XV. Огонь

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Литература 2-4 классы, 30.56kb.
• Инсценировка «Вместе против наркотиков», 104.67kb.
• Рождение энергетики произошло несколько миллионов лет тому назад, когда люди научились, 241.19kb.
• Конкурс детского творчества «Огонь не забава», 34.01kb.
• Реферат, 170.26kb.
• Е. А. Тюгашев концепт «архе» и типология форм правления, 194.81kb.
• Задачи: Проследить, как перекликаются славянские семейные традиции с современными писателю, 73.18kb.
• Прошли летние каникулы. Мы снова сидим за партами и смело шагаем по стране Знаний., 33.19kb.
• Действующие лица: Огонь. Снегурочка. Заяц. Белка. 5 Четыре Лебедя. Лиса. 10. Вьюга., 37.43kb.
• Мы объявляем этот конкурс с целью зажечь огонь глубокого интереса к космосу в ребячьих, 35.29kb.

.

⁵ Номис, 13; см. также 1-й т. этого сочинения, 220 и 292.

⁶ Терещ., V, 12—13.

⁷ Абев., 79; Херсон. Г. В. 1852, 17; Громанн, 220. Примета эта известна и между чувашами. — Казан. Г. В. 1853, 10-29.

⁸ Ворон. Г. В. 1851, 11; Иллюстр. 1846, 984.

⁹ Нар. cл. раз., 152-3.


дождевых туч сосудам, греки и римляне изображали реки изливающимися из урн или чаш богов, богинь и нимф¹. У славян, наравне с другими индоевропейскими племенами, наибольшим религиозным почетом пользуются родники (ключи, студенцы, криницы) и реки, вытекающие из горных возвышенностей; им приписыва­ется та же святость и та же чудодейственная сила, что и дождю. Подобно дождевым потокам, льющимся из облачных скал и гор, эти родники и реки пробиваются из жил земли и расщелин обыкновенных гор, и то, что прежде соединяла народная ве­ра с первыми, впоследствии было перенесено на подземные и нагорные ключи. Об этих источниках ходят в народе сказания, что они явились из земных недр после удара в землю молнии, почему они и называются громовыми, гремячими и святы­ми. Некоторые из них, по народным преданиям, потекли от удара огненных стрел Ильи-пророка или из-под копыт богатырского коня Ильи-Муромца (т. е. Перуна; см. I, 317); на подобные источники указывает и географическое название Конь-ко­лодезь, встречаемое в некоторых губерниях. У германских племен источники вбли­зи гор, посвященных Донару (Тору), также назывались «громовыми»²; у античных же народов в обрядах, совершаемых в честь богини Весты, употреблялась ключевая вода³. Громовые родники и святые колодцы и озера во множестве известны по раз­ным местностям, обитаемым славянскими, литовскими и немецкими племена­ми⁴. Окрестные жители устраивают над ними часовни с иконами Спасителя, Бого­родицы и святых и совершают туда крестные ходы, большею частию во время за­сух — с мольбою о дожде. Так как дождь есть дар небесных колодцев = летних туч, то, перенося это воззрение на земные ключи, язычники издревле стали обращаться к этим последним с просьбами о пролитии дождя — обычай, до сих пор удержав­шийся в массе простонародья. В любопытной вставке, сделанной древним перевод­чиком слова Григория Богослова (XI век), сказано: «ов требоу створи (жертву при­носит) на стоуденьци, джда искы (ища дождя) от него, забыв, яко Бог с небесе дждь дает»⁵. В Корсунском уезде Симбирской губ. во время засухи богомольные старухи и девицы подымают иконы, идут к роднику и начинают рыть возле него землю; ес­ли им удастся дорыться до нового источника, то это верный знак, что в скором вре­мени дождь оросит землю⁶. В Воронежской губ. в день Преполовения старики и старухи ходят с образами и священником на хлебные поля и там у каждого колодца служат молебны⁷; в других губерниях совершают молебны на студенцах в весенний Юрьев день⁸. Чехи в засушливые годы ходят на поклонение к источникам и молят­ся о дожде⁹. У кельтов было в обычае почерпать воду из священных криниц и поли­вать ею камни, из которых сложен колодец, дабы небо одождило землю¹⁰.


¹ D. Myth., 566. Такое изображение встречается и на рисунках, украшающих наши старинные ру­кописи (Ист. очер. рус. слов., II, 204—5); но сюда оно, вероятно, попало из византийских источников.

² D. Myth., 153—5.

³ Пропилеи, IV, 28.

⁴ Свидетельства собраны у г. Снегирева. — Рус. в св. посл., IV, 97—101; см. еще Описание Шуи, 65; Записки Общ. рус. и слав. археологии, I, отд. 4, 82; Владим. Г. В. 1848, 35; Рус. предан. Макарова, I, 32; II, 77—78; Р. И. Сб., VII, ст. Ходаковск., 303—6 и 146: ручьи Гремячий, Гремилец. О мытищинских ключах, снабжающих водою Москву, рассказывают, что они потекли от громового удара. На Украине говорят: «на божу воду (т. е. на колодец) земельки здобути». — Номис, 243.

