Казаков Матвей Федорович

Вид материалаДокументы

Содержание


Архитектор русской усадьбы
Подобный материал:
Казаков Матвей Федорович (1738-1812 гг.) родился в Москве, в семье бедного "подканцеляриста". В 13-летнем возрасте мальчик, проявлявший склонность к рисованию и архитектуре, был принят в школу Ухтомского. В этой школе, где теоретическое изучение принципов классической архитектуры велось в тесной связи с практическими работами, Казаков познакомился как с практическими работами и основами классики, так и с памятниками древнерусской архитектуры. Отсюда - одна из характернейших особенностей творчества Казакова, привитая ему впервые именно в школе Ухтомского, - синтез основ классики с творческим освоением и развитием традиций древнерусского зодчества.


Началом творческой деятельности Казаков была его работа под руководством архитектора П. Никитина в Твери по проектированию нового города после пожара 1763 г. Здесь Казаков выступил как самостоятельный мастер, проектируя провиантские магазины, фасады зданий присутственных мест.


Большое значение для творческого роста Казакова имела его совместная работа с Баженовым. В 1767 г. Баженов, начавший проектирование Большого Кремлевского дворца, пригласил Казакова в качестве своего ближайшего помощника, и в течении семи лет они вели совместную творческую работу. Широчайшая архитектурная эрудиция Баженова, его необычайный творческий размах дополнили и отшлифовали талант Казакова. Это было творческое содружество мастеров, прекрасно восполнявших и взаимно обогащавших друг друга.


В 70-х годах Казаков выступил уже как сложившийся архитектор, что проявилось в высоком мастерстве его первых построек в Москве - Петровского дворца, здание Сената в Московском Кремле, усадьба Петровское-Алабино, церкви Филипа на 2-й Мещанской улице.


Казаков был не только крупнейшим архитектором - художником, но и прекрасным строителем, в совершенстве владевшим техникой своего дела. Казаков оказал большое влияние на развитие русской архитектуры не только своим творчеством, но и своей педагогической деятельностью. Из его школы вышли такие мастера архитектуры, как Бове, Еготов, Родион Казаков и др. Сменив Баженова в Кремлевской экспедиции, Казаков в 1789 г. организовал при ней архитектурное училище, придавая огромное значения воспитанию русских архитекторов. В 1792 г. в прошении об организации школы мастеров строительного дела Казаков указал, что она нужна для того чтобы иметь "совершенным мастеров российских... и потому не будет нужды в иностранцах, которые не сведущи ни в доброте здешних материалов, ни в том, что здешний климат производить может". Позднее Казаков работал также над составлением "фасадического" плана Москвы. Им и его помощниками были составлены чертежи лучших зданий города и проводилось изготовление планов отдельных его частей.


Казаков разработал ряд типов архитектурных сооружений самого различного назначения, характера и масштаба, начиная от огромных правительственных и общественных зданий, дворцов и усадеб и кончая небольшими жилыми домами и церквами - ротондами. Простые, монументальные и ясные формы многочисленных зданий Казакова предопределили новый, классический, облик архитектуры Москвы.


АРХИТЕКТОР РУССКОЙ УСАДЬБЫ

Петровский подъездной дворец.


Образ характерной русской усадьбы, воспетый русской литературой, почти всегда классицистический. Именно в «домах с колоннами» обитали пушкинские, лермонтовские, тургеневские персонажи. Становление классицизма в России связано с именем одного из самых известных наших зодчих, Матвея Фёдоровича Казакова (1738—1812). Его биография феерична даже по меркам блестящего XVIII в.


Архитектор, являвшийся одним из основоположников классицизма в русской архитектуре, родился в семье крестьян. Его отец был крепостным, отданным помещиком во флот и, благодаря своим талантам, оставшимся в Москве при Адмиралтейской конторе в должности копииста, т.е. переписчика. Только это счастливое стечение обстоятельств избавило семью Казаковых от обычной участи крепостных.


Архитектурное образование Матвей Казаков получил в России, за пределы которой никогда не выезжал. В 1751 г. после смерти отца мать определила его, 12-летнего, в архитектурную школу известного московского зодчего князя Д.В.Ухтомского, ученики которого занимались в основном ремонтом и реставрацией Московского Кремля. У Ухтомского Матвей Казаков проработал до 1760 г., тогда его с чином «архитектурии прапорщика» (т.е. уже офицером) перевели в мастерскую П.Р.Никитина, бывшего «городовым архитектором». Практика в архитектурной школе, сопровождавшаяся тщательными обмерами обветшавших построек, составлением чертежей и смет, стала главной школой Казакова, дав ему первый опыт архитектурной деятельности. Недаром историки искусства считают его прагматиком, с обычно трезвым взглядом на вещи.


