Погиб. Сказать откровенно, никогда не верил в это, и он действительно выжил

Вид материала

Документы

Содержание Перед грозой Если темные силы нагрянут, Как один человек, весь

Подобный материал:

• Карцев Михаил Александрович (10. V. 1923-23. IV. 1983), 6.32kb.
• Рассказ проводника, 83.62kb.
• Этот рассказ родился как-то майским днем 2003 года. Мысль создать его, меня немного, 645.52kb.
• Анжелина! Моя Анжелина! Почему ты меня бросила? Ведь я так любил тебя, 589.79kb.
• Д. Д. Моррисон Джим Моррисон, вокалист квартета из Лос-Анжелеса, умер в Париже от сердечного, 790.5kb.
• «Самое ценное в жизни и в стихах – то, что сорвалось», 36.98kb.
• Тья написана по многочисленным учебникам и статьям по оптимизации и настройке хр, поэтому, 70.26kb.
• Действительно, есть ли в современной литературе те, кого мы назовем новым поколением, 276.57kb.
• Русское мировоззрение в поэзии и прозе М. Ю. Лермонтова, 488.97kb.
• Все эксперты и все опросы могут сказать, какие книги покупаются лучше, какие хуже., 6104.88kb.

Капитан Петр Шемендюк кого Союза.
Далее генерал призвал молодых летчиков береж­но хранить и приумножать боевые традиции Военно-Воздушных Сил, не жалея сил готовить себя к реаль­ной войне, к схватке с сильным и коварным против­ником, повышать боеготовность частей, быстрее ос­ваивать новые типы самолетов, как можно скорее перенимать бесценный боевой опыт тех, кто сражал­ся в небе Испании, в районе Халхин-Гола, в мороз­ном воздухе Финляндии, и с которыми предстояло теперь вчерашним выпускникам летать в одних небесах...

После приема у командую­щего молодые офицеры много и возбужденно говорили о его сло­вах насчет серьезной подготов­ки к войне. Если до этого кое у кого складывалось мнение отно­сительно стабильного мира с Гер­манией, то теперь все гадания, сомнения нужно было отбросить прочь. Командующий знал, что говорил. Видать, надвигалась ре­альная перспектива боевых со­бытий.

- Было бы глупо надеяться,
-заявил Николай Тотмин, - что
фашисты, ввергнув почти всю
Европу в полымя, оставят нас в
покое. Все дело в тактике, в мо­
менте. На договор надейся, да
сам не плошай. Гитлера может ос­
тановить лишь несокрушимая
сила. Вот и будем копить ее...

Это было 18 декабря соро­кового. Не ведали друзья-това­рищи Петра, что в этот роковой день Гитлер утвердил преступный план "Барбаросса", узаконив бре­довую идею "молниеносной вой­ны" против Советского Союза.

В своих планах гитлеровское верховное коман­дование основную ставку сделало на массированное применение танков и авиации. Для главной цели -СССР - предполагалось использовать почти все силы люфтваффе - четыре воздушных флота из пяти.

Вечером того же дня лейтенанты разъехались по соединениям и частям ПВО. Шемендюк, Харитонов, Здоровцев и Тотмин получили предписание прибыть для прохождения дальнейшей службы в 39-ю истре­бительную авиадивизию полковника Е.Я. Холзакова, входящую во фронтовую группу, авиачасти которой базировались южнее Ленинграда.

Из штаба дивизии на попутной машине друзья добрались в свой, теперь уже родной 158-й истреби­тельный авиационный полк, который базировался под Псковом.

- Пойдете служить в эскадрилью старшего лей­
тенанта Покрышева, - сказал после беседы коман­
дир полка майор А.П. Афромеев. - От души поздрав­
ляю вас с таким назначением: Покрышев великолеп­
ный летчик, у него пройдете хорошую школу.

«Неужто тот самый Покрышев?» - обрадовался Шемендюк при мысли, что это один из летчиков, от-

личившихся в войне с белофиннами. О нем много рассказывал на страницах центральной прессы пи­сатель В. Ставский, как об истребителе с тончай­шей техникой пилотирования, человеке творчес­кого склада, новаторе в летном деле. Это он внес в свое время предложение производить запуск одновременно трех самолетов (сразу всего зве­на), используя ответвления от амортизатора. Цен­ное предложение было одобрено самим коман­дующим ВВС ЛенВО и внедре­но в жизнь. Через печать оно затем нашло твердую прописку во многих авиачастях ВВС.

Петру Афанасьевичу Покры-шеву принадлежала и другая идея - перейти от звена в три самолета к парам, что давало большое преимущество в манев­ре, построении боевого порядка, во взаимодействии в воздухе. Правда, с осуществлением этого смелого новшества повезло не скоро. Пары «прижились» лишь в том полку, где летал Покрышев. Дальше дело не пошло. «Трудно даже объяснить причины такой инертности, за которую пришлось впоследствии расплачиваться дорогой ценой, - пишет в своей книге «Небо родное» Герой Со­ветского Союза генерал-полков­ник авиации Ф.И. Шинкаренко. -Первые же бои начавшейся вой­ны с фашистами внесли суще­ственные коррективы относитель­но использования авиации. От старого звена пришлось вскоре отказаться и перейти повсемест­но к парам".

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Эскадрилья Покрышева находилась на аэродро­ме. Ее летчики отрабатывали полеты в «сложняке». Младший лейтенант Шемендюк с разрешения коман­дира полка прямо с небольшим дорожным чемо­данчиком отправился на летное поле.

