Собственно говоря, офис этого рекламного агентства находился так высоко в небе, что Алексей и всех его обитателей почитал за небожителей

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• План. Введение. 2 Глава Теоретические основы деятельности рекламного агентства. 4 Основы, 579.56kb.
• Реклама в интернет туристического агентства, 69.68kb.
• 1.               понятие «перевод», 10617.2kb.
• Бизнес план рекламного агентства Бизнес план рекламного агентства, 71.89kb.
• Научил ли Аристотель военному делу Александра?, 164.71kb.
• Впреддверии этого замечательного, яркого, доброго праздника от всей души поздравляю, 682.29kb.
• Бизнес планирование на тему: «Бизнес-планирование и его роль в деятельности предприятия», 488.46kb.
• Дьявола, с этого собственно и начинается роман. Еще с эпиграфа: Так кто ж ты, наконец?, 36.56kb.
• Апартаменты состояли из трех комнат, большой ванной и сауны. Гостиная в стиле второй, 91.42kb.
• Московскiя вђсти, 1331.9kb.

Следующим театром был драматический. Сначала я познакомился с ним во время экскурсии по его разным помещениям, которую провели у нас в институте на первом курсе. Как сейчас помню стоимость этой "экскурсии" - три тысячи рублей ( невысокая по тому масштабу цен ). Больше всего меня интересовали тесные лестницы, по которым проходили актеры - на них было бы трудно разминуться и двум человекам - и их гримерки, в которых тоже царила неповторимая атмосфера. У одной из гримерки, я запомнил, было маленькое окошко, выходящее на улицу, где так же тихо, как в детстве, лежал снег, и было мало прохожих, и сквер был занесен в ожидании новой весны, и на скамейке у дорожки не было никого.

Мы исследовали также и задник сцены - тоже отнюдь не просторный. Интересно отметить, что здесь, под сценой, располагался механизм в виде круга - он вращался, и декорации таким образом сменялись на другие - сама часть сцены вращалась. Это был, конечно, невиданный доселе механизм. Кроме того, был большой зал, откуда спускались на сцену вторые планы.

Самое большое, что запомнилось мне при посещении драматического театра - была огромная люстра, расположенная прямо напротив "балкона" - четвертого яруса театра ( а кроме него, были ложи первого яруса, ложи второго яруса, купон, и, разумеется, партер и амфитеатр ). Отсюда, с "балкона", отлично было видно купон и партер. Собственно сцена притулилась где-то в нижнем правом углу. На нее выскакивали маленькие, напоминающие муравьев, актеры, и изображали своей посредственной игрой нешуточные страсти, разворачивающиеся в пьесе под названием "О мышах и людях". Строгие и моральные билетерши стояли на страже закона. Им сразу не понравились веселые студенты с билетами на "балкон", но они ничего не могли с ними поделать. Пьеса, надо сказать, меня не особенно заинтересовала, учитывая, что с балкона открывался разве только что прекрасный вид на упомянутую выше люстру. К тому же непривычная высота создала ощущение, которое испытывают разве что альпинисты. Но, разумеется, я не жалею о времени, проведенном там.

В нашем городе был и органный зал. Теперь он получил, кстати сказать, новое помещение и находится на улице Партизанской, недалеко от второго корпуса Педагогического университета. Мне довелось не так давно посетить это заведение. Здесь исполнялись русские романсы. В зале, надо сказать, было довольно уютно - он был небольшим, то, что называется, "камерным", и взором можно было охватить все его пространство - начиная с середины зала, где сидел я, до верхних ярусов - второго уровня, где находились другие зрители. Я удивлялся тому, как внимательно, с каким желанием и с интересом они слушали самые обыкновенные русские романсы. Все это мне напомнило мне то человеческое, что видел я в детстве, и что теперь встречается лишь изредка. И в самом деле, теперь распространены другие стандарты. другие шаблоны речи и поведения. Но вернемся к органному залу. И сюда уже проникло время, - в перерыве раздавались чьи-то крики, - явно гражданина, не принадлежавшего к клубу знатоков. Это несколько смазало все впечатление. Но крики были отдельными, единичными, а внимание людское - постоянным и запоминающимся. И это, наверное, важно, важнее всего остального. После представления, после этого вечера я оказался в маршрутке. И была включена блатная музыка.. Да, таковы приметы - разительные контрасты - этого нового времени. Но сколько бы не старались темные граждане внести свою лепту в наши переживания, ощущения и в конце концов, в историю нашей страны, их следы заметет снег, и новое поколение не вспомнит их добрым словом.

