Экономические стратегии в социальном позиционировании субъектов малого бизнеса в россии 22. 00. 04 социальная структура, социальные институты и процессы

Вид материала

Автореферат

Содержание Параграф 1.3 «Эмпирические индикаторы экономических стратегий российского малого бизнеса» Глава 2 «Формирование институциональной среды малого бизнеса в российском обществе» Параграф 2.1 «Организационные предпосылки малого бизнеса» Главе 3 «Российский малый бизнес как сфера социальной ответственности» Параграф 3.3 «Неформальные практики субъектов малого бизнеса: социально-ресурсная составляющая» Главе 4 «Перспективы изменения экономических стратегий субъектов малого бизнеса» Параграф 4.2 «Стратегия наращивания компетентности: оптимальный вариант социального позиционирования субъектов российского малог

Подобный материал:

• Программа кандидатского экзамена по специальности 22. 00. 04 «Социальная структура,, 270.86kb.
• Программа экзамена кандидатского минимума по специальности 22. 00. 04 «Социальная структура,, 218.19kb.
• Гендерный аспект насилия в социальном измерении 22. 00. 04 Социальная структура, социальные, 353.55kb.
• Программа кандидатского экзамена по истории и философии науки Специальность 220004., 337.05kb.
• Жизненные стратегии молодежи закрытых административно-территориальных образований:, 327.22kb.
• Социальные риски учащейся молодежи в современных условиях 22. 00. 04 социальная структура,, 357.15kb.
• Институциональное развитие системы социальной защиты в России 22. 00. 04 «Социальная, 302.87kb.
• Маркетинг как социальный процесс: содержание и структура 22. 00. 04 Социальная структура,, 640.58kb.
• Социализация личности через освоение профессионального языка в социальном институте, 312.74kb.
• Социальная политика в системе стабилизации общественных отношений 22. 00. 04 Социальная, 329.3kb.

Глава 1 «Экономические стратегии как объект социологического анализа» посвящена исследованию теоретико-методологических оснований и эмпирико-прикладных показателей анализа экономических стратегий субъектов малого бизнеса в российском обществе.

В параграфе 1.1 «Экономические стратегии как траектории деятельности субъектов малого бизнеса» определяются концептуально-методологические основы экономических стратегий как категории социологической мысли, выявлены различия подходов к экономическим стратегиям, основанные на парадигмах классического и постклассического социологического знания.

Подчеркивается, что в классической социологии понимание экономических стратегий заложено в идее разделения труда Э. Дюркгейма, который признал, что общество воспроизводится только в силу взаимодействия, а не достаточности отдельного человека для удовлетворения даже своих автономных потребностей, и обмен результатами деятельности определяет отношение к субъекту экономических стратегий не только как к Хомо экономикус – чисто экономическому существу, руководимому экономическим интересом тоталитарной рациональности, но и, в соответствие с данным концептом, к субъекту, руководствуемому коллективной мотивацией и производительным и потребительным поведением.

Отмечается, что в работах М. Вебера отсутствует понятие причинности, характерное для позиции Дюркгейма. Вебер исходит из социологии понимания, т.е. рассмотрения поведения личности через ориентированность на определенный социальный смысл. Имеется в виду, что Вебер отрицает институциональность, понимая ее в лучшем случае как массовость определенных поведенческих актов. И ориентированность социального поведения, которое может быть отнесено к поведению других, устанавливает два условия для социальных стратегий: субъективную мотивацию группы и ориентацию на других, т.е. систему взаимных ожиданий. Категория экономических стратегий, акцентирующая внимание на мотивации отдельного индивида, аннигилирует тем самым проблему коллективного сознания. Но стратегии могут проявляться только через сравнительный анализ мотиваций различных субъектов экономической деятельности, т.е. имеют право на объективацию как производные от индивидуальных мотиваций.

Подчеркивается, что постклассическая социология (П. Бурдье, Э. Гидденс) исходит из того, что в экономических стратегиях необходимо учитывать ресурсообеспеченность субъекта, включая его интеллектуальный, профессиональный потенциал, и не в меньшей степени определять экономическое действие в рамках «рынок – общество». Проблема компетентности решается не за счет осознания экономических целей и адекватности средств для их реализации, а обмена информации, возможности миновать институциональные барьеры. И в этом смысле попытки видеть в экономических стратегиях реализацию сетевых принципов, т.е. несерийности, ситуативности и мобильности, делают этот подход направленным на поиски так называемого деятельностного коэффициента.

Такой подход чрезвычайно важен в классификации экономических стратегий, так как определяет их не только по степени общности, осознанности экономических целей и по отношению к нормам экономической жизни, но и по возможности оценки условий реализации и осуществления экономических стратегий, особенности реализации экономических средств.

Отмечается, что включение так называемого «нерыночного» поведения является признанием того факта, что на экономическую деятельность и поведение оказывают влияние не только формы производительности, но и формы потребления. И как бы сильно ни были развиты рыночные отношения, субъекты экономической деятельности осуществляют взаимодействие в других социальных сферах, следовательно, задачей анализа экономических стратегий является исследование характера их влияния на изменение экономической структуры деятельности, изучение особенностей мотивации форм социально-экономического поведения, чтобы выявить и результаты экономической деятельности и определенные сценарии социально-экономических трансформаций, т.е. исходить из микросоциологических показателей для реализации прогностической функции социологии.

Таким образом, во-первых, теоретический концепт (конструкт экономических стратегий) предполагает корректировку социологической традиции в виде формулы экономически рационального человека, выявляет эту рациональность не в качестве веберовской «калькулируемости», а прежде всего как адекватность определенным экономическим ситуациям и выдвигаемым экономическим целям, что требует понимания экономических стратегий как траекторий деятельности, исходящих из схем жизненного опыта и определенных «инвариантов» деятельности, практического знания.