• Где мне увидеть комэска старшего лейтенанта Покрышева? - поинтересовался Петр.
  
• Вот, смотри, - поднял палец к небу один из летчиков, не поворачивая головы и не отрывая взгля­да от «ишачка», который, то скрываясь в облаках, то показываясь снова в разрывах, выделывал головок­ружительные фигуры высшего пилотажа. Сразу было видно, машину ведут руки мастера. Вскоре самолет зашел на посадку и приземлился точно у знака «Т» натри точки.
  

Петр смотрел на подошедшего комэска с восхи­щением.

- А это что за восторженный зритель? - с напус­
кной строгостью спросил Петр Афанасьевич, глядя в
упор на выпускника школы.



- Товарищ командир, младший лейтенант Ше-
мендюк прибыл в ваше распоряжение! - четко отра­
портовал Петр.

Покрышев протянул руку без всякой на то охо­ты, смерил новичка с головы до пят и сказал после затянувшейся паузы:

- Ну что ж, будем знакомиться. Вон, видишь
«ишачок» стоит? Вперед и выше...

Петр никак не ожидал такого поворота. Да и ко­мандир эскадрильи не проявил к нему никакого уча­стия, не расспросил ни о чем и даже не поздравил с прибытием в полк. Настроение резко переменилось.

«Уж не зазнайка ли? - тоскливо подумал Петр, будучи наслышан о тех, кого иногда портят звезды. -Как служить с таким?»

- Да ты не расстраивайся, - стал утешать стояв­
ший рядом лейтенант Вершинин, помогая застеги­
вать карабины парашюта, - на душе у нашего коман­
дира кошки скребут. На днях из эскадрильи ушел на
повышение способный летчик, друг Петра Афанась­
евича. Вот он и не в настроении. А вообще-то чело­
век правильный. Но учти - не любит белоручек и тех,
кто не умеет летать, или, как он привык выражаться,
не растет в полете...

Шемендюк спокойно запустил мотор и после раз­решения стартера поднял машину в облака. Затем он удачно построил коробочку и выполнил ряд фи­гур средней трудности.

При посадке хорошо «притер» машину к земле и посадил ее в общем-то на «пятерку».

• Плохо, брат, очень плохо, - огорченно загово­рил комэск. Долго думаешь, нет реакции. Летчик дол­жен соображать мгновенно. А у тебя от фигуры до фигуры уходит пропасть времени. И нет слитности с машиной. Я видел по частям, что делает летчик, а что машина. Да... трудновато тебе придется у нас. Время еще есть, можешь попроситься в другую эс­кадрилью.
  
• Плохие летчики, товарищ командир, - с нажи­мом на слово «плохие» выпалил сердито Шемендюк, - ни одной эскадрилье ВВС не нужны. Так что никуда проситься не собираюсь. Буду учиться здесь, у вас!
  

Летный состав 158-го подобрался в основном опытный. Многие офицеры прошли хорошую боевую школу, успели понюхать пороха, о чем красноречиво говорили их ордена.

Но было немало и молодых, необстреляных лет­чиков. Среди них П. Харитонов, М. Жуков, С. Здоров-цев, В. Иозица, Н. Тотмин. Всех их объединяла одна цель - научиться летать как «старики», как можно быстрее стать настоящими истребителями и, если грянет война, встретить врага достойно.

А в том, что война подкатывалась к нашему дому, сомневаться не приходилось. Это хорошо понимали даже и не военные. Из месяца в месяц накалялась обстановка на границе. Участились случаи полетов фашистских самолетов над территорией наших при­граничных районов.

Гитлеровцы нашли удобную формулу прикрытия своих подлых замыслов, объясняя появление своих самолетов над советской территорией чисто техни­ческими причинами - пилота подвели приборы, сбил­ся с маршрута и т.п. Хотя всем было ясно, что немцы

64

вели систематическую, последовательную аэ/ тосъемку.

Безнаказанность гитлеровских летчиков произ дила на наших авиаторов угнетающее впечатле!

• Ну, погодите, гады, еще сочтемся, - ■ сжимая кулаки, с яростью бросил однажды вслед ляющемуся очередному нарушителю Ленинград границы Степан Здоровцев. В тот день он особей отличился на полетах, показав высший класс жа.
  
• Тебя сегодня было не узнать - как бог лете похвалил его командир, - в чем секрет?
  

- А я того гада все время видел в прицеле,
С того дня не только один Здоровцев ви

своем прицеле врага...

Командование ВВС округа накануне войны давало исключительно большое значение росту терства военных летчиков. Полеты, как правило, водились в сложных условиях, часто практиковал! посадки на незнакомый аэродром, на необорудог ное поле.

Пятеро летчиков, в их числе Покрышев, до вали ночные полеты. Определенный процент го состава проходил подготовку в школах высок пилотажа.

В конце февраля 1941 года Петр Шемендюк, порядке очередности, выехал в одну из таких шкс в город Конотоп. Закончить ее не успел. В середм июня всех летчиков отозвали в полки.

Прибыв в свою часть, Петр узнал, что в полк чала поступать новая совершенная техника - са* леты ЯК-1. 16 июня ночью на станцию Псков был большой железнодорожный состав со с| циальными контейнерами. В них и были «яки» Соблюдая все меры скрытности, личный сош! полка немедленно приступил к разгрузке и сбои ке секретной матчасти.