⁵ Изв. Ак. Н., IV, 310.

⁶ Газета «Москва», 1867, 8.

⁷ Ворон. Г. В. 1851, 10.

⁸ Сахаров., II, 23.

⁹ Громанн, 49.

¹⁰ D. Myth., 561-2.


И славяне, и германцы с обливанием водою соединяют мысль о вызове дождя. У сербов обряд этот, по описанию В. Караджича, совершается так: несколько девушек, во время летней засухи, ходят по селу, поют и просят, чтобы пошел дождь («да удари киша»). Одна из них снимает с себя одежду и голая обвязывается различными травами и цветами, так что из-за них совсем не видать ее наготы: она называется додола. Затем девушки обходят деревенские избы; у каждой избы становятся они в ряд и поют обрядовые песни, а перед ними пляшет додола. Хозяйка дома или кто другой из семейства берет полный воды котел или ведро и выливает на додолу, ко­торая продолжает плясать и вертеться. Песни додольские содержат в себе мольбу, чтобы Бог послал дождь и оросил нивы, и за каждым стихом следует припев: «oj додо, oj додоле!»


Молимо се вишн(ь)ем Богу,

Да удари росна киша,

Да пороси наша пол(ь)а

И шеницу-озимицу

И два пера кукуруза.


Особенно интересна следующая песня:


Ми идемо преко села,

А облаци преко неба.

А ми брже, облак брже;

Облаци нас претекоше,

Жито, вино поросише.


Или, после двух первых стихов: «ми идемо преко села, а облаци преко неба», по­ют:


Из облака прстен паде,

Уjaгми га коловођа¹.


По мнению профес. Лавровского, додола представляет собою богиню Землю, еще не вступившую в брачный союз с Небом и не орошенную плодотворным семе­нем дождя; она просит этого союза, чтобы не быть бесплодною от засухи. «Понятно (замечает г. Лавровский), что только девица и может быть представительницею в таком состоянии земли. Гоньба облаков за девицами, желание последних убежать превосходно изображают первое столкновение невинности. Наконец облака перего­няют — и земля орошается дождем»². Замечание это справедливо только отчасти. Выше было указано (см. т. I, 70), что представление о плодородящей матери Земле еще в глубочайшей древности сливалось с прекрасным образом богини весенних гроз, как дарующей земные урожаи, — и потому, по нашему мнению, додола, оде­тая в зелень и цветы и сопровождаемая толпою девиц, изображает богиню весны, или, что то же, богиню-громовницу, шествующую над полями и нивами с свитою полногрудых нимф, за которыми стремительно гонятся в шуме весенней грозы Перун и его спутники, настигают их разящими молниями (= фаллюсом) и тем са­мым вступают с ними в любовный союз. Облак в сербских песнях служит метафо­рическим обозначением жениха. При засватанье девицы поют: «надви се (вьется) облак из-над дjeвojaк; то не би облак из-над дjeвojaк, вёђ) добар jyнaк тражи (ищет)


¹ Срп. pjeчник, 128; Срп. н. njecмe, I, 111—4. Перевод: Мы идем через село, а облака по небу; мы быстрее, и облака быстрее. Облака нас перегнали, жито, виноград оросили. — Из облака упал пер­стень, схватила его коловоджа (та, которая водит хоровод).

² У. З. А. Н., VII, в. 2, 16.


дjeвojaк'»; а когда жених собирается ехать за невестою, поют: «облак се виje по вед­ром небу, се лепи Ранко (имя жениха) по белом двору»¹. Перстень, который падает из облака и, по свидетельству песни, схватывается додолою (коловоджею), есть символ брачных уз, обручения богини с тученосным Перуном. В Малороссии неве­ста должна подать жениху чарку вина с кольцом на дне². В народных сказках бог-громовник похищает себе в жены мифических красавиц, унося их на крыльях вих­ря или тучи. Пляска додолы — то же, что пляска грозовых духов и нимф (I, 164); обливание ее водою указывает на те дождевые источники, в которых купается боги­ня весны, а ведра, из которых ее окачивают, — на те небесные сосуды, откуда про­ливается на землю благодатный дождь. В Далмации место додолы-девицы заступа­ет неженатый молодец, которого зовут прпац; товарищей его (все холостые парни) называют прпоруше; самый обряд существенно ничем не отличается от додольского: так же одевают «коловођу» зеленью и цветами, обливают его перед каждой из­бою и поют о ниспослании плодородия:


Прпоруше ходиле,

Терем Бога молиле,

Да нам даде кишицу,

Да нам роди година —

И шеница-бjелица,

И винова лозица,

И невjеста ђетиђа

До првога Божиђа³.


