Geum.ru

Собственно говоря, офис этого рекламного агентства находился так высоко в небе, что Алексей и всех его обитателей почитал за небожителей

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

Марк проснулся уже утром. За окном медленно нарастал ранний, только что рожденный свет. В голове была некоторая, ощутимая буквально, тяжесть. Марк собрался с силами и проковылял в ванную. Почистил зубы, привел в порядок прическу. В соседней ванной раздавались голоса маленького ребенка и женщины. Они не подозревали, разумеется, о волнениях прошедшего дня. И вот что такое жизнь, вот как равнодушен может быть человек к происходящему на расстоянии вытянутой руки от него.. Марк принял душ - холодная вода, ринувшаяся внезапно из крана, его взбодрила. Нужно было возвращаться в город, там Марк еще ведь "работал". Марк позавтракал, оделся - причем все это делал медленно, как бы пытаясь заново научиться, заново осознать, что с ним произошло. На площадке второго этажа Марк, спускавшийся на улицу, увидел Ганса и Анну. У них, в отличие от соседей Марка, не было детей, они тоже работали в городе. Марк без особой теплоты поприветствовал как всегда радостного Ганса. Он уже понял, что ему не отвязаться от Ганса и Анны, что придется идти к вокзалу вместе, и попытался сохранить то молчание, в котором еще жили воспоминания о вчерашнем дне, об Эльзе.

- Мы вчера катались на роликах, - радостно сообщил Ганс.

- Да, наверное, удивительно увлекательное времяпрепровождение, - заметил Марк сухо.

- Еще бы! - не заметив интонации Марка или не придав ей значения, вмешалась в разговор дебелая Анна, - ух как! мы, разумеется, были не самыми лучшими, но первый раз - как говорится, комом.

Они вышли на аллею. Ганс извлек откуда-то германский плеер и ловким жестом забросил туда кассету. Затем надел наушники и принялся слушать одну ему ведомую мелодию.

- А мы покупаем новую стиральную машину, - сообщила Марку Анна, - она будет самая современная. Как говорится, прогресс идет вперед..

Марк все молчал и глядел внимательно на весенние лужи, в которых отражались поочередно ноги Ганса, ляжки Анны, его собственные брюки - именно в такой последовательности.

- А весна берет свое, - продолжила Анна, - с каждым днем все теплее.

Марк не откликнулся и на это предложение. Тогда Анна толкнула под бок своего супруга, пытаясь его расшевелить. Тот снял наушники, вертя головой в разные стороны, словно ожидая, что ему что-то прилетит в спину.

- А как твой университет? - поинтересовался Марк, пытаясь разговор оживить - сессия?

- Так ее еще не было! - воскликнул Ганс, и Марк вспомнил, что действительно, еще рано, и что вопрос его мог прозвучать глупо.

- Но Гансу еще нужно будет готовиться. Сейчас он читает учебники, - пояснила заботливая Анна.

А Марку в это мгновение вспомнились все учебники, которые он видел, - какими же безсмысленными, малосодержательными они показались ему.

До вокзала нужно было идти достаточно далеко. Ганс и Анна как будто заразились молчанием Марка, и вскоре разговор их иссяк как ручей.

О чем они могли говорить, подумал Марк. О банальностях, о том, что теперь Марку в сравнении с образом Эльзы нестерпимо скучно, о своих интересах, которым могли позавидовать разве что лилипуты. Но с другой стороны некоторая зависть пробуждалась и в Марке: рядом с ним шли два здоровых, не думающих о превратностях судьбы, существа, которым лень было утруждать себя мыслями о хлопотах чужих им людей. Как знать, может быть счастье одним из своих лучиков и гостило в их доме. Во всяком случае, так думал Марк.

С другой стороны, Ганс и Анна были моложе Марка - о чем они будут говорить, когда вспомнят свою молодость и эту прогулку?

Длинная дорога, наконец, показала вокзал, маленький, бордовый, обсаженный аккуратным кустарником. Ганс и Анна оживились.

- А в городе сейчас продают такое мороженое, в рожках. - мечтательно произнесла Анна.

- Я его тебе куплю, - любовно произнес Ганс,

- И еще пирожное, такое круглое, глазированное, хоть одну штучку.

- Ладно, ладно, - соглашался Ганс.

Затем они сидели в здании старого вокзала Роттерберга, и Марк в задумчивость изучал доску с расписанием автобусов - живое чудо человеческой мысли. Но присутствие большого количества людей как-то странно тяготило Марка. Он не выдержал, вышел на улицу, где вовсю жила весна, и воробьи подавали свои голоса у ближайшей лужи. Как раз подходил автобус - большой, красный, с названием фирмы на элегантном боку. Из здания вокзала постепенно стали выбираться люди. Среди них были и Ганс с Анной. Как они сливались с толпой, как умели быть похожими на общественно одобренный образец жизни! В обществе, в котором Марк выглядел угловатым, нескладным пришельцем, они были своими, и обращались, казалось, с самой жизнью запанибрата. Эльза была так непохожа на них, словно выросла и жила в другом городе, была такой же угловатой в этом мире обтекаемых, прозрачных друг для друга существований. И вот - он, Эльза - сказала Марку, что хотет видеть в нем друга, и это было такой не связанной с ее образом нелепостью, банальностью, что Марк не перестал думать об этом даже сейчас, когда залез в большой реттербергский автобус.