В XVIII в. в обязанности архитектора входило очень многое — он был в буквальном смысле «всем». Помимо создания проекта, архитектор должен был уметь договориться с подрядчиками, организовать доставку кирпича, а то и его производство, вникать в кучу технических мелочей. М.Ф.Казаков этому научился, а его друг и коллега В.И.Баженов, бывший в основном «бумажным архитектором», — нет. В итоге Баженов остался непризнанным гением, тогда как Казаков стал удачливым практикующим зодчим.

Императорские усадьбы.

Городские и загородные дворцы


Первая крупная работа М.В.Казакова была связана с восстановлением Твери после пожара 1763 г. — он участвовал в составлении плана города, проектировал и строил Путевой дворец для Екатерины II (1763—1767) — главное здание города. Возводить его пришлось в крайней спешке, поскольку зимой 1767 г. императрица собиралась проехать через Тверь в Москву на открытие Комиссии по новому Уложению и воспользоваться им во время небольшой остановки.


В 1768 г. произошло событие, определившее дальнейшую творческую судьбу Казакова, — он начал работать с Баженовым в Экспедиции строения Кремлёвского дворца (в чине заархитектора, т.е. помощника архитектора) над сооружением «наиславнейшего в свете здания» — Большого Кремлёвского дворца по проекту последнего. Эта работа помогла глубоко понять и освоить Матвею Казакову принципы применения в архитектуре классических форм, что оказало влияние на всю его дальнейшую деятельность. Очень высоко оценивал деятельность Казакова сам Баженов, представивший его к производству в секунд-майоры уже в конце того же 1768 г.: «В рассуждении того, что он (М.Ф.Казаков. — Авт.) по знанию его в архитектуре столько приобрёл, что не токмо в начале строения, но впредь к большим делам способен, а сверх того и в случае болезни его, Баженова, самую его должность по нём отправлять может!»1. Эту должность Казакову, действительно, пришлось «отправлять», но несколько позже, при строительстве в Царицыне, что не могло не ухудшить отношения между коллегами. А пока они стали соавторами проекта оформления Ходынского поля для празднования Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, заключённого генералом князем Н.В.Репниным в 1775 г.

Дворец в Царицыне (центральная часть).


Фото М.Коробко. 2005 г.


К этому времени относится и первая значимая самостоятельная московская работа Матвея Казакова — Пречистенский дворец, свидетельствующая о признании его таланта и опыта. Именно за него Казаков получил чин архитектора.


Перед празднованием Кючук-Кайнарджийского мира у московских властей возникла проблема — где поселить Екатерину II с наследником и их двор? К тому времени царские палаты в Кремле сильно обветшали, поэтому М.Ф.Казакову было поручен проект объединения в единый дворец (получивший название Пречистенского) трёх частных домов, соединённых временными залами и переходами. Для императрицы предназначался дом князей Голицыных на углу Волхонки и Малого Знаменского переулка (№ 14/1), для наследника — великого князя Павла Петровича — дом князей Долгоруких (Волхонка, № 16), а дом Лопухиных (Малый Знаменский, № 3) формально был отведён «дежурным кавалерам», фактически — князю Григорию Потёмкину. Залы и переходы между ними сооружали на сваях, а не на фундаментах, глубокой осенью и зимой, что свидетельствовало о их временном назначении. Уже через три года все частные дома, из которых состоял дворец, вернули владельцам, а переходы и залы между ними в качестве самостоятельных сооружений перенесли на Воробьёвы Горы.


Императрице дворец не понравился. В письме барону Гримму в Париж она писала: «Вы хотите иметь план моему дому? Я вам пришлю его, но не легка штука опознаться в этом лабиринте. Я здесь пробыла два часа и не могла добиться того, чтобы безошибочно находить дверь своего кабинета, это торжество путаницы. В жизни я не видела столько дверей! Я уже полдюжины велела уничтожить, и всё-таки их вдвое больше, чем требуется...»2. Безусловно, вынужденное использование разных по архитектуре построек не давало возможности зодчему создать подлинный шедевр, хотя специалисты, привыкшие преклоняться перед творчеством М.Ф.Казакова, обычно положительно оценивают Пречистенский дворец.


Нужно думать, что Екатерина II прекрасно поняла, в какие тяжёлые условия был поставлен М.Ф.Казаков, и дала ему возможность реализовать идею царского дворца, начиная с нулевого цикла. Она поручила ему сооружение Петровского подъездного дворца (названного так потому, что ранее эта территория принадлежала Петровскому (Высокопетровскому) московскому монастырю) — знаменитого «Петровского замка», указ о строительстве которого императрица подписала 14 декабря 1775 г. Вскоре его утвердил Сенат, и строительство началось. Оно шло быстро, несмотря на ограниченность в средствах и материалах. Уже к 1777 г. был возведён главный корпус. К осени следующего года мастер Иоганн Юст завершил скульптурный декор дворца, выполненный из керамики. К 1779 г. были выстроены флигели, внешне выглядевшие как крепостные сооружения, кухни, каретные сараи, погреба для хранения продуктов. Отделочные работы велись до 1783 г.