Таким вот своеобразным методом летчики по! знакомились с устройством новых машин. Но как они поведут себя в воздухе? Уже на третий день после! прибытия эшелона старший лейтенант Покрышев сея в кабину "яка", запустил мотор и отравился в полег! Как бы для разведки, вначале он опробовал машину! на несложных элементах, а затем, набрав высоту Л 1500 метров, заложил машину в головокружитель-1 ный вираж, после которого последовал целый каскад! сложнейших фигур.

- Что же скажет на это комдив, - с тревогой взгля-1
нув на полковника Холзакова, специально прибыв­
шего на опробование, - сказал Шемендюку Николай I
Тотмин, - разнесет в пух и прах, поди, нашего комэс-
ка за такие кренделя.

Того же самого опасались и другие летчики. Но комдив спокойно следил за полетом, как будто ниче­го особенного не происходило. Напротив, выраже­ние его лица передавало хорошее настроение.

• Отличная машина! Летать можно, - заявил По­крышев, спрыгивая с крыла "яка".
  
• Видел, - с удовлетворением ответил Холзаков,
  

• видел, что комэск слишком форсировал знаком­ство с новой машиной. Но что на это сказать, товари­щи офицеры, - обратился комдив к строю летчиков,
  
• другого выхода, как действительно форсировать
  

новейшую технику, у нас нет. Мы не располагаем дан­ными, сколько фашисты отвели нам мирного време­ни для переучивания. Не исключено, что считанные месяцы, а то и недели, а может, дни...

Это было 19 июня.

А ночью 22 июня Военный совет Ленинградского военного округа получил телеграмму за подписями Наркома обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба гене­рала армии Г. К. Жукова. В ней сообщалось о возмож­ном внезапном нападении Германии на СССР и пред­писывалось ряду пограничных военных округов при­нять конкретные меры по отпору немецко-фашистс­ких войск и их союзников.

«Перед рассветом 22 июня 1941 года рассредо­точить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать, -говорилось в телеграмме в части, касающейся ВВС и войск ПВО западных округов. - Подготовить все ме­роприятия по затемнению городов и объектов».

ВОЙНА

Примерно в третьем часу ночи 158-й полк, как и другие полки 39-й дивизии, был поднят по боевой тревоге. Он получил приказ рассредоточить эскадри­льи на полевом аэродроме, выделить одну из них в готовности к вылету по первому сигналу.

Война обрушилась на город Ленина с неба...

Взрывы бомб, пронзительный вой стервятников, клекот автоматических пушек «хейнкелей» и «мес-сершмиттов» оборвали мирный сон жителей Ленин­града. Поначалу многие, в том числе и некоторые военные люди, еще полагали, что это ненадолго, что это всего лишь провокация, которой будет дано соот­ветствующее объяснение в прессе и по радио. Тако­го мнения были даже летчики-истребители подняв­шихся навстречу врагу первой десятки, ведомой стар­шим лейтенантом Михаилом Гнеушевым, а также лет­чики-истребители Шавров и Бойко, первые вступив­шие в бой со звеном «мессеров"...

Тягостно тянулись первые часы ночи. Удручало состояние полного неведения, что делалось на всей западной границе страны. Лишь в 12 часов дня было передано правительственное сообще­ние о вероломном нападении фашистской Гер­мании на Советский Союз и вступлении СССР в священную войну.

Во всех подразделениях в частях ВВС прошли в тот день митинги. Крылатые воины Страны Советов клялись Родине, партии, своему народу до последне­го дыхания, до последней капли крови сражаться с ненавистным врагом до полной победы. Эскадрильи полка после митинга прошли торжественным мар­шем. Над монолитным и суровым воинским строем взлетела песня, слова которой вздымали благород­ную ярость в каждом воздушном бойце:

Уже на следующий день, утром 23 июня, отли­чился заместитель командира эскадрильи лейтенант А.В. Чирков, первым в полку открывший счет сбитым фашистским самолетам. В то утро он находился на боевом дежурстве, когда прозвучала команда выле­теть на перехват двух немецких бомбардировщиков, шедших курсом на Ленинград. Молодой летчик уст­ремил ввысь свой ЯК-1.

- Я их увидел впереди себя и выше примерно
на 300 метров, - глотая от волнения слова, делился
своим первым боевым опытом Андрей Чирков, - гля­
жу, идет пара «хейнкелей», кручу головой на все 360

- истребительного прикрытия нет. Видно, фрицы
были настолько уверены в своем превосходстве над
нами, что отказались от сопровождения. Ну, думаю,
не выйду из боя живым, а собью хоть одного гада.
Набрал высоту, зашел со стороны солнца - налетел
на ведущего «хейнкеля». Нажимаю на гашетку и вижу

- трасса точно прошила цель. Фашист загорелся. Вот
тут надо было вовремя прекратить стрельбу, а я сду­
ру строчил до тех пор, пока вражеский самолет не
врезался в землю.

В этот момент Андрей вдруг почувствовал запах гари. Это перегрелись стволы пулеметов. От длин­ной очереди. Оружие было выведено из строя. Хоро­шо, что второй фашист сбежал, сбросив бомбы в болото. Иначе бы пришлось туго советскому летчику

- пулеметы больше не слушались гашеток.