Ганс и Анна между тем обогнули Марка с немецкой аккуратностью и засели где-то в задних рядах. Марк повернулся к окну, в котором был виден кусок здания вокзала. Когда автобус тронулся с места, повернул, припустил по дороге, набирая скорость, Марк так и не изменил своего положения. Он смотрел в окно, и ему по-новому открывались те виды, на которые он раньше как-то не обращал внимания. Все было недосуг, жизнь его мчалась вперед - к Эльзе, а теперь произошла как будто поломка и остановка, и предметы холодели в своих очертаниях, дрожал от весенней стужи лес, сгибались под напором невесть откуда взявшегося ветра кустарники. Раньше у Марка была надежда, а теперь.. что-то произошло в мире. Марк сам удивился, как запомнился ему этот простой разговор с Эльзой, ведь ничего чудного не было в том дне. Теперь же вещи и предметы вокруг Марка, казались, начали наливаться своим собственным, идущим вразрез с жизнью, существованием. Марк долго рассматривал, например, спинку кресла, и она казалась ему фантастическим явлением в этом мире, затем взгляд его упирался в сапожки случайной попутчицы, и они тоже представлялись неземными предметами. Марк сам не заметил, как автобус въехал на мост и вот уже ехал по мосту. Отсюда открывался вид на город, который раньше ничуть не удивлял Марка. Но теперь город был новым, было в нем что-то невиданное. Странными казались его улицы и магазины, люди, спешащие куда-то. Автобус проехал еще один мост. Улица вела к вокзалу. Марк отвернулся от окна, чтобы не видеть казавшиеся ему безсмысленными сотни существований - людей, птиц, собак. Автобус еще раз повернул, - это был вокзал. Марк с неохотой подумал, что надо выходить, куда-то идти, быть вежливым, соблюдать правила движения. Он подумал, что возьмет такси сразу же рядом с вокзалом - слишком тяжела была мысль о сотнях новых существований, которые заполнили бы пространство вокруг него. Так размышлял Марк до того момента, когда поднял глаза и увидел Эльзу.

Он увидел ее сразу, несмотря на то, что Эльза стояла в тени вокзала, и одежда ее была не такой уж броской. Сразу возник шум вокруг, как если бы из долгого сна Марк перешел в настоящий мир. Люди говорили о чем-то близком Марку. Казалось, весь мир понимал его. Марк ринулся навстречу к Эльзе. Эльза смотрела на него и улыбалась.

Он взял ее в спешке за рукав:

- Эльза, это ты?

- Да, это я, - подвердила она, - не удивляйся особенно. Я немного подумала, Марк. Ты не только друг. Ты и сам это понимаешь. Извини, я тогда была растерянна.

С этими словами Эльза обняла Марка.

"Все. Вышла на поцелуй", - подумает неравнодушный читатель. Но целомудреный автор скромно оставляет финал открытым. Как знать, что могло с ними произойти, ведь влюбленные так непредсказуемы.

Чужая страна


Задумывались ли вы когда-нибудь о причинах обыденной какофонии, которая, бывало, раздется в будний день из чужих комнат? Задумывались ли вы о том, что происходит в России, если обитающие в ней существа позволяют себе вести себя так? О, я знаю, что это тема - табуированная, и рассуждать о России - привилегия центральных каналов и одобренных министерством просвещения газет. Но я живу, я вырос здесь, и значит, могу написать несколько строчек об этом.

Егор познакомился с Машей странно - сначала были долгие разговоры по телефону, во время которых Маша не выказывала прозорливости, затем они условились встретиться в театре. Егор хорошо запомнил день, когда он приобретал два билета - он как раз направлялся из института, и в фоие театра, расположенном неподалеку, обнаружил даму, которая продавала билеты. И все в этот солнечный зимний день казалось Егору значительным, обещающим, исполненным смысла. Он, признаться, немного волновался, но это волнение было легкое, нежное, как шелк, праздничное. Их познакомила общая подруга, и Егор испытывал чувство благодарности по отношению к ней - редкий случай, когда о судьбе Егора кто-то проявлял заботу. Это значило, что человечество вовсе не безнадежно, и способно еще удивлять его. Фоие театра было залито наискосок трепетным зимним светом, Егор купил билеты, вышел на маленькую улицу, с облегчением вдохнул свежий воздух. Что-то было сказочное в этом обещании встречи.

