Карасёв сергей владимирович история плена: советско-японская война и ее последствия

Вид материала

Автореферат

Содержание Официальные оппоненты Ведущая организация I. общая характеристика работы Объектом исследования Предметом исследования Целью работы Хронологические рамки Территориальные границы В методологическом плане Научная новизна Практическое значение работы Научно-теоретическое значение работы Ii. структура и основное содержание работы Во введении Первая глава Во втором параграфе Во втором параграфе В первом параграфе Во втором параграфе В «Приложениях» ... Полное содержание

Подобный материал:

• История россии, 84.68kb.
• История россии. 11 класс, 34.65kb.
• Вопросы к экзамену по дисциплине «История» Возникновение и развитие Древнерусского, 51.52kb.
• Экзаменационные билеты по предмету «История России» для III курса Билет, 43kb.
• Программа курса «Как вести бизнес с Японией и Японская модель управления бизнесом», 84.69kb.
• Билет №2, 35.35kb.
• Билеты по истории россии (11 класс) Билет, 42.19kb.
• Вопросы реализации инвестиционных проектов в сфере строительства и жкх тишкин Сергей, 400.05kb.
• Урок по истории России XX век в 9 классе. Тема урока: Внешняя политика. Русско-японская, 83.97kb.
• Кибер-война станет трендом избирательной кампании – эксперт, 12.59kb.

На правах рукописи


КАРАСЁВ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ


История плена: советско-японская война и ее последствия

(1945-1956 годы)


Специальность: 07.00.02 – отечественная история


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук


Улан-Удэ-2007

Работа выполнена на кафедре истории ГОУ ВПО Иркутского государственного технического университета


Научный консультант: доктор исторических наук,

профессор Кузнецов Сергей Ильич


Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

доцент Балдано Марина Намжиловна


доктор исторических наук,

профессор Кузин Андрей Васильевич


доктор исторических наук,

профессор Шалак Александр Васильевич


Ведущая организация: ГОУ ВПО «Восточно-Сибирский институт Министерства внутренних дел РФ».


Защита состоится 25 октября 2007 г. в 10 час. на заседании диссертационного совета Д 003.027.01 при Институте монголоведения буддологии и тибетологии СО РАН (670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6).


С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, д. 6.


Автореферат разослан 21 сентября 2007 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Жамсуева Д.С.





I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


Актуальность проблемы. Путь развития человечества тесно связан с войнами, военными конфликтами, вооруженной борьбой за власть. Одной из составляющих вооруженного противоборства является плен, как вынужденная мера, направленная на исключение его участников из боевых действий. Само пленение – это переход от состояния свободы к состоянию ограничения прав и свобод.

В ходе боевых действий военнослужащие могут оказаться в плену в силу различных причин. Однако все эти причины можно объединить в две основные группы: сознательные и бессознательные.

К бессознательным причинам необходимо отнести состояние (ранение, контузию и т.п.), которое не позволяет физически вести бой дальше. Кроме этого, военнослужащий может оказаться в плену, поддавшись «влиянию толпы». Под воздействием внешних и внутренних факторов он, не задумываясь, делает так, как делают все. В данной ситуации осознание случившегося происходит позднее, уже в условиях нахождения в плену.

Сознательные причины значительно шире по своему спектру. Прежде всего, это добровольная сдача в плен в результате стремления к личной выгоде либо стремления сохранить жизнь (предательство).

Из группы сознательных причин можно выделить обстоятельства, когда пленение происходит в результате психологического воздействия со стороны противника. В условиях сильнейшего стресса, когда военнослужащий считает, что о нем забыли, бросили на произвол судьбы (нахождение в окружении, когда закончились боеприпасы и продукты питания, отсутствует связь, а противник обещает сохранить жизнь, хорошие условия содержания и т.п.), чувство самосохранения заставляет его прекратить вооруженную борьбу и сдаться врагу, надеясь, что этим его жизнь будет сохранена.

Поведение военнослужащих, уже находящихся в состоянии плена, имеет большую разницу. В среде военнопленных можно выделить три основные группы.

Первая группа военнопленных активно противостоит системе плена. Ее деятельность направлена на продолжение борьбы различными способами: открытое неподчинение, саботаж, диверсия, побег. Цель деятельности этой группы – продолжение борьбы (в том числе и вооруженной) с противником.

Вторая группа военнопленных смирилась с создавшейся ситуацией, полностью подчинила себя условиям существования. Ее целью является простое выживание в сложившейся обстановке.

Третья группа военнопленных сознательно идет на контакт со стороной, удерживающей ее в заключении. Военнопленных отнесенных к этой группе можно разделить на две подгруппы. В первом случае – это сознательный переход на сторону врага с целью сотрудничества. Во втором случае военнопленные идут на мнимое сотрудничество с противником и при первой возможности планируют вернуться на сторону советских войск и продолжить вооруженную борьбу.

Плен и связанные с ним проблемы являются существенной частью истории международных отношений, истории стран и народов. Изучение его исторических, политических, международно-правовых, психологических и философских аспектов, безусловно, актуально и имеет как практическое, так и гуманитарное значение.

Не стала исключением в этом вопросе и Вторая мировая война, где число военнопленных составило порядка 35 млн. чел. Одними из участников этого самого кровопролитного вооруженного противостояния стали Советский Союз и Япония.

Окончательную точку в вопросе войны Советского Союза с Японией поставила Крымская конференция 1945 г., на которой срок вступления СССР в войну с Японией был определен « … через два-три месяца после капитуляции Германии … ». Срок 2-3 месяца – это именно то время, которое было необходимо для переброски советских войск с запада на восток после победы над Германией, окончательной подготовки, как тылов, так и боевых соединений.

Японцы, оказавшиеся в плену на территории СССР, не признавали и, до настоящего времени, не признают себя военнопленными. В их отношении в Японии чаще всего применяется термин «интернированные». Можно предположить, что в этом есть и элемент национальной гордости: японцы считали, что их солдат не может оказаться в плену, он может либо победить, либо с честью погибнуть на поле боя.

Оставшись в наследство от Второй мировой войны проблема, связанная с японскими военнопленными до настоящего времени стоит на пути нормализации российско-японских отношений.

Конец ХХ в. и начало XXI в. в советско- и российско-японских отношениях стали временем относительного «потепления», однако до настоящего времени не удалось решить старые проблемы, среди которых проблема «сибирского интернирования» занимает не последнее место.

Оставаясь в прошлом историческими фактами, события вооруженного противостояния между Советским Союзом и Японией долгие годы живут в памяти народа. Кроме того, в послевоенное время образ врага в представлениях советских людей поддерживался во многом искусственно. В научной и политической литературе Япония представлялась читателю как милитаристическая держава, потенциальный противник СССР на Дальнем Востоке.

История пребывания японских военнопленных в Советском Союзе является частью истории карательной системы, которая сложилась в стране к 1945 г., и продолжением политики СССР, проводимой через ГУЛАГ, который «подмял под себя» все слои советского общества.

В последние годы в результате рассекречивания многих, ранее закрытых документов у российских исследователей появилась возможность объективно и с достаточной глубиной изучить и проанализировать ранее неизвестные страницы пребывания японских военнопленных на территории Советского Союза. Публикация материалов об этой, ранее закрытой, странице советско-японских отношений способствует лучшему пониманию между нашими народами и, следовательно, в известной мере содействует улучшению нынешних отношений между Россией и Японией.