Когда Чирков приземлился, его тут же подхвати­ли на руки друзья-товарищи. А он, первым из ленин­градских летчиков-истребителей открывший боевой счет по уничтожению врага, не мог побороть злость на себя. На стихийно возникшем митинге в честь его первой победы летчик заявил, что он вовсе не ге­рой, как считают в полку, а обыкновенный растяпа -зазевался, глядя на то, как горит враг.

- Крепко запомните, друзья, - делился своим
первым успехом и первым горьким опытом Чирков,

- вести огонь только короткими очередями, а убе­
дившись, что вражеский самолет сбит, - переходить
к очередной цели.

- И еще одно запомните - запасных стволов
больше нет, - продолжил подошедший командир
полка майор А.П. Афромеев, который только что вер­
нулся из полета и узнал о подробностях воздушного
боя героя дня от своего комиссара Я.М. Журавлева.

Вскоре Андрей Чирков полностью загладил свою вину: менее чем за неделю он сбил двух стервятни­ков. Правда, и сам потерял в бою свою машину. Едва не погиб, горя в кабине падающего самолета.

• Почему долго не выпрыгивал? - с тревогой спрашивали летчика однополчане.
  

• Я выполнял приказ - снимал часы со щитка...
  

- ответил Чирков. (До войны существовал приказ,
строго обязывающий летчика перед оставлением са­
молета снять часы. Вскоре фронтовая жизнь внесла
свои коррективы, и приказ этот был отменен.)


Если темные силы нагрянут,

Как один человек, весь советский народ

За свободную Родину встанет!

По небу неслись серые облака. В их разрывах проглядывало солнце. Летчики до боли в глазах всматривались по сторонам. Вражеские самолеты не появлялись. От этого на душе летчиков не было спо­койнее. Напротив, отсутствие врага только поднима­ло тревогу: а вдруг фашисты каким-то обманным маневром обошли район патрулирования и теперь их бомбы падают на Ленинград.

Только позже стало известно, что в первые дни войны гитлеровцы не совершали массированных на­летов на Ленинград и главные усилия их 1-го воз­душного флота были сосредоточены на нейтрализа­ции наших аэродромов в Прибалтике, уничтожении коммуникаций и поддержке сухопутных войск в опе­ративной глубине. В районах Ленинградского воен­ного округа курсировали главным образом самоле­ты-разведчики. И тем не менее установившееся круг­лосуточное патрулирование сыграло свою роль. Авиа­ция врага действовала осторожно и ограниченно.

... Петр Шемендюк посмотрел на показания топ-ливомера. Горючего оставалось минут на 15. «Неужели опять сядем ни с чем?» - тревожила мысль молодо­го пилота. И вдруг он увидел, как комэск подал ус­ловный сигнал «приготовиться к бою», а сам развер­нулся вправо с набором высоты. Радиостанций на наших самолетах в начале войны не было. Приходи­лось пользоваться специальной системой знаков, по­даваемых с помощью различного рода эволюции по­лета. Вот и выходило, что нужно смотреть не только за воздушной обстановкой, но и за действиями ко­мандира. Раздвоенность внимания летчика, естествен­но, снижала эффективность разведки, не говоря уж о действиях непосредственно в воздушном бою с фа­шистами, у каждого из которых имелась рация.

Шемендюк увидел впереди справа по курсу че­тыре «Юнкерса-88». Они шли без истребительного прикрытия. На хвостовом оперении каждого бомбар­дировщика виднелась черная свастика, на крыльях -кресты.

Впервые так близко увидел Петр отличительные знаки врага. С неизъяснимой силой поднималась ярость. Вовремя вспомнил советы бывалых летчи­ков: главное в бою - держать голову холодной, драть­ся расчетливо, с умом, не поддаваться эмоциям.

Петр синхронно выполнил маневр комэска и по примеру Покрышева устремился сверху вниз, ловя в прицел одного из «юнкерсов». Пальцы резко нажали на гашетки. Дробно застучали пулеметы. Огненные пунктиры, устремленные в сторону «юнкерса», про­шли мимо цели с большим недолетом.

Сказалась типичная почти для всех летчиков при­вычка в первом бою рано открывать огонь. Она вы­работалась на учебных стрельбах по конусу - мало­размерной цели, по которой огонь открывался с даль­ности 700 - 800 метров. Реальная же цель, имеющая значительно большие размеры, вызывала иллюзию близкого расстояния до нее.

Петр прибавил обороты. Но в тот же миг увидел, как от борта фашистского бомбардировщика в его сторону протянулась длинная огненная линия. Он ин-

стинктивно отдал ручку на себя. Несущие смерть пули прошли над фонарем. И сразу летчик почувствовал какое-то странное спокойствие. Улеглось волнение, руки хладнокровнее держали ручку управления. Толь­ко зубы оставались по-прежнему крепко сжатыми.

Вторую очередь послал фашистский бортстрелок. Теперь она прошла ближе к кабине. Самолет Покры­шева в это время висел уже на хвосте другого «юн­керса». Брызнули огнем его пулеметы. «Юнкере», настигнутый меткой трассой, вроде бы на какое-то мгновение остановился и взорвался. «Молодец, ко­мандир!»

Шемендюк заложил машину в глубокий вираж и, срезая угол на левом повороте, куда отвернул его противник, устремился за своей целью. Нервы немец­кого летчика, видать, сдали. Освобождаясь от лиш­него груза, он сбросил бомбы и тянул к верхней кром­ке облаков. Его примеру следовали и остальные бомбардировщики, также освободившиеся от бомб.

