Рене декарт сочинения в двух томах том 2

Вид материала

Документы

Содержание Вторые возражения К оглавлению Ответ на вторые возражения

Подобный материал:

• Рене Декарт" Виконували: учень 8-го „Б", 102.1kb.
• Декарт Р. Сочинения, 697.88kb.
• Давид юм сочинения в двух томах: том, 11459.67kb.
• Источник: Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения, 565.43kb.
• Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения в восемнадцати, 751.72kb.
• Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения в восемнадцати, 620.01kb.
• Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения в восемнадцати, 669.46kb.
• Анна Ахматова. Сочинения в двух томах, 5.38kb.
• Борис Пастернак. Сочинения в двух томах, 5.69kb.
• Готфрид вильгельм лейбниц сочинения в четырех томах том, 12182.14kb.

ВТОРЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ

Поскольку ты, досточтимый муж, столь успешно приступил к делу защиты творца всех вещей против новоявленных титанов, а также к доказательству его бытия, и благочестивые люди могут надеяться, что впредь уже не появится никого, кто бы после внимательного прочтения твоих «Размышлений» не признал существование вечного Божества, от воли коего зависят отдельные вещи, мы жаждем тебя предупредить и просить, чтобы ты осветил некоторые нижепоименованные места таким ярким светочем разума, который не оставил бы в твоем труде — если только это возможно — ничего не доказанного. Поскольку ты уже много лет упражняешь свой разум постоянными размышлениями, так что вещи, представляющиеся другим сомнительными и весьма темными, для тебя стали в высшей степени достоверными, и ты, быть может, прозрел их ясным мысленным взором, как первые и главные светочи природы, мы предупреждаем здесь тебя только, чтобы ты все, заслуживающее усилий, постарался объяснить и доказать еще яснее и подробнее: если ты это выполнишь, вряд ли кто-нибудь сможет опровергнуть твои аргументы, кои ты выдвигаешь во имя вящей славы Божией и ради великой пользы всех смертных, и утверждать, будто они не имеют доказательной силы.

В о - π е ρ в ы х, ты припоминаешь, что отбросил по мере сил образы (phantasmata) всех тел не в действительности, не актуально, но лишь в воображении — дабы вывести заключение, что ты — только мыслящая вещь: возможно, ты опасался, как бы из этого не сделали вывод, будто ты и в самом деле не что иное, как чистая мысль, или ум, или, иначе говоря, вещь лишь мыслящая. Это — единственное, что мы отметили в отношении первых двух «Размышлений», в коих ты ясно показываешь, что, по крайней мере, ты, мыслящий, достоверным образом существуешь. Но задержимся немного на этом. Пока что ты признаешь, что являешься мыслящей вещью; однако, какова эта мыслящая вещь, ты не знаешь. А что, если она — тело, которое посредством всевозможных сложных движений создает то, что мы именуем мышлением? Пусть даже ты считаешь, что полностью отринул всякое тело — все-таки ты мог обма-

4*                           

==99





нуться: менее всего ты сумел отринуть самого себя как тело. Каким же образом ты доказываешь, что тело не может мыслить? Или что движения тела не являются мышлением? Но ведь вся система твоего тела, которую ты мысленно отбросил, либо какие-то ее части — к примеру, части мозга — могут способствовать образованию тех движений, которые мы именуем мыслями. Я, утверждаешь ты, мыслящая вещь; но что ты скажешь, если ты — телесное движение или движимое тело?

Во-вторых, из идеи высшего бытия, которую ты сам, согласно твоему твердому мнению, никоим образом не мог образовать, ты решаешься сделать вывод относительно необходимости существования высшего бытия — единственного, как ты считаешь, возможного источника указанной идеи, имеющейся в твоем уме. Однако мы можем в самих себе найти основание, опираясь на которое — и только на него — мы способны образовать указанную идею высшего бытия, если даже оно и не существует или мы не знаем о его существовании либо, наконец, даже об этом не помышляем. Разве я не вижу, что во мне, способном к мышлению, есть некая степень совершенства? А значит, и у некоторых других — помимо меня — есть такая же его степень, и, таким образом, у меня есть основание мыслить любое число, а также основание прибавлять одну степень совершенства к другой — и так до бесконечности. Точно так же, если бы существовала всего одна-единственная степень света или тепла, я имел бы возможность постоянно измышлять и добавлять к ним все новые степени — до бесконечности; и почему я не могу подобным же образом добавлять к некоей степени существования, которую я в себе ощущаю, любую другую степень, так чтобы образовать из всех степеней, которые могут быть добавлены, идею совершенного бытия? Но, говоришь ты, следствие не может содержать в себе никакой степени совершенства или реальности, коей до того не было бы в причине. Однако (помимо того, что мы наблюдаем рождение мушек и других живых существ, а также растений из земли под воздействием дождя и солнца, в коих нет жизни, как в этих живых существах, жизнь которых благороднее, чем любая степень совершенства чисто телесных вещей,— откуда вытекает, что следствие получает от причины некую реальность, коей в причине не содержалось) твоя идея — это чисто рациональное бытие, не являющееся более благородным, чем сам твой мыслящий ум. Кроме того, если бы ты рос и воспитывался не среди ученых людей, но провел бы всю свою жизнь в пустыне, откуда ты знаешь,

