Все смешалось в доме Облонских

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 ... 79

инственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковро-

вой лестнице, статую на площадке и в верхних дверях третьего, состарив-

шегося знакомого швейцара в клубной ливрее, неторопливо и не медля отво-

рявшего дверь и оглядывавшего гостя, - Левина охватило давнишнее впечат-

ление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.

- Пожалуйте шляпу, - сказал швейцар Левину, забывшему правило клуба

оставлять шляпы в швейцарской. - Давно не бывали. Князь вчера еще запи-

сали вас. Князя Степана Аркадьича нету еще.

Швейцар знал не только Левина, но и все ето связи и родство и тотчас

же упомянул о близких ему людях.

Пройдя первую проходную залу с ширмами и направо перегороженную комна-

ту, где сидит фруктовщик, Левин, перегнав медленно шедшего старика, во-

шел в шумевшую народом столовую.

Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то

сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва зна-

комые и близкие, люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица.

Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и

собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был

и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый князь, и Вронский, и

Сергей Иванович.

- А! что ж опоздал? - улыбаясь, сказал князь, подавая ему руку через

плечо. - Что Кити? - прибавил он, поправляя салфетку, которую заткнул

себе за пуговицу жилета.

- Ничего, здорова; они втроем дома обедают.

- А, Алины-Надины. Ну, у нас места нет. А иди к тому столу да занимай

скорее место, - сказал князь и, отвернувшись, осторожно принял тарелку с

ухою из налимов.

- Левин, сюда! - крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был

Туровцын. Он сидел с молодым военным, и подле них были два перевернутые

стула. Левин с радостью подошел к ним. Он и всегда любил добродушного

кутилу Туровцына, - с ним соединялось воспоминание объяснения с Кити, -

но нынче, после всех напряженно умных разговоров, добродушный вид Туров-

цына был ему особенно приятен.

- Это вам и Облонскому. Он сейчас будет.

Очень прямо державшийся военный с веселыми, всегда смеющимися глазами

был петербуржец Гагин. Туровцын познакомил их.

- Облонский вечно опоздает.

- А, вот и он.

- Ты только что приехал? - сказал Облонский. быстро подходя к ним. -

Здорово. Пил водку? Ну, пойдем.

Левин встал и пошел с ним к большому столу, уставленному водками и са-

мыми разнообразными закусками. Казалось, из двух десятков закусок можно

было выбрать, что было по вкусу, но Степан Аркадьич потребовал какую-то

особенную, и один из стоявших ливрейных лакеев тотчас принес требуемое.

Они выпили по рюмке и вернулись к столу.

Сейчас же, еще за ухой, Гагину подали шампанского, и он велел наливать

в четыре стакана. Левин не отказался от предлагаемого вина и спросил

другую бутылку. Он проголодался и ел и пил с большим удовольствием и еще

с бо'льшим удовольствием принимал участие в веселых и простых разговорах

собеседников. Гагин, понизив голос, рассказывал новый петербургский

анекдот, и анекдот, хотя неприличный и глупый, был так смешон, что Левин

расхохотался так громко, что на него оглянулись соседи.

- Это в том же роде, как: "Я этого-то и терпеть не могу!" Ты знаешь? -

спросил Степан Аркадьич. - Ах, это прелесть! Подай еще бутылку, - сказал

он лакею и начал рассказывать.

- Петр Ильич Виновский просят, - перебил старичок лакей Степана Ар-

кадьича, поднося два тоненькие стакана доигрывающего шампанского и обра-

щаясь к Степану Аркадьичу и к Левину. Степан Аркадьич взял стакан и, пе-

реглянувшись на другой конец стола с плешивым рыжим усатым мужчиной, по-

махал ему, улыбаясь, головой.

- Кто это? - спросил Левин.

- Ты его у меня встретил раз, помнишь? Добрый малый.

Левин сделал то же, что Степан Аркадьич, и взял стакан.