Во-вторых, установки субъектов экономической деятельности являются теми определителями, которые позволяют раскрыть мотивацию и соответствующие социальные позиции через реализацию целей экономических стратегий, а также оценки желаемых результатов в координатах значимости собственных усилий.

В параграфе 1.2 «Становление социального слоя субъектов российского малого бизнеса» рассматривается социальный контекст возникновения слоя субъектов российского малого бизнеса, что позволяет выявить доминирование внерыночных мотиваций в экономической деятельности, охарактеризовать экономические стратегии как зависимые от схем жизненного опыта в условиях преодоления «шока перемен» определенной частью российского общества

Диссертант акцентирует внимание на том, что российский малый бизнес как предпринимательская структура имеет достаточно «короткую» традицию, связанную с характером его формирования в начале 90-х гг. ХХ в. Как известно, деиндустриализация экономики, свертывание оборонного комплекса, научно-исследовательских структур привело к тому, что произошло массовое «вымывание» представителей прежде всего массовой (научно-технической и инженерной) интеллигенции, которая пополнила ряды так называемого «челночного» бизнеса.

Подчеркивается, что малый бизнес как таковой в 90-е гг. представлял сферу адаптации населения к новым условиям в соответствии с логикой авторов реформ, демонстрируя то, что население может и само пережить период социальных и экономических потрясений и, главное, не избавиться от чувства социального патернализма. Это и имело последствиями, с одной стороны, формирование самостоятельной, ориентированной на себя, группы занятости, но с другой – дистанцирование от государства, которое выразилось не только в том, что миллионы людей привыкли жить в параллельном социальном мире, но и в стойком предубеждении к институциональным (правовым) стратегиям, в недоверии к инициативе от государства, даже если она была направлена на развитие малого бизнеса. Вот почему, по мнению диссертанта, в стратегиях субъектов российского малого бизнеса можно отметить некоторые коренные отличия, которые, даже если и кажутся незначительными, достаточно «выпукло» характеризуют его особенности.

Определено, что для субъектов российского малого бизнеса стратегии не могут носить долговременного характера хотя бы потому, что ожидание ситуации вынужденного выбора менее всего связано с «социальным реваншем», с тем положением, когда те или иные группы населения, потерявшие или потерпевшие в результате резких социальных и экономических структурных изменений, могут рассчитывать на возвращение престижных позиций цивилизованным путем в рамках легального «нетеневого» бизнеса.

То, что субъекты малого бизнеса демонстрируют возможности социальной мобильности, во многом основывается на опыте относительно благополучной адаптации в 90-е гг. Но в условиях изменения векторов развития экономики то, что является восходящей социальной динамикой, не относится к сфере малого бизнеса. Наоборот, современная экономическая ситуация скорее создает риск наибольшего шанса скатиться по социальной лестнице, поскольку инертность и отсутствие стабильности имеют положительную тенденцию.

Пролонгированность социальных позиций – вот, что демонстрируется большинством представителей малого бизнеса, что может означать или консервацию технологической и экономической отсталости, или удовлетворенность достигнутым положением. Суженный спрос на инновации является следствием стабилизации на уже достигнутом уровне. За последние годы, как отмечалось ранее, малый бизнес имеет тенденции к простому воспроизводству. На взгляд автора диссертации, это связано с тем, что диверсификация экономических ролей, наличие высшего образования как действенного культурного потенциала делают менее привлекательным малый бизнес. Но к тому же, отмечает диссертант, и субъекты малого бизнеса не готовы к открытости, к пополнению своих рядов, рассматривая рекрутов как потенциальных конкурентов, способных «взорвать» стабильную ситуацию, или как претендентов на все уменьшающийся «пирог экономических благ».

Итак, во-первых, субъекты российского малого бизнеса в экономических стратегиях действуют по логике пролонгирования завоеванных позиций, не ориентируясь на изменение социального статуса, т.е. снижая возможные издержки изменений социальной и экономической среды. Экономические стратегии служат средством закрепления нематериальной составляющей в достигнутых результатах (самодостаточность, уверенность в своих силах). Усилия, направленные на удержание социальных позиций, сводят к минимуму ожидание социального прорыва или реванша. Инновационная деятельность либо носит вынужденный характер, связанный с необходимостью перемены вида деятельности, но являет воспроизводство уже существующих навыков и способов деятельности в новой сфере, либо является дополнительным источником доходов, включением ресурсов выживания в вынужденный период.

Во-вторых, можно констатировать, что в следовании своим интересам субъекты российского малого бизнеса используют схемы опыта, выработанные еще в 1990-е гг. Можно ссылаться на отсутствие эффективных институциональных механизмов в содействии и функционировании малому бизнесу, но манифестируемая представителями малого бизнеса инертность свидетельствует в пользу стабилизационного выбора, о принятии траекторий деятельности сдерживающего типа, поддержании своего материального уровня в виде успешной адаптации малообеспеченных слоев населения и понимании невозможности пополнить ряды среднего, тем более крупного бизнеса.

Параграф 1.3 «Эмпирические индикаторы экономических стратегий российского малого бизнеса» содержит обоснование и классификацию эмпирических показателей деятельности субъектов российского малого бизнеса, что связано с пониманием социального самочувствия как интегрального фактора для формирования экономических стратегий малого бизнеса.

Для автора диссертации актуальным является определение того, насколько устойчивыми и атрибутивными можно считать экономические стратегии, и каковы возможности их эмпирической верификации, построения открытой для оценки степени достоверности модели. Исходя от противного, можно сказать, что наименее эффективными оказываются модели стратификации, где в основу определения статуса индивида и его места в социальной структуре закладываются отношения возможностей в системе эксплуатации на основе марксистских/немарксистских концепций или статуса индивида по критерию обеспеченности/необеспеченности.