Это участие в обряде неженатых юношей, по всему вероятию, так же древ­не, как и участие девиц. Прпац представляет бога-громовника, как додола — богиню-громовницу, что подтверждается следующим обрядом, уцелевшим у словенцев: празднуя возврат весны, они назначают юношу, который должен представлять Зеленого Егора (= св. Юрия, на которого перенесены старинные предания о Перуне), убирают его березовыми ветками и купают в реке (I, 362). Точно так же в Австрии и Баварии избирают на Троицын день молодо­го парня, обвязывают его зелеными ветвями и бросают в пруд или речку; этот избранный называется в Баварии wasser-vogel (= грозовая птица, купаю­щаяся в дождевых потоках)⁴.

В Болгарии, во время засухи, собираются все обыватели деревни, выбира­ют девушку не моложе и не старше пятнадцати лет, покрывают ее с ног до головы ореховыми ветками, разными цветами и травами (луком, чесноком, зеленью картофеля и бобов, и пр. ) и дают ей в руки пучок цветов. Девушку эту болгары называют дюдюл (= додола?) или пеперуга — слово, которое озна­чает также бабочку, подобно тому, как серб. вjештица — не только ведьма, но и дух, излетающий из нее в виде мотылька, что свидетельствует за тождество додолы-пеперуги с облачными нимфами (ведьмами). В сопровождении девиц и юношей ходит пеперуга по домам; домохозяин встречает ее с котлом воды, поверх которой плавают набросанные цветы, и обливает желанную гостью при пении следующей обрядовой песни:


¹ Потебн., 97.

² Метлинск., 123. На Руси существует обычай умываться дождевой и ключевой водою с золотого и нередко с обручального кольца на здравие и счастие.

³ Срп. pjeчник, 616—7.

⁴ D. Myth., 562.


Летела е пеперуга —

Дай, Боже, дАж(д)ъ! —

От ораче на копаче...

Да са роди жито, просо,

Жито, просо и ченица¹.


После совершения этого обряда, по общему убеждению, непременно будет дождь — если не в тот же день, то на следующий². У германцев было в обычае вызы­вать дождь таким образом: молодые девушки одну из своих подруг, совершенно го­лую, вели к ближайшему источнику или реке и там обливали ее; но прежде, чем со­вершалось это обливание, она обязана была к мизинцу правой ноги привязать bilsenkraut (hyoscyamus, белена), сорванный мизинцем правой руки. Можно указать еще на новогреческий обычай: если от 14 до 20 дней не выпадает дождя, то в дерев­нях и небольших городах дети выбирают из своей среды одного, лет восьми или де­сяти, обыкновенно бедного сироту, раздевают его догола и убирают полевыми цве­тами: дитя это называется πυρπηροΰνα. С песнями водят его по городу или деревне; хозяйка каждого дома выливает ему на голову ведро воды и дарит мелкую монету³. Слово додола до сих пор остается необъясненным; серб. прпоруша (прпац) и болг. пеперуга (преперуга), очевидно, тождественны⁴. Г. Потебня объясняет название прпоруша, сближая его с словами: прах (пыль), чешск. prch, prs — дождь, prseti — дождить (прыскать); звук х в слове прах (prch) есть суффикс, следовательно, серб. прпор = прпа — зола, песок представляет такое же удвоение корня пра (пр), как чешск. plapolati и старославян. глаголати корней пла, гла (пла-мя, гла-с). Общие признаки, равно относимые и к пыли, и к дождю, — это их мелкая дробность (ма­лорус. дрибен дощ, чешск. drobný dešt', sitno prseti, серб. ситна киша, болг. ситна ро­са = частый дождь; пръшити = прашити, порошить и мжить, идти мелкому дождю, как бы сквозь сито), и та легкость, с которою несут их и разметают ветры. Прини­мая во внимание, что серб. пирити и чеш. pyfeti означают: дуть, должно заключить, что старославян. пыро — мука (пырен. пырян — мучной, литов. purji — пшеница, греч. πορός, снск. pura) и пырынь — зола (= прах) заключают в себе понятие «легковздуваемого»⁵; пурга — сильная метель, собственно: запорашивающая вьюга; пу-


¹ Или (Миладин., 511):


Отлетала преперуга

От орача нă орача,

От копача на копача,

От режача на режача,

Да заросит ситна роса,

Ситна роса берикетна (плодоносная)

И по поле и по море,

Да се родит 'сАберикет,

'САберикет, вино-жито,

Ченици-те до греди-те

Ячмени-те до стре'и-те

Лено'и-те до пояси,

Уро'и-те до колена.


² Каравел., 242—3.

³ D. Myth., 560—1.

⁴ У валахов слово это изменилось в papaluga, как видно из песни, которую поют дети во время засу­хи: «Papaluga! взойди на небо, отвори ворота и пошли сверху дождь, чтобы хорошо росли хлеба» (ibidem).

⁵ Точно так, как пух имеет корнем pu = дуть.


