Гоа. Исповедь психоделической устрицы
| Вид материала | Документы |
- Проклятие баальбека, 733.4kb.
- Название книги: Гоа-синдром, 2456.83kb.
- Дочинец Мирослав – Вечник. Исповедь на перевале духа, 22873.22kb.
- Новый год в индии: золотой треугольник + гоа, 215.15kb.
- О. Генри короли и капуста, 3096.29kb.
- Августин Аврелий «Исповедь», 10.05kb.
- Москва, ул. Полковая, д. 1, стр., 83.26kb.
- Т. А. Алиев, Г. А. Гулуев,, 84.6kb.
- Телеф: (495) 518-86-44, 504-88-29, 232-93-93, 43.66kb.
- Программа "лояльность" 2011 клуб агентов «спутник клуб», 36.21kb.
Отложив в сторону «Тибетскую книгу мертвых», я наблюдаю за поведением только что заехавшего к нам нового жильца. Худющий, с впалыми щеками, в засаленной грязной одежде, он, особо не выбирая место, располагается возле туалета. Доминик с брезгливостью отодвигает от него в сторону свою посуду, стоящую на баке с водой возле туалета.
- Иди мойся, что уселся тут. Запах твой уже в коридоре чувствуется.
Новый постоялец испуганно хватает выделенный ему кусок мыла, и, суетливо оглядываясь на всех, отправляется в туалет.
- Как бы туберкулез или ещё что-нибудь от него не подхватить, - убирая свою кружку поближе к своему углу, добавляет бывший полицейский Четси.
- Эй, Ганди, у тебя туберкулеза нет?
- Нэ, я здоровый. Я просто не ел давно и не мылся, - слышу я из-за двери голос нового жильца, говорящего на довольно хорошем для индуса английском.
- Доминик, а ты что, знаешь его?
- А кто же Ганди не знает? Он сидел, наверное, во всех тюрьмах Индии. Всю жизнь по тюрьмам мается, нет у него ни родственников, ни дома своего. Вот сейчас отмоется, отъестся, болячки свои подлечит, - и выйдет через полгодика, как раз сезон дождей заканчивается. Он всю жизнь с мая по ноябрь в тюрьме отъедается.
- А что за статья у него?
- Да, как обычно, мелкое воровство. Спёр сотовый телефон, получил полгода тюрьмы.
Выйдя из туалета, Ганди испуганно оглядываясь по сторонам, и, с любопытством уставившись на меня, садится в своем углу.
- Ах ты животное!- слышу я крик Доминика из туалета.
Выскочив из туалета с веником в руке, он наносит глухой удар новому жильцу рукояткой по голове.
- Я тебя сейчас научу, как с нормальными людьми в одной камере жить! – кричит Доминик, отвешивая ему серию ударов по телу и лицу. – Только заехал, а уже гадить начал, тебя что, не научили за собой смывать в туалете?!
- Все, я все понял, не надо больше бить, я больше не буду, - забившись в угол, кричит перепуганный Ганди.
- Walking talk, talking walk, walking talk* - пародируя рекламу сотовых телефонов, напевает охранник, открывая нам дверь.
Наконец-то, пришел час, когда я могу говорить по-русски. Оставив Ганди мыть туалет, мы неторопливо выходим из камеры.
- Привет, Виктор!
- Добро пожаловать на пляж Мапса!- улыбаясь, кричит мне в ответ Виктор, как всегда, вытаскивая на улицу ведро с водой.
- Скажи, Вить, я все стеснялся спросить, а отчего у тебя все ноги в шрамах?
- Это - память об армии. Я когда в Афгане служил, на мине подорвался, у меня вместо костей штыри железные в ноге.
- Если ты в Афгане выжил, то в тюрьме и подавно выживешь.
- А что здесь выживать-то, здесь просто санаторий.
- Если бы, Вить, не твоя русская рожа, ты был бы похож на ветерана вьетнамской войны. Наши афганцы не носят длинных волос. А ты выглядишь, как персонаж из фильма про вьетнамских ветеранов. Повязка для волос на лбу, обветренное, слегка сморщенное лицо, загорелая кожа. Тебе бы ещё флаг американский в руки, и улыбку во все лицо. Тогда никто бы не догадался, что ты русский. А ещё, ты похож на Гомера Симпсона в молодости. Ты смотрел мультсериал «Симпсоны»?
- Нет, я вообще телевизор не смотрю давно уже. Последнее, что смотрел – «В бой идут одни старики».