Исследование проблем плена способствует упрочнению доверия между Россией и Японией. Знания о последствиях репрессивной политики СССР в период 1945-1956 гг. в отношении японских военнопленных позволит предотвратить ее повторение. Изучение данных вопросов важно еще и потому, что сами понятия «плен» и «военнопленный», возникшие много лет назад, будут существовать еще длительное время. Войны и вооруженные конфликты на земном шаре не прекращаются ни на один день, а это значит, что перед государствами неизбежно встанут вопросы, связанные с военнопленными, их положением, обеспечением, репатриацией и т.д.

Таким образом, проблемы военнопленных, при всей сложности их решения, являются актуальными до настоящего времени.

Объектом исследования стала история пленения противника войсками РККА в ходе советско-японской войны 1945 г. и его содержания в лагерях на территории СССР, идеологическая работа с военнослужащими противника, а также с местным населением Маньчжурии, положительные результаты которой позволили создать благоприятную обстановку для ведения боевых действий и пребывания военнослужащих РККА на занятых территориях, а также упрочить политическую позицию Советского Союза на территориях Северной Кореи, Маньчжурии и Китая.

Предметом исследования являются военнопленные японской армии и армий ее союзников, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре
1945 г. на Дальнем Востоке.

Целью работы, в условиях недостаточной изученности, актуальности, научного, практического и гуманитарного значения темы, стало исследование вопросов военного плена, которые имели место, как в ходе, так и после советско-японской войны 1945 г.

Исходя из цели и практической целесообразности диссертационного исследования, автор поставил перед собой следующие задачи:

– выявить степень идейно-теоретической изученности проблем плена в советско-японской войне 1945 г., провести анализ историографии и источниковой базы исследования;

– проанализировать готовность японских Вооруженных сил к ведению боевых действий против Советского Союза;

– рассмотреть состав, структуру, тактические принципы ведения боевых действий японской армии против войск РККА;

– исследовать вопросы идеологической работы с японскими военнослужащими, как в предвоенный период, так и в ходе боевых действий;

– определить формы и методы советской идеологической работы с местным, в том числе и русским, населением на территориях занятых войсками РККА;

– исследовать процесс пленения военнослужащих противника в ходе советско-японской войны 1945 г.;

– установить численность военнопленных японской национальности, оказавшихся в советском плену после Второй мировой войны, в том числе военнослужащих высшего командного состава и лиц, приравненных к ним по занимаемой до пленения должности;

– выявить обстоятельства пленения и содержания в советском плену императора Маньчжоу-Го;

– всесторонне изучить процесс размещения и содержания в советском плену японских военнопленных на территории СССР;

– рассмотреть работу оперативно-чекистских подразделений с военнопленными в советских лагерях.

Хронологические рамки охватывают период с августа 1945 г., когда Советский Союз вступил в войну с Японией, по декабрь 1956 г., когда состоялась передача Японии последней группы военнопленных и интернированных. Следует отметить, что для того, чтобы максимально полно рассмотреть поставленные задачи, автор в некоторых случаях счел необходимым несколько отклониться от указанных хронологических рамок.

Территориальные границы диссертационного исследования определяются территориями Курильских островов, Южного Сахалина, северной частью Кореи и северной частью Китая, которые контролировались Японией и были освобождены Красной Армией, а также территориями Советского Союза, на которых были расположены лагеря военнопленных, при этом основная их масса была сконцентрирована в районах Восточной Сибири и Дальнего Востока.

В методологическом плане основой исследования стали исходные принципы исторической науки – историзм и объективность, способствующие преодолению сложившихся стереотипов в общественном сознании при рассмотрении вопросов плена и военнопленных. Принципы объективного взгляда на историю и недопущения ее модернизации, отход от которых можно обнаружить в исторических работах советского времени, направляли исследователя на комплексный анализ и оценку фактов, относящихся к исследуемой теме в их совокупности. В этой связи автором изучались не только отдельные вопросы плена, но их взаимное влияние. Также были применены и специальные методы исследования. К их числу необходимо отнести компаративный, социологический, хронологический и статистический методы, метод контент-анализа.

Метод контент-анализа позволил определить основную направленность различных документов. Это справки, отчеты, донесения, касающиеся вопросов пленения и содержания в плену японских военнопленных. Кроме этого метод позволил оценить степень эффективности и социальную направленность работы среди местного населения Маньчжурии в августе-сентябре 1945 г. и среди военнопленных в период августа 1945- декабря 1956 гг.

Применение статистического метода исследования позволило определить число военнослужащих противника, плененных при ведении боевых действий на различных территориях, а кроме этого, уточнить ранее существующие показатели по общему количеству военнопленных.

Историко-системный метод позволил рассмотреть вопросы взаимодействия и взаимного влияния военнопленных и органов власти.

Использование сравнительно-культурного метода дало возможность определить отношение к войне людей различных национальностей, как мирных жителей, так и военнослужащих, которые вели боевые действия против войск РККА в августе-сентябре 1945 г.

Только на основании использования совокупности всех этих методов можно говорить о проблемах плена, которые имели место в отношении японских военнопленных и военнопленных других национальностей, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре 1945 г. на Дальнем Востоке, вести речь о плене и его причинах не только как о явлении, но и как о системе, интегрированной в процесс развития общества.

Научная новизна исследования состоит в том, что автором предпринята попытка всестороннего подхода к освещению проблем военного плена имевшего место в период советско-японской войны 1945 г.

Впервые в отечественной историографии рассмотрен ход и обстоятельства пленения военнослужащих армий, противостоящих войскам РККА в августе-сентябре 1945 г. на Дальнем Востоке на различных участках боевых действий. Уточнено как общее число военнопленных, так и число военнопленных, захваченных 1-м, 2-м Дальневосточными и Забайкальским фронтами, так же уточнено число военнопленных японской национальности. Уточнены обстоятельства пленения последнего императора Маньчжурской империи. Определен количественный и национальный состав представителей высшего командного состава и лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению. Кроме этого, определено число смертных случаев среди этой категории и их причины. Рассмотрены вопросы такой специфической работы среди военнопленных, как оперативно-чекистская, которая имела большое влияние на их судьбы.

В диссертационном исследовании впервые в научный оборот вводится ряд ранее недоступных документов. Прежде всего, это касается документов, находящихся на хранении в Центральном архиве Министерства обороны РФ, Российском государственном военном архиве, архиве Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской обл., архиве Информационного центра УВД Хабаровского края, Центральном архиве КГБ Республики Беларусь. Впервые в научный оборот вводятся документы из личных архивов людей, которые имели непосредственное отношение к судьбам военнопленных. Это документы из личного архива А.К. Желвакова – начальника охраны императора Китая Айсиньцзюэло Пу И в период с 19 по 20 августа 1945 г.; Л.Н. Куриловой – дочери переводчика, который общался с императором в Маньчжурии 19 и 20 августа 1945 г.; Г.Г. Пермякова – переводчика «Спецобъекта 45»; А.В. Соловьева – полковника КГБ СССР в отставке.

Практическое значение работы заключается в том, что уточнено число военнопленных как японской, так и других национальностей, плененных войсками 1-го, 2-го Дальневосточных и Забайкальского фронтов. Составлен список высшего командного состава армий Японии и ее союзников, а также лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению, оказавшихся в советском плену в результате советско-японской войны 1945 г. Определено число умерших этой категории на территории СССР, причины их смерти и места захоронений. Установлены места расположения лагерей японских военнопленных и военнопленных других национальностей в первое время их пребывания в Советском Союзе. Конкретизирована динамика смертности этих военнопленных и общее число умерших за период с августа 1945 г. по декабрь 1956 г.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы организациями и ведомствами, связанными по роду своей работы с решением гуманитарных вопросов, вопросов советско- и российско-японских отношений, в курсе лекций по отечественной истории, истории международных отношений и истории Второй мировой войны.