К оглавлению

==100


пришла ли бы тебе на ум эта идея? Ведь ты почерпнул ее из предварительных понятий и размышлений, из книг и бесед с друзьями и т. д., а не только из твоего ума или от сущего верховного бытия. Таким образом, необходимо более ясное доказательство, которое подтверждало бы, что указанная идея не могла бы у тебя возникнуть, если бы не существовало верховное бытие; как только ты представишь такое доказательство, мы все к тебе присоединимся. А что идея эта исходит из предварительных понятий, становится ясным из того, что ни у канадцев, ни у гуронов и ни у кого другого из дикарей нет подобной идеи; ты же мог образовать ее на основе предварительного наблюдения над телесными вещами, поскольку идея твоя не представляет ничего, кроме этого телесного мира, объемлющего собой всевозможное доступное твоему мышлению совершенство; на этом основании ты не мог бы сделать никакого вывода, помимо заключения о наисовершеннейшем телесном бытии, если бы не добавил, что именно увлекает нас к бестелесному, или духовному, бытию. Если угодно, мы можем здесь добавить, что ты способен образовать и идею ангела (подобно тому как ты образовал идею наисовершеннейшего бытия), но идея эта будет порождена в тебе не ангелом, хотя ты и менее совершенен, чем он. У тебя нет идеи Бога, как нет и идеи бесконечного числа или бесконечной линии; ведь если бы ты даже мог такую идею иметь, это бесконечное число все равно невозможно. Добавь к этому, что идея единства и простоты одного совершенства, объемлющего собой все прочие, образуется исключительно путем операции рассуждающего интеллекта — так же, как образуются универсальные всеединства; их нет в вещи, и они присутствуют лишь в интеллекте, как мы это видим на примере родового и трансцендентального единства, и т. д.

В-третьих, ты утверждаешь, что, пока ты не уверен в бытии Бога, ты не имеешь права говорить и о своей уверенности в чем бы то ни было, или о ясном и отчетливом познании каких-то вещей. Прежде ты должен достоверно и ясно знать, что Бог существует; следовательно, ты пока не знаешь я,сно и отчетливо, что ты — вещь мыслящая, ибо, по твоим собственным словам, такое познание зависит от ясного познания бытия Бога, каковое ты пока не доказал в тех местах, где ты делаешь вывод, будто ясно знаешь, что ты существуешь.

Добавь к этому: атеист также ясно и отчетливо познаёт, что три угла треугольника равны двум прямым, но при этом он вовсе не предполагает существования Бога, а, напротив,

==101


полностью отрицает его — на том основании, что (как он говорит), если бы Бог существовал, существовало бы высшее бытие, высшее благо или, иначе говоря, бесконечность; однако бесконечность в любом роде совершенства исключает что бы то ни было иное — как любое бытие и благо, так и любое небытие и зло, тогда как на самом деле существует не одно бытие и не одно благо, небытие и зло. Мы полагаем, что ты обязан дать удовлетворительный ответ на это возражение, дабы нечестивцам не оставалось на что ссылаться.

В-четвертых, ты отрицаешь, что Бог может лгать и обманывать, хотя нет недостатка в схоластиках, утверждающих эту возможность,— к ним относятся, например, Габриэль, де Римини ¹² и другие, считающие, что Бог имеет все полномочия для обмана, т. е. для того, чтобы предсказать людям нечто противоположное его истинному замыслу и намерениям: к примеру, так было, когда Бог ясно возвестил через пророка ниневийцам: Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена '³, и когда он объявлял многое другое, что не исполнилось, ибо он не желал, чтобы слова эти соответствовали его замыслу и воле. Как можешь ты утверждать, что он неспособен нас обманывать, если он ожесточил и ослепил фараона и вселил в пророков дух лжи? Разве Бог не может поступать в отношении людей, как поступает врач по отношению к больным или отец — по отношению к малолетним детям? И тот и другой очень часто их обманывают, и обман этот диктуется мудростью и пользой. Если же Бог являл бы нам всегда обнаженную истину, то чьи глаза, чей разум могли бы эту истину выдержать?