рить — мочиться, т. е. испускать мелкие, подобные дождю капли. Отсюда, во-пер­вых, возникло уподобление дождя и снега (= пороши) — мучной пыли (I, 148), и во-вторых, падающие капли дождя стали сближаться с зерновым хлебом, осеменя­ющим поля (I, 291), и с мужским семенем, которым Небо оплодотворяет Землю. По указанию этих данных, прпоруша значит: орошенная дождем, осыпанная его благодатным семенем¹. В народных обрядах посыпание зерновым хлебом вполне соответствует обливанию водою: после венца молодых обыкновенно осыпают ов­сом, житом и ячменем не только для того, чтобы они вели жизнь богатую и счаст­ливую, но и с тем, чтобы небо благословило их чадородием; те же приметы дает и дождь, оросивший новобрачную чету в первый день свадьбы (см. гл. XXIX). На Ру­си неизвестен обряд хождения додолы; но существует обыкновение, близкое к это­му обряду: на второй день Пасхи, на рассвете, парни обливают девиц, а те в свою очередь обливают парней во вторник²; кто на светлый праздник просыпал заутре­ню, того в старину окачивали холодною водою или заставляли искупаться в реке, против чего издан был 17 апреля 1721 года запретительный указ, в котором чита­ем: «в Российском государстве как в городах, так и в весях происходит от невежд не­которое непотребство, а именно: во всю светлую седмицу Пасхи, ежели кто не бы­вает у утрени, таковаго, аки бы штрафуя, обливают водою и в реках и в прудах купа­ют». Обливанье бывает и на Красную Горку и в Фомин понедельник, следов., при начале весны. Об этом обычае упоминают Густинская летопись, Синопсис Гизеля и Боплан в своем «Описании Украйны». Во время летней засухи поселяне наши со­вершают крестный ход к ключевой кринице, и после молебствия и мужчины и женщины обливают друг друга водою, думая чрез это вызвать дождь; в Курской губ. при долгом бездождии бабы собираются к реке, хватают проходящих мимо и бро­сают в воду или по крайней мере обливают их с головы до ног, что в тамошних ме­стах называется делать мокрины³. В некоторых деревнях еще недавно, вслед за мо­лебствием от засухи, признавали необходимым выкупать приходского попа, чтобы дождь оросил нивы⁴.

Под влиянием указанных нами воззрений воде были приписаны те же чудесные свойства, какие присвоялись весеннему дождю, а именно:

а) Сила плодородия. В грозе древний человек видел брачный союз бога-громовника с облачною, дожденосною девою, а в этом союзе — источник земных урожаев. Низводя мифическое представление на землю, народ ставит возле князя (царя) Ог­ня княгиню (царицу) Воду; первый — символ небесного пламени (молнии), вто­рая — дождя. Названия князь и княгиня, по первоначальному своему значению, доселе удержавшемуся в простонародном обыкновении чествовать этими именами жениха и невесту, прямо указывают на то супружеское сочетание, в каком являлись поэтической фантазии огонь и вода⁵. К родникам и криницам, как уже было сказа­но, издревле обращались с мольбою о дожде: от них, следовательно, ожидали и про­сили изобилия плодов земных; крестные ходы на засеянные пашни и совершаемые


1 Потебн., 100; Ч. О. И. и Д. 1866, II, ст. Лавровск., 20.

² То же делают и словаки; чехи, при первом весеннем выгоне стад в поле, обливают водою коровниц, чтобы коровы давали обильное молоко (коровы = тучи, молоко = дождь). — Громанн, 136.

³ Сахаров., II, 76; Ворон. Бес, 194; Эта. Сб., II, 52; V, 85; Иллюстр. 1846, 172; Терещ., VI, 110; Рус. Бес. 1856, 1, 70.

⁴ Очерки 1863, 32.

⁵ Р. И. Сб., III, ст. Ходаков., 199.


там общественные молебствия сопровождаются окроплением полей святою во­дою¹. Перед посевом крестьяне выходят поутру к студенцам, черпают ключевую во­ду и смачивают ею заготовленные семена; другие же смачивают зёрна речною во­дою в продолжение трех утренних зорь, с надеждою на несомненный урожай*. Эту плодородящую силу воды народное верование распространяло и на человека, что свидетельствуется старинными свадебными обрядами (см. I, 231—2). Начальный летописец говорит об умычке невест у воды³. «И се слышахом, читаем в Правиле митрополита Кирилла (конца XIII стол. ), в пределех новгородских невесты водят к воде, и ныне не велим тому тако быти, или то проклинати повелеваем»⁴. В Витеб­ской губ., в Люнецком уезде, есть большое озеро, почитаемое у раскольников свя­щенным; холостые парни, похищая девушек, объезжают с ними вокруг озера три раза, и этот обряд считается за действительное вступление в брак⁵. Между чехами сохраняется поверье, что самый верный союз — тот, который заключается над ко­лодцем⁶.