Анекдот Степана Аркадьича был тоже очень забавен. Левин рассказал свой

анекдот, который тоже понравился. Потом зашла речь о лошадях, о бегах

нынешнего дня и о том, как лихо Атласный Вронского выиграл первый приз.

Левин не заметил, как прошел обед.

- А! вот и они! - в конце уже обеда сказал Степап Аркадьевич, переги-

баясь через спинку стула и протягивая руку шедшему к нему Вронскому с

высоким гвардейским полковником. В лице Вронского светилось тоже общее

клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на плечо Степану Ар-

кадьичу, что-то шепча ему, и с тою же веселою улыбкой протянул руку Ле-

вину.

- Очень рад встретиться, - сказал он. - А я вас тогда искал на выбо-

рах, но мне сказали, что вы уже уехали, - сказал он ему.

- Да, я в тот же день уехал. Мы только что говорили об вашей лошади.

Поздравляю вас, - сказал Левин. - Это очень быстрая езда.

- Да ведь у вас тоже лошади.

- Нет, у моего отца были; но я помню и знаю.

- Ты где обедал? - спросил Степан Аркадьич.

- Мы за вторым столом, за колоннами.

- Его поздравляли, - сказал высокий полковник. - Второй императорский

приз; кабы мне такое счастие в карты, как ему на лошадей.

- Ну, что же золотое время терять. Я иду в инфернальную, - сказал пол-

ковник и отошел от стола.

- Это Яшвин, - отвечал Туровцыну Вронский и присел на освободившееся

подле них место. Выпив предложенный бокал, он спросил бутылку. Под влия-

нием ли клубного впечатлениям, или выпитого вина Левин разговорился с

Вронским о лучшей породе скота и был очень рад, что не чувствует никакой

враждебности к этому человеку. Он даже сказал ему между прочим, что слы-

шал от жены, что она встретила его у княгини Марьи Борисовны.

- Ах, княгиня Марья Борисовна, это прелесть!- сказал Степан Аркадьич и

рассказал про нее анекдот, который всех насмешил. В особенности Вронский

так добродушно расхохотался, что Левин почувствовал себя совсем прими-

ренным с ним.

- Что ж, кончили? - сказал Степан Аркадьич, вставая и улыбаясь. - Пой-

дем!

VIII

Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно пра-

вильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через высокие комнаты к

бильярдной. Проходя через большую залу, он столкнулся с тестем.

- Ну, что? Как тебе нравится наш храм праздности? - сказал князь, взяв

его под руку. - Пойдем пройдемся.

- Я и то хотел походить, посмотреть. Это интересно.

- Да, тебе интересно. Но мне интерес уж другой, чем тебе. Ты вот смот-

ришь на этих старичков, - сказал он, указывая на сгорбленного члена с

отвислою губой, который, чуть передвигая ноги в мягких сапогах, прошел

им навстречу, - и думаешь, что они так родились шлюпиками.

- Как шлюпиками?

- Ты вот и не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь,

как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш

брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а

наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты знаешь князя Че-

ченского? - спросил князь, и Левин видел по лицу, что он собирается

рассказать что-то смешное.

- Нет, не знаю.

- Ну, как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, все равно. Вот он

всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках

и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а

швейцар наш... ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист

большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: "Ну что, Василий, кто

да кто приехал? А шлюпики есть?" А он ему говорит: "Вы третий". Да,

брат, так-то!

Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем

прошел все комнаты: большую, где стояли уже столы и играли в небольшую

игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей

Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе комнаты у ди-

вана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Га-

гин; заглянули и в инфернальную, где у одного стола, за который уже сел

Яшвин, толпилось много державших. Стараясь не шуметь, они вошли и в тем-

ную читальную, где под лампами с абажурами сидел один молодой человек с

сердитым лицом, перехватывавший один журнал за другим, и плешивый гене-

рал, углубленный в чтение. Вошли и в ту комнату, которую князь называл

умною. В этой комнате трое господ горячо говорили о последней политичес-

кой новости.

