Geum.ru

Гоа. Исповедь психоделической устрицы

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 26. Часть первая. В тюрьме.
Глава 26. Часть вторая. На воле.
Подобный материал:
1   ...   9   10   11   12   13   14   15   16   17
Глава 25.Часть первая. В тюрьме.

- Доброе утро! - потягиваясь, громко кричит на всю тюрьму Виктор. И первым выходит из камеры.

- Добраутра, добраутра, - отвечают охранники и заключённые, ломая себе язык.

- Что нового, Вить? Какие новости в вашей камере?

- Я сегодня во сне кончил.

- Молодец, Вить, ты нигде не пропадёшь, а у меня сегодня всю ночь понос был.

- Ну что ж, Вась, неплохие новости для начала дня, хоть что-то новое, - смеётся Виктор, усаживаясь на заплёванных ступеньках

- Эй, русские, вы слышали, вчера в третий номер ещё одного русского заселили? - сообщает нам маленький индус по имени Измаил.

- Нет, не слышали. Вот здорово, новые уши приехали. Можно о чём-то новом поболтать. А то, Вить, нам с тобой уже совсем не о чем говорить.

- Почему же, мы ещё не обсуждали, у кого какое говно, - смеясь, говорит Виктор, всматриваясь в выходящих из третьей камеры людей.

Ну вот, из камеры появляется божье создание, взглянув на которое я сразу понимаю, что обломался нам собеседник. Морщась от солнечного света, возле двери стоит худощавый, высокий парень, напоминающий Дон-Кихота в молодости, который только что вышел из Освенцима. Длинные, грязные волосы, дырявая, в заплатках, одежда.

- По-моему, он во флипауте. Обломался нам новый собеседник, - пытаюсь я объяснить Виктору, но он уже не слушает меня, и быстро направляется знакомиться с новым пассажиром нашего принудительно-оздоровительного санатория. Несмотря на свои опасения, я тоже решаюсь подойти. Протягивая новичку руку для знакомства, я понимаю, что мои опасения сразу же подтвердились. Вместо обычного рукопожатия, к моему запястью Дон-Кихот прикасается своим запястьем, на котором намотана какая-то ленточка.

- Меня зовут Елисей, а в этой ленточке сила Иисуса, я всегда так здороваюсь. У меня виза закончилась, и в Чапоре меня арестовали, мне бы вещи свои забрать, мне очень нужно, - начинает очень быстро, без пауз, рассказывать о себе Елисей.

- Стоп-стоп, - улыбаясь, прерывает его Виктор, - здесь никто никуда не торопится. А ты за минуту уже все о себе рассказал. Коли ты уже здесь, забудь о своих планах. Вот отмоешься, отъешься, и через месяцок тебя выпустят. Вот тогда и заберешь свои вещи.

- Нет, мне срочно забрать надо, там моя гитара, она сгниет за месяц, она мне очень важна.

- Понятно все с вами, обломились мне свободные уши. Пойду я лучше с Дэвидом пообщаюсь, - говорю я, направляясь в другой угол тюрьмы.

- Что у вас, русские, пополнение? - улыбаясь, спрашивает Дэвид, протягивая мне ладонь со щепоткой табака.

- Очередной сумасшедший, обожрался наркоты и флипанул.

- Много здесь, в Гоа, их в последнее время, - отправляя порцию табака себе за губу, соглашается Дэвид.

- Смотри, Вась, наш Ашпак пошел «пробивать» новичка. Сейчас будет шоу.

Наш бородатый мафиози, которого боятся все индусские заключённые, в окружении двух «шестерок», подойдя, окружают Елисея.

- Ну, рассказывай, за что тебя взяли, - спрашивает он на неплохом английском.

- Оверстэй, проблема с паспортом.

- Понятно все с тобой. А мы пришли рассказать тебе про правила нашей тюрьмы. Ты знаешь правила нашей тюрьмы?- угрожающе спрашивает Ашпак, наслаждаясь тем, что нашел потенциальную жертву.

- Какие правила? Я плохо говорю по-английски, я вас не понимаю, - начинает, заикаясь, оправдываться Елисей.