Правда, нет никакой надобности представлять себе Бога обманщиком из-за того, что ты заблуждаешься в вещах, кои, как ты считаешь, ты познаешь ясно и отчетливо: дело в том, что причина этого заблуждения может корениться в тебе самом, хоть ты этого и не подозреваешь. А что, если природа твоя такова, что ты обманываешься постоянно или, по крайней мере, довольно часто? И откуда у тебя эта уверенность, что ты не обманываешься и не можешь обманываться относительно вещей, познаваемых тобой ясно и отчетливо? Ведь сколько раз мы видели, как люди заблуждались в том, что казалось им яснее солнца? Итак, этот принцип ясного и отчетливого познания надо объяснить так ясно и отчетливо, чтобы ни один здравомыслящий человек впредь не мог обманываться в вещах, кои, как он считает, он познает ясно и отчетливо; в противном случае мы

 

==102


пока не можем допустить ни малейшей степени уверенности как вообще у людей, так и у тебя самого.

В-пятых, если наша воля ни в коем случае не отклоняется от правильного пути и не погрешает, когда следует ясному и отчетливому познанию собственного ума, и, напротив, подвергается опасности, если следует весьма неясному и малоотчетливому понятию интеллекта, смотри, что из этого получается: ведь в этом случае ни турок, ни представитель любого другого народа не только не заблуждается, когда не следует христианскому вероучению, но, более того, он грешит, когда этому учению следует, ибо истинность этого учения ему недоступна в ясном и отчетливом виде. И даже если это твое правило верно, мы вообще почти ничего не можем объять своей волей, поскольку почти ничего не познаем с той ясностью и отчетливостью, какой ты требуешь для уверенности, лишенной даже тени сомнения. Смотри же, как бы, стремясь возвеличить истину, ты не доказал обратного и не разрушил бы ее здания, вместо того чтобы его воздвигнуть.

В-шестых, там, где ты отвечаешь Теологу, ты, как представляется, делаешь уклончивый вывод; а именно, ты его излагаешь так: то, что мы понимаем ясно и отчетливо как имеющее отношение к истинной и неизменной природе какой-то вещи, и т. д., может поистине утверждаться относительно этой вещи; но (после того как мы достаточно тщательно исследовали, что есть Бог) мы ясно и отчетливо понимаем: существование относится к его природе. Однако надо было бы заключить так: следовательно (после того как мы достаточно тщательно исследовали, что есть Бог), мы можем поистине утверждать, что существование относится к его природе. Из твоего вывода не следует, что Бог действительно существует, но лишь что он должен существовать, в случае если его сущность возможна, или не противоречит его существованию; это значит, что природа Бога непостижима без существования, и, таким образом, если бы эта природа была, Бог действительно бы существовал. Но в дополнение к этому аргументу напрашивается то, что другие выражают следующими словами: если нет помехи для того, чтобы Бог существовал, достоверно, что он существует; но такой помехи нет. Однако здесь вызывает сомнение меньшая посылка — ко такой помехи нет; противники этого мнения, по их словам, сомневаются в ее истинности или полностью ее отвергают. Помимо того, заключение твоего рассуждения («после того как мы достаточно ясно и отчетливо исследовали, что есть Бог») предполагается как

 

==103


истина, в которую пока еще уверовали не все, поскольку и сам ты признаешься, что лишь неадекватно постигаешь бесконечное бытие. То же самое полностью относится и к любому его атрибуту: поскольку все, что есть в Боге, абсолютно бесконечно, кто может постичь Бога иначе, чем, так сказать, неадекватнейшим образом? Точнее говоря, его можно постичь лишь в самой незначительной степени. Каким же образом ты достаточно ясно и отчетливо исследовал, что есть Бог?

В-седьмых, ты ни словечка не сказал о бессмертии человеческой души, а между тем ты обязан был продемонстрировать и доказать это бессмертие в противовес тем недостойным бессмертия людям, кои его отрицают и, возможно, относятся к нему с ненавистью. Но пока что, нам кажется, ты недостаточно обосновал отличие души от какого бы то ни было тела, на что мы указали тебе в нашем нервом замечании. Добавим к этому сейчас, что из твоего различения души и тела, по-видимому, не следует, что душа неуничтожима и бессмертна; но каким же образом возможно это бессмертие, если природа души ограничена длительностью телесной жизни и Бог даровал ей лишь столько сил и существования, чтобы они прекратились одновременно с жизнью тела?