В отличие от Пречистенского дворца, Екатерина II осталась очень довольна построенным Петровским и не раз останавливалась в нём во время приездов в Москву (последний раз — на пути из Крыма в 1787 г.). В обычные дни дворец был открыт для осмотра3.


Значительной вехой в биографии М.Ф.Казакова стала работа в Царицыне — подмосковной усадьбе Екатерины II. Считается, что после того, как прежний дворец, выстроенный Баженовым, не понравился императрице, приехавший в Царицыно в 1775 г., Казаков заменил бывшего коллегу. Однако документы свидетельствуют, что Баженову была предоставлена попытка исправить свою работу. Московский главнокомандующий М.М.Измайлов приказал обоим архитекторам «…зделать порознь планы, коим образом можно поправить там сделанное»4. В.И.Баженов выполнил задание первым, однако императрица отдала предпочтение казаковскому видению Царицына. По её распоряжению в 1776 г. Казаков сменил Баженова и стал единственным архитектором столь великого объекта. В Царицыне он возвёл новое здание дворца, использовав уже существующие сооружения Баженова.

Сенат в Московском Кремле.


Фото конца XIX в.


Архитектура Петровского дворца и Большого дворца в Царицыне — имитация готических родовых замков, своего рода вольная фантазия на модную тогда «мемориально-триумфальную» тему средневекового европейского рыцарства — породила волну подражаний. Таким путём, как образно выразился в 1932 г. бывший председатель Общества изучения русской усадьбы А.Н.Греч: «точно проникнувший в дворянство купец, покупающий загородный замок и портреты “предков”, старались случайные вельможи и временщики, а за ними и представители боярства, утратившего свои деревянные хоромы, укрепить, лишь наружно, символически, корни своего воображаемого генеалогического древа»5. В декоре фасадов были использованы псевдоготические и древнерусские элементы. В целом же, при создании дворцов осуществилась блестящая художественная идея, уже воплощённая однажды на Ходынском поле, — они, словно окружённые крепостной стеной с башнями, символически уподоблялись древней столице — Москве. Эти постройки выдвинули М.Ф.Казакова в первый ряд архитекторов того времени.


Последний раз к теме императорской резиденции Матвей Казаков вернулся на рубеже XVIII—XIX вв. Тогда ему пришлось перестраивать для императора Павла I Слободской дворец (ныне Московское высшее техническое училище им. Баумана).

Казаковская Москва


Имя М.Ф.Казакова прочно связано с классицистической Москвой, потому что именно его лучшие здания создали образ этого города екатерининской эпохи — барского, «допожарного». Его талант в наибольшей степени раскрылся в многочисленных проектах жилых домов и общественных зданий, организующих большие городские пространства. Они свидетельствуют не только о высоком профессиональном мастерстве зодчего, но и о своеобразии его художественного языка. М.Ф.Казаков разработал и новый для эпохи тип «доходного» дома, где были и торговые помещения, и сдаваемые внаём квартиры. Прославился М.Ф.Казаков и как блистательный мастер интерьера. С 1786 г. он возглавлял Экспедицию Кремлёвского строения, проводившую основные строительные работы в Москве. Далеко не всем архитекторам удавалось (и удаётся) создать сооружения, определяющие облик целого города.


Ещё только началось строительство Петровского дворца, а М.Ф.Казаков уже принялся за проектирование огромного, треугольного в плане, здания Сената в московском Кремле, одного из самых значительных произведений архитектуры русского классицизма, ставшего гимном Просвещению. Ротонда с куполом над центральным залом, при строительстве которой М.Ф.Казаков впервые в России применил купольное покрытие такого большого диаметра, стала акцентом поперечной оси Красной площади.

Московский университет.


Фрагмент главного фасада.

Начало строительства в 1782 г.

Чертёж из альбома М.Казакова


Ещё в 1782 г. Казаков начал строительство Московского университета. Образ этой кузницы «просвещённого разума» давался ему трудно, продумывались варианты: один, другой, третий... Здание возводилось более десяти лет, по частям — в три этапа. Одновременно Казаков совершенствовал его архитектурный облик: отказывался от усложнённых элементов, от обилия скульптуры, добивался простоты и величественности. В результате завершённое здание, органично вошедшее в ансамбль центра Москвы, своей архитектурой напоминало крупную городскую усадьбу.