b) Сила целебная, очистительная. Как живая вода весенних дождей просветляет туманное небо, возрождает природу и потому принимается за божественный напи­ток, прогоняющий демонов, дарующий красоту, молодость, здоровье и крепость мышц, так те же животворные свойства соединяют народные верования и вообще с водою — тем более что она действительно обладает свойством освежать тело и восстановлять утомленные силы. И огонь, и вода — стихии светлые, не терпящие ни­чего нечистого: первый пожигает, а вторая смывает и топит всякие напасти злых духов, к сонму которых причислялись в старину и болезни. Рядом с окуриванием больного, перенесением его через пылающий костер, высеканием искр над боляч­ками и тому подобными средствами народная медицина употребляет обливание водою, омовение, взбрызгиванье, сопровождая все это заклятиями на болезнь, что­бы она покинула человека или животное и удалилась в пустынные места ада. По преимуществу лечебные свойства приписываются ключевой воде. Родники и ко­лодцы, глубоко чтимые за свою целительность, известны во всех славянских и не­мецких землях. В Германии их называют jungbrunnen и heilbrunnen = дающие юность и здравие; по народному убеждению, вода их стягивает и заживляет раны; это большею частию минеральные (горячие, соленые и кислые) источники, знако­мые еще римлянам. С целью лечить недуги омовением немецкие поселяне идут пред восходом солнца и почерпают воду из трех бьющих ключей — в сосуд, перед которым ставится возжженная свеча. В Лифляндии есть священный источник (Wöhhanda); в лесу, где он течет, никто не смеет срубить дерево или отломить ветку; воды его всегда чисты, и что бы ни было в них брошено — тотчас же восстает непо­года⁷. В Сербии, в первые дни после новолуния («на младу неделю»), ходят больные к родникам, купаются в них и пьют воду⁸; лужичане и чехи также знают источники,


¹ Цебриков., 277.

² Сахаров., II, 22.

³ П. С. Р. Л., 1, 6.

⁴ Оп. Румян. Муз., 321.

⁵ Терещ., II, 28.

⁶ Срезнев., 23. Так как супружеские узы связывались у воды, то и разорвать их (развестись) можно было, по свидетельству Барберини, не иначе как над проточной водою.

⁷ D. Myth., 552—3, 565.

⁸ Срп. рjечник, 562.


помогающие людям и животным от чар и болезней; в Богемии устраиваются над ними часовни, и больные, черпая воду, обращаются к священному источнику с та­кою мольбою:


Daj Bůh dobry den, vodieko!

Krista Pána krtitelnieko!

Beru si te k pomoci,

V této moji nemoci;

Ту zahàniš všecky čárу,

Trhas¹ kovy, hory, skály,

A to vsecko tvou moci.


Иные оставляют здесь штуку холста, что напоминает нам жертвенные дары, приносимые белорусами русалкам, таинственным обитательницам вод². На Руси от болезней, приписываемых сглазу, рано на утренней зоре отправляются к ключу, зачерпывают воду по течению, закрывают посудину и возвращаются домой молча и не оглядываясь; потом кладут в принесенную воду один или три горячих угля, ча­стичку печины (печной глины), щепоть соли и взбрызгивают ею больного или об­ливают его по два раза в сутки на зоре утренней и вечерней, с приговором: «с гуся вода, с лебедя вода — с тебя худоба!»³ Иногда дают больному испить этой воды, смачивают ею грудь против сердца и затем все, что останется в чашке, выливают под притолку⁴. В заговорах, произносимых над водою, находим следующие указа­ния: «пошла я в чисто поле, взяла чашу брачную, почерпнула воды из загорного студенца»; «звезды мои ясные! сойдите в чашу брачную, а в моей чаше вода из за­горного студенца»; «умываю я красну девицу (имярек) из загорного студенца клю­чевой водою, стираю я с красной девицы все узороки с призороками»⁵. Целебная сила присвояется воде, взятой из нагорного источника, как эмблеме дождя, ниспа­дающего из горы-тучи; вода эта, по народному выражению, должна быть непитая, неотведанная, ибо она назначается не для обычных нужд человека, а на дело рели­гиозное (см. выше стр. 14); черпают ее на утренней зоре, потому что утро = метафо­ра всеоживляющей весны: оно прогоняет демонов ночного мрака и воды земных источников превращает в чудодейственную амриту;| печина и горячие уголья ука­зывают на связь воды = дождя с огнем = молнией. Вместо горячих угольев пользу­ются и другими символическими знамениями бога-громовника. Так, от испуга взбрызгивают и окачивают водою, в которой был выкупан петух — птица, посвя­щенная Перуну и домашнему очагу (Агни); нередко в воду, назначенную для омо­вения больного, кладут громовую стрелку⁶, или, обращаясь к иконам и читая заго­вор, знахарь берет налитую воду и несколько раз перерезывает ее накрест острием ножа⁷; в Малороссии на «Водохрещи» умываются от коросты водою, в которую по­ложена красная калина; сверх того, повсюду в обычае пить наговорную воду и умы­ваться ею с серебра и золота, т. е. погружая в чашу серебряную монету или золотое


¹ Разрываешь.

² Sagenbuch der Lausitz, Гаупта, I, 248; Громанн, 47—48.

³ О. 3., т. LVII, 50; Послов. Даля, 836; Ворон. Лит. Сб., 385. Подобный обряд совершается и у дру­гих славян — см. Илича, 110; Громанн, 155—6; Чешск, песни Эрбена, 510.

⁴ Сахаров., 50—53; Записки Авдеев., 134.

⁵ Сахаров., I, 19, 24, 32.