- Да, уникальный ты тип, первый раз я встречаю человека, кто о Симпсонах не слышал. Есть там главный персонаж – Гомер, в одной из серий его показывают в молодости на Вудстоке. Так вот, ты его копия, если не побреешься.
Вылив на голову ещё пару черпаков воды, Виктор засучивает свои шорты, превратив их в стринги, и плюхается посередине площадки на лежащее прямо на земле полотенце.
- Сегодня я буду загорать. Если закрыть глаза и смотреть на солнце, то можно ярко представить себя на пляже.
Ходящие по кругу индусы, посмеиваясь, косятся на оголенную Витькину жопу, перешептываясь между собой.
- По-моему, ты их возбуждаешь, Вить. Они ведь никогда белой голой жопы не видели. И, по-моему, им все равно, какого пола белая жопа.
- Мне пофигу, я не в русской тюрьме. Никто мне ничего здесь не сделает. И вообще, я - спятивший иностранец. Пусть только попробует кто-нибудь что-нибудь мне предъявить.
Я сажусь рядом на корточки, в тени обросшей мхом стены, и тоже закрываю глаза.
- Завтра буфет приезжает, ты чего себе, Вить, заказал? - спрашиваю я, ярко представив сочное манго.
- Я в этот раз огромный список себе написал, мне мама денег выслала, буду пировать. Апельсины, манго, бананы, яблоки, виноград, печенье, конфеты, орехи, повидло, сухое молоко, мыло и зубную пасту, - перечисляет он, загибая пальцы, так и не открывая глаза. - Один раз живем, тем более, скоро экспертиза моя придти должна, - что я, экономить на себе буду?
- А что насчет овощей?
Виктор начинает истерически смеяться, сморщившись, и приоткрыв один глаз.
- Вася, я никогда не смогу понять индусов, ты представляешь, фрукты можно заказывать, а овощи – нет. Соки заказывать можно, а минеральную воду нет. Я уже заявление писал начальнику тюрьмы, и тюремному доктору жаловался, что мне нужны помидоры, огурцы и лук. Вот сегодня с Дэвидом будем судье прошение писать. Мол, иностранец я, и не хватает мне витаминов. Если и судья откажет в овощах, объявлю голодовку. Напишу плакат: «Вай нот томато?»*, и буду с ним каждый раз в суд приходить.
- Скажи, Вить, а что бы тебе больше всего сейчас хотелось бы?
- Устриц хочу сырых с лемончиком, - чаще всего их вспоминаю, остальное у меня, в принципе, всё есть.
- А мне, Вить, женщину хочется, душу бы дьяволу продал за полчаса женских ласк.
- Не, Вась, за женщину я бы и сто рупий сейчас не дал бы, достаточно с меня женщин, всё зло от них. Мне сейчас без них очень даже хорошо. Никто мозг не рушит, никто не нервирует, можно заниматься тем, чем хочется. Если так призадуматься, мы же из-за них в тюрьме сидим. Я вот выпендривался перед своей, и доигрался в драг-дилера. У меня ведь всё было: деньги, машина, наркотики. И хотелось только показать своей бабе, что я круче всех. И чем всё закончилось? Я здесь один, а она неизвестно где, и неизвестно с кем. Если мне сейчас предложить на выбор: женщину или устрицу, - я второе выберу.
- Старый ты, наверное, уже стал, - смеюсь я, вытирая покрывшееся потом от жары лицо.
- Что это «старый»? У меня всё работает нормально, а если совсем приспичит, то иногда можно ночью в туалете затвор передёрнуть. Сексуальный оргазм – это сомнительное удовольствие, один миг и все. А потом стоишь, и думаешь – зачем я это все делал? А устрица - она вкусная, от неё удовольствие надолго.
- О чем беседуете, русские?- спрашивает подошедший к нам Дэвид.
- Об удовольствиях, Дэвид, говорим, которые у нас отобрали, - о женщинах, о еде. Виктор вот о устрицах мечтает, а я из еды по пицце соскучился.
- Могу организовать тебе пиццу, - с серьёзным лицом говорит иранец, присаживаясь рядом с нами. - Скажи своей жене, чтобы сделала маленькую пиццу и принесла мне в госпиталь. Только чтобы пицца размером не больше пачки сигарет была, я её легко в трусах в тюрьму пронесу, - не выдержав серьёзного тона, смеется во весь беззубый рот Дэвид. - А с женщинами все тоже очень просто. Пишешь заявление начальнику тюрьмы, что, мол, прошу отпустить меня, на субботу-воскресенье домой, обязуюсь в понедельник придти к десяти утра, даю честное слово. Отдаёшь заявление и ждёшь.
