не оставлял времени для отдыха и размышлений, уводил от нормальной научной деятельности. Вот тогда-то и родилась идея создать уфологическую школу, которая потом получила название "Базис". Преподавать в школе, разумеется, не одному, подготовить группу уфологов первой ступени - скажем так, способных учить других - таков был замысел. И главная задача школы не только дать ученикам образование, а привить им уфологическое воспитание.

Как хорошо, что школа состоялась не вдруг, а десять лет спустя, когда выработались другие взгляды на сущность НЛО и возникла новая концепция уфологии.

СОЦИУМ

А пока я неистово внедрял уфологический фактор в общество, исходя из так называемой инопланетной концепции.

Концепция, как известно, это система взглядов, то или иное понимание явлений, процессов. Тогда понимание сводилось к тому, что НЛО - это инопланетные корабли, посещающие нашу Землю. Пришельцы исследуют ее и проводят различные эксперименты. В качестве доказательства я приводил многочисленные свидетельские показания, описания очевидцев, фотографии и даже кинокадры. Инопланетная версия исходит из предположений, что на каких-то планетах нашей необъятной Вселенной в результате эволюции появляется разумная жизнь, в какой-то степени схожая с нашей. Внеземные цивилизации - или сокращенно ВЦ - значительно обогнали нас по уровню научного и технического прогресса и смогли создать технические средства, позволяющие им посещать Землю и другие небесные тела.

Их автоматические зонды-разведчики и корабли значительно совершеннее наших технических средств, но имеют с ними и много общего - также требуют определенного ухода и ремонта и, как наши самолеты или автомобили, могут терпеть аварии, разбиваться и гибнуть.

Судя по показаниям очевидцев, нашу планету посещают представители разных цивилизаций. Они разнятся своими размерами - от карликов до великанов, внешним видом, строением ряда органов и другими деталями, но все их разновидности человекоподобны.

Их одежда, говорят свидетели, напоминает наши скафандры и комбинезоны. При общении с землянами они пользуются либо жестами, либо передают информацию телепатическим путем. Некоторые люди утверждают, что при определенных обстоятельствах им пришлось побывать внутри кораблей инопланетян, и описывают их интерьер: кабины, пульты управления с множеством кнопок, тумблеров, лампочек.

Концепция посещения Земли инопланетными кораблями заманчива по многим причинам. Она легко воспринимается, ибо не противоречит нашему миропредставлению и объясняет природу многих загадочных явлений, которые мы относим к категории НЛО. Кроме того, она созвучна с нашими желаниями, стремлениями и соответствует нашим представлениям о будущих космических полетах. Тем более, что мы, человечество, уже сами вышли в Космос. Поэтому тяга многих людей к тому, чтобы узнать побольше о подобных проявлениях, вполне закономерна.

Возникает вопрос, почему при столь частых посещениях нашей планеты инопланетяне до сих пор не установили с нами тесных и открытых контактов, скажем, на уровне послов или торговых советников?

Некоторые уфологи считают, что такие контакты уже имели место с некоторыми представителями отдельных государств, но содержатся в строжайшей тайне. И вообще государственные институты всеми средствами стараются сохранить в тайне все, что в какой-то мере связано с проблемой НЛО.

В качестве иллюстративного материала приводил я и классификации разновидностей НЛО. Полезность такой работы тогда не вызывала сомнений. Она должна была помочь разделить разнородные явления на несколько однородных групп, каждая из которых могла затем исследоваться своими специфическими методами.

Низкий КПД такой классификации оказался в том, что она основывалась только на внешних характеристиках НЛО, а не на природе исследуемого объекта. Внешнее сходство таким критерием являться не может, иначе бы и Луну, и уличный фонарь отнесли бы к одной и той же категории - оба круглые и оба светятся.

Уважаемый читатель! Стань на минуту слушателем. Фактически я знакомлю тебя - пойми, это не фамильярность, а обращение к другу - с моим уфологическим детством, с содержанием лекций, которые распространялись по нашей стране в тот же период, что и песни Владимира Высоцкого. Вот кого я боготворил, ни разу, к сожалению, не встретившись лично.

Своим неподражаемым баритоном он помогал мне чувствовать себя мужчиной: "Туда пятьсот, сюда шестьсот!" И, ступая по одной планете с такими парнями как Высоцкий, Окуджава, Урбанский, я чувствовал себя надежно, как в едином слаженном экипаже, который не подведет и не продаст.

Когда, пробившись сквозь шипение глушилок, радио принесло сообщение "Би-БиСи" о смерти Владимира, я попросту не поверил. Это же нелепо! Тем более, что слухи о его смерти муссировались не раз. Но когда тот же канал повторил это в полночь, в сообщении я уловил привкус безысходной уверенности. И побрел из своего дома отдыха на берег Финского залива, утыканный большими и малыми валунами. Стояла спокойная белая ночь, но душа клокотала.