⁶ То же у хорутан — сб. Валявца, 247.

⁷ Болгары на Крещение заставляют детей прыгать через секиру и кропить их освященною во­дою. — Миладинов., 523.


кольцо: такое умыванье спасает от удара молнии¹. Взамен громовой стрелки кашу­бы бросают в воду три раскаленные в печи камня и потом три раза или трижды три (девять раз) обливают больное место². Красная калина — эмблема Перуновой вет­ки (см. гл. XVIII), а серебро и золото — блеска молниеносных стрел. При раскатах первого весеннего грома вода, по народному поверью, получает живительные свой­ства, и потому в эту благодатную пору все — и большие, и малые — спешат к кри­ницам и умываются на счастие и здравие. Очевидно, что горячие уголья, громовые стрелки, раскаленные камни, острый нож, петух, ветка калины, серебро и золото в исчисленных нами обрядах имеют значение, равносильное удару весенней грозы. Немцы считают купанье в источниках наиболее действенным, если оно совершает­ся в четверг — день, посвященный Донару; в тот же день, перед восходом солнца, бросают они в воду мелкую монету и промывают ею больные глаза³. В новгород­ском Кремле у часовни, возле старинных Псковских ворот, бьет родник, к которому доныне приходят страдающие лихорадкою на утренней зоре и обливаются водою⁴. По другим местностям русского царства обращаются за помощью к святым колод­цам не только от лихорадки, но и вообще от всяких болезней. В Воронежской губ. водят больных к родникам; туда же носят матери и своих хворых детей. Явившись к колодцу, снимают с больного рубашку и вешают на одном из растущих подле де­ревьев, потом окачивают его холодной водою и надевают ему чистое белье. Иные только умываются и, вытершись принесенною тряпицею, вешают ее у колодца на дереве. Крестьяне убеждены, что как скоро истлеет оставленная ими тряпица или сорочка — вместе с тем сгинет и самая болезнь⁵. От сухотки купают детей в воде, почерпнутой из девяти колодцев, и затем посыпают золою, собранною из семи пе­чей⁶. В Могилевской губ., в случае трудной болезни, крестьяне ставят возле родника крест⁷.

Целебная сила воды преимущественно обнаруживается весною, когда реки и ис­точники сбрасывают с себя ледяные цепи, снег претворяется в скачущие по овра­гам ручьи и небо отпирает свои дождевые хранилища, словом, когда мир божий омывается живою водою. На последней неделе великого поста крестьяне наши со­бирают по полям чистый снег, топят его в горшках, солят четверговою солью⁸ и приготовленною таким образом водою обливают рано поутру домашний скот, для предохранения от болезней: вода эта заменяет собою дождь, так как она добывается из снега, посылаемого на землю небесными тучами. Весенний снег, выпавший в марте месяце, пользуется особенным авторитетом в народной медицине; добытою из него водою не только лечат больных, но и сверх того окропляют ульи и плодовые деревья, чтобы лучше роились пчелы и чтобы червь не нападал на сады (Орловск. губ. ). В чистый четверг купаются от чесотки и других накожных сыпей; здоровые же обливают себя и своих лошадей холодной водою или купаются в прудах и реках перед восходом солнца, чтобы не касались их болезни в течение всего следующего


¹ Карман, книжка для любит, землевед., 318—9; Записки Авдеев., 138; Сахаров., II, 83; Ч. О. И. и Д., год 1-й, II, 21; Номис, 161.

² Эта. Сб., V, 79.

³ Die Götterwelt, 197.

⁴ Москв. 1853, XI, внутр. изв., 66.

⁵ Моск. Наблюдат. 1837, ч. XII, 505; Рус. Бес. 1856, 1, 63; Сахаров., II, 36; Ворон. Г. В. 1851, 12; Владим. Г. В. 1852, 25, 28; Иллюстр. 1846, 648; О. 3. 1848, т. LVI, смесь, 203; Эта. Сб., I, 68-69.

⁶ Сахаров., I, 53.

⁷ Могилев. Г. В. 1851, 5.

⁸ Т. е. освященною в четверг страстной недели.


года¹. У чехов вода, почерпнутая в пятницу (= день Фреи) страстной недели, при солнечном восходе, называется тихою и почитается наиболее целительною; на рас­свете этого дня приходят к рекам и источникам и погружаются в волны для излече­ния от сыпей и лихорадки; некоторые становятся на берегу на колени, умываются водою, читают разные молитвы и следующее заклятие:


Vitam tebe svaté boži Velkonoce!

Zachovej mě ode wši zle nemoce,

Zimnice, psotnice, žloutenice,

Tèž od padouci nemoce².