«Уйдут гады!" - подумал Петр и снова нажал на гашетки. На этот раз трасса явно чиркнула посереди­не корпуса «юнкерса», но вреда большого не причи­нила, убила лишь бортстрелка. Комэск покачал кры­льями - знак уходить домой. Да, другого выхода и не было. Вражеские самолеты скрылись в облаках и ухо­дили восвояси. А горючее на исходе. Петра жгла до­сада от сознания того, что из-за допущенной ошибки не сумел сбить «юнкерса».

- Ничего, в другой раз злее будешь, - после посадки на последних каплях горючего сказал комэск. - Зато, я заметил, ты грамотно маневрировал, пони­мал мой замысел и замысел врага. К тому же все-таки бортстрелка достал. И машину невредимой вы­вел из боя. Для первого боя это не так уж мало.

Вскоре подбежали товарищи, чтобы горячо по­здравить с первой победой в начавшейся Великой Отечественной войне Петра Афанасьевича Покрыше­ва, ставшего потом дважды Героем Советского Со­юза, одним из лучших летчиков-асов.

Первые победы... Как они были важны для лет­чиков полка, особенно для молодых, необстрелян­ных. Они вселяли уверенность в силу своей техники и оружия, уверенность в то, что можно успешно сби­вать «несбиваемых» хваленых немецких асов. И по­тому так рьяно рвались воздушные бойцы навстречу врагу, презирая опасность, смело вступая в жестокие схватки с гитлеровскими стервятниками.

Но вот в первые же дни в полку появились так называемые «безлошадные». Это те летчики, чьи са­молеты были уничтожены на аэродроме во время налета вражеской авиации. У них все было - неуем­ное желание драться с фашистами, воля и мастер­ство. Кроме одного: самолетов - силы возмездия.

«Безлошадные» ходили чернее тучи, остро пе­реживая потерю стального друга, чувствуя себя ви­новатыми и полностью бессильными, и даже лишни­ми в полку, так сказать, нахлебниками. Ничьи утеше­ния не помогали. Они с завистью смотрели на тех счастливчиков, которые по нескольку раз поднимали краснозвездные машины в небо и реализовывали свою ненависть к врагу боевым счетом побед. «Без­лошадным» ничего другого не оставалось, как мучи­тельно ждать прибытия новой матчасти, которую где-


то задерживали дороги войны, да с жадностью слу­шать подробные рассказы летчиков-истребителей о проведенных ими воздушных боях.

В число «безлошадных» попал и Петр Шемен-дюк. Его самолет, который он всего лишь несколько раз поднял для патрулирования в военном небе Ле­нинграда, сгорел во время бомбардировки аэродро­ма. Петр, как и товарищи по несчастью, с жадностью слушал героев, засыпал их вопросами и таким обра­зом учился в школе воздушного боя, так сказать, за­очно. Терпеливо ждал дня, когда и он встретит свое­го врага и тогда проявит все свое умение, сумеет выразить свою ненависть к фашистским оккупантам разящим огнем. Ждал и продолжал, как губка, впиты­вать в себя для будущих побед над врагом яркие, поучительные примеры из жизни родного полка. А число примеров этих изо дня в день росло, множи­лось, захватывая воображение не только молодых, еще не обстрелянных летчиков, но даже и бывалых воздушных асов.

На пятый день войны, 27 июня, героический под­виг совершил комсомолец младший лейтенант Петр Харитонов. Произошло это так. Группа фашистских бомбардировщиков Ю-88 шла курсом на Псков, неся жителям города смерть и разрушение. «Юнкерсы» летели без прикрытия, тем самым демонстрируя свою уверенность в победе.

В воздух поднялась шестерка наших И-16 под командованием лейтенанта Д. Локтюхова. И с ходу атаковала неприятеля.

Бомбардировщики развернулись и стали уходить на юг, нарушив свой боевой строй. Молодой летчик Петр Харитонов погнался за одним «юнкерсом». Хо­рошо прицелившись, нажал на гашетки пулеметов. Однако оружие... молчало. Случилась какая-то неис­правность.

Не зная истинной причины, почему советский пи­лот медлит с открытием огня, командир вражеского экипажа решил пойти на хитрость. Он форсировал работу моторов, которые стали выпускать черные клу­бы дыма, и круто повел самолет вниз: смотри, мол, я уже подбит.

Харитонов разгадал уловку врага, прибавил обо­роты. А что дальше? Оружие бездействует... И тут от­важный летчик вспомнил о другом, более страшном оружии для врага - таране. Молодой, еще малоопыт­ный, воздушный боец твердо решает применить пос­леднее средство возмездия, требующее ювелирного мастерства в технике пилотирования.

Он снова зашел в хвост бомбардировщику, на глазок прицелился - куда лучше ударить вражескую машину. На миг увидел злое оскалившееся лицо не­мецкого летчика, обернувшегося назад.

Скорости обеих машин уравнялись.

Петр глянул вниз и обмер: до земли осталось не более ста метров. Случись что - не спастись, пара­шют не успеет даже раскрыться.

И все-таки - таран!

Харитонов подвернул свой ястребок немного влево и ударил винтом в руль глубины. Страшный скрежущий треск, разлетающиеся в разные стороны куски металла. "Юнкере" резко клюнул вниз и через несколько секунд врезался в землю.

И-16 сильно затрясло. Но самолет продолжал полет. Вскоре Харитонов сумел посадить поврежден­ную машину с убранными шасси на брюхо.