Таковы, досточтимый муж, те вопросы, кои мы просим тебя осветить, дабы чтение твоих утонченнейших и, как мы надеемся, правдивых «Размышлений» оказалось весьма полезным для частных лиц. Поэтому было бы неплохо, если бы к концу своих разъяснений, предпослав некоторые определения, постулаты и аксиомы, ты изложил все свое рассуждение геометрическим способом (у тебя ведь в этом огромный опыт), дабы как бы единым усилием напитать души всех своих читателей и преисполнить их самой божественной волей.

00.htm - glava06

ОТВЕТ НА ВТОРЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ

Я с большим удовольствием прочел замечания, сделанные вами к моему небольшому труду о первой философии, и узнал из них как ваше ко мне благосклонное отношение, так и вашу преданность Богу и заботу о возвеличении его славы; притом я не могу не радоваться — не только тому, что вы сочли мои аргументы достойными вашего рассмотрения, но и тому, что вы не выдвинули против них ничего такого, на что бы я не мог, как мне кажется, дать достаточно убедительный ответ.

 

==104


Во-первых, вы просите меня припомнить, что я отбросил образы всех тел не в действительности, не актуально, но лишь в воображении — дабы вывести заключение, что я — мыслящая вещь; возможно, ты опасался, продолжаете вы, как бы из этого не сделали вывод, будто ты и в самом деле не что иное, как чистая мысль. О том, что я достаточно хорошо все это помнил, свидетельствует мое «Второе размышление», а именно слова: Но, быть может, окажется истинным, что те самые вещи, кои я считаю ничем, ибо они мне неведомы, в действительности не отличаются от моего я, мне известного? Не знаю и покамест об этом не сужу, и т. д. Этими словами я недвусмысленно указывал читателю, что в том месте я пока еще не исследовал, отличен ли ум от тела, но рассматривал лишь те его свойства, относительно коих я могу иметь достоверное и очевидное знание. И поскольку я наблюдал множество таких свойств, я не могу безоговорочно принять без различения то, что вы добавляете ниже, а именно будто я все же не знаю, что есть мыслящая вещь. Ведь хотя я признаюсь, что пока не знаю, является ли указанная мыслящая вещь тем самым, что и тело, или чем-то от него отличным, я все же не признаю, будто вещь эта мне неведома; да и кто может знать какую бы то ни было вещь таким образом, чтобы уверенно утверждать, будто в ней не содержится абсолютно ничего иного, кроме того, что ему об этой вещи стало известно? Однако, чем большее число свойств у какой-либо вещи мы понимаем, тем увереннее говорим, что знаем ее: к примеру, мы лучше знаем тех людей, с которыми долго общались, нежели тех, кого мы только видели или чьи имена мы только слышали, хотя об этих людях и говорят, что они не совсем уж нам неизвестны. Именно в этом смысле, как я считаю, я показал, что ум должно рассматривать изолированно от тех свойств, кои обычно приписывают телу, и в таком виде он нам больше знаком, чем тело, рассматриваемое без ума,— только к такому выводу я и стремился в указанном месте.

Но я вижу, на что вы намекаете: вы хотите сказать, что, поскольку я написал о первой философии всего шесть «Размышлений», читатели подивятся тому, что, кроме сказанного мной сейчас, в двух первых «Размышлениях» ничего более не содержится, и потому решат, будто они чересчур тощи и недостойны публикации. Я отвечу таким оппонентам лишь следующее: я не боюсь, что у тех, кто вдумчиво прочтет остальную часть моего сочинения, будет повод подозревать его в недостаточной содержательности; однако

 

==105


мне показалось разумным все, что требует особенного внимания и должно быть рассмотрено отдельно от прочего, изложить в отдельных «Размышлениях».

Итак, поскольку ничто не могло бы привести меня к основательному знанию вещей скорее, чем привычка к предварительному сомнению во всем, особенно же—в вещах телесных, то хотя я и знал довольно давно, что книги на эту тему написаны многими академиками и скептиками и я не без отвращения стану заново варить эту похлебку, однако я не мог не отвести этому отдельное «Размышление». Мне было желательно, чтобы читатели потратили не то короткое время, что требуется для простого перелистывания страниц, но несколько месяцев или, по крайней мере, недель на то, чтобы рассмотреть его содержание, прежде чем они перейдут к остальному: ведь таким образом они, несомненно, извлекли бы из этого остального гораздо большую пользу.