- Классический шакал, наш Ашпак, - говорю я Дэвиду, наблюдающему за поведением новичка. - Нашел себе слабую жертву и начинает прессовать. Надо бы поддержать земляка, он хоть и сумасшедший, а жаль его.

- Ашпак, что ты с ним разговариваешь? Посмотри на него, он же сумасшедший. Это не тот пассажир, который тебе нужен, - включается Виктор.

Ашпак, взглянув на нас злобным взглядом, уходит по своим делам.

- Василий, Виктор, к вам визит, ваша переводчица пришла, - кричит охранник, подойдя к входной двери.

- Ну что, пойдём, послушаем, что нового нам сумасшедшая Псю расскажет.

Одев для приличия майку, я, вместе с Виктором, отправляюсь в комнату начальника тюрьмы.

- Вы что тут, с ума сошли что ли? – сразу начинает орать Псю, даже не поздоровавшись. - Вы что, из суда балаган решили устроить?

- Успокойся, Псю, ты что, сегодня не разнюхалась ещё что ли? Какой суд? Какой балаган? - прерываю я поток её словесного поноса.

- Вчера наши посольские работники приезжали, с шефом гоанской полиции встречались, он им рассказал, как этот идиот позавчера шоу в суде устроил, - говорит Псю, показывая на Виктора пальцем.

- А что я такого сделал-то?- начинает возмущенно оправдываться Виктор, недовольный тем, что его назвали идиотом. – Подумаешь, я написал на майке: «Я люблю драг-полицию», я помидоры требовал, вот и написал, чтобы привлечь внимание.

- А ты понимаешь, что вас могут обвинить в оскорблении и неуважении к суду?

- А я причем тут? - перебиваю её я, не понимая, что происходит.

- А при том, что вы для них, как два китайца для русских - одно лицо. И фамилии у вас похожие, и имена: Караваев Василий и Копленко Виктор. Вы что, на десять лет уйти хотите? Судья ведь, если обидится, легко по десять лет дать может.

- Так у меня же нет наркотиков, у меня новокаин в банке был.

- Это мы узнаем, когда экспертиза придёт, а вот у него МДМА, - показывает на меня пальцем Псю.

- Успокойся Псю, я поговорю с Виктором, он больше не будет одевать эту майку.

- Что у вас за нового сумасшедшего подселили? - резко изменив настроение, переключается на другую тему Псю.

- Елисеем зовут, сумасшедший христианский проповедник. Его бы в психушку лучше. Успокоительными таблетками покормить пару неделек. А его сюда… - пытаюсь рассказать я, но Псю, потеряв в выжженном кокаином мозгу мысль, уже переключается на другую тему.

- Читали в газетах про убийцу женщин? Тут, в Гоа, серийный маньяк появился, убил уже шестнадцать девушек. Грабит, а потом убивает.

- Стоп, хватит, - останавливает её Виктор. - Хватит нам плохой информации, мы и так среди преступников живем. Ты лучше расскажи, когда нас выпустят отсюда.

- Скоро должны вас выпустить. Через два месяца меняется начальник драг-полиции, Ашиш теперь будет возглавлять криминальную полицию, а на его место встает наш человек, мы его давно подкармливаем. Как только он придёт, мы вас вытащим отсюда.

- Тебе, Псю, никто не говорил, что ты похожа на комсомольского работника? Суеты много, а результата никакого, одно только обещание счастливого будущего, - смеясь, говорит Виктор.

- Ваше время окончено, - сонный охранник обрывает наш разговор ни о чём.

- Всё, я побежала, не скучайте, мальчики. Я к вам на следующей неделе заскочу.

Псю чмокает нас в щёки, и, помахав рукой, скрывается за дверью.

Глава 24. Часть вторая. На воле.

- Пять лет…Ты отсидел пять лет за пять таблеток экстази?

- Да, - улыбаясь, отвечает мне худой, светловолосый парень по имени Гриша. - Пять лет, и вышел на волю с серьёзным туберкулезом. Вот сейчас, здесь, в Гималайских горах реабилитируюсь. Пять лет как во сне провёл. Только мне кажется, что я сидел не за экстази, а за пять банок тушёнки.

- Это как понять?- спрашиваю я, отгоняя мух, пытающихся доесть мою яичницу.