Я помню, как шел после концерта по городу, и сам воздух, само время казались мне значительными, сообразными, смысловыми. На улице уже темнело, но я не придавал этому значения. Ведь я словно побывал в человеческом мире - мире, где живо и настоящее, и прошлое, где ничего не забывается.


Это посильнее, чем "Фауст"


Самой откровенной, самой решительной книгой Гете, как известно, был "Фауст". Гете создал своего героя - Фауста, чье имя стало нарицательным, и уже в этом его заслуга. Гете в своей книге дал возможность увидеть его мировоззрение, сформулировал принципы жизни, но вся беда в том, что он сформулировал в "Фаусте" жестокие принципы. "Фауст" оказался не только великой книгой, но и великой ошибкой Гете.

Посмотрим сначала на того Фауста, которого хотел изобразить Гете. Перед нами предстает человек, готовый на все ради истины, свободы, жизни, то есть - "лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой". На бой с кем? С природой, с собственным народом? На бой ради чего? Ради прогресса, ради истины? Но стоит ли прогресс человеческих жизней? Да - голосом Фауста отвечает нам Гете. При этом сам Гете говорит, что Фауст не может ошибаться, что он знает истину, имеет право повелевать человеческими судьбами.

Но каков же истинный Фауст, истинная его природа? Лейтмотив всех действий этого Фауста - цель оправдывает средства. А цель Фауста по Гете, его девиз - "власть, собственность, преобладанье". Для ее достижения Гете не придумывает ничего лучшего кроме сделки с представителем темных сил ( какова цель, таковы и средства ). Другой пример - ради прогресса в понимании Фауста он может с необычайной легкостью пожертвовать людьми:


Средь этих гор губили мы

Страшней губительной чумы.

Я сам дал тысячам отраву:

Их нет, а я живу.. И вот -

в моем лице воздал народ

своим убийцам честь и славу.


Гете пропагандирует страшный девиз - людей он уничтожает без лишних мук совести. Ведь человек для Фауста ( читай - для Гете ) - "ничтожный червь". Таково и отношение Гете к женщине. Как быстро забывает Фауст о брошенной им Маргарите, об убитом им Валентине - это легко укладывается в фаустовскую логику - зачем думать о "ничтожных червях", когда надо идти вперед, туда, где ждут его "великие" дела.

Заложив свою душу, Фауст наивно полагает, что сумеет обратить темные силы в служение себе и своей истине. Фауст поступает так, как сам желает того, надеясь, что тем принесет счастье другим людям. Иллюстрацией этого может служить эпизод из пятого действия части второй. После того, как, согласно планам Фауста, был сожжен дом и сад стариков, он говорит:


Что там за плач вверху певучий?

Жалеть уж поздно! В вышине

Он стонет - и досадой жгучей

вновь сердце растерзало мне..


Что это? Неужели в Фаусте проснулись остатки совести? Неужели к Фаусту пришло раскаяние за совершенное? Читаем дальше:


Я поспешил.. Но пусть золою

И пеплом станут липы те -

я скоро башню там построю,

Чтоб вдаль смотреть на высоте;

А стариков найду тогда я

На новоселье - и простят

они обиду мне, встречая

в довольстве дней своих закат.


Какой редкий цинизм! Какая хамелеонская совесть.. стоит Фаусту сказать самому себе "Так надо", мотивировать это какой угодно нелепостью - и он вновь чист. Можно сказать, что с приходом к богатству Фауст неуклонно деградировал. Богатство его развратило, ядом влилось в его и без того нечистое сердце ( недаром в Евангелии сказано: "удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие" ). Став сильным мира сего, Фауст совсем не стал задумываться о чувствах людей, да что там о чувствах - о их судьбах и жизнях, ведь дом и рощу Фауст сжег, а башню - так и не построил. Но Фауст оказался безсилен перед силами природы, которые мечтал покорить. Интересно, что, полемизируя с Гете, Булгаков иносказательно обрисовывает положение Фауста в "Мастере и Маргарите" в образе Берлиоза. Споря с Гете, Булгаков создал своего героя, принципы которого противоположны фаустовским - Иешуа. Но это уже другая история.

А пока мы можем сказать, что власть и богатство сделали из Фауста второго императора, второго дракона Шварца. У Фауста имеется своя цель, ради этой цели он готов на все. Столкнувшись раз в жизни с людьми, которые воздали ему "честь и хвалу" за совершенное зло, Фауст понял, что на земле он сам может править бал. Фауст сам стал Мефистофелем. Он якобы "вечно совершает благо", но это похваление Мефистофеля ведь ложно по сути. Фаустовский радикализм, жестокость, принципы "Цель оправдывает средства", "лес рубят - щепки летят" напоминают нам страницы истории нашей страны, которой управляли люди, возомнившие себя служителями Истины и свято верившие в свою правоту, в то, что они делают добро. Ради "светлого будущего". Тогда народ тоже воздал "своим убийцам честь и славу". А строки -


Тщетно слуги днем трудились,

Грохотал топор и лом;

по ночам они кружились -

смотришь, вал явился днем.