Одновременно со строительством университета М.Ф.Казаков занимался перестройкой бывшего дома князя М.В.Долгорукого, приобретённого Московским (позже Российским) благородным собранием или, как говаривалось в старину, клубом на имя одного из своих учредителей — князя А.Б.Голицына6. Перекрыв внутренний двор дома и расположив по периметру великолепные колонны коринфского ордера, М.Ф.Казаков превратил его в парадный Колонный зал. Основные конструкции зала, выполненные из дерева, в значительной степени способствовали его прекрасной акустике (после пожара 1812 г. дом был восстановлен и перестроен учеником М.Ф.Казакова архитектором А.Бакарёвым).


Голицынская и Павловская больницы — одни из последних крупных работ мастера, выстроены на рубеже XVIII—XIX вв. Создавая у застав, на окраине тогдашней Москвы обширные больничные комплексы, он снова обращается к универсальной модели своего времени — усадьбе.


Казаковская городская усадьба — большое, массивное, почти лишенное декора здание с колонным портиком — этакий «дом-сундук», доминирующий над остальными хозяйственными и надворными постройками. Обычно он располагался в глубине обширного двора, а флигели и ограды выходили на красную линию улицы. Выразительность интерьеров достигалась живописностью декора и использованием «большого ордера», как в Колонном зале Благородного собрания. Зачастую в них использовалась скульптура, как это было в центральном зале Сената. Такой базовый образ городского усадебного дома был подхвачен и тиражирован современниками и учениками. Без преувеличения, он оказал влияние на архитектуру загородных усадеб всей Центральной России.


Наиболее известными казаковскими усадьбами были дом на Гороховой улице богача-заводчика Ивана Демидова, сохранивший великолепную золочёную резьбу парадных интерьеров, так называемых «золотых» комнат (1780-е гг.), дом заводчика М.И.Губина на Петровке (1790-е гг.), усадьба Барышниковых на Мясницкой (1797—1802 гг.) и др.


Целостные пластичные архитектурные формы преобладают и в культовых сооружениях М.Ф.Казакова. Излюбленной его темой в церковном зодчестве была ротонда. Эту архитектурную форму он использовал в церквях Святителя Филиппа на Большой Мещанской (1777—1788), Святых Космы и Дамиана на Маросейке (1791—1803) и др. Вариантом церкви на Маросейке является церковь Святого Дмитрия Солунского, сооружённая в 1800—1805 гг. в усадьбе Е.А.Радиловой (она относится к кругу работ казаковской школы)7.


Необходимо оговориться, что классицизм М.Ф.Казакова целиком заимствованный, увражный. Он никогда не был за границей и мог пользоваться именно увражами — альбомами чертежей, привезёнными из Европы. Талант зодчего как раз и проявился в умении создать из чужих элементов свой стиль, иначе, чем другие, собирать «классицистический конструктор».


Москва определяла в то время архитектурный вкус и «моду» всей империи. В Москве же целую эпоху в архитектуре определил Казаков, так что его манера, соответственно, определила стиль российской архитектуры — «зрелый классицизм», который иногда называют строгим. Он сменил предшествующий ему классицизм ранний — французский.

Школа Казакова


Едва ли не единственный из крупных художников эпохи Просвещения в России, М.Ф.Казаков создал то, что можно назвать художественной школой. Поэтому с полным основанием специалисты говорят о русском классицизме казаковской школы. Кстати сказать, даже его собственный дом в Златоустовском переулке был не просто жилищем семьи, но и своего рода домашним университетом искусств. Здесь быстро сложилась и много лет действовала архитектурная школа, а трое сыновей М.Ф.Казакова стали его деятельными помощниками. В 1805 г. школа превратилась в Архитектурное училище.


В числе учеников М.Ф.Казакова можно назвать архитекторов И.В.Еготова, А.Н.Бакарёва, И.Г.Таманского, М.М.Казакова, Р.Р.Казакова, О.И.Бове и др. Многим из них довелось восстанавливать Москву, сгоревшую во время Отечественной войны 1812 г.

Казаковские альбомы


В 1800—1804 гг., находясь в отставке, М.Ф.Казаков работал над созданием генерального и «фасадического» (т.е. с птичьего полёта) планов Москвы и серии архитектурных альбомов московских зданий. Работа над «фасадическим планом» так и не была закончена, до нас не дошли даже его готовые части. Скорее всего они погибли во время знаменитого московского пожара. До наших дней сохранились 13 «Архитектурных альбомов М.Ф.Казакова», включающих планы, фасады и разрезы 103 «партикулярных строений», как самого автора, так и лучших архитекторов его эпохи. Это своего рода архитектурная энциклопедия Москвы екатерининского времени и основной источник сведений о творчестве великого мастера8. Благодаря альбомам можно проследить эволюцию основных типов московского жилого дома и усадьбы.


Голицынская больница.


Центральный корпус.

Начало строительства в 1796 г.