Для малолетних детей матери приносят воду домой, становят их на колени по­среди двора, заставляют молиться Богу и, сотворив над ними омовение, выливают остатки воды в те же источники, из которых она почерпнута. Тогда же купают и ло­шадей, с уверенностью, что это предохранит их от кусающих мух, от подлома и разных болестей. Чтобы прогнать с лица веснушки, надо умыться в страстную суб­боту при первом ударе в колокол (= символ грома). В полночь на Воскресение Хри­стово собираются на берега Эльбы, преклоняют колена, молятся и черпают воду, которая делается в этот час тиха и светла, как кристалл, и, налитая в сосуды, остает­ся свежею в продолжение целого года. Рядом с этим должно поставить другое по­верье, что в полночь 1-го мая воды превращаются в вино, т. е. дыхание весны пре­творяет их в животворный нектар. По немецкому поверью, чудо это совершается в ночь на Воскресение Христово (I, 192). Вода, почерпнутая накануне Пасхи и 1-го мая, очищает тело от шелудей и служит самым спасительным лекарством для лю­дей и домашней скотины³. Обычай обливания на Светлой неделе, кроме указанного выше назначения вызывать дожди, принимается и за врачебное средство. В Герма­нии в первый день Пасхи черпают воду при солнечном восходе и думают, что она никогда не портится, дает молодость, прогоняет недуги и сберегает приплод стад; на другой день юноши и девицы отправляются за водой к горным источникам и бросают в них цветы⁴. Лужичане на этот праздник взбрызгивают и обливают свой скот. Наши простолюдины убеждены, что лошади от ключевой воды добреют и не боятся лихого глаза, и потому в известные дни, посвященные памяти их святых патронов, водят лошадей к источникам и поят с cepe6pa⁵. Больного коня знахарь спрыскивает нашептанною водою, обходя вокруг него несколько раз и привязывая в стойле пучки разного зелья. При скотских падежах переправляют стада через про­точную воду и служат молебен св. Власию (Астрахан. губ. ). Такие целебные свойст­ва в эпоху христианства стали соединять с водою, освященною по церковному ус­таву; потому вода богоявленская или крещенская пользуется в народе особенным уважением. Многие хранят ее до Нового года — на случай болезней, окропляют ею дома и хлевы и уверяют, что она не портится; несмотря на трескучие морозы (6-го января), больных погружают иногда в прорубь иордани; почерпнутой оттуда водою умывают хворых младенцев, а снятые с них сорочки и пеленки бросают в иордань, чтобы вместе с этими покровами уплыла и самая болезнь (Арзамас. уезда). О воде,


¹ Сахаров., II, 96; Молодик. 1844, 103; Вест. Р. Г. О. 1853, VI, 101; Полтав. Г. В. 1845, 15; Рус. Пре­дан. Макарова, I, 27.

² Перевод: Приветствую тебя, святое божее Христово Воскресение! охрани меня от всякой злой немочи — от лихорадки, родимца, желтухи и падучей.

³ Громанн, 44—46.

⁴ D. Myth., 552—3.

⁵ О вл. христ. на сл. яз., 18; Сахаров., II, 47, 49; Терещ., VI, 53.


вытаянной из крещенского снега, думают, что она может лечить судороги, голово­кружение, онемение в ногах и другие недуги и, влитая в колодец, — делает его неис­сякаемым в продолжение целого лета, хотя бы не выпало ни единой капли дождя¹. Теми же живительными свойствами обладает вода и в праздник Купалы, т. е. 24 июня, в день Иоанна Крестителя. Христианское воззрение на святую воду, которою в таинстве крещения омывается ветхий грех, слилось в умах непросвещенного на­рода с поверьями, наследованными от старинного язычества. В дни солнечных по­воротов на Коляду и Купалу славяне-язычники чествовали творческие подвиги дождящего и дарующего урожаи Перуна; при зимнем повороте он возжигал светиль­ник солнца, а в знойную пору летнего поворота погашал его губительный жар в по­токах дождя (см. гл. XXVIII). Предание о живой воде небесных колодцев, отпирае­мых молниями Перуна, было перенесено на земные источники, и чехи, наравне с немцами, рассказывают, что в ночь на Рождество Христово воды превращаются в вино — точно так же, как превращаются они на праздник весны. Вода, освященная на Сретенье (2-го февраля), признается равносильною крещенской, потому что это — день встречи зимы с летом². 1-го августа, когда бывает крестный ход на реки для водосвятия, тотчас — после погружения креста в иордань — одержимые недуга­ми окунаются по нескольку раз в воду; в то же время купают и больных детей. Вли­яние христианства обнаруживается еще в обычае употреблять, вместо лекарства, воду, слитую с благословенной родительской иконы, с крестиков, приносимых из Иерусалима, с жертвенного копия и освященной просвиры, или воду, смешанную с херувимским ладоном (т. е. с ладоном, которым кадили во время херувимского пе­ния)³.