Говоря об альтернативном подходе к модели стратификации, особо надо подчеркнуть, что малый бизнес не попадает под шкалу «высшие – низшие классы» и шкалу «богатые – бедные». И дело не в невозможности реализации адекватной методологии деления групп малого бизнеса, но при этом исчезает его специфика, когда малый бизнес, наряду с представителями наемного труда (высококвалифицированные рабочие и интеллигенция), включается в так называемый средний, или среднеобеспеченный, или низкообеспеченный класс.

Установлено, что по большинству различий от экономической деятельности базисных групп населения, экономические установки и иерархию экономических целей субъектов малого бизнеса можно считать достаточно фиксируемыми, в то время как социально-структурные показатели делают эти различия небольшими. Представители малого бизнеса в большей степени полагаются на себя. Для них существующая система ценностей и формулируемые цели определяются сохранением институциональных рамок, внутри которых они могли бы сопрягать сохранение достигнутых позиций с традиционными ценностями семьи и дома. Поэтому исследование включает возможность получения следующих факторов:

• экономические цели (высокое значение этого фактора означает уверенность в себе, планирование будущего или, напротив, замыкание и удержание на собственной нише, но в обоих векторах выражается стремление к устойчивости);
  
• организационный и правовой ресурс (приверженность, связанная со степенью консолидированности, отношение к регулярным коллективным практикам);
  
• следование неформальным практикам (готовность к договорным отношениям, возможность «обходного» маневра).
  

Таким образом, во-первых, предлагаемая многомерная модель описания экономических стратегий включает и набор позиций, фиксирующих экономические стратегии в контексте субъектных показателей, включающих и достигнутое социальное положение, отношение к экономическим и социальным институтам, субъективную самооценку деятельности.

Во-вторых, автор диссертации исходит из того, что экономические стратегии требуют интерпретации (описания) деятельности субъектов малого бизнеса на социальном макро- и микроуровнях как следствие ориентированности на социально-реактивные и стандартные (фиксированные) социальные диспозиции.

В-третьих, важным и неизбежным является воспроизводство достигнутых социальных позиций, что более важно, чем стратификация по известным признакам (собственность, власть, доходы, профессия, квалификация, образование).

Глава 2 «Формирование институциональной среды малого бизнеса в российском обществе» содержит анализ институциональных условий развития малого бизнеса в России, обосновывается авторская позиция в отношении субъектов малого бизнеса к институтам поддержки и развития малого бизнеса, и большое внимание уделяется обоснованию роли социально-реактивного компонента во взаимодействии субъектов малого бизнеса в сложившейся институциональной среде.

Параграф 2.1 «Организационные предпосылки малого бизнеса» посвящен рассмотрению организационного ресурса субъектов российского малого бизнеса и выявлению тенденций в формировании новых организационных форм на уровне взаимодействия с государством, бизнес-структурами и обществом.

Если анализировать организационные предпосылки малого бизнеса, то они как раз являются внешней каймой, внешними условиями институционализации. Организация означает интеграцию экономических субъектов, введение единых унифицированных правил экономической игры и создание механизмов защиты групповых интересов. Не менее значима и иерархия, возможность управления, координация действий. И как раз российское государство заинтересовано, в силу специфики отношения к малому бизнесу, в организационном представительстве.

Подчеркивается, что со стороны государства уже в конце 1990-х гг. сделаны немалые усилия, которые закрепляют за малым бизнесом определенные корпоративные черты. Но, исходя из противоречия, существующего между формальными институтами и реальными практиками, из пласта институциональных искажений можно предположить, что малый бизнес относится выборочно к проблеме организации и использования организационного ресурса в своей деятельности. Здесь важно выделить те моменты, которые имеют как объективную природу, так и субъективный смысл. Автор диссертации считает, что степень организации малого бизнеса дифференцируется по следующим параметрам:

• формирование организационных условий, позволяющих разделять интересы малого бизнеса от других участников российского рынка;
  
• развитие организационных форм, соответствующих региональной или деловой специфике;
  
• формирование практик координации деятельности;
  
• организационное давление на государство с целью защиты интересов малого бизнеса.
  

Таким образом, российский малый бизнес инициируется как институциональная общность скорее со стороны государства, которое заинтересовано в том, чтобы иметь дело с группой предпринимателей, которая бы соблюдала легитимные права игры, в связи с которыми можно было бы проводить экономическую политику государства. В этом смысле малый бизнес, конечно, нуждается в организационном упорядочивании, в стабилизации, что в принципе совпадает с позицией отдельных индивидов, но в силу отсутствия организационного эффекта осознается как вынужденное, не влияющая непосредственно на экономическую деятельность сила.

Организационный ресурс не совпадает с институциональным, поскольку формально деятельность представителей малого бизнеса контролируется и регулируется правовыми нормами, принципиальные ее направления не задаются институциональными структурами. На деле малый бизнес в своей практической деятельности зависит от чиновников сильнее, чем они от него. В силу специфики формирования малый бизнес выпустил из рук организационные ресурсы. Самостоятельность же статуса подчеркивается отрицанием контролируемости, неподотчетной общественной ответственности.

Организация в представлении субъектов малого бизнеса изменяет не столько правила, сколько результаты экономической игры. Таким образом, чтобы актуализировать организационные условия, необходимо построить более-менее ясную конструкцию институциональной системы и ее соответствий, специфические массовые механизмы рыночной идентичности, сетей взаимодействия. Это нужно прежде всего для того, чтобы восстановить условия понимания, необходимого для взаимодействия малого бизнеса с обществом и государством как экономического и социального агента.

Несмотря на заявленную функцию защиты и развития малого бизнеса, организационный ресурс в большей степени воспроизводит отсталость и непрозрачность этой сферы. Это позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на усилия государства ввести малый бизнес в цивилизованное русло, не отмечено тех существенных сдвигов, которые бы говорили о прогрессирующей тенденции к организованным формам профессиональной рыночной деятельности.