Научно-теоретическое значение работы заключается во введении в научный оборот новых документов и данных по истории советско-японской войны 1945 г. Кроме этого, выводы, сделанные в результате исследования, могут быть полезны при решении вопросов плена, которые имеют место и в настоящее время.

Апробация результатов исследования проходила на: 2-й Международной научной конференции «Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран», состоявшейся 13-14 октября 2000 г. в Иркутском государственном техническом университете; Международной научно-практической конференции «Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность», проходившей 7 мая 2001 г. в Иркутском Восточно-Сибирском институте МВД РФ; международной конференции «Политика советского правительства в отношении японских военнопленных», состоявшейся 16 октября 2001 г. в Центре славянских исследований университета Хоккайдо (Япония); Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения С.В. Шостаковича, проходившей 17-18 мая
2002 г. в Иркутском государственном университете; В ходе Российско-Японского семинара «Сибирь и Япония в Северо-Восточной Азии», проходившего 8-9 сентября 2002 г. в Иркутске. Вопросы диссертационного исследования отражались в статьях, опубликованных в различных изданиях. Основные положения, отдельные главы и выводы исследования опубликованы в 4-х монографиях: «Японские военнопленные на территории Читинской области (1945-1945 гг.)», изданной в 2003 г.; «Советско-японская война 1945 г. и вопросы плена», изданной в 2004 г. и « Вопросы идеологической работы в ходе советско-японской войны 1945 года», изданной в 2006 г.; «Проблемы плена в советско-японской войне и их последствии (1945-1956 гг.), изданной в 2006 г. Кроме этого в 2005 г. на основе фотодокументов архива УВД Иркутской обл. был издан фотоальбом «Безымянные лица войны», который отражает различные стороны жизни военнопленных, оказавшихся в советских лагерях в период 1945-1956 гг.

Общий объем публикаций составляет 47,96 п.л.


II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Структура диссертационного исследования обусловлена сложностью и глубокой взаимосвязью вопросов плена, которые возникали в ходе советско-японской войны 1945 г. Исходя из поставленных задач, вопросы исследования были выделены в самостоятельные разделы. Это определило следующую структуру исследования: «Введение», четыре главы, «Заключение», «Список использованных источников и литературы», «Список сокращений» и «Приложения».

Во введении обоснованы актуальность и практическая значимость, новизна исследования. Определены его цели и задачи, хронологические и территориальные рамки. Раскрыты методы исследования.

Первая глава «Историография плена в советско-японской войне
1945 года и источниковая база исследования» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе выявляется степень идейно-теоретической изученности проблем плена.

Процесс исследования отечественными историками вопросов Второй мировой войны можно условно разделить на шесть периодов.

На протяжении первого периода (1941-1945 гг.), еще в ходе войны, публиковались материалы, обобщающие боевой опыт различных военных операций. Основная направленность работ этого периода заключалась в объяснении характера войны, целей, которые преследовали в ней противоборствующие стороны. Широкое освещение получили такие решающие военные операции, как Московская, Сталинградская, Курская. Широко пропагандировались действия флотов. Направлены эти работы были, в том числе, на поднятие патриотического духа среди военнослужащих и гражданского населения.

В ходе следующего периода, который продлился до 1956 г., шел процесс осмысления боевого опыта, который приобрели войска РККА и РККФ в ходе Второй мировой войны. Авторы работ больше останавливались на описании героизма советских воинов. Освещались политические итоги войны. На волне политической ситуации (восхваления «вождя») в стране авторами работ особо гипертрофировался полководческий талант И.В. Сталина, преувеличивался его личный вклад в дело победы.

Третий период частично совпал с искоренением последствий «культа личности» И.В. Сталина и продлился до второй половины 1960 гг. В этот период изменился подход к оценке достижений советского народа в Великой Отечественной войне, что способствовало выходу в свет ряда военно-исторических трудов обобщающего характера. Прежде всего, это шеститомное издание истории Великой Отечественной войны¹. В этом труде были освещены различные стороны истории Великой Отечественной войны и внешней политики СССР периода 1941-1945 гг. Кроме этого, рассматриваются основные проблемы формирования Вооруженных сил СССР как в предвоенный период, так и в гг. Второй мировой войны. Особую ценность приобрели материалы, раскрывающие численность и ход подготовки мобилизационного резерва страны. Наряду с отображением боевых действий войск РККА и РККФ рассматриваются боевые действия союзных войск как на Европейском, так и Тихоокеанском ТВД.

Среди зарубежных изданий обобщающего характера следует отметить пятитомное издание истории войны на Тихом океане², в котором рассматриваются не только боевые действия Вооруженных сил Японии на Тихоокеанском ТВД, но и предпринята попытка обосновать причины вторжения японских войск на территорию Маньчжурии.

Однако стереотипы в подходах к осмыслению итогов Великой Отечественной войны, полуправда оставили в этом издании много «расплывчатых мест», которые особенно касались начального периода войны. Несмотря на то, что многие архивные источники этого периода оставались практически недоступны исследователям, он отмечен активизацией военно-исторических исследований.

Четвертый период (вторая половина 1960 гг.-1985 гг.) отмечался возросшим теоретическим уровнем работ в которых рассматривались различные вопросы Второй мировой и Великой Отечественной войн. Одна из таких наиболее крупных работ базировалась на материалах периодической печати с привлечением архивных документов³. В другой работе рассматривались события, как предшествующие Второй мировой войне, так и важнейшие события военного периода⁴. В работах этого периода подробно освещались все этапы советско-японской войны 1945 г. Однако они не лишены недостатков – не раскрыты до конца многие проблемные вопросы рассматриваемого периода.

В ходе следующего периода (1985-1991 гг.), с началом политики «перестройки и гласности», на которую взял курс Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев, основное внимание историков было обращено на изучение тех вопросов, которые «замалчивались» до этого времени. В их числе: ошибки СССР в начальном периоде войны, огромные потери, вопросы плена и т.д.

Накопленный с начала 1990-х гг. опыт способствовал тому, что проблемы Второй мировой войны стали активно изучаться отечественными историками с использованием комплексного подхода к изучаемым вопросам, на основе различных, как опубликованных, так и неопубликованных, источников, что, безусловно, привело к повышению научного уровня исследований.

В параграфе отмечается, что историография советско-японской войны 1945 г., являясь неотъемлемой частью историографии Второй мировой войны, естественно, прошла те же этапы становления и преодоления консервативных взглядов, что и историография Второй мировой войны.

Отмечается, что с конца 1980-х гг. накапливание материала, ввод в научный оборот новых документов привели к тому, что исследователи отошли от работ описательного характера. Стали появляться работы, в которых изучались проблемы пребывания японских военнопленных в различных регионах страны.

Авторы этих работ (Е.Ю. Бондаренко⁵, К.В. Исаков⁶, Ю.В. Тавровский⁷ др.) раскрывали отдельные стороны вопросов военного плена. Эти статьи в основном опирались на воспоминания очевидцев, но открывали новые направления в исследовании вопросов Второй мировой войны: изучение численности военнопленных, их содержания в плену, причин смертности и т.д. Материалы, представляемые авторами, были интересны не только новизной темы. Они предлагали свое видение этого сложного вопроса, заставляли своих последователей думать и анализировать.