- Перед тем, как пойти работать в телепередачу «До шестнадцати и старше», подрабатывал я ночным сторожем на продуктовом складе. Нам тогда в страну, как благотворительную помощь, американцы тушёнку поставляли. Её, конечно, почти всю разворовывали, продавая через коммерческие магазины. Разворовывали целыми вагонами. Вот тогда и я тоже спёр ящик тушенки. Сам её не ел, бросил на балконе на чёрный день, и забыл о ней. А когда я в тюрьме уже сидел, привезла мне мать однажды передачку, как раз ту тушёнку, что на балконе валялась. Видимо, нагнала меня тогда моя карма. Ведь тушёнка-то нужна кому-то тогда была. Наказание нам на небесах выписывают, не верю я, что за пять таблеток меня могли так жёстко наказать. От туберкулеза только в прошлом году вылечился, думал, не доживу до тридцати пяти лет.

- Гриша, а неужели нельзя было как-то вытащить тебя из тюрьмы? Твой отец – известный на весь свет спортивный телеобозреватель. Твою сестру по фильму «Красная шапочка» помнит все население страны. Сам ты работал в популярной телепередаче «До шестнадцати и старше». Как же так вышло?

- Попал я просто под раздачу. Решили власти в нашей стране показательные выступления устроить. Кому нужно крупных поставщиков сажать? Они деньги ежемесячно приносят. Вот и взяли меня, как козла отпущения. Целый месяц по телику моё задержание показывали.

Мы сидим на краю Покары, в маленьком заведении с забавным названием «Май бьютифул ресторан». Те несколько сумасшедших, что решили провести то опасное лето в революционном Непале, собирались в этом ресторанчике, и проводили там свое время с утра до вечера. Опасным было то лето не потому, что в Непале продолжалась революция, об опасности никто из нас тогда не подозревал. То лето было последним для беззаботного существования контрабандистов и разнообразных драг-дилеров, собравшихся в Индии и Непале. Тем летом власти многих государств резко усилили меры по борьбе с наркотиками. Никто тогда ещё об этом не догадывался. Казалось, что до всемирной легализации лёгких наркотиков осталось всего несколько лет. Революция же нас совсем не касалась. Единственным показателем, по которому можно было определить, что в городе революция было то, что в магазинах не было лимонов и сыра. Видимо, это были стратегически важные продукты. На вопрос: «Нет ли у вас в продаже лимонов?», продавцы виновато оправдывались: « Извините, сэр, лимонов и сыра нет, в стране революция».

Получив задание от своей Лены погулять с ребёнком, мы, накуренные, сидим в ресторанчике, обсуждая новые психотропные препараты Шульгина, и наблюдаем, как Василинка весело играется с непальскими детьми. К ресторану на велосипеде подъезжает Лёша. Лёша со своей беременной женой Ларисой остановились в нашем доме. Они - наши первые непальские гости.

- Привет, Лёша, - первая здоровается моя маленькая дочка, играющая возле входа. А у меня розовый велосипед есть…

- Привет, Василинка, а у меня большой и чёрный, и с багажником, - улыбаясь, отвечает Лёша.

- Что нового, как твоя Лариса? Не родила ещё? Где она, кстати? - спрашивает Гриша, убавив немного громкости у сабвуфера, из которого с утра колотит трансовая музыка.

- Рано ещё ей рожать, через пару месяцев вернемся в Индию, там и родим. Они сейчас с Васиной женой вареники дома лепят.

Лёша неторопливо отвязывает от багажника своего велика целлофановый пакет, и садится с нами за столик под открытым небом.

- Смотрите, я сегодня килограмм непальского гашиша купил. Хочу вот в рашку почтой отправить.

- Давай заценим сначала, - улыбаясь, говорит Гриша, отламывая кусочек размером со спичечный коробок.

Из-за соседнего столика с любопытством поднимается наш дедушка Рико.

- Дайте мне тоже посмотреть, - говорит он, протягивая свои костлявые руки.