В параграфе 2.2 «Правовые рамки деятельности малого бизнеса в России» определяются правовые рамки деятельности субъектов малого бизнеса в России, отмечается селективный подход к использованию правовых ресурсов, связанный с недостаточной правовой компетентностью и схемами опыта деятельности в неправовом поле.

Автор диссертации обосновывает положение о том, что российский малый бизнес получил правовую основу еще в начале 90-х гг. соответствующим пакетом законодательных актов 1992 – 1996 гг. Но особенности правового регулирования российского малого бизнеса состоят в том, что правовые формальные нормы соответствуют маргинализации. Иными словами, произошла инверсия формальных норм. В их декларировании был заключен механизм исполнения, что выразилось в избирательном применении права и существенно сузило рамки легитимации малого бизнеса.

Формальные (правовые) нормы представляют регуляторы экономических отношений в той степени, в какой интересы малого бизнеса рассматриваются через призму развития, и, соответственно, может быть частичное совпадение/несовпадение с интересами тех групп, которые исходят из противопоставления малого бизнеса властным структурам. Без учета такого значимого фактора невозможно адекватно оценить как состояние малого бизнеса, так и перспективы его развития.

Своего рода оплотом влияния правовых институтов на сферу малого бизнеса являются организационные структуры, которые в той или иной степени действуют на основе правовых механизмов. Но в этом направлении отмечается стремление сбросить социальную составляющую, социальный компонент права. И даже организованный бизнес часто идет на компромисс с властями, помогая им рассматривать малый бизнес как остаточный сегмент экономики.

Другое дело, что малый бизнес в таких условиях может действовать только как достаточно замкнутая в определенных экономических нишах предпринимательская общность. Разумеется, масштабы, степень и формы малого бизнеса требуют развития правовых институтов. Но, оставляя в стороне инвективы в адрес российской бюрократии, можно отметить, что влияние правовых (формальных) норм конкретизируются в господстве «репрессивного», запретительного права. То есть правовые формальные нормы скорее несут ограничения, нежели стимулируют экономическую инициативу.

Уровень удовлетворенности представителей малого бизнеса своим социальным статусом достаточен, но только 1,5 % опрошенных заявляют, что чувствуют свою зависимость от государства, что создает определенные сложности в освоении легитимных экономических стратегий¹. Не отрицая тех достижений, которые сделаны в восстановлении порядка на социальном макроуровне, малый бизнес в силу неструктурированности экономических интересов, отсутствия трансляции в политико-правовую сферу «застыл» на позиции избирательности права.

Таким образом, дело вовсе не в негативном отношении представителей малого бизнеса к правовым нормам вообще, а именно в страхе их неравномерного влияния, когда правовые нормы действуют в отношении одних предпринимателей, а другие освобождены от их исполнения. Конечно, для 87 % предпринимателей собственное дело является их неотъемлемым правом². И здесь не прослеживается жесткой связи с реальным состоянием бизнеса. Более того, самодостаточность, несмотря на неудовлетворенность, является основанием для дальнейшего продолжения бизнеса. И из этой особенности следует, что представители малого бизнеса считают, что легитимная деятельность возможна при условии равной правовой ответственности всех экономических субъектов, вероятно опасаясь, что в ином случае более значительные экономические игроки получат преимущества.

Выявлено, что в современных условиях правовые нормы и отношения не достигли доминирующего положения даже в оценке предела выживаемости субъектами малого бизнеса. Применение правовых норм определяется характером взаимоотношений внутри предпринимательского сообщества, либо является следствием применения схем опыта, что проблематизирует легализацию деятельности по сравнению с отношениями личного доверия на уровне неформальных связей.

В параграфе 2.3 «Структурные и институциональные ограничения экономических стратегий субъектов малого бизнеса» выявляется, что существующие институциональные и структурные рамки воспринимаются субъектами малого бизнеса как ограничительные, оказывающие «занижающие» влияние на социальное позиционирование, субъективную самооценку положения в обществе.

Автор диссертации подчеркивает эквивалентность для реализации экономических стратегий базисных социальных установок (диспозиций) и экономических целей. Потребность в экономических стратегиях возникает потому, что существуют другие акторы малого бизнеса, что требует осознания борьбы за свои экономические интересы. При этом, конечно, допускается грубое обобщение, схематизм в восприятии других. И это мы видим в том, что 47 % респондентов отрицают всякие возможности конструктивного взаимодействия с крупным и средним бизнесом.

Возможно, позитивные структурные ограничения, связанные с перераспределением экономически активных акторов в экономическом пространстве, могли бы иметь привести к экономическому росту, но реальным остается то, что почти 70 % предпринимателей сосредоточено в посреднической и торговой сферах, дающих минимальный, но устойчивый доход. И попытка переключить малый бизнес на сценарий технологического обновления не имеет значимых результатов. В конечном счете, структурные ограничения являются лишь возможностью сохранить идентификацию, хотя и приводят к социально негативным последствиям.

Диссертант полагает, что институциональный дефицит во взаимодействии малого бизнеса и государства напрямую связан с отсутствием у экономических акторов импульсов взаимной поддержки, если понимать не помощь в конкретной ситуации, а членство в профессиональных ассоциациях. А успешные коллективные действия, как правило, связаны с опытом предупреждения вмешательства государства. Иными словами, экономические стратегии не предполагают переход к публичным формам артикуляции групповых интересов. Иначе говоря, в малом бизнесе есть субъективные устремления перехода от самоконтроля к контролю посредством рыночных отношений. Но, кажется, что эти механизмы очень слабы и не оказывают эффективного воздействия.