Следующим шагом в отображении темы японского плена стало появление публикаций аналитического характера, авторы которых уже опирались на архивные документы. Среди них необходимо отметить Е.Ю. Бондаренко, В.П. Галицкого, А.А. Кириченко, С.И. Кузнецова.

Е.Ю. Бондаренко одной из первых в нашей стране начала исследование темы японских военнопленных в СССР. Одна из ее публикаций на эту тему вышла еще в 1989 г. В дальнейшем в многочисленных статьях Е.Ю. Бондаренко, используя материалы местных архивов, освещала вопросы трудового использования японцев на стройках Сибири и Дальнего Востока, анализировала их численность в лагерях, количество умерших военнопленных и число их захоронений. Одна из таких работ вышла в 1997 г. В ней автор, на основе впервые введенных в научный оборот архивных документов, рассматривает жизнь японских военнопленных в российских лагерях на территории Дальнего Востока. Однако автор по непонятной причине не упоминает о высшем командном составе японской армии и армий ее союзников, находящихся в лагерях Хабаровска, а также о находившемся здесь же правительстве Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И. Результатом многолетнего труда автора стало ее диссертационное сочинение, вышедшее в 2005 г., в котором Е.Ю. Бондаренко изучила историю пребывания иностранных, в том числе и японских военнопленных, на российском Дальнем Востоке. В этой работе в научный оборот введено большое количество новых, ранее неизвестных исследователям документов и материалов.

В числе исследуемых автором вопросов – условия жизни японцев в лагере, организация питания, медицинского обслуживания, идеологическая обработка военнопленных, особенности взаимоотношений с местным населением, адаптация репатриантов в Японии и др. Работа представляет интерес и тем, что вопрос использования японцев в качестве рабочей силы на стройках и производствах Советского Союза в отечественной историографии почти не исследовался. Прежде эта категория рабочей силы вообще не рассматривалась как таковая.

Исследуя пребывание на Дальнем Востоке различных групп военнопленных, Е.Ю. Бондаренко приводит сравнительные данные их численности по стране. Кроме прочего, автор практически впервые провела исследование таких вопросов, как движение мировой общественности за ускорение репатриации иностранных военнопленных из СССР. Однако необходимо отметить, что автор практически не использовала иностранную периодическую печать, в частности японскую (используется только «Бюллетень всеяпонской ассоциации бывших военнопленных»). Хотя с начала 1990-х гг. ХХ в. в японской печати в свет вышло большое количество публикаций по вопросам военного плена.

Военный историк и юрист В.П. Галицкий внес свой значимый вклад в изучение вопросов военного плена. Он впервые ввел в научный оборот многие документальные материалы из центральных архивов СССР, касающиеся вопросов пребывания японских и военнопленных других национальностей в советских лагерях. Им были опубликованы документы, которые регламентировали пребывание военнопленных в лагерях, уточнено их количество, приведены данные об их смертности⁸. Одной из заслуг автора является то, что при изучении данной проблемы он использует комплексный подход – исследует вопросы японских военнопленных в их взаимосвязи с аналогичными проблемами военнопленных других национальностей (венгерских, немецких, финских).

В 1991 г. к проблеме японских военнопленных обратился сибирский историк С.И. Кузнецов, который одним из первых провел исследования, позволившие уточить число захоронений бывших японских военнослужащих и гражданских лиц, которые оказались на территории СССР после советско-японской войны 1945 г. Уже в 1992 г. он подготовил к печати и опубликовал в Москве карту мест захоронения японских военнопленных, и размещения лагерных отделений и ОРБ на территории Иркутской обл. Эта карта явилась итогом большой работы по анализу документов, находящихся на хранении в архиве Управления внутренних дел Иркутской обл. Она предназначалась для японских туристов, активно посещавших в этот период места захоронений своих соотечественников в СССР. Карта уточнила многие данные, касающиеся мест захоронений, которые были представлены в аналогичном японском издании. В 1994 г. С.И. Кузнецовым была защищена первая в России докторская диссертация по истории интернирования японцев в СССР в
1945 г. Эта работа обобщила материалы, касающиеся японских военнопленных, по различным регионам СССР. Автор рассмотрел международно-правовые аспекты пленения и интернирования японских военнослужащих, их использование на стройках и предприятиях в качестве рабочей силы практически во всех отраслях народного хозяйства СССР, были раскрыты особенности системы лагерей для военнопленных, условия жизни военнопленных, их медицинское обеспечение, идеологическая работа, которая проводилась как с военнопленными, так и с интернированными, а также ряд других вопросов. Необходимо отметить, что он впервые в отечественной историографии ввел в научный оборот материалы архива генерала Д. Макартура, касающиеся вопросов пребывания японских военнопленных на территории Советского Союза. В итоге анализа этих документов С.И. Кузнецов справедливо отмечает, что не всегда документы этого архива выглядят убедительно. Здесь не исключается вероятность фальсификации⁹. Эти материалы позволяют провести сравнительный анализ общей численности плененных (как военнослужащих, так и гражданских лиц) с аналогичными цифрами, которые имеются в документах, хранящихся в отечественных архивах. Заслуга автора этой работы заключается и в том, что наряду с прочими он предпринял первую крупную попытку по определению мест захоронения японских военнопленных на территории Советского Союза. В ходе дальнейшей работы в
2002 г. у С.И. Кузнецова, сначала в Японии, а затем в России, вышло историографическое исследование проблем плена периода советско-японской войны 1945 г. В нем впервые определены этапы развития историографии японского плена в СССР, проанализированы основные фундаментальные труды и многочисленные статьи по теме.

В середине 1990-х гг. историком из Бурятии О.Д. Базаровым в серии статей были освещены проблемы пребывания этой категории военнопленных и интернированных непосредственно на территории Бурятии. Совместно с С.И. Кузнецовым им было определено число находившихся здесь японских военнопленных и интернированных, количество лагерей и лагерных отделений, число захоронений. В 1997 г. О.Д. Базаровым была издана монография, в которой подводятся определенные итоги исследования проблем пребывания японских военнопленных в этом регионе¹⁰.

Таким образом, можно заключить, что к концу 1990-х гг. уже был определен перечень основных вопросов для исследования темы японского интернирования, которая прочно вошла в отечественную историографию. К этому времени в научный оборот также были введены основные официальные документы, касающиеся военнопленных и интернированных на территории СССР. Этот период отмечен активизацией работы историков по изучению особенностей пребывания японских военнопленных в различных регионах страны.

В 2001 г. красноярский ученый М.Н. Спиридонов завершает диссертационное исследование по японским лагерям на территории Красноярского края¹¹, а в 2003 г. в Иркутске выходит монография С.В. Карасёва¹². Авторы в своих работах исследуют вопросы, связанные с «японским пленом». Необходимо отметить, что эти исследователи в своих работах пошли по пути, намеченному профессором С.И. Кузнецовым, и рассматривали аналогичные вопросы применительно к отдельным регионам страны. Материалы местных архивов в этих работах вводились в научный оборот впервые, как и материалы местной периодической печати, однако в своих работах эти авторы не используют японские источники, не проводят сравнительный анализ отечественных и зарубежных данных. В результате выводы, сделанные этими авторами, имеют некоторый «перекос». В них прослеживается излишне жесткая критика политики СССР того периода с ярко выраженным сочувствием японской стороне. Этот вывод делается без рассмотрения всего комплекса проблем, сложившихся между СССР и Японией.