Далее, поскольку до сих пор мы не располагали никакими идеями вещей, относящихся к мышлению — разве лишь совсем смутными и смешанными с идеями чувственных вещей,— и это служило первой и главной причиной того, что ни одна из вещей, относимых к душе и Богу, не могла постигаться достаточно ясно, я решил, что с моей стороны будет большой заслугой, если я покажу, каким образом следует отличать свойства, или качества, ума от качеств тела. И хотя многие писали и раньше, что для постижения метафизических предметов следует абстрагировать мысль от чувств, все же никто до сих пор, насколько мне известно, не показал, каким образом этого можно добиться. Истинный же путь к этому — и, на мой взгляд, единственный — изложен в моем «Втором размышлении», однако он таков, что недостаточно пройтись по нему однажды: долго надо его протаптывать и вновь возвращаться к началу, дабы привычка всей нашей жизни — смешивать умопостигаемые объекты с телесными — была вытеснена приобретенной в течение нескольких дней противоположной привычкой, а именно привычкой их различать. Это показалось мне вполне достаточной причиной для исключения из содержания «Второго размышления» всего, что не имеет отношения к такому различению.

Помимо этого вы спрашиваете, как могу я доказать, что тело неспособно мыслить? Но вы меня извините, если я скажу, что в этом «Размышлении» я пока не уделяю места этой проблеме и впервые приступаю к ней лишь в «Шестом размышлении», когда пишу: достаточно иметь возмож-

 

==106


кость ясно и отчетливо помыслить одну вещь без другой, чтобы убедиться в их отличии друг от друга, и т. д. И несколько ниже: хотя я обладаю телом, теснейшим образом со мной сопряженным, все же, поскольку, с одной стороны, у меня есть ясная и отчетливая идея себя самого как вещи только мыслящей, не протяженной, а с другой — отчетливая идея тела как вещи исключительно протяженной, не мыслящей, я убежден, что я (т. е. ум) поистине отличен от моего тела и могу существовать без него. К этому легко можно добавить: Все, способное мыслить, есть ум, или именуется умом; но, поскольку ум и тело реально различны между собой, ни одно тело не есть ум; следовательно, ни одно тело не может мыслить.

Право, я не вижу, против чего вы здесь можете возразить. Разве не достаточно того, что я ясно постигаю одну вещь без другой, чтобы мы признали их реальное различие? Укажите мне какой-то более надежный признак реального различия; что до меня, то, полагаю, другого такого нет. На что вы можете сослаться? На то, что вещи, любая из которых способна существовать без другой, реально различаются между собой? Но я снова спрошу вас: откуда вам известно, что одна из этих вещей может существовать без другой? Ведь для того, чтобы исходить из такого признака различия, следует это знать. Быть может, вы скажете, что нам сообщают об этом чувства,— поскольку вы видите или осязаете одну вещь отдельно от другой и т. д. Однако показания чувств менее надежны, чем показания интеллекта: кроме того, вполне может случиться, что одна и та же вещь явится нашим чувствам под различными видами, в различных местах и различными способами и потому будет принята нами за две. И наконец, если вы припомните, что было сказано в конце «Второго размышления» о воске, вы поймете, что тела воспринимаются, собственно, не органами чувств, но единственно интеллектом, так что нет иного способа почувствовать отличие одной вещи от другой, как образовать идею одной из них и понять, что идея эта не тождественна идее второй вещи. Постичь же это различие можно лишь на основе того, что одна из этих вещей воспринимается отдельно от другой, а это, разумеется, не может быть понято без ясности и отчетливости идей обеих данных вещей. Таким образом, признак реального различия, для того чтобы он был надежным, должен быть сведен к тому, на который я указал.

В случае если кто станет отрицать, что имеет отчетливые идеи ума и тела, я не могу добавить ничего больше,

==107


кроме разве обращенной к нему просьбы внимательно отнестись к содержанию моего «Второго размышления». Да будет ему известно, что лелеемое им мнение — если он действительно его лелеет,— будто части нашего мозга объединенными усилиями содействуют формированию мыслей, не имеет под собой никакой положительной основы и зиждется лишь на том, что вы никогда не испытывали на деле отсутствия своего тела, а зачастую и бывали вовлечены им в его действия: так человек, с детства закованный в кандалы, мог бы считать, будто эти кандалы являются частью его тела и необходимы ему для ходьбы.

Во-вторых, поскольку