- Ну тебя в баню, Дэвид, - смеётся Виктор, разворачивая шорты, чтобы спрятать от солнца слегка подрумянившиеся розовые ягодицы.
- А что бы ты, Вить, из реального сейчас хотел бы больше всего?
- Из реального? На волю я больше всего хочу, Вася. Как ты думаешь, реальное это желание или нет?
- Честно говоря, Вить, в ближайшее время это нереально. Прасад уже почти год свою экспертизу ждет. Не хотелось бы год здесь просидеть. Но, если отсидев год, я выйду отсюда, миллион долларов потребую компенсацию, в суд на полицию подам. За анестетик аптечный год отсидеть, где это такое видано? Я же иностранец, инвалид афганской войны, на отдых, как турист, приехал, я же всё здесь потерял. Бизнес рухнул, жена ушла. Лучшие годы в тюрьме прошли. Миллион, как минимум, хочу.
- Что ты тут перед нами распыляешься, побереги свою речь до суда, мы-то всё про тебя знаем. Выйди сначала отсюда, а там видно будет. Тебя же, на самом деле, как врага государства сюда посадили.
- Это почему же, как врага государства? - удивленно спрашивает Виктор, переползая ко мне поближе, в тень.
- А давай рассуждать логически. Государство устанавливает законы, скажи мне, какого наркотика можно по закону иметь в большом количестве, чтобы избежать наказания?
- Марихуаны можно до двадцати килограмм иметь, чтобы выйти под залог, а причём тут это?
- Нет, Вить, я про химические, высокоприбыльные наркотики тебя спрашиваю. Сто грамм кокаина ты можешь держать в кармане, и выйдешь через пару недель, получив бэйль*. Как ты думаешь, почему здесь, в Индии, такие законы? Ведь со времён дедушки Фрейда все знают, что кокаин - опасный наркотик. Тем не менее, здесь его можно хранить в таком большом количестве.
- Наверное, чтобы легче его продавать было.
-Правильно, Вить, - государство поддерживает такими законами продажу кокаина. Оно даже службу специальную организовало, – «антинаркотическая полиция» называется, они-то и караулят эту поляну. А ты что сделал? Ты же им чуть весь рынок кокаиновый не обрушил своей подделкой. Молва о твоем волшебном порошке по всему Гоа быстро разошлась. Я сам слышал, как туристы нахваливали твой порошок: «У всех кокаин тридцать минут держит, а Витькин четыре часа вставляет». Кому нужно тебя сажать за легальный аптечный препарат? Только тому, кому ты мешаешь продавать настоящий «кокос». Ты же додумался даже визитки с надписью «Мэджик Хелп» всем на пати раздавать. Там, где под прикрытием полиции, старые драг-дидеры свой кокаин продают. Тебе крупно повезло, если менты в твой порошок настоящего кокоса не положат.
- Но, не будут же они сто грамм кокоса мне подсыпать? Это же десять штук баксов стоит.
- Сто грамм вряд ли, а вот грамм пять - могут. И тогда ещё на год твое дело затянуться может. Так что выйдешь сначала, а потом о миллионе мечтать будешь.
- Ну, прям помечтать нельзя что ли?
- Ты же сам мне, Вить, говорил – мечтать надо о реальном. Вот я тебе и показываю возможную реальность.
- Ну её в баню, такую реальность. Давай, Вася, о чем-нибудь другом поговорим, а то каждый день одно и то же, все разговоры о возможных реальностях, о реальных и нереальных желаниях. Одно тут в тюрьме желание у нормального человека - это поскорее выбраться отсюда. Два года назад был случай, что экспертиза кому-то за восемь месяцев пришла. Это была чья-то удача. По закону, если экспертиза не приходит за двенадцать месяцев и восемь дней, то заключённого выпускают. Вот двенадцать месяцев и восемь дней - это наша надежда, мы надеемся выйти в этот срок. А если придёт раньше эта экспертиза, то это наша удача. Раньше удачи по любому не выйдешь. Мечтать о том, что выпустят отсюда, нужно в этом интервале: от надежды до удачи.
Глава24. Часть вторая. На воле.