2001-2005 гг. ознаменовались выходом из печати целого ряда изданий, которые, в большей или меньшей степени, затрагивают вопросы плена в ходе советско-японской войны 1945 г. Так, в 2001 г. вышла монография военного историка А.В. Шишова, в которой автор рассматривает историю военных конфликтов между Россией, а затем Советским Союзом и Японией¹³. Анализируя ход боевых действий, автор называет численность военнослужащих японской армии и ее союзников, оказавшихся в советском плену в ходе различных операций, и приводит число военнопленных: 573.984 солдата и офицера. Дальнейшая их судьба автором осталась неисследованной, также неисследованным остался вопрос о пленении и дальнейшей судьбе гражданских лиц, которые тоже оказались в плену войск РККА.

Исследователь И.В. Можейко в своей монографии, вышедшей также в 2001 г., довольно подробно рассматривает проблемы, которые привели ко Второй мировой войне, рост напряженности в международных отношениях в Юго-Восточной Азии и роль Японии в этих событиях¹⁴. Автором раскрыты основные этапы боевых действий японских войск против союзных войск. Однако, рассматривая вопросы пленения противника войсками РККА, автор не конкретизирует численность военнопленных, которые умерли или были переданы не только Монголии, как указывает автор, но и правительству Китая. Говоря о количестве умерших военнопленных, автор просто отмечает, что «еще несколько тысяч вскоре умерли от ран и болезней», хотя известно, что из практически 62.056 умерших 15.986 чел. умерло на фронтах, и были еще умершие на территории Кореи, Монголии, лагерях органов репатриации и др. вплоть до 1956 г.¹⁵ Кроме этого, автор определяет районы размещения военнопленных только территориями Дальнего Востока, Казахстана и Сибири, что является ошибкой. Ведя речь о подчиненности лагерей военнопленных, автор говорит: «Вскоре лагеря были переподчинены ГУЛАГу, и автоматически все японцы стали преступниками»¹⁶. В этой связи необходимо уточнить, что УПВИ МВД СССР было ликвидировано только 20 апреля 1953 г., а его функции были переданы Тюремному управлению МВД СССР для завершения репатриации всех иностранных военнопленных и интернированных. Что касается того, что все японцы автоматически были переведены в разряд военных преступников, то это утверждение не соответствует действительности. Это подтверждает хотя бы тот факт, что в ноябре 1947 г. из принятых на учет 5.711 гражданских лиц, подданных Японии, было осуждено трибуналами 14 чел. и арестовано органами МВД СССР 42 чел., а в марте 1949 г. на оперативном учете находилось 8.870 чел. военнопленных.

Книга К.Е. Черевко, посвященная истории советско-японских отношений с 1925 по 1945 гг., интересна тем, что в ней автор в хронологическом порядке рассматривает усиление напряженности в двусторонних отношениях, приводит причины и следствия вооруженных противостояний¹⁷. Автор приводит свою оценку «Меморандума Танаки» и характеризует его как специально подготовленную правительством Японии дезинформацию. Он выделяет два этапа в ходе советско-японской войны: до 19 августа 1945 г., когда в основном прекратилось массовое сопротивление японских войск войскам РККА, и второй этап – после этой даты до 23 августа 1945 г. В своей работе К.Е. Черевко отмечает: «К 23 августа постепенно завершаются боевые операции». Но несмотря на то, что 2 сентября 1945 г. Япония подписала Акт о капитуляции, войска РККА, решая уже политические вопросы, вплоть до
5 сентября 1945 г. продолжали боевые действия по овладению островами Курильской гряды. Также, говоря о военнопленных, автор не прослеживает их дальнейшую судьбу и не определяет причины, побудившие СССР поместить их в лагеря на территории Советского Союза.

В 2003 г. вышла из печати книга В.Н. Усова «Последний император Китая»¹⁸. Автор довольно подробно рассматривает причины прихода Пу И к власти, обстановку, царившую в тот период в Китае, роль Японии в образовании Маньчжоу-Го. Кроме этого, рассмотрены обстоятельства пленения императора советскими войсками в Мукдене в 1945 г., отдельные стороны его пребывания в СССР и в тюрьмах Китая. В своей работе автор представил довольно интересные факты из биографии Пу И, сумел донести внутренние переживания императора, атмосферу и сложности того периода, который пришелся на годы его правления. Однако работа во многом повторяет воспоминания самого императора, которые были изданы в СССР в 1968 г. Также необходимо отметить ряд неточностей. Описывая события, которые предшествовали пленению императора в Мукдене, автор называет генерал-майора А.Д. Притулу – руководителем (т.е. командиром) десанта, хотя десантом командовал майор П.Е. Челышев, а генерал-майор А.Д. Притула в данной ситуации выполнял совсем другую обязанность. Далее, описывая обстоятельства пленения Пу И, автор не упоминает, что к моменту, когда представители советского командования вошли в помещение, в котором находился Пу И, его уже охранял красноармеец М. Болдырев. К сожалению автор также не раскрыл обстоятельства самого пленения, не вспомнил людей, с которыми император общался после пленения: его первую охрану, переводчиков в Чите и Хабаровске и других.

Значимым событием в исследовании темы стал выход из печати
2003 г. монографии Е.Л. Катасоновой, непосредственно посвященной теме японских военнопленных в СССР как одной из самых сложных проблем, стоящих на пути нормализации отношений между Россией и Японией вот уже более чем 60 лет¹⁹. Необходимо отметить, что «военнопленные» представляются автором как люди, выполнявшие чужую волю, и не имеющие никакого отношения к той политике, которую проводило правительство Японии. Автор не учла, что основная цель пленения заключается в исключении военнослужащих из вооруженной борьбы. А тот, кто ведет вооруженную борьбу, в случае пленения должен отвечать за свои действия.

Характер боевых операций японской армии в ходе Второй мировой войны, цели, которые преследовала Япония вступив в эту войну, довольно подробно рассмотрены в ряде работ, среди авторов которых следует упомянуть работу обобщающего характера В.В. Клавинга²⁰. Автор подробно рассматривает обстоятельства, при которых был осуществлен захват Маньчжурии Японией, раскрывает цели, которые Япония предполагала решить таким образом. Весьма интересными представляются данные по распределению сил Японии на различных территориях, где находились ее Вооруженные силы к
7 сентября 1941 г. Это позволяет проанализировать очередность нанесения ударов. Заслуживает уважения скрупулезность, с которой автор приводит состав частей и подразделений как Японии, так и ее противников, фамилии командиров частей и подразделений. Определенный интерес для исследователей имеют материалы, представленные в биографическом справочнике этой работы.

Продолжая тему советско-японской войны 1945 г., А.А. Кошкин в вышедшей в 2004 г. монографии рассматривает ход борьбы Японии за господство в АТР²¹. Автор убедительно приводит причины, побудившие Японию начать боевые действия в зоне южных морей и «скрестить мечи» не с СССР, а с США. Однако, развивая в своей работе вопросы противоборства Советского Союза, США и Англии по послевоенному устройству автор приводит, как итог этих противоборств, только проблему «северных территорий», которая, как отмечает А.А. Кошкин, «превратила японцев и русских в заложников своекорыстной политики Вашингтона». Хотя известно, что наряду с проблемой «северных территорий» на пути нормализации советско-японских отношений не менее остро стоит и проблема, связанная с японскими военнопленными и интернированными, оказавшимися в советском плену в августе-сентябре 1945 г., о чем автор не упоминает.