Чертёж из альбома М.Казакова


Хотя сам М.Ф.Казаков утверждал, что в альбомах собраны проекты лучших «партикулярных домов», исследование альбомов показало, что подбор построек в значительной степени случаен. Так, в них нет знаменитого Пашкова дома, дома Трубецких (Апраксиных), дома Баташовых и других крупных комплексов. «Эта случайность для нас важнее самого тщательного подбора, она вносит в Альбомы элемент статистики, — писал историк искусства Е.В.Николаев. — Самым слабым местом наших знаний об архитектуре конца XVIII в. является почти полное отсутствие материалов о рядовой застройке — том море домов, которое и составляло Москву. Неспроста, вероятно, в Альбомах, по сути дела, нет ни одного рядового дома (как мы привыкли его понимать для начала XIX в.) — такой дом не стал ещё предметом искусства, это было крупнейшим достижением следующей эпохи»9.


Москва, которую запечатлел М.Ф.Казаков в своих альбомах, ушла вместе с ним. Перед сдачей Москвы французам родственники эвакуировали М.Ф.Казакова в Рязань. Там он и скончался 26 октября, незадолго до смерти узнав о гибели и пожаре города, облик которого ему суждено было определить. Великого зодчего похоронили на окраине города в Троицком монастыре. Могила его, к сожалению, не сохранилась.

Казаковский миф


Ко многим казаковским атрибуциям, особенно в провинции, надо относиться с осторожностью. Было время, когда вся архитектурная «готика» приписывалась (вместе с большей частью московского классицизма) только М.Ф.Казакову и В.И.Баженову. Тогда искусствоведов учили «кожей чувствовать», а не анализировать архивные документы…


Понять реальный круг работ мастера подчас бывает очень нелегко. Лишь относительно недавно пришло понимание архитектурного процесса XVIII в. — каким он был на самом деле? Тогда архитектор являлся очень значимой фигурой. Крупных специалистов в этой области искусства было немного, к ним стояла очередь, первое место в которой занимали представители императорской семьи, далее шли придворные и т.д. Часто мастера ограничивались проектами. Присланные из Петербурга в какой-либо уездный город или загородную усадьбу, проекты воплощались местными крепостными мастерами, которые, не всегда умея читать чертежи и занимаясь его привязкой к конкретному месту, вносили в проект своё собственное понимание. Зачастую в строительный процесс вмешивался и сам заказчик, который мог потребовать либо упростить проект по соображениям материального характера, либо, наоборот, внести новые архитектурные элементы, например портик, совершенно не считаясь с общей стилистикой замысла. Созданное таким образом здание зачастую являлось произведением нескольких авторов...


Однако и проектировал архитектор обычно не один. В XVIII в. понятия «авторское право» в его современном понимании не существовало. Архитекторы не стеснялись использовать готовые решения из различных увражей. Особенно популярны были альбомы французского зодчего, знаменитого Нефоржа (такой увраж был куплен для Экспедиции Кремлёвского строения). Многие элементы классицистической архитектуры, надо сказать, оперировавшей чётко ограниченным кругом выработанных мотивов и форм, брались из таких альбомов и использовались в самых разных постройках. Свободно пользовались и наработками соотечественников коллег — это было в порядке вещей.


М.Ф.Казаков в этом плане не был исключением. Поэтому использование в здании «казаковских форм» не может само по себе служить доказательством его авторства, а эфемерность атрибуций предшествующих нашему времени десятилетий, носящих чисто стилистический характер, теперь стала очевидной.


Далеко не всегда на архитектурный процесс могут пролить свет и архивные документы, далеко не всегда ясно, кто подписал конкретный проект, автор или копиист. Не все тексты можно трактовать однозначно. Перед строительством Большого Кремлёвского дворца на закладном камне была установлена доска с надписью, из которой следует: «Сему зданию прожект сделал и практику начал Российский Архитект, Москвитянин, Василий Иванович Баженов … По сочинении проекта за Архитекта был титулярный Советник Матвей Козаков»10. На её основании можно вполне атрибутировать этот дворец М.Ф.Казакову, если бы не сохранились другие документы, показывающие роль каждого из них в работах по строительству дворца.


В отличие от В.И.Баженова, М.Ф.Казакову «повезло» и с фамилией. В XVIII в. было несколько архитекторов Казаковых, среди них его гениальный ученик Родион Казаков. Однако мемуаристы и бытописатели помнят только одного Казакова — Матвея Фёдоровича, гению которого отдают часть построек совсем других Казаковых.