- Ну что, киберцигане, пришло вам время посмотреть, что такое настоящая Индия, - подбадриваю я свою Лену и друзей, идущих позади огромной телеги с вещами, на которой гордо сидит никогда не унывающая Василинка.
Остановившись на минуту, чтобы передохнуть, грузчик, вытирая пот, снова жалуется, прося добавить ему ещё пятьдесят рупий за работу. Проходящая мимо пожилая женщина, обмотанная в голубое сари, умиляясь Василинкой, с любовью слегка пощипывает её за пухлую щечку.
- Убери свои руки, грязная корова, - не выдержав, начинает орать по-русски моя супруга.
Испуганная такой агрессией индуска, быстро отойдя на несколько шагов, всем видом показывает недоумение.
- Леночка, что с тобой, - пытается успокоить её Илка, поглаживая по руке.
- Задолбали эти грязные индусы, у Василинки скоро болячки на щеке будут. Всю дорогу от Гоа до Бомбея, каждая проходящая баба пытается мою дочь за щеку трогать.
- Ну что поделаешь, традиционно у них так заведено проявлять свою любовь. Хорошенькая у вас дочка вот и нравится всем.
- А что же у них традиционно не заведено руки мыть!? - уже не сдерживая своих эмоций, кричит Лена.
- Почему же не заведено? Они, так же как и ты, руки с мылом моют, - пытаясь успокоить, я обнимаю Лену за талию.
- И не нужно меня успокаивать, убери от меня руки, лучше бы ты билет нам на самолёт купил. Следующему, кто дотронется до моей дочери, я вцеплюсь ногтями в лицо. Руки, говоришь, они моют, а что же у них грязь такая повсюду? Если бы они были чистоплотными, то и вокруг чистоту бы поддерживали. Я шесть месяцев с этими свиньями в Арамболе прожила. Они где едят, там и срут. Устала я от Индии.
- Ты в Гоа, дорогая, была, а Гоа – это не Индия. Гоанские индусы себя всё больше португальцами считают. И у них всё чисто, относительно остальной Индии. Считать гоанцев индусами то же самое, что считать таджиков европейцами.
- Вот спасибо, успокоил. Что же мне ещё ожидать от них? Последний раз я по Индии на поезде еду. В следующий раз покупай нам билеты на самолёт, или я с Василиной в Россию возвращаюсь.
- Что это с ней? - шёпотом спрашивает меня Дэн, идущий в хвосте нашего табора.
- Не обращай внимания, у неё, наверное, скоро месячные, она всегда за несколько дней до них так бесится по каждому поводу.
- А, тогда все понятно, у меня бывшая жена такая же была. Мне лично очень даже нравится на поезде. У них в вагонных туалетах намного чище, чем в русских. И не такие уж они и свиньи. Просто их полтора миллиарда. Вот и кажется, что везде грязно.
- Что ты мне, Дэн, рассказываешь? Ты вон Лене моей бы рассказал.
- Ну уж нет, ты её муж, вот и сам её обучай, а я не хочу врагом вашей семьи стать.
- Леночка, сейчас в поезд загрузимся, и - через двое суток в Непале будем, - продолжаю я свои попытки успокоить разгневанную жену.
- Ты когда меня в Индию жить звал, ничего не говорил, что здесь сезон дождей полгода, и нужно переезжать куда-нибудь на шесть месяцев. Знаешь, как я устала наши вещи на мунсун упаковывать? Ты накуривался с Дэном на балконе, а я все вещи в пластиковые мешки упаковывала, чтобы не сгнили до нашего возвращения, а потом ещё в дорогу чемоданы собирала, когда ты после пати отсыпался, устала я. Надеюсь, шесть месяцев в Непале пройдут без кваса, туристов и «Хэмпа».
- Лена, смотри на все позитивнее, за нас таскают вещи грузчики, у нас с тобой личный повар – Кришна.
- Не надо меня успокаивать, это моё нормальное состояние. Я просто в боевой готовности ко всему, - наконец-то, натянув улыбку, говорит Лена, снимая с чемодана нашу малышку.
Подъехав к границе, мы сталкиваемся с первой незапланированной проблемой. Граница закрыта. В Непале очередной кризис революции. Выгрузив все наши чемоданы возле будки пограничников, мы стоим, наблюдая, как по ту сторону границы несколько сотен бастующих непальцев с транспарантами и красными флагами, перекрыв дорогу, требуют отставки короля.