В отличие от СССР и России, в Японии проблема сибирского плена давно и прочно вошла в сознание сотен тысяч японцев, поскольку кровно затрагивает их жизни и судьбы. Не случайно там вышло большое количество газетных и журнальных статей, популярных книг о плене, написанных бывшими заключенными советских лагерей, мемуарных записок, альбомов рисунков и т.д.²² Однако в этой литературе приводятся различные данные и неоднозначные оценки тех лет. По мнению японских ученых-историков, затрагивавших этот вопрос на российско-японских встречах, в Японии пока нет научных исследований по проблеме военнопленных – это направление только формируется. Однако среди изданных работ необходимо отметить исследование Хаттори Такусиро, которое интересно тем, что написано человеком, принимавшем непосредственное участие в планировании боевых операций японской армии²³. Автор рассматривает не только боевые действия японской армии в ходе Второй мировой войне, но и предшествующий этому этап боевых действий, направленный на укрепление своих позиций в Китае, создание марионеточного государства Маньчжоу-Го. Рассматривая боевые действия, которые Япония вела в ходе Второй мировой войны, автор приводит подробный состав противоборствующих Вооруженных сил, ход боевых операций. Однако, вопросам советско-японской войны, автором уделено только 7 листов, да и описывается она уже после рассмотрения вопросов подписания Японией акта о капитуляции.

Европейская и американская литература широко представляет тему военного плена и военнопленных. Она затрагивает не только Вторую мировую войну, но и аналогичные вопросы других войн и военных конфликтов. Это литература о плене в период войны во Вьетнаме, Корее, и пр.

Формируясь с середины 1940-х гг., историография проблемы японских военнопленных к настоящему времени сложилась в крупный массив научно-исследовательских трудов, в котором предприняты попытки провести всестороннее исследование проблем японских военнопленных, оказавшихся в советских лагерях в результате советско-японской войны 1945 г.

Во втором параграфе проведен анализ источниковой базы исследования, касающейся проблем военнопленных, оказавшихся в советском плену в результате советско-японской войны 1945 г.

Отмечается, что источники по проблеме японских военнопленных, оказавшихся в советских лагерях после советско-японской войны 1945 г., представлены как опубликованными, так и неопубликованными материалами. Это и сборники документов, и документы, находящиеся на хранении в различных архивах (в том числе и личных), мемуары, публицистика, публикации в периодической печати и пр.

Советская литература, публикуя материалы о международных отношениях, отдельно не рассматривает вопросы военного плена. Даже в таких фундаментальных сборниках документов, как «Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны», сборнике документов «Внешняя политика СССР», вопросы военного плена упоминаются только в контексте боевых действий.

Работа по рассекречиванию документов, находящихся на хранении в различных архивах, начатая на рубеже 1980-1990-х гг., способствовала выходу в 1996 г. сборника документов в серии «Русский архив»²⁴. Это издание дает возможность проанализировать нормативные документы правительства Советского Союза, органов НКВД-МВД, относящиеся к вопросам приема, размещения, медицинского обслуживания, и ряду других вопросов, касающихся иностранных, в частности японских, военнопленных, оказавшихся на территории Советского Союза.

Вышедший из печати в 2000 г. сборник документов под ред. М.М. Загорулько восполнил пробел в документированной истории XX в., касающийся вопросов плена периода Второй мировой войны²⁵. Этот сборник на сегодняшний день представляет собой, пожалуй, наиболее полную научную публикацию широкого круга документов по проблеме пребывания военнопленных в СССР, рассекреченных на период 2000 г. Документы, вошедшие в этот сборник из фондов Государственного архива Российской Федерации и Российского Государственного военного архива, раскрывают различные стороны плена и отношения к военнопленным со стороны Советского Союза. Это и условия содержания военнопленных, и их трудовое использование, медицинское обслуживание, вопросы репатриации и др. Кроме нормативных документов, в этот сборник вошли докладные записки и другие материалы, которые направлялись на имя членов правительства СССР и определяли те или иные положения в работе с военнопленными. Материалы, представленные в этом сборнике, позволяют комплексно подойти к решению проблем военнопленных, оказавшихся на территории СССР после Второй мировой войны.

Важным источником при проведении исследования стали документы, находящиеся на хранении в различных архивах. Это: Государственный архив Российской Федерации; Российский государственный архив социально-политической истории; Российский Государственный военный архив; Центральный архив Министерства обороны РФ; Центральный архив ФСБ РФ; Государственный архив Читинской области; Архив УВД Владимирской области; Архив Информационного центра УВД Хабаровского края; Архив Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Республике Бурятия; Архив Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской области; Иркутский областной центр документации по новейшей истории; Архив Забайкальского межрегионального территориального управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды; Архив музея Учреждения ОД-1/Т2; Центральный архив КГБ Республики Беларусь; Архив генерала Д. Макартура.

Большую помощь в изучении проблемы оказали материалы личных архивов Н.И. Батурина, С.И. Кузнецова, А.В. Соловьева, беседы автора с участниками советско-японской войны. Фотографии, письма военной поры, различные предметы быта японских военнопленных также способствуют комплексному подходу к решению проблем военного плена. Однако при рассмотрении вопросов военного плена необходимо учитывать, что воспоминания, которыми охотно делились очевидцы, имеют субъективный характер, к их оценке необходимо подходить всесторонне.

Ценным источником изучения проблем плена в советско-японской войне 1945 г. стала как отечественная, так и зарубежная мемуарная литература. Несмотря на то, что она довольно специфична по своему характеру, это ценный источник для проведения исследования. Не обладая полнотой информации, а в основном основываясь на личном восприятии, авторы через призму своих ощущений освещают события, к которым они имели либо непосредственное, либо косвенное отношение.

Важным источником стали материалы, опубликованные в периодической печати. К ним следует отнести такие отечественные издания, как «Известия», «Правда», «Красная Звезда», «Проблемы Дальнего Востока», «Военно-исторический журнал», «The Japan Times», «Асахи симбун», «Майнити симбун», «Тюнити симбун» и др. Однако следует отметить односторонний и субъективный подход в отражении тех или иных событий советско-японской войны 1945 г. и пребывания японских военнопленных в советских лагерях на страницах этих газет.

Среди зарубежных периодических изданий информативностью особо выделяется «Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных». Ассоциация была создана в 1977 г. и издавала «Бюллетень» в Цуруоке (префектура Ямагата), который имел специальные выпуски на русском языке. Он распространялся как по всей Японии, так и в России. «Бюллетень» рассматривал весь комплекс вопросов, касающийся бывших японских военнопленных. Однако материалы, печатающиеся в нем, имеют явно выраженную политическую окраску, и к их осмыслению необходимо подходить всесторонне.

Таким образом, доступная нам источниковая база позволяет весьма подробно рассмотреть вопросы ведения боевых действий войсками РККА и РККФ на Дальнем Востоке в августе-сентябре 1945 г. и обстоятельства пленения частей и подразделений японской армии как до 15 августа 1945 г., так и после этой даты, когда император Японии Хирохито зачитал по радио рескрипт о принятии условий Потсдамской конференции. Также довольно полно можно рассмотреть вопросы идеологической работы в лагерях военнопленных. В несколько меньшей степени, можно рассмотреть вопросы численности и перемещения военнопленных на территорию СССР и первое время их содержания в советских лагерях.