Это был первый воздушный таран в небе Ле­нинграда.

- Я понимал, - рассказывал в кругу однополчан
Петр, - что при таране мой истребитель может не
выдержать, а прыгать с парашютом на такой малой
высоте бессмысленно. Но мысль о возможной гибе­
ли ни на миг не овладела моим вниманием. Я боялся
только одного - бегства врага. Подумал о Ленингра­
де, который верит мне и надеется на меня, и решиг
- буду таранить.

Находившийся в полку художник и журналисп Николай Иванович Пильщиков, буквально за несколь­ко дней нарисовавший в числе других портрет Хари­тонова, попросил Петра Тимофеевича написать о сво­ем таране заметку в многотиражку «Стартовка». Лет­чик провел в муках творчества не один час вечерне­го времени, но из-под пера не выходило ничего пут ного. Главное, не получалось ударной концовки.

• Освободи ты меня, ради бога, - взмолился Петр, - писатель из меня никудышный, - сам что нибудь придумай, а я подпишу.
  
• Ну что же, ладно, попробую, - согласился Пиль щиков и вскоре перед летчиком легла готовая за метка с ударной концовкой: «И пусть запомнят фа шисты крепко-накрепко: если доведется мне во вто рой раз пойти на таран, я, не задумываясь, пойду н; него».
  

Прочитав это, Харитонов наотрез отказался под писать заметку, нарушив уговор с художником.

- Я от первого-то никак не приду в себя, а ты у)
со вторым торопишь, - отреагировал он на «ударну
концовку». Пильщиков согласился с вескими довс
дами летчика и вычеркнул упоминание насчет вторе
го тарана, понес сдавать заметку в газету.

Вышло так, что как раз на следующий день вые тупал по радио Геббельс. Он затронул вопрос о таре нах в советском небе и по-своему отреагировал н них: советские летчики-де настолько плохо летаю" что прямо-таки натыкаются в небе на немецкие Сс молеты, в результате гибнут и сами, и асы велико Германии. Об этом радиотрепе шефа пропаганды тре тьего рейха быстро узнали советские летчики.

Харитонов срочно позвонил Пильщикову и спр< вился о судьбе своей заметки.

• Она в наборе, - ответил Николай Иванович, завтра выйдет в свет. А что?
  
• Прошу тебя восстановить ту самую концовк Это мой ответ господину Геббельсу...
  

Забегая вперед, надо сказать, что Петр Харит< нов, уже будучи Героем Советского Союза, спустя д* месяца, а именно - 25 августа совершил свой вт< рой воздушный таран. В паре с Героем Советсш Союза Виктором Иозицей Харитонов, отражая нал< противника на Зайцево, вел бой с шестью Ю-88. И расходовав весь боекомплект, Петр настиг удира шего «юнкерса» и таранил его плоскостью. Экипа фашистского бомбардировщика и младший лейт нант Харитонов, самолет которого был сильно п врежден, выбросились на парашютах и стали спу каться совсем рядом друг от друга.

нашему летчику огонь из пистолетов. Заметив это, Иозица не оставил товарища в беде. Он обстрелял вражеских парашютистов из пулеметов, одного из которых убил, двух ранил. Харитонов благополучно приземлился и был тут же отправлен в госпиталь. Оттуда он позвонил Пильщикову:

- Задание твое выполнил. Еще раз таранил фа­шиста.

Однако вернемся к первому тарану.

Буквально через день еще два однополчанина Петра Харитонова младшие лейтенанты Степан Здо-ровцев и Михаил Жуков проявили в бою исключи­тельную отвагу, мужественно таранив вражеские бом­бардировщики винтами своих истребителей.

Первая неделя Великой Отечественной. Беспо­щадная правда внезапно нагрянувшей проклятой вой­ны все это время давила сердце и мозг смертью дру­зей, пожарищами городов и сел, тошнотворным смра­дом, мертвыми полями и горелыми рощами и пере­лесками. И вдруг она убавила тяжесть мучительных переживаний, заставила шире развернуть грудь, гор­до поднять голову: полк умеет драться, умеет бить «непобедимых». И если уже в первые дни войны летчики проявили высокую доблесть, совершив три тарана, то фашистские гады еще познают цену совет­ского характера. Подтверждение своим мыслям авиа­торы полка нашли в выступлении И.В.Сталина по ра­дио 3 июля. Он говорил: «Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом».

Через несколько дней летчики полка с огромным воодушевлением узнали о том, что Родина высоко оценила подвиги боевых товарищей: П.Харитонову, С.Здоровцеву и М.Жукову первым в Великой Отече­ственной войне было присвоено звание Героя Со­ветского Союза. Вышло так, что на всех троих летчи­ков не подавалось никаких документов для представ­ления к награде. Наградные листы заменило сооб­щение А.А.Жданова лично И.В.Сталину по телефону о трех таранах в небе Ленинграда и телеграмма об этом командующего войсками Северного флота М.М.Попо­ва в Ставку ВГК.

О подвиге трех русских богатырей узнала вся страна. Восхищаясь беспримерной храбростью отваж­ных соколов, поэт Александр Твардовский посвятил им стихи, которые были опубликованы в «Извести­ях» за 10 июля. Столичная газета к защитникам Ле­нинграда пришла не сразу, а, как обычно, спустя не­сколько дней. После жарких дневных боев, когда лет­чики собрались на очередной разбор боевой рабо­ты, они прочитали в изрядно потрепанном и затас­канном номере «Известий» проникновенные, идущие из глубины сердца строки:

И сколько себя еще в схватках лихих Покажут советские люди! Мы многих прославим, но этих троих Уже никогда не забудем. Запомни же русские их имена, Что дороги будут для внуков: Здоровцев Степан, командир звена, Пилот Харитонов и Жуков.