Свой отпечаток на атрибуции накладывала и эпоха, особенно первое послевоенное десятилетие. Тогда в СССР «неприятные» иностранные фамилии не приветствовались. И история родной архитектуры не стала исключением. Гораздо проще, когда есть М.Ф.Казаков, В.И.Баженов и их ученики, а что до некоторых иностранцев, то их и иностранцами-то назвать нельзя, до того они обрусели…


Первым русским архитектором стал считаться В.И.Баженов, поэтому академик И.Э.Грабарь, обнаруживший в 1910 г. имя М.Ф.Казакова на закладном камне в подмосковной усадьбе Петровское-Алабино, в 1940-х гг. (уже считаясь классиком отечественного искусствоведения) с лёгкостью атрибутировал архитектуру этой усадьбы как работу В.И.Баженова11. Время расставило всё на круги своя, однако авторитет И.Э.Грабаря даже в 1970-х гг. был ещё непререкаем. Тогда Петровское-Алабино уже официально считалось работой М.Ф.Казакова, но признавать ошибочность грабаревской концепции было как-то неудобно. Поэтому приходилось писать «эзоповым языком», не называя Грабаря по фамилии: «Однако ряд архитектурно-художественных приёмов в решении основной группы зданий и исключительно редкая центрическая планировка ансамбля, встречающиеся у В.И.Баженова, послужили для некоторых исследователей формальным основанием связывать Петровское с именем этого зодчего»12.


Иногда даже сознательные ложные атрибуции исследователи рассматривали как «святую ложь» — во имя спасения конкретных памятников. И руководствовались они следующим — защищать от сноса здание, связанное с именем крупного зодчего гораздо проще, чем памятник, создатель которого неизвестен. Вообще, официальная недооценка архитектуры приводила к тому, что иногда исследователи сознательно «старили» здания, чтобы их спасти. Справедливости ради отметим, что большинство таких работ приходится на популярную литературу и путеводители.


В общем, у нас две истории отечественной архитектуры — одну публикуют в справочниках и учебниках, другую специалисты обсуждают лишь между собой. Настанет ли время, когда история архитектуры у нас станет единой?

Поиски и находки последних лет


Московские памятники, связанные с именем Матвея Фёдорова, в принципе известны — все они вошли в знаменитые «Архитектурные альбомы М.Ф.Казакова». Считается, что лишь в забытых усадьбах и провинциальных городах возможны переатрибуции. Сенсацией для всех знатоков русской архитектуры стал выход в 1999 г. третьего выпуска каталога «Памятники архитектуры Московской области». Открыв его, все с изумлением увидели архитектурную историю Коломны без упоминания имени Казакова, к которому уже давно привыкли за предшествующие десятилетия. Оказалось, что Казаков никогда не работал в этом городе и абсолютно без его участия сооружены знаменитые ограды коломенских монастырей: Брусенского, Ново-Голутвина и Старо-Голутвина, в архитектуре которых использованы декоративные мотивы ложной готики и национального романтизма. Более того, эти ограды, ранее считавшиеся сооружениями XVIII в., даже заметно помолодели. Из документов выяснилось, что это постройки 1820—1830-х гг., т.е. возведены уже после смерти М.Ф.Казакова13.


Однако и при изучении столичных памятников периодически происходят небольшие открытия. Так, в 2001 г. искусствоведы И.В.Рязанцев и О.С.Евангулова опубликовали фрагмент документа, уточняющего атрибуцию дома дворян Барышниковых на Мясницкой улице в Москве. Хотя авторство особняка «с колоннами весьма красивой архитектуры» достаточно убедительно приписывается М.Ф.Казакову, найденное исследователями «Описание жизни Ивана Ивановича Барышникова и его близких родственников», написанное Андреем Ивановичем Барышниковым, сыном Ивана Ивановича, даёт совсем не хрестоматийную историю этого дома, причём в ней М.Ф.Казаков даже не упоминается.

Мавзолей Барышниковых

в усадьбе Николо-Погорелое.


Фото 1930-х гг.


По свидетельству А.И.Барышникова, особняк был «выстроен» неким архитектором Страховым — имя в истории русской архитектуры совершенно неизвестное. Кому верить: современнику, к тому же сыну заказчика работ, или современным исследователям? Истина, скорее всего, лежит где-то посередине. Дело в том, что для XVIII в. нет разницы между понятиями «проектировщик», которым, вероятнее всего, всё же являлся М.Ф.Казаков, и «строитель», который реально воплощал архитектурный проект и воспринимался заказчиком как автор всего сооружения (в литературе в связи с этим домом в качестве строителя проходит имя ещё одного архитектора — Жданова, бывшего крепостным Барышниковых)14.