«Псай-Рико» - шестидесятипятилетний австралийский ди-джей, друг известного трансового ди-джея Гоа Гила. Гоанский фрик первой волны. Первый раз попробовав ЛСД в 1968 году, он приехал в Гоа, и с тех пор путешествует по Азии, предпочитая Индию, Непал и Тайланд. Когда-то, на огромных плантациях в Австралии он выращивал марихуану и экспортировал её в Европу, но сейчас, на заслуженной пенсии он предпочитает сводить трансовые треки, устраивая свои пати. Рико, вынимая из кармана маленький портативный микроскоп, кладёт в него кусочек гашиша и сосредоточенно начинает что-то разглядывать.

- Ну, что скажешь, Рико?- первым нарушает тишину Лёша.

- Первоклассный стафф. Под штуку баксов за килограмм должно стоить. Это не то, что на улицах продают по триста долларов.

- Восемьсот долларов отдал за килограмм, - довольно отвечает Лёша, понимая, что не зря переплатил в два с половиной раза.

- Только это не гашиш и не чарас, - продолжает объяснять Рико, не отрываясь от микроскопа. – Это - поланд, так его здесь называют. Когда-то, этот способ приготовления привезли сюда из Марокко первые хиппи. До этого, так же как и в индийских Гималаях, его собирали руками. Этот способ считается самым чистым. Берут большую кастрюлю, натягивают на нее шёлк, и, как по барабану, бьют срезанными цветками конопли. Сквозь микроячейки шёлка в кастрюлю попадают кристаллы каннабиола. Их потом собирают, и это и называется «поланд». Но, так делают дешёвый, третьесортный поланд. Ты же купил поланд высшего качества. Сразу видно, европейцы делали. Не через шёлк, а через нейлон пробитый.

- А как ты это определил?- удивленно спрашивает Лёша.

- Ха! Я всю жизнь работаю с ганджей, - хитро улыбается Рико, протягивая нам маленький микроскоп с кусочком Лёшиного стаффа.

- Ты взгляни сюда, видишь, кроме кристаллов ничего нет, никакого мусора, сразу понятно, что через нейлон пробитый. У него ячейка в два раза меньше, чем у шёлка.

- Дайте мне посмотреть, сгорая от любопытства, протягиваю я свои руки. - Вот это красотища! Выглядит, как будто бриллиантов в микроскоп насыпали. Действительно, одни только кристаллы, а запах какой, просто фантастика.

- Такого в индийском чарасе не увидишь, - продолжает свою лекцию Рико, наслаждаясь своими знаниями. - Ты только, Вась представь, по двенадцать часов индусы трут своими грязными руками коноплю, поэтому чего только в индийском чарасе не увидишь. Волосы из подмышек, волосы из жопы, мусор, остатки еды, и все это обильно смочено индийским потом, - смеётся Рико, убирая свой портативный микроскоп в карман. - Вот поэтому я и люблю Непал. Здесь все чище, чем в Индии, даже гашло.

- Жалко, что не все этого понимают, - говорит Лёша, убирая килограммовый кусок обратно в пакет. Все привыкли отрекламированный евреями чарас курить, всем крем подавай из Манали. Мы сейчас с женой будем из этого поланда чарас делать, в вид товарный перед отправкой приводить.

- Это как это? - заинтересованно спрашиваю я.

- Он сейчас выглядит, как халва, а если его на солнышко положить и подержать пару часиков, чтобы нагрелся, а потом спрессовать, то он превратится из зелёно-желтого в чёрный, станет мягким, как пластилин. Он, в таком виде, оптом десять штук баксов в Москве стоит. А в розницу - и за тридцать продать можно. Мы его во что-нибудь спрячем, и почтой на следующей неделе отправим.

- И что, без проблем доходит? – с интересом спрашивает сидящая рядом Илка.

- Мы уже много раз отправляли, пока всё удачно доходило.

Покурив Лёшиного первоклассного поланда, все на какое-то время замолкают, погрузившись в свои мечты и фантазии.

- Здесь кто-нибудь говорит по-русски? - вдруг прерывает нашу тишину, появившийся возле входа странный персонаж с русским лицом, одетый в непальскую одежду.

- Да тут все по-русски, кроме Рико, говорят, - отвечает Лёша, приглашая жестом земляка присоединится к нашей компании.

- Ну надо же, а я думал здесь иностранцы одни, уже не ожидал кого русского повстречать в это время. Меня Саша зовут.

- А сам-то какими судьбами сюда попал? Надолго в Непал приехал?- спрашиваю я, доставая свой чилум.