Три первых героя войны! И все из одного 158-гоI истребительного авиационного полка. Это были са-В мые молодые летчики, имеющие сравнительно не-В большой опыт. Правильно говорят, что на войне взрос­леют быстро. Пришла суровая година - и орлята рас-правили крылья, встали богатырской заставой, весь смысл своей жизни подчинили железному правилу -уметь драться с врагом и побеждать.

Высокие награди Родины все трое приняли... с■ полной растерянностью. Им стало не по себе, что к их скромному воинскому званию добавилась высшая | степень боевого отличия. Они стеснялись ношения Золотых Звезд, считая, что за такое короткое время I только что начавшейся войны они их еще не заслу-} жили, и потому продолжали с утроенной энергией драться в небе Ленинграда.

Пример героев воодушевлял однополчан на но-1 вые подвиги, вселял уверенность в силу отечествен­ного оружия и техники, в собственные силы. Образ-1 цы умения беспощадно громить врага, летчики пол-1 ка демонстрировали ежедневно. Лишь с 8 июля по 1 августа 1941 года они провели 48 воздушных боев, \ сбили 18 самолетов противника, потеряв 4 своих.

Особо отличился 19-летний комсомолец - си-биряк старшина Николай Тотмин. Это произошло 14 июля. Большая группа немецких бомбардировщиков совершила массированный налет на аэродром бази­рования полка. Наши летчики в это время произво­дили заправку после боевых вылетов. Навстречу врагу смог подняться в небо лишь один истребитель. В его кабине находился Николай Тотмин. Смелыми атака- I ми он рассеял боевой порядок фашистов, заставил их неприцельно сбросить бомбы.

Предвидя легкую победу, на Тотмина кинулись четыре «мессера» и стали перестраиваться для ата­ки. Несмотря на численное превосходство врага, Ни­колай решил принять бой. В жестокой схватке с 12 вражескими самолетами советский летчик израсхо­довал весь боезапас. Он мог выйти из боя и никто бы не упрекнул его за это. Но Тотмин рассудил иначе - драться до последней капли крови, до последнего вздоха. И ничего, что кончились патроны. Зато в ру­ках воздушного бойца - самое страшное оружие для фашистов - таран, успешно испытанное уже тремя однополчанами.

Старшина Тотмин смело пошел на лобовой таран.

Такого в мировой истории авиации еще не было. Расстояние между самолетами стремительно сокра­щалось. Счет жизни измерялся секундами. В после­днее мгновение нервы фашиста не выдержали, и он отвернул в сторону. Тотмин несколько накре­нил машину и консолью крыла, как ножом, срезал плоскость «мессершмитта», который, кутаясь в клубах густого дыма, бесформенной массой упал на край аэродрома.

Николай Тотмин покинул поврежденную машину у самой земли и удачно приземлился чуть ли не на руки товарищей, с восхищением наблюдавших этот беспримерный воздушный поединок.

Когда Тотмина спросили, знал ли он, что идет на верную смерть, он ответил, что о своей жизни поду­мать не успел, времени хватило лишь на решение практической задачи - как сбить фашиста.


За этот подвиг Николаю Тотмину было присвое­но звание Героя Советского Союза. Отважный лет­чик, любимец всего полка погиб в неравном бою с большой группой фашистских истребителей в конце октября 1943 года, защищая подступы к Ленинграду.

Ни один немецкий летчик не только в начале вой­ны, но за все ее годы ни разу не отважился на таран, то есть, не проявил готовность к самопожертвованию. Зато фашисты отлично были осведомлены, как наши пилоты, когда вынуждает обстановка, смело приме­няют грозное и страшное оружие, проявляя одну из высших форм морального фактора, присущего со­ветским людям. Каким образом немецкое командо­вание посвящало своих летчиков в существо дела, сказать трудно. Но то, что гитлеровские пилоты стра­шились тарана - это подтверждалось неоднократно.

3 августа после выполнения боевого задания младший лейтенант Н.Г. Чередков без единого сна­ряда и патрона возвращался на свой аэродром. На подлете, примерно на высоте 1000 метров, встретил «хейнкеля». Летчик не растерялся. Проведя серию молниеносных атак и угрожая противнику тараном, он настолько шокировал фашиста, что тот закачал кры­льями в знак полного послушания. Чередков прину­дил его сесть на своем аэродроме. Сам приземлить­ся не успел, так как в это время появился второй «хей-нкель». Заметив его, Чередков быстро набрал высо­ту и атаковал сверху со стороны солнца. Преследовал врага до тех пор, пока не вогнал в землю.

Надо особо сказать, что страх немецких пилотов перед тараном, этим необъяснимым для них явлени­ем, заставил их избегать сближения с нашими истре­бителями на расстояние менее 100 метров, что, ес­тественно, давало большие шансы на победу совет­ским пилотам. Везде тем самым они получали пре­имущество в маневре, захватывали инициативу и на­вязывали свою тактику, свою волю. И наоборот, страх перед возможным тараном сковывал действия вра­жеских летчиков, не позволяя им использовать пре­восходство своих самолетов.