Таким образом, подводя итог вышесказанному, можно сказать, что, во-первых, субъекты малого бизнеса в большей степени воспринимают перспективу легализации деятельности как институциональное ограничение, связанное с издержками подчинения закону.

Во-вторых, у субъектов малого бизнеса существует позиция воспроизводства структуры предпринимательства, которая не отвечает запросам общества, что связано, на взгляд диссертанта, с нежеланием уйти от знакомых «серых» схем деятельности и боязнью и неразвитостью инвестиционного поведения.

В-третьих, наращивание государством институциональных ресурсов, направленных на развитие малого бизнеса, происходит только в правовой и финансовой сферах, через налоговую политику, в то время как малый бизнес нуждается в переподготовке, переобучении, переквалификации, наполнении квалифицированными кадрами и в новых технологиях.

В Главе 3 «Российский малый бизнес как сфера социальной ответственности» характеризуются оценка и значимость социальной ответственности субъектами малого бизнеса в контексте реализации экономических стратегий закрепления и воспроизводства определенных социальных диспозиций, переводящих социальную ответственность в режим асимметрии интересов малого бизнеса и общества.

В параграфе 3.1 «Классификация экономических стратегий субъектов малого бизнеса в социально-интеграционном контексте» рассматриваются и классифицируются экономические стратегии субъектов малого бизнеса через иерархию целей, различающихся по потенциалу социальной интеграции.

Субъекты малого бизнеса ранее других экономических акторов прошли стадию адаптации, привыкания, рутинизации того, что произошло в жизни общества. Но в этом смысле можно сказать, что люди, которые пришли в малый бизнес и не испытывали стресса, включаясь в эту сферу деятельности, тем самым не сняли ситуацию социального стресса. И если переход в малый бизнес для них требовал определенных усилий, связанных с драматической переменой социальных и профессиональных ролей, то в малом бизнесе ориентации становятся ясными и определенными, связанными с возможностью заведения общего дела.

Экономические стратегии представляют «чистые» идеально-типические группы. То есть автор диссертации исходит из того, что смешанные группы включают в той или иной пропорции компоненты основных стратегий, к каковым относятся стратегии самодостаточности, развития и стагнации, удержания достигнутых результатов.

К активным относятся постоянный поиск новых форм получения доходов, разовые и непостоянные приработки, налаживание новых неформальных контактов, повышение профессиональной квалификации, оказание помощи близкими людьми, получение жилья, производственных помещений. К нейтральным относятся традиционные: помощь от государства, различные социальные трансферты.

Если сгруппировать эти все способы, то можно увидеть, что большинство (65 %¹) нацеленных на стратегию развития действуют активно не столько для обеспечения собственной жизни, сколько уделяют основное внимание инвестициям, вкладыванию финансовых средств в собственное дело. При этом большинство используют как активные, так и пассивные способы экономической жизнедеятельности.

В группе самодостаточности 66 % живут только на доходы от предпринимательской деятельности, 43 % с недоверием относятся к помощи со стороны государства. Для них, отмечается в диссертации, важно не столько расширение дела, сколько осознание своей независимости, возможности определять и реализовать собственные экономические установки. Для них малый бизнес – не только профессиональное занятие, но и личностная самооценка.

В группе стратегии сохранения достигнутого возрастает доля использования перечисленных выше пассивных способов. Среди сторонников этой группы 72 % прибегают к помощи родных и близких, к займу, а в последнее время и к банковским кредитным заимствованиям. В целом же в этой группе превалируют пассивные ожидания по формуле «не до жиру».

Таким образом, отмеченные экономические стратегии при существенных различиях сходны в экономической установке на стагнационное экономическое поведение, отсутствуют прорывные цели, и для них значимо право на экономическую самостоятельность, а наименее актуальной является социальная ответственность. Критерий доходности дифференцируется в соответствии с группой и имеет различную ориентацию. Если для представителей группы развития доходность означает возможность экономического роста, вкладывание в собственное дело, то «самодостаточные» и выступающие за сохранение достигнутых позиций главной целью считают потребление, обеспечение устойчивости социального статуса. В этом смысле, конечно, нельзя преувеличивать оппонирование первой группы двум другим и на этом основании считать, что перед нами чисто активная, достиженческая группа, с одной стороны, а с другой – пассивно-адаптирующаяся.

Экономический и социальный потенциал данных групп не одинаков. Среди сторонников стратегии развития больше тех, кто имеет высокий образовательный и социальный статус (84 % – высшее образование, а 69 % проживают в крупных городах)¹. Самодостаточность характеризует российский региональный бизнес, который сравним со сторонниками группы стратегии развития по уровню образования, но реализует цель дистанцированности от взаимодействия с другими экономическими субъектами, вероятно, по причине предусмотрительности, предшествующего опыта. Здесь оказывает влияние и то, что региональные власти достаточно неохотно идут на контакты с малым бизнесом и участвуют в реализации государственных программ его поддержки и развития лишь косвенно.

Следовательно, экономические стратегии малого бизнеса по сохранению достигнутого, самодостаточности и развитию дифференцируются по уровню жизненных притязаний и по выбору средств. Превалирующим является усреднение жизненных позиций, связанных со стратегией самодостаточности, которая имеет негативный эффект в возрастании экономических трудностей, так как малый бизнес находится в состоянии постоянного ожидания негативных перемен. Стратегия развития не является, к сожалению, референтной, и идентификация представителей малого бизнеса не связана с переходом к инновационности. Наоборот, выбор стратегии развития означает уход от знакомой предпринимательской среды. В целом, ориентируясь на удовлетворенность реализации жизненных стратегий, малый бизнес консолидируется как сообщество, но воздерживается от позитивных изменений, которые бы открывали выход к партнерству с другими социальными группами и слоями в оценке и решении общезначимых социальных проблем.