-Даже не знаю, я вообще-то из тюрьмы сбежал, - грустно добавляет он, присаживаясь за наш столик.

- Вот это наш пассажир, вот это я понимаю, - улыбаясь, говорит Лёша, хлопая его по плечу.

-Я из Гоа, из тюрьмы в Мапсе сбежал.

-А что натворил-то? - удивлённо спрашивает его, присаживаясь поближе, Илка.

- Долгая история, если в двух словах, то я вообще-то туристом на две недели отдохнуть в Гоа приехал. Так получилось, что две недели на три месяца растянулись. Бабки закончились, предложили мне одни русские драг-дилеры перевезти в рашку два килограмма чараса, денег хороших обещали заплатить. Ну, я и согласился. Примотал скотчем себе чарас к ляжкам, а посмотреть его поленился, а в него индусы для веса гаек железных положили, вот они и зазвенели в аэропорту. Посадили меня в тюрьму в Мапсе, прокурор десять лет хотел дать. Отсидел три месяца, и решил побег устроить. Притворился больным, чтобы в госпиталь меня отвезли. А когда из тюремного автобуса выходил, оттолкнул охранника и побежал через рисовое поле. Добежал до джунглей и спрятался в терновом кустарнике. Весь день сидел в кустах, а ночью переплыл речку, и добрался до дома друзей. Пока у них жил, мне кредитную карточку из России прислали, сделал липовую ксерокопию чужого паспорта со своей фотографией, по ней купил билеты на поезд, а границу с Непалом ночью лесом прошел. Вот так я здесь и оказался.

- Красавец ты Саня, - перебил его Лёша, восхищенный геройским поступком. И что теперь дальше делать собираешься?

- Пока не знаю. Паспорта у меня нет, я здесь нелегал, поживём-посмотрим.

Глава 26. Часть первая. В тюрьме.

- Тобако! – раздается чей-то громкий крик, и я, как кошка, прыгаю вместе с Виктором в центр площадки, отслеживая на лету траекторию падения табака.

Пара десятков маленьких пакетиков разлетается по земле. Я успеваю схватить целых три. В суматохе, пряча табак в шорты, я обнаруживаю чью-то руку у меня в кармане, пытающуюся вытащить один пакетик. Ударив кулаком по чужой руке, я вижу, как старый индусский жулик отскакивает в сторону с расстроенным лицом. Его даже немного жалко. Молодежь попроворнее успевает запастись стратегическим продуктом. Старику не везет, сегодня он остался без табака. Видимо, освободившийся вчера Суйрэж сдержал свое обещание, и перебросил нам через стенку с воли немного табака.

- Пойдем, Вася, я тебя с новым отдыхающим познакомлю, вчера к нам заехал, - говорит Виктор, довольно убирая в карман пару пакетиков.

- Да, я уже читал в газете, пойман крупный экспортер наркотиков. Триста грамм чараса и двести пятьдесят грамм кокаина. Видимо, опять гоанские наркобароны слили полиции конкурента.

- Привет, меня зовут Василий, я из России.

- А меня зовут Антонио, я из Греции, - протягивая мне руку, говорит слегка сутулый мужчина с бегающими испуганными глазами.

Греческий контрабандист очень сильно напоминает мистера Бина из английского комедийного сериала.

- Как же тебя взяли, Антонио? – улыбаясь, спрашиваю я, представляя, что говорю с английским комиком.

- Кто-то из местных сообщил обо мне полиции. Я здесь, в Гоа, двадцать шесть лет уже живу, видимо, пришло время покинуть мне Индию. Когда-то я нашел для себя здесь рай, думал на всю жизнь хватит, но - ничего не осталось от того Гоа, в которое я был влюблен. Все нормальные люди давно поразъехались. Кто в Тайланде, кто на Бали, кто в Аргентине сейчас живет. А здесь остались только стукачи, и такие вот дураки, как я.

- Ты сначала выйди отсюда, а потом будешь думать, где и как дальше жить, - бесцеремонно прерывает его Виктор, связывая английские слова русскими «бля» и «ёб…». С такой статьёй, как у тебя, раньше полутора лет ещё никто не выходил. И это повезет, если через полтора года, десять лет тебе светит.