Имя М.Ф.Казакова традиционно связывается и с несуществующей ныне церковью-усыпальницей Барышниковых в их Смоленской усадьбе Николо-Погорелое. Известный советский искусствовед М.А.Ильин, анализируя художественные особенности этого памятника, остановился на том, что авторами его являются М.Ф.Казаков (архитектура) и Ф.И.Шубин (скульптура). По свидетельству Ф.Н.Глинки, опубликованному теми же И.В.Рязанцевым и О.С.Евангуловой, «Все сии лепные картины деланы русским художником г. Поляковым, воспитанником Академии, которая, как говорят, отряжала нарочно члена для освидетельствования работы его в сей церкви: слава русскому художнику!»15. Удалось установить, что Глинка имел ввиду Бориса Ивановича Полякова, который к тому же являлся и архитектором: в 1775 г. он наблюдал за возведением ходынских павильонов, и значит, не мог не быть лично знаком с Казаковым. Нельзя исключить, что Поляков мог быть соавтором не только скульптурного, но и архитектурного замыслов храма-мавзолея в Николо-Погорелом16. Эту мысль косвенно подтверждает и свидетельство искусствоведа Л.И.Баталова, обследовавшего церковь в Николо-Погорелом в 1940 г. «Здесь трудно говорить отдельно об интерьере, настолько единый организм, что разделить нельзя»17, — писал он. Нужно учесть и продолжительность строительства храма, затянувшегося на 18 лет (с 1784 по 1802 гг.), но, несмотря на это, отличающегося тщательностью исполнения.


Церковь Святителя Филиппа

на Большой Мещанской

(ныне район метро «Проспект Мира»).


Фото середины XX в.


Сегодня уже не кажется убедительной и вроде бы хрестоматийная атрибуция церкви в подмосковной усадьбе Быково В.И.Баженову, а не М.Ф.Казакову. Ю.Я.Герчук, работая в Российском государственном архиве литературы и искусства с архивом архитектора И.Е.Бондаренко, обнаружил документ о передаче в 1939 г. Раменским райсполкомом договора на постройку этой церкви в Отдел музеев Наркомпроса, причём договор был «написан подрядчиком-строителем владимирским купцом 3-й гильдии Филатом Степановым Кирюхиным по архитектуре зодчего русской архитектуры М.Ф.Казакова»18.


Господский дом в усадьбе Черёмушки (ныне в черте Москвы), ранее считавшийся произведением «казаковской школы»19, обрёл имя своего автора. Но им оказался не москвич, а выпускник Санкт-Петербургской академии художеств Франциск-Конрад Христофор Вильстер. Это имя и теперь мало знакомо историкам архитектуры, хотя оно и было внесено в справочные издания20.


Автору этих строк удалось внести уточнения, насколько полно Казакову удалось воплотить свой замысел при строительстве усадьбы в Конькове, т.к. достоверных данных об этом до поры до времени не было. В Российском Государственном архиве древних актов были обнаружены материалы о поездке в Коньково в 1803 г. архитектора И.В.Еготова. Экспедиция Кремлёвского строения командировала его туда, чтобы выяснить состояние имеющихся в Коньково казаковских построек.


Господский дом в усадьбе

Петровское-Алабино.


Фото середины XX в.


По свидетельству И.В.Еготова, к 1803 г. там сохранялись дворец, конный двор с сараем и деревянной избою, а также «остаток погреба» и некий «каменный корпус». Поскольку И.В.Еготов нашёл, что подавляющее большинство построек не имеет смысла реставрировать (за исключением «каменного корпуса», который можно восстановить для причта местной церкви), то Экспедиция Кремлёвского строения продала их на снос21. Так что М.Ф.Казакову, как ранее В.И.Баженову, пришлось пережить снос собственных построек.

Судьба наследия Казакова


Несмотря на революционные перемены последних 15 лет, решить проблему охраны памятников в нашей стране, да и в других странах СНГ, не удалось. Не случайно на это время приходится период досадных утрат, затрагивающих даже самые яркие казаковские памятники. Вот наиболее значимые из них.


В 1990-х гг. для резиденции президента России было реконструировано здание Сената в Московском Кремле. В нарушение требований закона не был выполнен научный проект реставрации, не проведены натурные исследования, уничтожено полукольцо подвалов и первоначальное белокаменное крыльцо, частично изменена планировка.


Единственный неиспорченный царский дворец в Москве — Петровский путевой дворец — реконструируется под ведомственную гостиницу Правительства Москвы (от 19.05.98 № 392). Причём постановление оперирует термином «реконструкция», неприменимым к архитектурному наследию22.


Значительная опасность грозит и Большому дворцу в усадьбе Царицыно. Московские власти захотели его достроить — под некую картинную галерею, которой в действительности нет. В результате мы лишимся подлинника, который превратится в собственную копию. Несмотря на протесты общественности, планы достройки дворца находятся в разработке.


Полностью снесён хозяйственный корпус усадьбы московского генерал-губернатора (Вознесенский пер., 22). Эта территория в начале 1990-х гг. была передана под строительство Делового центра Правительства Москвы. По распоряжению мэра Москвы (№ 1008-РП от 07.06.94) памятник разобран, а освободившееся место застроено.