- Ну, что приуныли? Пойдёмте, разместимся в отеле. Есть тут один неплохой, метрах в ста, - говорю я, погружая снова наши вещи на велорикшу. - Не переживай, Ленок, через несколько дней откроют границу. Надо дождаться, пока закончится забастовка. У меня есть МДМА, чарас, устроим сегодня маленькое пати, отдохнём.
Хозяин отеля, пожилой сикх* с чёрной чалмой на голове, встретив нас возле входа, сразу предупреждает, что, возможно, забастовка продлится неделю. Передвижение по земле полностью блокировано. Но, есть надежда, что если наберётся пятнадцать человек, то от границы до Покары полетит маленький самолёт. Разместившись в полупустом, но уютном маленьком отеле, мы стоим на балконе, попивая пиво и наблюдая, как непальские забастовщики размахивают флагами со странной символикой. На красных знамёнах изображён странный знак: серп, молот и ножницы.
- Что же они семилистник ещё на флаге не нарисовали? - обнимая меня, говорит Лена, наконец-то расслабившись после дорожки МДМА. Я люблю тебя, Василь, не принимай близко к сердцу мои капризы. Смотри, как сладко спит наша Василинка. Может, нам тоже пора успокоится?
Спустя двое суток, разбудив нас с утра, владелец гостиницы сообщает нам долгожданную новость.
- Быстро одевайтесь и спускайтесь вниз, через два часа единственный самолёт, следующая возможность улететь будет только через две недели. С каждого по семьдесят долларов, а с вашего повара - тридцать пять. Извините, но такие порядки, с иностранцев в Непале берут двойной тариф за билеты.
Быстро собрав вещи, позавтракав и погрузившись на три велорикши, мы стараемся незаметно для бастующих преодолеть границу.
- Василь, я боюсь этих придурков, как бы нас камнями не закидали.
- Нас-то за что? Они против короля выступают.
- У нас в семнадцатом году тоже против царя выступали, сам знаешь, чем все закончилось.
- До маленького аэропорта езды минут сорок. Аэропорт военными охраняется, не переживай, скоро будем в безопасности. На центральной улице, впереди, нам навстречу появляется разгорячённая толпа с транспарантами и палками. Озлобленная толпа, не переставая, скандирует: «Кинг, го аут»*.
Водитель нашей велорикши, быстро сообразив, сворачивает в маленький переулок. Мы едем в полной тишине, меленькими пустынными улицами, в объезд толпы. Я пытаюсь разрядить обстановку шутками, но Лена совсем не улыбается, прижимая маленькую Василинку к себе.
- Ну, вот мы и в безопасности, - говорю я, наблюдая, как грузчики разгружают наши вещи в маленьком аэропорту.
Наша авиакомпания называется «Йети Айрлайн».
- Помните знаменитого снежного человека, который обитает в Гималаях? В честь него названа эта авиакомпания. Мы будем жить в стране, где живет снежный человек.
Преодолев пункт осмотра багажа, я с ужасом вспоминаю, что у меня в вещах лежит пятьдесят грамм МДМА и десять граммов чараса. Но, вроде пронесло, никто не заметил нашу контрабанду. Надо быть в следующий раз собраннее, а то можно по глупости в тюрьму угодить. Никогда ещё я не летал на таких смешных самолётах.
- Папа, папа, этот самолёт такой маленький, как будто игрушечный.
- Нет, малыш, это настоящий самолёт. Просто страна маленькая и самолёты здесь маленькие.
- Смотри, папа, тетя на ангела похожа, - показывает пальцем Василина на стюардессу, одетую в белое сари.
- Почему же, дочь, на ангела?
- Потому что у нее одежда белая и доброе лицо.
Раздав пассажирам ватные шарики для ушей, стюардесса-ангел просит все пристегнуть ремни безопасности. Путь, который занял бы на автобусе четырнадцать часов, мы должны преодолеть всего за пятнадцать минут. Нужно перелететь только одну большую гору. Оторвавшись от земли, мы лети по большому красивому ущелью, и кажется, что вот-вот заденем маленькими колесиками верхушки деревьев. Но вот, набрав максимальную высоту и перелетев через гребень горы, самолёт начинает снижаться. Впереди видна Поркара, удобно расположившаяся возле красивого озера.
- Куда мы попали? Где твой обещанный непальский рай? - снова недовольно ворчит моя жена, сидя рядом со мной на телеге, которую толкает по дороге молодой непалец.