- Князь, пожалуйте, готово, - сказал один из его партнеров, найдя его

тут, и князь ушел. Левин посидел, послушал; но, вспомнив все разговоры

нынешнего утра, ему вдруг стало ужасно скучно. Он поспешно встал и пошел

искать Облонского и Туровцына, с которыми было весело.

Туровцын сидел с кружкой питья на высоком диване в бильярдной, и Сте-

пан Аркадьич с Вронским о чем-то разговаривали у двери в дальнем углу

комнаты.

- Она не то что скучает, но эта неопределенность, нерешительность по-

ложения, - слышал Левин и хотел поспешно отойти; но Степан Аркадьич по-

дозвал его.

- Левин! - сказал Степан Аркадьич, и Левин заметил, что у него на гла-

зах были не слезы, а влажность. как это всегда бывало у него, или когда

он выпил, или когда он расчувствовался. Нынче было то и другое. - Левин,

не уходи, - сказал он и крепко сжал его руку за локоть, очевидно ни за

что не желая выпустить его.

- Это мой искренний, едва ли не лучший друг, - сказал он Вронскому. -

Ты для меня тоже еще более близок и дорог. И я хочу и знаю, что вы долж-

ны быть дружны и близки, потому что вы оба хорошие люди.

- Что ж, нам остается только поцеловаться, - добродушно шутя, сказал

Вронский, подавая руку. Он быстро взял протянутую руку и крепко пожал

ее.

- Я очень, очень рад, - сказал Левин, пожимая его руку.

- Человек, бутылку шампанского, - сказал Степан Аркадьич.

- И я очень рад, - сказал Вронский.

Но, несмотря на желание Степана Аркадьича и их взаимное желание, им

говорить было нечего, и оба это чувствовали.

- Ты знаешь, что он не знаком с Анной? - сказал Степан Аркадьич Вронс-

кому. - И я непременно хочу свозить его к ней. Поедем, Левин!

- Неужели? - сказал Вронский. - Она будет очень рада. Я бы сейчас пое-

хал домой, - прибавил он, - но Яшвин меня беспокоит, и я хочу побыть

тут, пока он кончит.

- А что, плохо?

- Все проигрывает, и я только один могу его удержать.

- Так что ж, пирамидку? Левин, будешь играть? Ну, и прекрасно, - ска-

зал Степан Аркадьич. - Ставь пирамидку, - обратился он к маркеру.

- Давно готово, - отвечал маркер, уже уставивший в треугольник шары и

для развлечения перекатывавший красный.

- Ну, давайте.

После партии Вронский и Левин подсели к столу Гагина, и Левин стал по

предложению Степана Аркадьича держать на тузы. Вронский то сидел у сто-

ла, окруженный беспрестанно подходившими к нему знакомыми, то ходил в

инфернальную проведывать Яшвина. Левин испытывал приятный отдых от

умственной усталости утра. Его радовало прекращение враждебности с

Вронским, и впечатление спокойствия, приличия и удовольствия не оставля-

ло его.

Когда партия кончилась, Степан Аркадьич взял Левина под руку.

- Ну, так поедем к Анне. Сейчас? А? Она дома. Я давно обещал ей при-

везти тебя. Ты куда собирался вечером?

- Да никуда особенно. Я обещал Свияжскому в Общество сельского хо-

зяйства. Пожалуй, поедем, - сказал Левин.

- Отлично; едем! Узнай, приехала ли моя карета, - обратился Степан Ар-

кадьич к лакею.

Левин подошел к столу, заплатил проигранные им на тузы сорок рублей,

заплатил каким-то таинственным образом известные старичку лакею, стояв-

шему у притолоки, расходы по клубу и, особенно размахивая руками, пошел

по всем залам к выходу.