Но, пожалуй, самое большое значение страшное оружие для врага - таран - имело в плане психоло­гического состояния воюющих воздушных флотов. Превосходство морально-боевых качеств наших лет­чиков было абсолютно бесспорным.

Однако, несмотря на героическое сопротивление советских войск, самоотверженность и доблесть во­енных летчиков, неприятельская группа армий «Се­вер», не считаясь с огромными потерями, продолжа­ла развивать наступление. Гитлер рассчитывал к кон­цу июля полностью овладеть Ленинградом и всячес­ки подгонял фон Лееба.

8 июля состоялось совещание верховного глав­нокомандования вермахта, рассмотревшего меры по ускорению захвата колыбели Октябрьской револю­ции. Начальник генерального штаба сухопутных сил Германии Гальдер сделал такую запись в этот день в свой дневник: «Непоколебимым решением фюрера является сровнять Москву и Ленинград с землей, что­бы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуж­дены кормить в течение зимы. Задачу уничтожить эти города должна выполнить авиация. Для этого не сле-

дует использовать танки. Это будет «народное бед­ствие», которое лишит центров не только больше­визма, но и москитов (русских) вообще».

Для осуществления варварской цели гитлеровс­кое командование бросило весь 1-й воздушный флот, насчитывающий более 1000 самолетов. ВВС нашего флота располагали не более 500 исправными маши­нами всех типов. Соотношение сил в воздухе в райо­нах боев было 2:1 в пользу врага. Численное пре­восходство фашистов советские летчики компенси­ровали за счет количества боевых вылетов и непрев­зойденного героизма, чего противник не мог пред­положить. Только за три месяца авиаторы Северного (Ленинградского) фронта уничтожили 895 вражеских самолетов, из них 583 в воздушных боях и 312 на аэродромах.

За это время в небе Ленинграда было соверше­но более 20 воздушных таранов. Летчики соверша­ли по 6, 8, 10 и более боевых вылетов в день. Техни­ки самолетов и авиаспециалисты в эти напряженней­шие боевые будни успевали лишь заправить само­леты горючим и смазочными материалами, пополнить боекомплект, поднести летчикам пищу, которую те зачастую принимали в кабине. На осмотр материаль­ной части, тем более на проведение регламентных и ремонтных работ времени не было. Этим, по воз­можности, приходилось заниматься только ночью.

Если же говорить о боевых вылетах, то они про­ходили в исключительно трудных условиях. Зачастую термин «нелетная погода» и командованием, и сами­ми летчиками не признавался. Из-за плохой погоды летать приходилось на малых высотах, подвергаясь плотному огню зенитных средств.

Сложнейшая обстановка первых месяцев, основ­ным компонентом которой было количественное и качественное превосходство противника в воздухе, заставила искать новые приемы ведения боевых дей­ствий, критически осмыслить имеющийся багаж в области тактики с тем, чтобы как можно быстрее от­мести старое и утвердить новое.

Многие летчики, получившие хороший опыт ве­дения современного боя, в особенности Покрышев, Чирков, исходя из личной практики и опыта сослу­живцев, стали убеждаться в несоответствии приме­нения истребителей в плотных строях и в боевых порядках групп, когда затруднялось управление дей­ствиями летчиков при слабой маневренности маши­ны. Что же предлагалось взамен?

Мастера предложили вместо звена из трех ма­шин в основе боевых порядков истребителей утвер­дить «пару», состоящую из ведущего и ведомого. В соответствии с конкретной обстановкой из этих пар можно создавать боевые группы из четырех, шести, восьми, десяти и т.д. самолетов. Такой принцип при­менения авиации давал большой простор для такти­ческого мышления пилотов, проявления ими само­стоятельности и инициативы в небе. Первые же проб­ные, точнее, экспериментальные вылеты целиком оправдали надежды. Новый боевой порядок истре­бителей во многом менял тактику воздушного боя, который становился более стремительным и быст­ротечным. Главными факторами победы стали вре­мя, инициатива и решительность летчика, четкое и

гибкое взаимодействие между ведущим и ведомым и в целом между парами.

Вслед за пионерами применения нового звена последовали и другие ленинградские летчики. К ис­ходу 1942 года пары самолетов уже применялись во всей истребительной авиации Красной Армии.

Именно в июле, в назначенный Гитлером месяц захвата города на Неве, ленинградские летчики про­явили героизм и высокое боевое мастерство. При явном превосходстве в силах и средствах фашисты не смогли добиться господства в воздухе и тем бо­лее выполнить приказ фюрера - сровнять город с землей. Нашим авиаторам удалось сковать действия 1 -го воздушного флота врага, нанести ощутимый удар с воздуха по скоплениям фашистских войск и выд­вигаемым резервам.

17 июля генерал-фельдмаршал Браухич, главно­командующий сухопутными силами вермахта, побы­вавший в штабе группы армии «Север», пришел к горькому заключению о том, что положение в. возду­хе на подступах к Ленинграду сложилось не в пользу немецких войск. Слушая его указания, Гальдер запи­сал в тот день: «Превосходство в авиации на стороне противника. Боевой состав наших соединений, дей­ствующих на фронте, резко сократился. 8-ю танко­вую дивизию придется отвести с фронта».

Но воины Красной Армии хорошо понимали, что враг еще оставался силен, он в бешеной злобе рвался к Москве, ему удалось окружить Ленинград кольцом блокады. Значит, предстояли еще жаркие бои.