Хоть о камень башкою, хоть кричи - не кричи. Я услышал такое в июльской ночи, Что в больничном загоне, не допев лучший стих, После долгих агоний Высоцкий затих. Смолкли хриплые трели, хоть кричи - не кричи. Что же вы просмотрели и друзья, и врачи? Я бреду как в тумане, вместо компаса - злость. Отчего, россияне, так у нас повелось? Только явится парень неуемной души И сгорит, как Гагарин, и замрет, как Шукшин, Как Есенин повиснет, как Вампилов нырнет. Словно кто, поразмыслив, стреляет их влет.

Стихи, к удивлению, просто лились из меня, успевай только записывать. Хорошо, что в куртке всегда был блокнот и авторучка.

До свидания, тезка! Я пропитан тобой,

Твоей рифмою хлесткой и хлесткой судьбой.

Что там я... Миллионы, а точнее - народ

Твои песни-знамена по жизни несет.

Ты и совесть, и смелость, и лиричность, и злость.

Чтоб и там тебе пелось и, конечно, пилось!

В звоне струн, в ритме клавиш, ты бессмертен и чист.

До свиданья, товарищ, Народный артист!

Как и песни Высоцкого, мои лекции расходились и на магнитофонных пленках.

Неожиданно прозвучал однажды по телефону голос, принадлежащий "лицу кавказской национальности". "Дорогой Владимир Георгиевич! Вы мой спаситель. Вы меня вытащили из лап смерти. Я хочу Вас поблагодарить, сделать что-нибудь приятное". Это звонил заместитель председателя Совета Министров Абхазской автономной республики Шота Мамович Шакая. После операции на сердце, находясь в Кремлевской больнице, он мучительно долго приходил в себя. У него пропал интерес к жизни, к газетам и телевизору, он даже перестал есть. И вот кто-то дал ему прослушать четырехчасовую пленку с моей записью. Он попросил еще раз, потом еще, проявив жгучий интерес. Дело пошло на поправку, а кончилось тем, что по правительственной телеграмме я был командирован Министерством судостроения, в систему которого входил НИИ, где я работал, в Сухуми, где на три дня попал в супергостеприимные объятия возродившегося к жизни государственного человека. Но продолжим лекцию.

Выход в космос изменил мировоззрение человечества. Сегодня уже не кажется невероятной идея множественности обитаемых миров, за которую отправили на костер Джордано Бруно.

Вот как излагал свой взгляд астроном К.Фламмарион: "Обитаемость планет является единственным объяснением их существования, и ни строение планет, ни какие бы то ни было другие условия не могут помешать развитию на них жизни".

У мыслителей с широким кругозором никогда не возникало сомнений по поводу распространенности жизни во Вселенной. Ф.Энгельс полагал, что Разум, затухая на одном небесном теле, неизменно возрождается на другом. В этом постулате заложена не только идея перманентного существования и распространения Разума в Космосе, но и мысль о том, что Разум (сознание) всегда присутствовал во Вселенной наряду с Материей и неизвестно, что из них первично, а что вторично. Даже мы с вами, доморощенные философы несравнимо более низкого ранга, воспитанные на ленинской теории отражения, понимаем сегодня, что искра разума может привести в движение массив материи, а искусственно сконструированная в голове идея, не диктуемая бытием, природой, может изуродовать это самое бытие.

"И о каком "одиночестве" человечества перед "жерлом вечности" можно - со столь озабоченным видом!- рассуждать после того, как стали известны космологические взгляды Циолковского и Вернадского",- пишет доктор философии

Г.И.Куницын.

Высочайшего звучания гипотеза множественности миров достигла у

К.Э.Циолковского. Наша эпоха рекламирует Циолковского как родоначальника теории и практики ракетоплавания. Да, это так. Но это далеко не все. И, на мой взгляд, Циолковский-философ неизмеримо выше, чем Циолковский-изобретатель и расчетчик. "Для меня ракета не самоцель, а лишь средство для достижения иных миров".

В этой фразе весь Циолковский. Иные миры - вот куда устремлялся наш великий соотечественник и душой, и телом.

Мне, например, неизвестны другие мыслители подобного масштаба, способные спокойно оперировать категориями в миллионы и миллиарды лет. Циолковский понимал, что на своей планете человечество обречено экологически и демографически и его спасение - в переселении на другие небесные тела. Заботясь о нашем будущем, он всячески обосновывал эту грядущую эвакуацию, выбрав средством передвижения ракету и спрогнозировав условия перелета, обитания и даже общественного устройства в "иных мирах". Он рассчитал средний жизненный цикл цивилизаций в Космосе. От момента зарождения до момента затухания средний возраст цивилизации, по Циолковскому, составляет миллион миллионов лет, то есть десять в двенадцатой степени.