В параграфе 3.2 «Экономические установки в системе социальных диспозиций представителей малого бизнеса» раскрывается влияние иерархии социальных диспозиций на выбор и реализацию экономических установок субъектов малого бизнеса.

Рассматривая классификацию экономических стратегий субъектов малого бизнеса, диссертант отмечает, что существующий перекос в сторону стратегий самодостаточности можно интерпретировать как сосредоточение малого бизнеса в завоеванном социальном пространстве и ограничение экономической деятельности устойчивой матрицей поведения, приоритет знакомой среды. То есть экономические стратегии являются формой идентификации личности с малым бизнесом и в силу этого обстоятельства не направлены на перемену статусных позиций и, следовательно, изменение идентификации. Отсюда появляются те трудности, которые испытывают субъекты малого бизнеса в борьбе за социальное влияние, престиж в обществе и, в конечном счете, участие в осуществлении масштабных экономических и социальных проектов.

В самодостаточности субъекты малого бизнеса видят отсутствие каких-то взаимных обязательств по отношению к обществу и государству. Но это выглядело бы только предположением, если не считать, что экономические стратегии в нормативном контексте исходят из общей направленности интересов относительно малого бизнеса как сферы самореализации, что рассматривают в качестве основы деятельности 60 % малых предпринимателей.

Однако, нельзя сказать, что сфера малого бизнеса имеет собственную экономическую идеологию, то, что часто описывается как нормативная модель малого бизнеса, скорее предназначенная для общественного потребления, или являет перенос моделей западного цивилизованного бизнеса на российскую действительность. Соотношение экономических установок складывается не столько из требований, которые предъявляет общество к малому бизнесу, сколько из того, как представители малого бизнеса думают о своем бизнесе, и в какой мере они считают свой бизнес самоценным.

Фиксированные социальные диспозиции стимулируют востребованность в формах внутрикорпоративной солидарности, ориентированных на конкретные ситуации. Отношения же с государством или контрсубъектами прежде всего ориентированы на то, чтобы не поддаться давлению, и не связаны со способностью оказывать воздействие на принятие решений, влияющих на судьбу малого бизнеса.

Вертикальный анализ экономических установок, осуществляемый через сравнение упомянутых диспозиций, дает возможность сгруппировать определенные различия. Группа респондентов, ориентированных на сохранение достигнутых позиций, привержена к реактивному поведению. В их деятельности когнитивный компонент является избыточным, так как высокий уровень негативных ожиданий требует немедленной реакции. По сравнению с ними стратегия самодостаточности допускает приоритетными экономически фиксированные поведенческие установки. И здесь ниже доля людей, которые подвержены реакциям, соизмерению интересов с конкретной ситуацией.

Имеются явные тенденции, характерные для экономических установок:

1. доля лиц, ориентированных на фиксированные установки, не зависит от длительности пребывания в бизнесе. Чем обширнее опыт экономической деятельности, тем более респонденты допускают тот или иной вид угроз и опираются на реактивные социальные реакции;
   
2. чем ниже ценность базисных установок, тем более респонденты склонны допускать большинство рисков, кроме экономического.
   

Важная особенность экономических установок заключается в отсутствии жестких рамок зависимости, в частности, от профессионально-квалификационных навыков. 40 % респондентов считают, что квалификация никак не влияет на уровень доходов. Хотя это, вроде бы, идет в разрез с выводом о поляризующемся делении малого бизнеса на высококвалифицированный и архаичный¹.

С другой стороны, не менее значимой является востребованность в переопределении установок, выстраивании определенной иерархии, которая хотя бы представляла ресурс сопротивления или предмет торга в отношениях с экономическими контрсубъектами. Для этого, как оказывается, недостаточно декларации о благих намерениях. 38 % респондентов отмечают, что в малом бизнесе, где желание знать все вроде бы не меняется, реально требуются новые подходы, специальные знания, связанные с менеджментом и маркетингом, наличие компетентных финансовых и юридических навыков.

Таким образом, следует отметить, что, во-первых, экономические установки малого бизнеса деиерархизированы и имеют плавающее ядро в виде фиксированных установок. Во-вторых, приоритет в отношениях с другими экономическими субъектами отдается реактивным установкам как наиболее способным консолидировать деловое сообщество в контексте негативных ожиданий. В-третьих, индикатором перехода к новым экономическим стратегиям является развитие и наращивание дефицитных ресурсов, что имеет ограничения в отсутствии рыночных мотиваций, соотносимых с базисными установками.

Параграф 3.3 «Неформальные практики субъектов малого бизнеса: социально-ресурсная составляющая» содержит анализ влияния экономических стратегий на готовность и разнообразие неформальных практик, применяемых субъектами малого бизнеса, представляющих важный личностный ресурс в социальном позиционировании данного предпринимательского слоя.

Можно говорить о нестандартных формах адаптации и даже достижения успеха. Но реальное положение российского малого бизнеса предполагает внутреннюю устойчивость, воспроизводство отношений такими, какие они есть. И в этом смысле нельзя говорить, что российское общество переживает транзитивный период. Скорее, в субъективном восприятии это мыслиться как невозврат к модели прямого государственного вмешательства.

Исходя из приведенных данных исследования, в диссертации отмечается, что добровольный выбор неформальных практик обусловлен тем, что в них видят меньше риска, чем в действиях по правилам. Создается впечатление, что следование формальным нормам, а не констелляция интересов, снижает возможности конкурентоспособности. Иными словами, представители малого бизнеса заявляют, что не имеют роскоши крупного и среднего бизнеса, которая позволила бы им действовать по правилам и, следовательно, относят формальные отношения к явному и неявному ресурсу экономической деятельности.

Другая очень важная составляющая часть неформальных отношений – это то, что они являются ресурсом социального капитала. Ведь неформальные отношения позволяют рассчитывать на помощь и поддержку родных и друзей. Эта помощь заключается прежде всего в использовании нужных связей и знакомств. Таким образом, в отношении формальных норм применяются критерии эгоизма, а неформальные нормы ассоциируются с признанием взаимопомощи.