IX

- Облонского карету! - сердитым басом прокричал швейцар. Карета

подъехала, и оба сели. Только первое время, пока карета выезжала из во-

рот клуба, Левин продолжал испытывать впечатление клубного покоя, удо-

вольствия и несомненной приличности окружающего; но как только карета

выехала на улицу и он почувствовал качку экипажа по неровной дороге, ус-

лыхал сердитый крик встречного извозчика, увидел при неярком освещении

красную вывеску кабака и лавочки, впечатление это разрушилось, и он на-

чал обдумывать свои поступки и спросил себя, хорошо ли он делает, что

едет к Анне. Что скажет Кити? Но Степан Аркадьич не дал ему задуматься

и, как бы угадывая его сомнения, рассеял их.

- Как я рад, -сказал он, - что ты узнаешь ее. Ты знаешь, Долли давно

этого желала. И Львов был же у нее и бывает. Хоть она мне и сестра, -

продолжал Степан Аркадьич, - я смело могу сказать, что это замечательная

женщина. Вот ты увидишь. Положение ее очень тяжело, в особенности те-

перь.

- Почему же в особенности теперь?

- У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут

есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кон-

читься давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она

выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, "Исаия

ликуй", в который никто не верит и который мешает счастью людей!- вста-

вил Степан Аркадьич. - Ну, и тогда их положение будет определенно, как

мое, как твое.

- В чем же затруднение? - сказал Левин.

- Ах, это длинная и скучная история! Все это так неопределенно у нас.

Но дело в том, - она, ожидая этого развода здесь, в Москве, где все его

и ее знают, живет три месяца; никуда не выезжает, никого не видает из

женщин, кроме Долли, потому что, понимаешь ли, она не хочет, чтобы к ней

ездили из милости; эта дура княжна Варвара - и та уехала, считая это

неприличным. Так вот, в этом положении другая женщина не могла бы найти

в себе ресурсов. Она же, вот ты увидишь, как она устроила свою жизнь,

как она спокойна, достойна. Налево, в переулок, против церкви! - крикнул

Степан Аркадьич, перегибаясь в окно кареты. - Фу, как жарко! - сказал

он, несмотря на двенадцать градусов мороза распахивая еще больше свою и

так распахнутую шубу.

- Да ведь у ней дочь; верно, она ею занята? - сказал Левин.

- Ты, кажется, представляешь себе всякую женщину только самкой, une

couveuse, -сказал Степан Аркадьич. - Занята, то непременно детьми. Нет,

она прекрасно воспитывает ее, кажется, но про нее не слышно. Она занята,

во-первых, тем, что пишет. Уж я вижу, что ты иронически улыбаешься, но

напрасно. Она пишет детскую книгу и никому не говорит про это, но мне

читала, и я давал рукопись Воркуеву... знаешь, этот издатель... и сам он

писатель, кажется. Он знает толк, и он говорит, что это замечательная

вещь. Но ты думаешь, что это женщина-автор? Нисколько. Она прежде всего

женщина с сердцем, ты вот увидишь. Теперь у ней девочка англичанка и це-

лое семейство, которым она занята.

- Что ж, это филантропическое что-нибудь?

- Вот ты все сейчас хочешь видеть дурное. Не филантропическое, а сер-

дечное. У них, то есть у Вронского, был тренер англичанин, мастер своего

дела, но пьяница. Он совсем запил, delirium tremens, и семейство броше-

но. Она увидала их, помогла, втянулась, и теперь все семейство на ее ру-

ках; да не так, свысока, деньгами, а она сама готовит мальчиков по-русс-

ки в гимназию, а девочку взяла к себе. Да вот ты увидишь ее.

Карета въехала на двор, и Степан Аркадьич громко позвонил у подъезда,

у которого стояли сани.

И, не спросив у отворившего дверь артельщика, дома ли, Степан Аркадьич

вошел в сени. Левин шел за ним, все более и более сомневаясь в том, хо-

рошо или дурно он делает.