Далее, при восстановлении церкви в усадьбе Рай-Семёновское сделана новая кровля, искажающая исторический облик памятника.


Уходят и здания, включённые в знаменитые «Альбомы партикулярных строений» М.Ф.Казакова. Усадьба Тарасова (ул. Сергия Радонежского, 1/2) была разобрана в 1995 г. по распоряжению мэра Москвы. Несмотря на явно незаконный характер этого распоряжения, прокуратура Москвы дважды отказала Всероссийскому обществу охраны памятников истории и культуры в возбуждении уголовного дела по факту сноса. Отказ мотивирован так: разборка — не снос.


В 1996 г. по распоряжению московских властей был снесён корпус с магазином в усадьбе князей Мещерских (Большая Никитская ул., 17), на месте которого выстроен современный дом. А в 1998 г. не стало четырёх строений памятника федерального значения — усадьбы Салтыковых (Тверской бул., 27/10/1), которую ранее занимала Центральная городская публичная библиотека им. Некрасова. Среди снесённых построек — единственный, сохранявший облик казаковского времени флигель, выходивший на Большую Бронную ул.22.


С каждым годом от казаковской Москвы остаётся всё меньше и меньше, и светлое имя одного из основоположников русского классицизма уже бессильно её спасти...

Примечания


1 Цит. по: Баженов В.И. Письма. Пояснения к проектам. Свидетельства современников. Биографические документы. М., 2001. С. 185. Екатерина II: «впредь до времени остаться по прежнему» С. 274.


2 Цит. по изд.: Ковалевская А. Чёрт рылся на Пречистенке // Строительный Сезон. 2002. № 39.


3 Насимович Ю.А., Рысин Л.П., Коробко М.Ю. Петровский парк. М., 2001. С. 5—7.


4 Цит. по: Баженов В.И. С. 163.


5 Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники Отечества. 1994. № 32.


6 Коробко М.Ю. Усадьба Узкое: историко-культурный комплекс XVII—ХХ вв. М., 1996.


7 Подъяпольская Е.Н., Разумовская А.А., Смирнов Г.К. Памятники архитектуры Московской области. Вып. 3. М., 1999. С. 281.


8 Архитектурные альбомы М.Ф.Казакова / Подготовка к изд., статья и комментарии Е.А.Белецкой. М., 1956.


9 Николаев Е.Н. Москва классическая. М., 1975. С. 149.


10 Цит. по: Баженов В.И. С. 104.


11 Покровская З.К. Петровское-Княжищево (Алабино) // Русская усадьба. Сборник общества изучения русской усадьбы. Вып. 1. М. —Рыбинск, 1994. С. 106.


12 Альтшуллер Б.Л. и др. Памятники архитектуры Московской области. Т. 2. М., 1975. С. 61.


13 Подъяпольская Е.Н., Разумовская А.А., Смирнов Г.К. Памятники архитектуры Московской области. С. 15—26.


14 Рязанцев И.В. Евангулова О.С. Барышниковы и их усадьбы (по семейным запискам) // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 7. М., 2001. С. 377—388.


15 Рязанцев И.В. Евангулова О.С. Современник Пушкина о церкви-мавзолее в «селе П…» // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 6. М., 2000. С. 114.


16 Рязанцев И.В. Евангулова О.С. Современник Пушкина… С. 107—116.


17 [Баталов Л.И.]«Заметки по мавзолею в Ник. Погорелом» архитектора Л.И.Баталова // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 6. М., 2000. С. 118.


18 Цит. по: Баженов В.И. Письма. Пояснения к проектам. Свидетельства современников. Биографические документы. М., 2001. С. 32.


19 Ильин М.А. Москва. Художественные памятники города. М., 1968. С. 286.


20 Перфильева Л.А. Черемушки-Знаменское // Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы. М., 1997. С. 29—31.


21 Коробко М.Ю. Дворец Екатерины II в селе Коньково // Царские и императорские дворцы. М., 1997. С. 142—145.


22 Фатеев В. Против лома-2 // Независимая газета. 2001. 15 июня.

Рекомендуемая литература


М.К. (Матвей Матвеевич Казаков). О Матвее Фёдоровиче Казакове // Русский вестник. 1816.

№ 11.


Бондаренко И.Е. Архитектор Матвей Фёдорович Казаков (1738—1813), М., 1938.


Ильин М.А. Фасадический план Москвы М.Ф.Казакова // Архитектурное наследство. [в.] 9. М. — Л., 1959.


Ильин М.А. Казаков. М., 1955.


Архитектурные альбомы М.Ф.Казакова // Подготовка к изданию, статья и комментарии Е.А.Белецкой. М., 1956.


Власюк А.И., Каплун А.И., Кипарисова А.А. Казаков. М., 1957.