Люди сильные старались

так, что ночью стон стоял,

Реки огненные мчались,

утром был готов канал -


не напоминают ли строительство наших каналов, в частности, канала Ленина, осушившего Аральское море? А ДнепроГЭС, а поворот сибирских рек вспять - чем не фаустовские планы? Эти принципы слишком знакомы нам, слишком известны, слишком большой ценой за них заплачено, слишком они скомпроментированы, чтобы воспринять их как истину. Впрочем, что наша история? И сейчас дело Фауста "живет и побеждает". Не секрет, что успеха добиваются наиболее сильные и наиболее жестокие Фаусты. Дело, вероятно, в животной практичности теории гетевского героя.

В своей пьесе Гете отправляет нарушившего шесть заповедей из десяти Фауста в рай ( ! ), прощая ему все его грехи. В произведении побеждает циник и эгоист Фауст ( а сколько бы его не приукрашивал Гете, он таким и остается ). Но истинна ли истина Фауста? К счастью, нет. И как говорил Иешуа, "эти добрые люди.. ничему не учились и вообще все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время".

Действительно, времени прошло уже очень много.


Прогулка


Случайно падали звезды

в мои пустые карманы..


Из песни Земфиры.


Был уже поздний вечер. Антон и Лика вышли из театра прямо в гремящую машинами ночь. Звуки охватывали весь мир по периметру, и разбивались о стеклянную витрину театра, на голоса отдельных прохожих, на сигналы в наступающей мгле.

Лика замешкалась - то ли пристально рассматривала что-то в глубине дороги, то ли просто вспомнила об университетском задании - так или иначе, но Антон воспользовался моментом и предложил ей то, на что раньше никак не решался ( или просто не представлялось удобного случая ) - прогуляться немного по улицам. К его удивлению, Лика не стала спорить, кивнула, взяла его за руку.

- Мы с тобой как персонажи одной известной песни, - сказал он, - "Прогулка" называется. Но сказать по правде, мне больше нравится альбом "Четырнадцать недель тишины".

- "Четырнадцать недель тишины" - очень странное название, - возразила Лика, - трудно представить, чтобы такой период был радостным. Так можно и с ума сойти.

- Верно, - согласился Антон, - не зря одна из песен называется "Паранойя".

Они взошли на мост, и мелкие огни города растворились в казавшейся черной реке. Медленно проплывали машины, шуршали шинами, блестели подведенными фарами. С шумом проехал автобус того маршрута, который был по пути Антону и Лике. Но ни его, ни ее этот автобус не заинтересовал, сейчас было более важное - прогулка. В странном городе, в чужом воздухе, на мглистом мосту, тонущем в маслянистой темноте ночи, они были как будто одни и были так близки друг другу как никогда раньше.

- Какую пьесу вы ставите в вашем кружке? - спросила Лика ( здесь надо сказать, что Антон посещал театральный кружок, который был организован у них в университете ).

- Шоу, "Дом, где разбиваются сердца".

Лика, безусловно, читала Шоу, хотя сегодня и он казался архаичным писателем, все же заметила:

- Это сложная пьеса. Хочу сказать, что и я в ней не все поняла. Но по крайней мере, это - не Стринберг.

- Стринберг не любил феминисток, и с этим можно согласиться, - сказал Антон.

- У нас в университете, во всяком случае, Стринберга не любят. Слишком груб, слишком прямолинеен.

Они сошли с моста, повернули на улицу, пересекавшую площадь. Впереди стали видны освещенные витрины какого-то продуктового магазина. С реки подул холодный ветер.

- Тебе не холодно? - поинтересовался Антон, - можно зайти в магазин.

- Вовсе нет, - улыбнулась Лика, - мне нравится это неспешное путешествие, благо у меня есть еще час времени, пока меня дома никто не ждет. Нужно тебе сказать, что мои родственники не так хорошо понимают меня, как мне бы хотелось. Разве только мама. Осторожно, здесь скользко.

Они перешли перекресток, и углубились в частный квартал посредине города, квартал, который все хотели, но никак не удосужились заменить на высотные дома.