Вторая глава «Вооруженные силы Японии и ее союзников накануне советско-японской войны 1945 года» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе рассматриваются принципы ведения боевых действий японской армией. Отмечается, что войска японских Вооруженных сил обучались с таким расчетом, чтобы успешно действовать в различных климатических зонах, действовать самостоятельно, направляя всю свою выучку и самообладание на выполнение поставленной задачи. Каждый японский солдат знал «свой маневр», мог воевать как в составе подразделения, так и самостоятельно. Взяв все лучшее из тактики армий Германии, Англии, армия Японии была серьезным противником.

Вопросам выхода из боя и отступления в японской армии уделялось незначительное внимание. Даже в японских уставах нет указаний о том, в каких условиях возможен отход и чем он может быть вызван. По японским взглядам, отступление могло быть произведено только по приказу командующего армией, и оно не рассматривалось как действие, совершенное в результате действий противника.

Боевые действия выявили слабые места японских Вооруженных сил. К их числу следует отнести низкую эффективность противотанковой борьбы, несогласованность действий подразделений при ведении обороны. В вопросах тактики действий японских войск очень мало места отводилось отступлению, а в наступлении инициатива полностью отдавалась командирам частей и подразделений. Это приводило к большому отрыву от структур тыла и большим потерям среди личного состава. Японская армия была готова сражаться до последнего солдата. Только рескрипт императора Японии от 17 августа 1945 г. «К солдатам и матросам» заставил японские войска на Азиатском и Тихоокеанском ТВД сложить оружие. Это, как и другие обстоятельства, способствовало массовому пленению, как отдельных японских военнослужащих, так и частей и подразделений.

Отсутствие гибкости в использовании тактических принципов ведения боевых действий японскими войсками, наряду с другими факторами, приводили к пленению военнослужащих этой армии. Не последнюю роль здесь играла общая нацеленность исключительно на наступательные действия, когда возможность пленения японского солдата вообще не рассматривалась, как не рассматривался и вопрос прекращения боевых действий против войск СССР.

Во втором параграфе определяется структура и общая численность частей и подразделений, противостоящих войскам РККА на различных операционных направлениях. Отмечается, что на основании имеющейся источниковой базы, общую численность 1-го и 17-го фронтов, 4-й армии с достаточной степенью точности подсчитать не удалось. Однако после проведения предварительных подсчетов можно предположить, что численность 1-го фронта составляла приблизительно 200.000 чел., 17-го фронта – 200.000 чел., 4-й армии – 100.000 чел. Общая численность 3-го фронта (9 дивизий и 3 бригады) определена более точно и она составляла около 182.000 чел. боевых и 40.000 чел. тыловых подразделений. Таким образом, всего около 222.000 чел.

Учитывая общую численность тыловых частей (порядка 160.000 чел.), можно заключить, что общая численность Квантунской армии составляла порядка 882.000 чел.

Союзником Японии в планируемом нападении на СССР была армия Маньчжоу-Го. Формально во главе всех ее Вооруженных сил стоял Император Айсиньцзюэло Пу И, фактически же все военное руководство было сосредоточено в штабе Квантунской армии и осуществлялось через институт военных советников. На 15 июля 1945 г. армия Маньчжоу-Го имела в своем составе 178.000 чел.

Другой силой, которую необходимо было учитывать РККА при планировании боевых действий с Японией, была армия Внутренней Монголии (Дэ-Вана). Всего на 15 июня 1945 г. в армии имелось: людей – 12.000 чел., пулеметов – 570 шт., орудий – 60 шт.

Кроме этого, Японией широко использовались и русские эмигранты. Всего в составе Квантунской армии на 31 декабря 1943 г. находилось
3.214 белоэмигрантских военнослужащих.

Таким образом, противостоящие войскам Советского Союза на Дальнем Востоке части и подразделения противника, общей численностью в 1.072.000 чел. (русские, за незначительным исключением, участия в боевых действиях не принимали) были нацелены на ведение активных боевых действий и оказание упорного сопротивления наступающему, в том числе превосходящему по численности и боевой мощи, противнику. Однако перевес в личном составе частей и подразделений РККА и армии Монголии (1.685.500 чел.) над японскими частями и частями ее союзников в 1,57 раза явно свидетельствует о том, что Япония не имела достаточных сил для ведения наступательных операций на Севере. Ее попытка перейти на второй рубеж обороны и там сначала остановить войска РККА, а затем перейти в наступление, не увенчалась успехом. Хаос, возникший в японских войсках в результате стремительного продвижения советских войск, запаздывание приказов и донесений в ее частях и подразделениях, частичная потеря управления, с одной стороны, и успешное продвижение союзных войск, с другой стороны, способствовали полному краху планов японского командования, дальнейшей капитуляции Японии и пленения большого количества ее военнослужащих.

Третья глава «Пленение японо-маньчжурской военной группировки войсками РККА в августе-сентябре 1945 года» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе исследуется процесс пленения военнослужащих Японии и ее союзников в ходе советско-японской войны 1945 г. Определяется численность военнослужащих японской национальности, оказавшихся в советском плену после Второй мировой войны. Отмечается, что если до 17 августа 1945 г. японские военнослужащие, в подавляющем большинстве случаев, попадали в плен в результате боевых столкновений, то после этого сдача в плен (как правило) проходила добровольно целыми подразделениями и гарнизонами, чего советское командование не ожидало.

Подсчитано, что войсками Забайкальского фронта было пленено 225.371 чел., определено, что войсками 1-го Дальневосточного фронта было пленено 267.227 чел., а 2-го Дальневосточного фронта – 121.817 чел.

В результате анализа и подсчета числа военнопленных по сводкам и донесениям различных подразделений войск РККА определилось, что среди военнопленных оказалось: японцев – 609.825 чел., маньчжур – 10.263 чел., корейцев – 10.668 чел., китайцев – 9.080 чел., монголов – 450 чел., малайцев – 11 чел., русских – 148 чел., бурят – 5 чел, тунгусов – 2 чел., украинцев
– 1 чел. Таким образом, всего 640.453 чел. Определено, что после того как часть военнопленных была передана Монголии – 12.318 чел. (из которых 2.822 чел. умерло) и отпущено непосредственно с фронтов 64.888 чел. на территорию СССР было перемещено не более 547.261 чел. военнопленных и интернированных. Из-за недоступности отдельных архивных документов не удалось в полном объеме установить номера эшелонов с военнопленными, которые отправлялись на территорию СССР, даты их отправления и пункты назначения.

Работая с документами Центрального архива Министерства Обороны Российской Федерации, удалось обнаружить документы, касающиеся передачи советскими подразделениями японских военнопленных и трофейного имущества властям МНР. Впервые вопрос о выделении военнопленных японцев и трофейного имущества Монголии поднимался 4 сентября 1945 г. На этот период требуемое число пленных было определено как 10 тыс. чел. Другим документом, в котором идет речь о передаче пленных МНР, является «Донесение о движении военнопленных на участке Забайкальского фронта» за 24 сентября 1945 г. В нем отражено, что эшелонами №№ 80866 и 80899 со станции Мукдена на станцию Наушки для МНР было отправлено 3 тыс. чел. Таким образом, общее число пленных, которое опубликовала Япония в газете «The Japan Times» в 1990 г., практически совпадает с числом, приведенном в документах ЦАМО РФ. Согласно данных этой газеты, в МНР было
12.318 пленных Квантунской армии. Из них, 1.615 чел. официально признаны монголами как умершие на их территории. В настоящее время довольно трудно рассмотреть вопросы жизнедеятельности японских военнопленных в Монголии из-за недоступности архивных материалов, однако удалось определить, что довольно высокий процент смертности был из-за заболевания пневмонией, которая, скорее всего, была следствием условий содержания и интенсивности использования. Монголия стала открывать свои архивы, касающиеся военнопленных Квантунской армии с 1990 г. В декабре 1990 г. руководство Красного Креста Монголии подготовило список из 1.597 японских военнопленных, которые умерли в Монгольских лагерях в период Второй мировой войны. Этот список занял 51 лист. Среди общего числа военнопленных приблизительно 10% составляло гражданское население. Сюда же входили и медсестры, сопровождавшие пленных и японские поселенцы.