Посмотревшись в зеркало, Левин заметил, что он красен; но он был уве-

рен, что не пьян, и пошел по ковровой лестнице вверх за Степаном Ар-

кадьичем. Наверху, у поклонившегося, как близкому человеку, лакея Степан

Аркадьич спросил, кто у Анны Аркадьевны, и получил ответ, что господин

Воркуев.

- Где они?

- В кабинете.

Пройдя небольшую столовую с темными деревянными стенами, Степан Ар-

кадьич с Левиным по мягкому ковру вошли в полутемный кабинет, освещенный

одною с большим темным абажуром лампой. Другая лампа-рефрактор горела на

стене и освещала большой во весь рост портрет женщины, на который Левин

невольно обратил внимание. Это был портрет Анны, деланный в Италии Ми-

хайловым. В то время как Степан Аркадьич заходил за трельяж и говоривший

мужской голос замолк, Левин смотрел на портрет, в блестящем освещении

выступавший из рамы, и не мог оторваться от него. Он даже забыл, где

был, и, не слушая того, что говорилось, не спускал глаз с удивительного

портрета. Это была не картина, а живая прелестная женщина с черными

вьющимися волосами, обнаженными плечами и руками и задумчивою полуулыб-

кой на покрытых нежным пушком губах, победительно и нежно смотревшая на

него смущавшими его глазами. Только потому она была не живая, что она

была красивее, чем может быть живая.

- Я очень рада, - услыхал он вдруг подле себя голос, очевидно обращен-

ный к нему, голос той самой женщины, которою он любовался на портрете.

Анна вышла ему навстречу из-за трельяжа, и Левин увидел в полусвете ка-

бинета ту самую женщину портрета в темном, разноцветно-синем платье, не

в том положении, не с тем выражением, но на той самой высоте красоты, на

которой она была уловлена художником на портрете. Она была менее блестя-

ща в действительности, но зато в живой было и что-то такое новое привле-

кательное, чего не было на портрете.

X

Она встала ему навстречу, не скрывая своей радости увидать его. И в

том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую

руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую

девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанни-

цей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света,

всегда спокойной и естественной.

- Очень, очень рада, - повторила она, и в устах ее для Левина эти

простые слова почему-то получили особенное значение. - Я вас давно знаю

и люблю, и по дружбе со Стивой и за вашу жену... я знала ее очень мало

времени, но она оставила во мне впечатление прелестного цветка, именно

цветка. И она уж скоро будет матерью!

Она говорила свободно и неторопливо, изредка переводя свой взгляд с

Левина на брата, и Левин чувствовал, что впечатление, произведенное им,

было хорошее, и ему с нею тотчас же стало легко, просто и приятно, как

будто он с детства знал ее.

- Мы с Иваном Петровичем поместились в кабинете Алексея, - сказала

она, отвечая Степану Аркадьичу на его вопрос, можно ли курить, - именно

затем, чтобы курить, - и, взглянув на Левина, вместо вопроса: курит ли

он? подвинула к себе черепаховый портсигар и вынула пахитоску.

- Как твое здоровье нынче? - спросил ее брат.

- Ничего. Нервы, как всегда.

- Не правда ли, необыкновенно хорошо? - сказал Степан Аркадьич, заме-

тив, что Левин взглядывал на портрет.

- Я не видал лучше портрета.

- И необыкновенно похоже, не правда ли? - сказал Воркуев.

Левин поглядел с портрета на оригинал. Особенный блеск осветил лицо

Анны в то время, как она почувствовала на себе его взгляд. Левин покрас-

нел и, чтобы скрыть свое смущение, хотел спросить, давно ли она видела

Дарью Александровну; но в то же время Анна заговорила:

- Мы сейчас говорили с Иваном Петровичем о последних картинах Ващенко-

ва. Вы видели их?

- Да, я видел, - отвечал Левин.

- Но виновата, я вас перебила, вы хотели сказать...

Левин спросил, давно ли она видела Долли.

- Вчера она была у меня, она очень рассержена за Гришу на гимназию.

Blog

Все смешалось в доме Облонских