- Верно, у тебя и у них разные интересы, - сказал Антон, - разные вкусы. Вот мы, например, хорошо понимаем друг друга, ведь так?

- Пожалуй, что так, - ответила Лика.

- Нам нравятся одни и те же книги, одна и та же музыка.. Безусловно, существуют, различия, но я замечаю, что наши вкусы удивительно похожи. И нам так легко говорить.

- Да, Антон, должна признаться, - Лика замедлила ход, - что рядом с тобой я не испытываю постоянного в последнее время смешанного чувства ответственности и давления. Это называется "легко". С другим человеком вряд ли я вот так согласилась бы куда-то идти.


- Мне, признаться, очень редко удается идти рядом с тобой.. извини, кажется, я путаюсь. Здесь уже возникают комплименты, а где комплименты - там банальности.

- И пошлости, - подтвердила Лика, - знаешь, лучше уж вернемся к классике. Она всегда действовала на меня как-то .. отрезвляюще. Вот, например, это стихотворение -


Двадцать первое, ночь, понедельник,

очертанья столицы во мгле,

и придумал какой-то бездельник,

что бывает любовь на земле.


Лика строго посмотрела на Антона. А Антон был почти счастлив - ему нравилось, что Лика не побоялась прочесть ему такое стихотворение. Определенно, этот вечер не пропадет зря, не исчезнет безследно в череде дней, а напротив - может наполнить жизнь смыслом. Обо всем этом смутно думал Антон, а сам сказал:

- Хорошие стихи. Очень соответствующие моменту.

Антон побоялся признаться, что не знает автора стихотворения. Ведь то, о чем можно было прямо говорить днем, теперь могло показаться некстати.

- Тут лужи, - заботливо произнесла Лика, и переступила своими ножками вправо. Она подала Антону руку, чтобы он мог перебраться через это неожиданно возникшее водное препятствие.

- Удивительно, хотя и не очень, что в столице все не так, - заметил Антон, - улицы там освещены с какой-то небывалой щедростью, дорожки, пешеходные дорожки, аккуратные и ровные. У нас же здесь, честно говоря, не так светло, как хотелось.

Действительно, улицу освещал только многоярусный банковский комплекс, расположившийся в ее глубине.

- Находи в этом особое очарование, - сказала Лика, - и местный колорит.

Положительно, эту девицу ничем нельзя было смутить.

- После того, как я была в фольклорной экспедиции, эти детали меня уже не удивляют, - призналась Лика, - мы оказались вчетвером в глухой северной деревне, где до тех пор, кажется, не ступала нога человека. Но в целом деревня была нормальная, только несколько личностей там выделялись своим чудаковатым поведением.

- Очень интересно, - сказал Антон, который сам в таежной деревне не бывал.

- Там был один молодой человек. Он ухаживал за нами всеми скопом. Видимо, это был местный Дон Жуан. Как говорится, первый парень на деревне. Да уж..

Лика поморщила носик, показывая, как неприятен ей был образ любимца деревенской фортуны.

- У него была излюбленная фраза - "Это я тебе как врач говорю". Вообще, у него было мало фраз в лексиконе. Как, впрочем, и у большинства опрошенных нами жителей. К сожалению, внутренний мир их был не богат. Впрочем, встречались и там умные люди. Видно, не обеднела земля русская на таланты из глубинки.

Странно: Антону казался близок и симпатичен, так же, как сама Лика, и этот нарисованный ею мир, где, оказывается, еще кто-то ухаживал, кто-то влюблялся и питал деликатные чувства.

На миг отразилось в лужах небо, устланное синими облаками, банковское здание приветливо светило огнями, на углу стоял молодой человек без шапки, выбежавший за сигаретами. Он торопливо поглядел на Антона и Лику и убежал в подворотню. "Кем ему мы, интересно, показались? - подумал Антон. - прекрасной влюбленной парой? счастливыми людьми? Во всяком случае, в глазах его читалась зависть? Ко мне.. Все это в высшей степени странно".

- А мне, Антон, определенно нравится наш город, - сказала Лика, подумав, - может быть, потому что я родилась и выросла здесь. И не хочу менять его на незнакомые края. Да, неизведанные дали не манят.

На жердочке напротив освещенного магазина сидели три подростка. При приближении Антона и Лики она почему-то замолчали, прекратили блудный разговор. Это показалось Антону странным. Неужели даже подонки чувствуют, что в мире происходит что-то настоящее, доброе, что эта прогулка имеет какое-то значение?