Конкретизирует численность японских военнопленных, переданных Монголии, документ, обнаруженный в РГВА. Согласно этому документу, на 8 мая 1947 г. в Монголии находилось 12.318 японских военнопленных. В это число входило 608 офицеров, 2.263 сержантов, 8.079 рядовых и 1.368 гражданских лиц – железнодорожников. На эту дату умерло в монгольском плену 1.323 чел. и находилось на стационарном лечении 1.308 чел. В Монголии военнопленные были размещены в 16 лагерях для военнопленных, которые прекратили свое существование только в октябре 1947 г., когда последний японский военнопленный покинул территорию МНР. Среди оставшихся в живых вернувшихся в Японию было 10.705 чел. (из них 1.143 чел. составляло гражданское население). Список, составленный монгольским Красным Крестом, так и не стал достоянием гласности широкой общественности по причинам «секретности». После окончания боевых действий военнослужащие противника также попадали в плен. Это происходило при различных обстоятельствах: пленение не капитулировавших и продолжавших оказывать сопротивление вооруженных подразделений и отдельных военнослужащих, аресты гражданских лиц, ведущих диверсионную и подрывную работу на территориях, занятых войсками СССР, аресты скрывающихся военнослужащих, которые смешались с гражданским населением, аресты просто неблагонадежных лиц, которые не совершали, но могли совершить какие-либо антисоветские действия. Кроме этого, частично определены денежные средства и материальные ценности, вывезенные с территории Маньчжурии в СССР.

Во втором параграфе выявляются обстоятельства пленения и содержания в лагерях на территории СССР последнего императора Китая Айсиньцзюэло ПУ И. Подчеркивается, что операция по его аресту не была спланирована заранее. По предложению командования Забайкальского фронта император Пу И, его ближайшие родственники: Юй-Чжен, 23 лет, студент; Жун Цин, 34 лет, майор; Пу Дзе, 39 лет, майор; Ван-Ци-Си, 32 лет, майор; Юй Тан, 32 лет, студент; Юй-Янь, 28 лет, студент; прислуга императора: придворный врач Хуан-цзи-Чжен, слуга Ли-Го-Сюн, а также ряд генералов японской армии были размещены в районе Читы (курорт «Молоковка», получивший наименование «Спецобъект 30»). Они содержались в благоустроенных жилых помещениях, которые снаружи охраняли специально выделенные подразделения воинской части, а внутри наблюдение велось специальными работниками Управления по делам военнопленных.

В первой половине октября 1945 г. Пу И был отправлен на аналогичный объект в Хабаровск, где он и содержался в течение пяти лет.

В соответствии с постановлением Совета Министров СССР
№ 143-1302сс от 14 июля 1950 г., 3 августа 1950 г. на ст. Пограничная представителю МИД Китая Лю Си был передан бывший император Пу И и его свита, министры, генералы и чиновники бывшего правительства Маньчжоу-Го в количестве 58 чел. и принадлежавшие им личные ценности.

17 сентября 1959 г. на девятом заседании сессии ВСНП 2-го созыва было принято решение «Относительно особой реабилитации действительно исправившихся преступников». Затем был издан «Приказ о проведении особой амнистии в Китайской Народной Республике», а ЦК КПК распространил директиву «Относительно особой амнистии преступников». Вслед за этим
4 декабря 1959 г. последовало специальное решение суда об амнистии
Пу И.

После того, как Пу И был амнистирован, ему разрешили жить в Пекине, а с марта 1960 г. он уже работал в ботаническом саду Академии наук Китая. В 1964 г. в Пекине была издана книга его воспоминаний «Первая половина моей жизни». Жизнь императора после освобождения не была легкой. Последствия практически 15 лет плена, постоянные нападки со стороны сторонников «великой пролетарской культурной революции», сильно пошатнувшееся здоровье сделали свое дело. В два часа тридцать минут 17 октября 1967 г. в возрасте 65 лет Пу И в результате тяжелого заболевания и после множественных операций умер.

Находясь в плену, император Пу И с полным осознанием своего положения выполнил отведенную ему роль. Дальнейшее его пребывание в заключении в СССР могло вызвать только негативную реакцию со стороны отдельных государств, но освободить и оставить его на постоянное жительство в СССР правительство Советского Союза тоже не могло – император, ставший простым гражданином, мог принести много хлопот. В сложившейся ситуации было принято решение о его передаче правительству Китая, что снимало с Советского Союза всякую ответственность за дальнейшую судьбу Пу И.

В третьем параграфе устанавливается численность оказавшихся в советском плену военнослужащих высшего командного состава, а также лиц, приравненных к ним по занимаемому до пленения положению. Отмечается, что в различных источниках приводятся противоречивые данные о численности представителей высшего командного состава, оказавшихся в советском плену. Их численность колеблется от 148 до 191 чел.

В ходе проведенных исследований установлено, что общее число плененных генералов, адмиралов и маршалов составило 240 чел. Кроме них было пленено 20 чел. приравненных к этой категории лиц, по занимаемому до пленения положению. Проведенная работа позволила определить места их содержания.

Отмечается, что военнопленные из числа высшего командного состава имели богатый боевой опыт, проходили воинскую службу в различных должностях и были способны командовать армиями, фронтами и различными службами. Среди них находились: командующий Квантунской армией Ямада Отодзо, командующий 3-м фронтом Квантунской армии Дзюн Усироку, начальник штаба Квантунской армии Хата Хикосабуро, командира 79-й отдельной смешанной бригады Окабэ Тору, начальником военного училища в Ванемяо Уржин Гармаев.

Проводится анализ причин смертности представителей высшего командного состава (всего 35 случаев), делается вывод, что основной причиной смертей являлось кровоизлияние в мозг. Также определены места их захоронений.

Судьба генералов, оказавшихся в плену в Советском Союзе в результате советско-японской войны 1945 г., сложилась по-разному. Однако противоречивые данные об общем количестве военнопленных этой категории не позволяют провести полный анализ их положения. На 11 января 1950 г. из общего числа учтенных генералов было: осуждено Военным трибуналом за активную разведывательную деятельность и за подготовку бактериологической войны против СССР 10 чел.; умерло от старости и хронических болезней, не связанных с содержанием в лагере 21 чел; репатриировано на родину
15 чел.; содержалось в заключении 121 чел., из которых 80 чел. из-за отсутствия компрометирующих материалов и в связи с тяжелым состоянием здоровья подлежали репатриации. Список генералов, которых, по мнению Советского Союза, необходимо было предать суду Военного трибунала за преступления против СССР, разделил их на следующие категории: организаторы переброски разведчиков и диверсантов на территорию СССР