Такая разноориентированность порождает предпочтение неформальных отношений как стимулирующих самодостаточность и независимость. А формальные связи выглядят избыточными, накладывающими дополнительные, часто затрагивающие интересы ведения дела, нормами. Нет оснований считать, что сложившаяся система взаимной поддержки способствует развитию малого бизнеса. Ведь лишь 52 % представителей малого бизнеса думают, что благодаря помощи других они могут осуществить свои экономические цели.

Таким образом, субъектами малого бизнеса изменения, вносимые извне, воспринимаются как естественные, как те условия, к которым необходимо либо приспособиться, либо их изменить в свою пользу. В ответе на этот вопрос целесообразно исходить из анализа экономических стратегий как устойчивых траекторий деятельности, фиксирующих схемы опыта, связанные с сохранением достигнутых социальных позиций.

В Главе 4 «Перспективы изменения экономических стратегий субъектов малого бизнеса» содержится прогноз тенденций деятельности субъектов малого бизнеса в контексте трансформации и модификации экономических стратегий.

В параграфе 4.1 «Альтернативы поглощения или сотрудничества со средним и крупным бизнесом как идентификационный выбор» анализируются сценарии изменения идентификационных позиций малого бизнеса в условиях взаимодействия с представителями среднего и крупного бизнеса.

Отличительной особенностью деятельности субъектов малого бизнеса, как выявлено в диссертации, является позиция экономической самодостаточности. В позитивном смысле она определяется верой в неотвратимость развития малого предпринимательства в России. Но есть и негативные издержки, связанные с тем, что субъекты малого бизнеса в целом настороженно относятся к конкурентам в экономической сфере.

Значимость данному факту придает отсутствие в качестве приоритетных стратегий развития. Характерно, что малый бизнес, как правило, выделяет собственные условия развития, а также нацелен на диалог с государством не от имени бизнеса в целом, а для ведения малого предпринимательства. И этому есть свои объяснения. Ведь малый бизнес сформировался в результате кризиса российского общества в ранний постсоветский период. Нельзя не признать, что истоки, ведущие от «челночного» бизнеса, отсутствие властного и организационного ресурсов сформировали конфигурацию малого предпринимательства преимущественно как сферы экономической самодеятельности.

Оценка показателей развития малого предпринимательства дает основания полагать, что субъектам малого бизнеса хотелось бы повысить и качество, и конкурентоспособность как факторы не только экономического роста, но и повышения статуса субъектов малого бизнеса в его конкуренции/партнерстве с крупным и средним бизнесом как желаемой идентификационной позиции.

В позиции малого бизнеса по отношению к крупному и среднему бизнесу существуют различия. Если средний бизнес воспринимается как близкий конкурент, если со средним бизнесом связываются возможности аффилирования, по отношению к крупному бизнесу, который активно развивает свои региональные сети, существует «уныние» и недоверие. Естественно, деятельность крупного бизнеса оценивается отрицательно более чем 50 % респондентов, которые обвиняют его и в сговоре с властью, и в нечестной конкуренции и политическом лоббировании собственных интересов.

Вместе с тем, субъекты малого бизнеса осознают наличие общих проблем со сравниваемыми предпринимательскими сообществами, в политике государства к малому бизнесу в целом. При этом справедливо отметить, что представители малого бизнеса не претендуют на роль слоя-катализатора российской экономики, ограничиваясь удержанием уже завоеванных позиций и выступая как канал занятости населения.

В позиции субъектов малого бизнеса отсутствуют те смычки, которые помогли бы выработать консолидированное видение проблем для бизнеса в целом. Но не следует забывать и о том, что корпоративный характер российского малого бизнеса и нацеленность на использование административного властного ресурса, хотя и уже в значительно меньшей степени, чем в 1990-е гг., настораживает малое предпринимательство, не без основания позволяя считать, что крупный бизнес давит конкурентов не через экономические способы, а используя силовые методы, свои финансовые и властные преимущества.

Взаимная идентификация экономических субъектов превращает возникшие на этой основе объективные противоречия между сферами влияния в субъективное переживание этой ситуации как конфликтной¹. В свою очередь, возникающие и обостряющиеся таким образом на основе нарастания неудовлетворенности малого бизнеса своим экономическим статусом противоречия составляют исходные основания для проявления и развертывания как конфликтного состояния, оборонительных стратегий, так и конструктивных, направленных на поиск оптимальных форм взаимодействия и обмена экономическими ресурсами.

Еще большую трудность для субъектов малого бизнеса представляет перемена общей стратегии по отношению к крупному и среднему бизнесу. Если в 90-е гг. крупный бизнес был занят сырьевой отраслью, спустя десятилетие его «аппетиты» проникают в традиционные сферы деятельности малого бизнеса. И в одних случаях малый бизнес опоздал с инициативой, в других – не может «отстоять» завоеванные позиции и ухудшает агрегированные показатели деятельности. Способность управлять бизнесом и приспосабливаться к обстоятельствам не является достаточной характеристикой в современной экономической ситуации. И недооценка организационных и правовых аспектов ведения бизнеса является усугубляющим невыгодные позиции фактором.

На взгляд диссертанта, и крупный, и средний бизнес могут стать партнерами малого бизнеса, только если реализуется их «эгоистический» интерес: малый бизнес станет привлекательным для укрепления ресурсов крупного и среднего капитала. А это произойдет, если в малом бизнесе появятся те сферы, которые представляют собой смежные рыночные пространства с данными предпринимательскими сообществами. Если же субъекты малого бизнеса останутся сугубо на оборонительной позиции, т.е. будут защищать завоеванные рыночные ниши, то эффект недружественного поглощения очевиден.