- Нет, мне нельзя так долго, меня девушка любимая на воле ждет. Люблю её очень сильно, все отдам, чтобы увидеть её побыстрее.

- У тебя сейчас есть прекрасная возможность проверить, насколько она тебя любит, - успокаивая, говорит Виктор, хлопая его по плечу.

- А кто-нибудь пробовал отсюда бежать? – с надеждой спрашивает меня грек.

- Был у меня один знакомый. Три года назад сбежал отсюда. Притворился больным и сбежал из госпиталя. До сих пор в Непале живет без паспорта. Но тебе это не грозит, Антонио. С твоим животом тебя любой охранник догонит. Догонит, и ещё шесть месяцев добавят за побег. А судья тебе точно потом десять лет даст. Начинай делать гимнастику. Я вот каждый день, по сорок пять минут, в камере на месте бегаю. Бегу и представляю, как за мной охранники гонятся. Сначала они меня догоняли каждый день, а сейчас, вроде, оторваться получается. Я уже пятнадцать килограмм лишнего веса тут сбросил. Смириться тебе, Антонио, нужно с тем, что ближайший год ты никуда отсюда не выйдешь. Рано ещё о побеге думать. Сначала нужно легально попытаться отсюда выйти. Через год придёт результат твоей драг-экспертизы. Тогда начнут адвокат с судьёй полицейских свидетелей слушать. Если удастся доказать, что свидетели лгут или не помнят тебя, то побег не нужен. Значит, выпустят тебя через какое-то время. А если свидетели скажут: «Да, это Антонио, и мы видели у него наркотики», то у тебя будет пара месяцев на подготовку к побегу. Свидетели в нашем деле - самое главное. А пока расслабляйся, отдыхай.

- Не хочу я на десятку идти, меня Наташа на воле ждет, - грустно вздыхает наш мистер Бин.

- Наташа - русская, что ли, у тебя?

- Нет, слава Богу, не русская, у меня первая жена была русская. Четыре года ей в Москву чарас возил. Я всех ваших известных ди-джеев знаю. Все у меня гашло покупали. Опасное место ваша Москва. За пару грамм чараса пару лет тюрьмы получить можно.

- Я знаю об этом, Антонио. Поэтому я и предпочел в Гоа жить.

Глава 26. Часть вторая. На воле.

- Ты чего не танцуешь, Дэн? Смотри, красота какая вокруг, жасмин цветет, небо звёздное, полная Луна отражается в озере, как в зеркале. Лучшие трансовые ди-джеи играют сейчас специально для нас. А самое главное, - ни одного туриста, вокруг одни только друзья. Что ещё можно желать? Может, тебе ещё дорожку МДМА насыпать?

- Нет, спасибо Вася, я и так уже сильно обдолбанный, не могу понять, где светлячки, а где звезды. Всё плывет и танцует перед глазами. Деньги у меня закончились, не знаю что делать. В рашку возвращаться неохота, да и денег на билеты нет.

- Дэн, очнись, мы в Азии, тут деньги появляются тогда, когда они тебе действительно нужны. Не грусти, если тебе очень нужны деньги, я помогу тебе заработать. Помнишь, к нам Серёга из Москвы приезжал, он ещё у нас полкило чараса покупал?

- Да, помню, он, вроде бы, засунул его в банку с индийским медом и почтой отправил.

- Так вот, всё у него получилось. Заработал он тогда за раз пять тысяч долларов. Получил я от него вчера письмо. Хочет он, чтобы я ему ещё два килограмма отправил. Половину денег он мне завтра высылает, если хочешь, можешь взяться за это дело. Прибыль пополам. Я посылку подготавливаю, а ты отправляешь. По пятьсот баксов заработаем. Неплохое предложение?

- Да, работа не пыльная, ты опять выручаешь меня, - радостно улыбается Дэн, наливая себе ром в колу. Мне одному этих денег до Гоа вполне хватит. А там я легко заработаю.

- Вот видишь, как в Азии все происходит, а ты переживал. Пойдем лучше в бассейн купаться.