Гимны Ригведы обращаются к воде, как к стихии божественной, заключающей в себе амриту и целительные лекарства⁴. Убеждение это так глубоко проникло в среду славянского племени, что малороссы до сих пор, поздравляя новобрачную, говорят ей: «будь здорова, як вода!», а в Вербное воскресенье, ударяя друг друга освященной веткою, причитывают: «будь высок, як верба, а здоров, як вода!»⁵ Вода смывает (= очищает) призоры и хворости и уносит их своею волною, почему ключевую во­ду, назначаемую на врачевание больного, берут по течению, а не против. В загово­рах читаем следующие воззвания: «матушка вода! обмываешь ты круты берега, желты пески, бел-горюч камень своей быстриной и золотой струёй. Обмой-ка ты с раба божия (имярек) все хитки и притки, уроки и призоры, скорби и болезни, щипоты и ломоты, злу худобу; понеси-ка (их), матушка быстра река, своей быстри­ной — золотой струёй в чистое поле, зимнее (синее?) море, за топучие грязи, за зы­бучие болота, за сосновый лес, за осиновый тын»⁶. — «Матушка святая водица, род­ная сестрица! бежишь ты по пенькам, по колодам, по лузям, по болотам, и бежишь чисто, непорочно; сними с раба божья (имя) всякие болезни и скорби»⁷. — «Очища­ешь ты, вода явленная, и луга, и берега, и середину; очищай ты, вода явленная, мое-


¹ Сахаров., II, 5; D. Myth., 552.

² Киев. Г. В. 1850, 18.

³ Ворон. Г. В. 1851, 12.

⁴ Orient und Occid., год 1, 1, 32.

⁵ Потебн., 69.

⁶ Архив ист.-юрид. свед., II, отд. 6, 51.

⁷ Совр. 1856, XI, смесь, 5.


го нарожденного (младенца) от призора подуманна и ногаданна»¹. Как стихия, смывающая все нечистое, злое, демонское, вода, наравне с огнем-просветителем, признана была за вернейшее средство внутреннего, духовного очищения от грехов. Вот — основа тех священных «омовений», какие предписываются уставами почти всех древнейших религий. В гимнах Вед вода призывается дать исцеление телу от болезней, а душе от язвы грехов. Перед дверями храма греки и римляне ставили сосуд, наполненный водою, в которую опускалась пылающая головня, взятая с ал­таря богов; всякий, кто желал приблизиться к святилищу и принести жертву, дол­жен был наперед очиститься, и потому жрец омакал в воду лавровую ветку и окроп­лял ею всех приходящих во храм; места, оскверненные преступлением, также очи­щались водою. По нашим преданиям, всякой мольбе, всякому обращению к боже­ствам должно было предшествовать омовение; заговоры обыкновенно начинаются этою формулою: «иду я раб божий в чистое поле, становлюсь на восток красного солнца, умываюсь росою или ключевой водою»². Перед семейною трапезою, кото­рая в отдаленной древности совершалась при домашнем очаге и сопровождалась приношением жертв родовым пенатам, крестьяне (преимущественно — староверы) умывают руки и творят молитву³; обычай этот соблюдается и между сербами⁴. Кто проспит заутреню на Светло-Христово Воскресение и в другие большие праздники, тех обливают водою; а кто рядился на Святках, надевал на себя запрещенные цер­ковью «бесовские личины», тот должен окунуться в крещенскую прорубь и смыть с себя этот великий rpex^s. Вблизи Соловецкого монастыря есть святое озеро, и на­божные простолюдины ни за что не решаются вступить в обитель — прежде нежели искупаются в его чистых водах⁶. Когда умирает кто-нибудь в семье, родичи ставят возле него полную чашу воды — для того чтобы душа, по выходе своем из тела, могла тотчас же омыться и явилась бы перед небесного судию чистою и непороч­ною⁷. Согласно с поэтическим уподоблением дождя и росы слёзам, эти последние получают в народных сказаниях ту же очистительную силу, что и священные воды: один мельник продал свою дочь дьяволу; когда пришло время расчета, девушка умыла руки и осталась спокойною. Явился дьявол, но не в состоянии был к ней приблизиться; с гневом приказал он мельнику: «унеси всю воду, чтобы не могла она умываться!» Мельник исполнил приказание. На другое утро снова явился черт, но по-прежнему без успеха; потому что девушка прослезилась на руки — и они бы­ли совершенно чисты⁸. С этим древнепоэтическим представлением позднее соеди­нилась мысль о слезах покаяния, очищающих грешника.

с) Сила вещая. Живая вода небесных колодцев = амрита, по сказаниям индоев­ропейских племен, наделяет дарами высшей мудрости и предвидения. Упиваясь ею, боги и девы судьбы ведают все прошедшее, настоящее, будущее и изрекают свои непреложные приговоры, чему быть и не быть. От небесных родников, теку-


¹ Пассек., II, смесь, 19—20; Этн. Сб., VI, библ. указат., 7: в заговоре от лихорадки говорится, чтобы болезнь эта отстала и плыла вдоль по реке.

² Между евреями существует поверье, что ночью на руках человека покоится нечистый дух, и по­тому, пробуждаясь от сна, должно умывать их; в определенные дни они приходят на мост и, обращаясь лицом в ту сторону, куда течет река, стряхают с себя грехи в воду. — Обряды еврейск., 8—11, 178.

³ Рус. в св. посл., II, 140.

⁴ Срп. рjечник, 360.

⁵ 0. 3. 1821, IX, 96; 1848, V, ст. Харитонова, 12; Сахаров., II, 75; Абев., 262.