Таким образом, во-первых, субъекты российского малого бизнеса в ориентации на цивилизованный рынок могут ускорить процесс кооперации, восприняв организационные, правовые и деловые навыки крупного и среднего бизнеса как последовательный идентификационный выбор в пользу интеграции в бизнес-сообщество.

Во-вторых, экономические стратегии субъектов малого бизнеса получат инновационный крен, если будут реализованы совместные проекты, связанные с привлечением интеллектуальных технологий.

В-третьих, сфера малого бизнеса может стать экспериментальной площадкой для несерийных, но имеющих значимый социальный эффект проектов, и на ней могут отрабатываться оптимальные схемы и методы внедрения новых форм экономической деятельности, связанных с использованием недооцененного пока потенциала субъектов малого бизнеса.

Параграф 4.2 «Стратегия наращивания компетентности: оптимальный вариант социального позиционирования субъектов российского малого бизнеса» обозначает основные приоритеты в укреплении и развитии социальных позиций субъектов малого бизнеса на основе наращивания компетентности как основного социального ресурса.

Развитие малого бизнеса, как отмечается в исследовании, наталкивается на дефицит ресурсообеспеченности. Имеется в виду, что субъекты малого бизнеса относятся с недоверием к политике государства, усматривая часто давление административного ресурса, действуют по схеме выжидания. Реальностью остается достаточно невысокий уровень и неиспользование ресурсов конкурентоспособности в реализации экономических стратегий. Представители малого бизнеса, резонно привыкшие решать экономические проблемы ведения бизнеса самостоятельно, не часто прибегают к конкуренции в отстаивании своих интересов с оппонентами и «соперниками» по бизнесу.

На взгляд диссертанта, конкурентности противостоит привычка действовать осторожно, сдерживать экономический потенциал. В условиях неопределенности высок уровень усилий, закладываемых на страховку дела, на выстраивание защитного пояса. Конечно, предложенная схема в какой-то степени упрощает сложившуюся экономическую ситуацию. Вместе с тем, на основании анализа динамики показателей малого бизнеса, можно сказать, что позитивный тренд не проявляется в сфере повышения конкурентности и не имеет эффекта улучшения качества товаров и услуг в повышении профессионального потенциала в переходе на новые технологии.

Подчеркивается, что стратегия компетентности может проявляться не только как перемена экономических целей, связанных с устойчивым ведением бизнеса, но и как переход к инновационным способам наращивания экономических ресурсов, что позитивно влияет на укрепление социальных позиций субъектов малого бизнеса. В частности, могут быть включены и актуализированы неиспользуемые правовые и организационные ресурсы. Но это представляется только одной стороной дела.

Выявлено, что уровень профессиональной компетентности малого бизнеса до сих пор не играет решающей роли в разрешении ключевых социальных проблем российской экономики. Признавая, что властные ресурсы малого бизнеса сравнительно малы, необходимо принять во внимание то, что нельзя гарантировать этики стремления к компетентности даже во «внутренних» отношениях.

Стремление найти новые возможности для восходящей социальной мобильности не связывается с компетентностью. Это выражается в том факте, что в малом бизнесе велик интерес к доходным сферам деятельности, которые создаются из ситуаций экономических перепадов и в результате «дефицита» товаров и услуг.

Это обусловлено тем, что интересы субъектов малого бизнеса находятся в начальной стадии становления и выражаются в достаточно противоречивой форме. Складывающаяся ситуация приближает к пониманию того, что нельзя рассматривать субъекты российского малого бизнеса как «организованный» класс. Однако, в этой среде сформировалась деловая культура, компенсирующая «отсутствие» капиталистической рациональности. Поэтому проблема наращивания компетентности не сводится к препятствиям культурного и политического характера. Вероятно, требуется определенный период для демонтажа традиционных экономических стратегий и тех институциональных форм, которые способствуют их закреплению.

Подчеркивается, что при этом,не может не беспокоить перспектива уклонения субъектов малого бизнеса от «наведения» порядка в своей сфере. Речь не идет о поддержке административного влияния государства. Наименее затратными являются процедуры, связанные с подготовкой кадров, что дает основания считать вполне предсказуемым отказ малого предпринимательства от стратегии компетентности как наиболее оптимальной для формирования открытого бизнеса.

Отмечается, что в экономике созданы структурные предпосылки для реализации стратегии компетентности, прежде всего в институтах поддержки и защиты интересов малого бизнеса. Вместе с тем, субъекты малого бизнеса не слишком проявляют интерес к такой форме государственной поддержки, как переподготовка и переобучение, нуждаясь прежде всего в облегчении регистрационных и налоговых процедур. Но в то же время существует очевидная проблема замыкания малого предпринимательства в узкокорпоративных традиционных анахронических рамках экономической самозанятости и самодеятельности. Если подобная ситуация оправдывает себя как частично решающая социальные проблемы и смягчающая проблемы внутренней дифференциации общества, существующие модели развития бизнеса не соответствуют ожиданиям общества и государства.

Иначе говоря, позиции субъектов российского малого бизнеса оставляют желать лучшего в движении к социальной репутации, накоплению репутационного капитала, в формировании привлекательного социально-инвестиционного климата. Компетентность рассматривается как использование ресурса самостоятельности, приобретенных рыночных навыков для адекватной оценки и предпринимательских рисков и последствий административного ресурса, якобы оказываемого со стороны государства. В таком контексте трудно рассчитывать на рост профессионального, квалификационного и кадрового потенциалов малого бизнеса, укрепление позиций в бизнес-среде, ориентацию на повышение социального престижа предпринимательской деятельности.

В Заключении подводятся общие итоги исследования, дана авторская позиция оценки перспектив социального позиционирования субъектов малого бизнеса в российском обществе, определены возможные направления социологического анализа проблемы.