Залпом выпив свой ром, Дэн с криком: «Я люблю тебя, Азия!», прыгает прямо в одежде в воду, обдав всех танцующих фонтаном брызг. Интересно, кому пришла в голову идея построить бассейн в форме головы Микки-Мауса, с искусственным водопадом, здесь, на берегу озера, в Непале? Наверняка, какой-нибудь американец вложил свои деньги, и бросил всё с началом революции.

- Лис, как тебе пати? - кричу я контрабандисту с Украины, крутящему горящие пои.

- Просто супер, сегодня на пати собрались все туристы Покары, все пятнадцать человек, - громко смеется Лис, не переставая крутить огонь. - Я люблю непальскую революцию, посмотри, Вась, вокруг нас одни психоделические драг-дилеры и контрабандисты, даже не верится, что аренда этого места стоит всего двадцать баксов за ночь. Нигде больше нет таких мест, чтобы можно было провести пати стоимостью всего в двадцатку.

- Молодец ты, Лис, что огнём заморочился, сколько же ты свечек сегодня принес?

- Сейчас по периметру бассейна сто восемь штук горит. Но, у меня ещё столько же в рюкзаке лежит. Ты же знаешь, Вася, я люблю огонь. Сегодня - самое красивое пати, которое когда-либо я видел в Непале.

- По- моему, ты сглазил, - говорит вылезший из воды Дэн, показывая на двух приближающихся полицейских.

- Ничего не сглазил, пошли их, Вась, куда подальше, мы неприкасаемые, мы туристы.

Обойдя взглядом все танцующих, полицейский подходит к Андрюхе, только что раскурившему чилум.

- Вот из зис*? – спрашивает один из них, показывая пальцем на чилум.

- Проваливайте отсюда, ит из май релиджион*, бум Шива, бум Шанкр, бум, - гордо произносит бывший адвокат Андрюха, выдохнув дым прямо в лицо полицейскому.

- Ок, ок, донт ворри, энджой, релакс*.

- Эх, если бы русские менты были бы такими послушными, я бы, может, и адвокатское дело не бросил бы.

- Смотри, Дэн, какие девчонки у нас красивые, - показываю я на танцующих в купальниках Лену и Илку. Ничто не украшает девушек так, как МДМА. Взгляд становится блестящим, и слегка похотливым. Движения в танце раскрепощаются, и, кажется, что они не танцуют, а занимаются любовью с невидимым партнером. Невозможно отвести взгляд от наших красавиц.

- Вась, а не опасно отправлять посылку отсюда? - снимая мокрую одежду, спрашивает Дэн.

- Вон видишь, Илка в воде танцует? Она, месяц назад, своей бабушке в рашку полкилограмма отправила. Иди, с ней пообщайся. Смотри, кстати, какой у нее взгляд похотливый, по моим расчетам у нее за весь сезон ни одного жениха не было, - подмигиваю я, толкая Дениса в воду.

- Я люблю тебя, - кричит моя Лена, стараясь перекричать музыку из колонок.

Страстно поцеловав меня в губы, она хватает меня за руку, пытаясь утянуть меня в сторону кукурузного поля, граничащего с бассейном.

- Дорогой, милый, я хочу тебя, возьми меня здесь, я с ума сойду, если ты меня сейчас не возьмешь.

Углубившись на несколько метров в кукурузное поле, мы срываем друг с друга одежды, не прекращая целоваться. МДМА так усиливает наши чувства, что мы оба стонем во весь голос. От каждого прикосновения, каждого поцелуя, мы испытываем оргазмическое ощущение, похожее на разряды тока. Кажется, что окружающий мир просто растворился. Нет ничего, кроме любви, время остановилось, только мы вдвоём сейчас находимся во Вселенной. Мы, как Адам и Ева, абсолютно голые, одни под полной Луной, познаем сладость запретного плода. Остановится невозможно, наши тела двигаются под трансовую музыку, и, кажется, что непрекращающийся оргазм длится целую вечность.

- Так не бывает, мы, наверное, в раю, - шепчет мне на ухо Лена, обхватив крепко обеими руками.

- Пойдём к бассейну, нас, наверное, уже потеряли. Неужели, всем сейчас так же хорошо, как и нам? Пойдём скорее в бассейне купаться.

Подойдя ближе к воде, мы видим, что никто не танцует, у всех испуганные, серьёзные лица.

- Дэн, что тут происходит, что за суета?