Вечерняя улица раскрывалась как разворот в большой книге. Там, вдали был уже виден угловой дом. тоже с магазином, а дальше - перекресток, парк, и весь город, так сразу ставший понятным в своей сути Антону. Какими-то несущественными показались прошлые воспоминания об обидах, о том, что живет он там, где находятся существа, которые любят кричать, орать и иначе выражать себя, существа, для которых бутыль крепкого напитка в пятницу заменяет любой досуг и является предметом первого вожделения. Там обитали и домашние тираны, любящие показать свою недюжинную силу на существах, которые были слабее их, изливавшие свой гнев на соседей по квартире, по дому, и таким образом норовившие оставить свой след в истории России. И эта улица, эти огни фонарей, эта синяя от облаков с звездной проседью ночь казались Антону невиданным пространством, местом, где все происходит и будет правильно, и где иначе просто не может получиться. Лика, которая шла с ним рядом, была нормальной - в отличие от многих существ, окружавших Антона в дневной действительности. С ней можно было говорить, не опасаясь приступов гнева или агрессии с ее стороны. Антон вспомнил строки из песни -


Ночь качалась над головой,

прятала луна в облаках звезды,

мы ловили губами их..


- но не стал приводить их Лике, боясь показаться фамильярным.

Вот и поворот на парковую улицу. Она была заполнена с правой стороны маленькими двухэтажными зданиями, и оттого напоминала город начала двадцатого века. Здесь им встретились две пары, которые шли навстречу. Антон еще раз подумал о том, что они выглядят в глазах этих поздних прохожих, как еще одна влюбленная пара. Он вспомнил еще одну прогулку - похожу, ровно по этой же улице, и ту боль, которую испытал при расставании со своей прежней подругой. Лика была совсем не похожа на нее: и внешне, и манерой речи. И о прогулке с Ликой Антон никогда бы не стал жалеть как о времени, которое было упущено, пропало втуне. Он чувствовал себя удивительно свободным - и от тяжелого прошлого, и от будущих воспоминаний. И жизнь представлялась Антону наполненной смыслом, и новый день, который последует, не пугал, напротив, - обнадеживал.

- Никогда не задумывалась о тех, кто живет в этих домах, - сказала Лика, - а ведь у них, должно быть, жизнь не такая как у нас - из окон открывается вид на парк - трамвай проходит под окнами каждый день..

- Романтично, - согласился Антон, - хотя..

- Я знаю, что ты хочешь сказать. Вся эта романтика уводит слишком далеко от подлинной жизни. И потом может причинить боль, которую испытываешь, наверное, от несоответствия. Мечты и действительности. Того, что ты вообразил себе, и того, как воспринимают мир люди.

- Люди часто ведут себя странно, - сказал Антон, - особенно нынешние дети..

- Я понимаю. Я же была на практике в школе. Там мне достался седьмой класс..

- У меня был восьмой, - вставил Антон.

- Ну, тогда ты меня тоже понимаешь. Признаюсь, что сначала они показались мне какими-то дикими, но потом, несмотря на предшествующее воспитание, они даже привязались ко мне.

Они миновали большой перекресток с видом на убегающую на восток улицу. Справо медленно, как величавый корабль, проплыло здание горсовета. Антон понял, - что бы ни случилось в будущем, какие бы испытания не преподнесла ему слепая фортуна, - ничего уже не изменит эту ночь, эту прогулку. Какие бы бури моря житейского не окружали его жилище, какие бы оскорбления не доводилось ему видеть, ничего не сможет перечеркнуть этих звезд в вышине, этих слов Лики.

Справа было здание больницы. Его огоньки в наступившем полумраке выглядели зловеще. Антон вспомнил, как оказался в этой больнице в прошлом году. как кормили его здесь картошкой с обломками костей, как ходил он в одиночестве по ее слепым белым коридорам, и все эти дня показались ему неприятным сном, странным капризом общества, который остался в прошлом. Антон старался не смотреть не больницу, которая - будто нарочно попалась на их пути - еще раз вспыхнула огнями справа, но затем погрузилась в мрак южной части города со всеми своими флигелями, и только асфальтовые дорожки, ведущие вглубь сквера, сохраняли некое правдоподобие.

- Ты, Лика, не веришь в чудеса? - спросил Антон, - а мне кажется, что сейчас как раз то время, когда можно было представить любое из них.

- "В небесах торжественно и чудно", - согласилась Лика, - но я тебе не обещаю чудес. Разве что кружку горячего чаю, когда придем ко мне.

- А я вспомнил другие строки - из "Смысловых галлюцинаций" - из песни "Розовые очки".

- Да, я слышала ее, - сказала Лика.

- Самые первые -


Мне не нравится лето, солнце белого цвета,