- А разве это не рай? Подумаешь, машин нет, ты же знаешь, что сейчас революция, по всей стране забастовка идёт. И чем тебе телега не нравится? За один доллар нас довезут до отеля. На такси двадцать бы пришлось отдать.
- Вот и поедешь в следующий раз на телеге, а мы с Василиной на такси поедем. Смотри, над нами люди смеются. Мы одни, наверное, такие сумасшедшие, что в это время сюда приехали.
- Никто над нами не смеётся, это местные жители, приветствуя, улыбаются нам. Они все тут очень доброжелательные. Тем более, что сейчас сотни пустых отелей и ресторанов. Мы - единственный источник доходов для них сейчас. Они нас ещё на руках носить будут. Жить мы будем во дворце. Остановимся на первое время в отеле, а потом я вам дворец найду. Хочешь, дочь, во дворце жить?
- Конечно, хочу, папочка.
- Обещаю, будет тебе дворец.
- Надеюсь, жить мы будем без грёбаных двухнедельников, не способных жопу себе помыть без чьей-либо помощи: «Лена, у нас вода горячая кончилась, Лена у нас электричество отключили, Лена у нас паук в туалете» - пародируя московский акцент, возмущается моя супруга, стараясь через силу улыбаться проходящим мимо людям.
Прожив несколько дней в отеле, выспавшись и наевшись нормальной пищи, мы начали постепенно привыкать к новому месту проживания. Море и пальмы стали нам заменять горы и озеро. Вместо скутеров я приобрел три велосипеда. Чёрный для себя, красный для Лены и маленький розовый для Василинки. Каждое утро я вставал и обходил, осматривая десятки домов, чтобы выбрать для нас лучший дворец. Спустя несколько дней, я наконец-то нашел тот самый дом, о котором мечтал.
- Зачем ты снял такой огромный дом? - возмущается Лена, недовольнаяя тем, что я принял решение без её ведома. Восемь комнат, три этажа, кто будет следить за порядком в этом дворце? Опять я? Мне гоанского дома хватило, я хочу отдыха.
- Не волнуйся, Лен, что же ты опять недовольна? Наймём уборщицу, я тебя избавлю от этой проблемы.
- Знаю я твоих уборщиц, они грязь видят, если она крупнее ореха. За ними всё переделывать надо. А кто это будет делать? Опять я? Мне Василинкой заниматься надо. И вообще, ты обещал, что я отдыхать здесь буду.
- Успокойся, если обещал, значит исполню. А для Василинки я тут детский садик уже присмотрел. Все будет хорошо. Я всегда мечтал жить в таком большом доме. Свой цветущий садик, большой кабинет, столовая, огромная крыша, на которой можно проводить пати. В каждой комнате свой туалет и душ. Нормальная, хоть и старая, мебель. И всё это счастье - всего за сто пятьдесят долларов в месяц.
Поднявшись на крышу, Лена немного успокаивается и зачарованно любуется открывшимся видом. Солнце садится за гору, раскрашивая небо и озерную гладь в розовый цвет. Мы сидим на пёстрых восточных матрасиках, разбросанных по всей крыше.
- Вот оно счастье, а ты все мирскими проблемами грузишься. Разве вид с такой крыши не важнее уборщицы?
- Ну, согласна, дорогой, погорячилась, - красиво тут.
- Неужели мы нашли своё счастье? Ведь так можно провести всю свою жизнь. Как можно после этого хотеть вернуться в Россию?
- Ой, Василь, временное это счастье, хочется постоянства и уверенности.
-Эх, Леночка, кто же тебе на этом свете даст постоянство и уверенность.
- Да, полгода на берегу моря, под пальмами, и полгода в горах, - об этом, наверное, мечтает каждый. Только хочется гарантий, что завтра это не закончится. А пока эти гарантии я не чувствую.
Наш ребёнок, набегавшись, засыпает прямо на матрасике на крыше. Вместе со звездами, с наступлением темноты, повсюду загораются тысячи светлячков. Разве это не рай? Я обнимаю любимую, которая, уже спокойная и умиротверенная, молча смотрит куда-то вдаль. Вдалеке играет непальская музыка. А приятный женский голос поет о Парвати, богине Любви и Плодородия.
*walking talk, talking walk - Ходя говори, говоря ходи.
* Вай нот томато – Почему нельзя помидоры?
*Бэйль - Выход под залог.
*Сикх - Одна из индийских народностей, в которой мужчины не стригут волосы, не бреются и всегда ходят с кривыми кинжалами.
* Кинг, го аут - Король, уходи.