- Лис попытался себя поджечь.

- Как это так?

- А вот так, иди, сам с ним поговори. Видишь, его обожжённое лицо Илка водкой протирает.

- Лис, что с тобой? - спрашиваю я, присев рядом на корточки.

- Опять я бэд трип с кислоты отловил, видимо четыре капли многовато для меня. Кручу я горящие пои, танцую, и вдруг - весь мир растворился, остался один огонь повсюду. И, вдруг, из огня появляется богиня Кали, подходит ко мне и говорит: «Ты должен сгореть сейчас в огне, чтобы заново родиться очищенным». Говорит мне, что если я себя не подожгу, то он прикажет вам меня сжечь. Вот я и начал себя поджигать. Опомнился только, когда у меня огонь отобрали.

- Оказывается не всем так хорошо, как нам, - испуганно шепчет мне на ухо моя Лена.- Пойдём чего-нибудь выпьем, надо отвлечься от этого ужаса.

- Давно я не пил, но, по-моему, сейчас самое время.

- Начинает светать, пришло время бухать, - пытаясь разрядить обстановку весело кричит Алекс Никарагуа, продолжая пританцовывать с большой бутылкой рома в одной руке и бутылкой кока-колы в другой.

- Наливай, Никарагуа, а то «димыч» отпускает, праздник заканчивать неохота, да ещё этот Лис, tomorrow never come*.

После выпитой бутылки, наконец-то, удаётся забыть про Лиса.

- Скажи, Алекс, а почему тебя все Никарагуа называют? - спрашивает моя Лена, незаметно под столом засунув свою руку мне в шорты.

- Потому, что лет десять назад пытался я Никарагуа покорить, слышали про такую страну?

- Ну и как? Получилось? - спрашиваю я, стараясь всем видом не выдавать действия, происходящие под столом.

- Даже не знаю, получилось или нет. Мой отец тогда по контракту руководил разработкой каких-то ископаемых в Никарагуа. Ну, и меня с собой взял. Платили, в принципе, неплохо, но я быстро понял, что не тем мы занимаемся. У них, в Никарагуа, тогда проблема с питьевой водой была. Разные международные фонды деньги выделяли на разработку водяных скважин, чтобы бедные никарагуанцы от жажды не померли. И копали эти скважины местные рабочие, почти вручную, года два-три. А платили за такую скважину из фондов, под четверть миллиона долларов. Поездил я по их свалкам, и нашёл старую русскую бурильную машину. Ржавую, без двигателя, без колес. Купил я её за копейки, восстановил и начал бурить. А скважины эти в два раза дешевле продавать стал. Денег сразу появилось немеряно. И, как только накопил я на своём счету первый мой миллион долларов, пришли ко мне домой спецслужбы никарагуанские и сказали, что двенадцать часов у меня есть, чтобы покинуть страну живым и здоровым. А про счет в банке посоветовали забыть побыстрее. В Никарагуа кокаиновые короли у власти, и с ними спорить совсем неохота. Вот, с тех пор я и стал Алекс Никарагуа. А по приезду на Родину сдал я свою квартиру, и уехал жить в Гоа. Больше я работать не хочу. Я лучше до конца жизни плясать буду.

- Что вы, сладкая парочка, под столом всё руками шебуршите, давайте ваши стаканы. Я вам рому ещё налью, - резко прервал свой рассказ Алекс, не желая вспоминать про потерянные деньги.

Алкоголь приятным теплом раскатывался по моему телу, смешиваясь с химическими вибрациями любви. Моё восприятие окружающего мира плавало, алкоголь помогал мозгу забыть все неприятные моменты реальности и погружал в иллюзию блаженства, где, кроме любви, не было ничего. Где-то глубоко сердце и разум пытались подсказать мне, что что-то не так, что кроме любви есть ещё и реальность, жестокая реальность окружающего мира. Но, алкашка заглушала эти слабые сигналы, пытающиеся пробиться сквозь вибрации синтетической любви.

*Вот из зис? - Что это такое?

*Ит из май релиджион - Это моя религия.

*Ок, ок, донт ворри, энджой, релакс - Ок, ок, не волнуйтесь, наслаждайтесь, расслабляйтесь.

*Tomorrow never come - Завтра не наступит никогда.