Время быстро летит, и вот настал вечер, в который Егор должен был встретиться с его новой подругой. Он ехал в маршрутном такси, и вокруг была ночь - рассыпалась звездами по высокому небу. Машина бойко шла вперед и тут достигла большой площади, на которой должен был располагатьсся театр. Егор вышел, уже закрывал двери такси. Одновременно произошла довольно странная вещь: из глубины остановки раздалось мощное проклятие. Егор как-то ссутулился, отвернулся, поспешил вдаль улицы. Вечер сразу потерял свою прелесть, привлекательность. Для того чтобы как-то отлечься от этого, Егор стал двигаться быстрее, бегом спускался - боком, боком - по обледенелым ступенькам, - вновь восходил, спешил туда, где леденцовым светом горели витрина ларька и в сумерках возвышался театр. Егор подумал и решил, что, может быть, это было лишь препятствие на пути, препятствие, которое он преодолел. Мимо прошагали два мужика в каких-то невообразимых тулупах, что-то крича на ходу в сторону дороги. Но на мосту людей было меньше. Егор приближался к театру. У его подъезда стояло две пары, снег летал вокруг. Здесь Егор и повстречал Машу, которая стояла в глубине подъезда и сосредоточенно глядела перед собой. Егор увидел, что Маша не была красавицей или симпатичной. В ее лице Егор будто увидел дно суровой реальности. Маша была единственной и уникальной в своем роде девушкой. Безобразие ее цвело пышным цветом. Егор отвернулся в сторону, стараясь не выказать своих чувств, стесняясь их и в то же время ощущая, что словно был чем-то обманут.

Они медленно вошли в театр. Маша передвигалась неестественно, с каким-то оцепенением, словно ожидая от Егора коварного удара. А Егор был в недоумении. Он помог Маше снять пальто ( причем была у нее какая-то сложность и в этом простом, казалось бы, деле ), проводил ее в зал, где уже располагались зрители и все было готово к началу представления. Они расположились на шестом ряду. Рядом сидевшие девушки казались изысканными красавицами по сравнению с Машей. В лице же Маши, в ее словах Егор не нашел ничего выражающего человеческие чувства, в ее распоряжении как будто был ряд клише, которыми она орудовала, пытаясь ими заинтересовать Егора. Но вот представление началось. Егор испытал при этом существенное облегчение. Представление как будто примирило его на какое-то время с действительностью, с удивительной бессмысленностью его положения. Но еще был антракт. Во время антракта Егор был обязан выгуливать Машу. Другие посетители театра смотрели на нее тоже с некоторым удивлением, как на редкое чудо. Но все хорошее когда-то подходит к своему финалу. И Егор уже стоял с Машей под нежными лучами театрального подъезда, провожал ее до остановки, рассказывал ей две свои истории, чтобы придать этому вечеру хоть какой-нибудь смысл. Все это Маша воспринимала как должное, как нормальное внимание к своей особе. Егору же происходящее этим вечером запомнилось как нечто весьма странное.

Время идет незаметно, и вот уже миновала весна, во время которой Маша периодически названивала Егору по телефону, видимо, не зная другого развлечения, наступило лето. В это лето Маша позвонила Егору и пригласила его вместе отметить "день рождения" своей подруги на даче. Егор, боясь показаться несовременным - ведь, так, кажется, встречаются молодые люди в действительности? - согласился. Впрочем, его согласие можно ведь и объснить тем, что к тому времени Егор достиг необыкновенной, невиданной доселе степени одиночества. Ему хотелось внести какое-то разнообразие в свою постоянно печальную жизнь. Или - стать частью счастливого мира, где люди поддерживают друг друга, заботятся друг о друге. Много было мыслей у Егора перед этим путешествием. Но передумывать было поздно - кто-то рассчитывал на его присутствие, ждал его. Егор не мог обмануть ожиданий.

Этот день выдался теплым, дождя не было, ничего не могло помешать Егору осуществить задуманное. Казалось бы, судьба могла быть добра к нему. Егор спустился по каменным ступеням, хранящим тепло, направился к остановке, но не успел сесть в маршрутное такси, как снова сзади раздалось проклятие. Егор не обернулся, залез на сиденье, машина тронулась, и Егор принялся рассматривать городской пейзаж через окна и занавески. Странно - Егор был так взволнован предстоящей встречей с Машей ( которая, думалось ему, похорошела со дня последней встречи - как хорошеет все летом ), что это проклятие, казалось ему, имеет какое-то отношение к тому, что происходит с ним сегодня. Егор старался не думать, отвлечься, но ведь факт оставался фактом - те, кто нагонял его сзади, отнюдь не желали ему счастливого пути - напротив.. Егор вышел на знакомой остановке.. удивился обилию машин, теснивших друг друга на центральном проспекте города, пошел к мосту. Там у скамейки он обнаружил Машу в компании с другой девицей, которая представилась Таней. Появление Тани несколько взбодрило Егора - та была, хотя тоже некрасива, но и не страшна и внешним видом своим напоминала нормального человека. Маша пригласила и ее на дачную поездку. Затем они зашли в кафе, выпили минеральной воды ( все остальные напитки стоили дорого до противоестественности ). Егор чувствовал себя немного неловко - он не был Дон Жуаном и чувствовал, что внимание девиц ускользает, уходит в песок. Но хотя бы то, как они сидели втроем в этом кафе, выглядело как явление обычного человеческого мира, не лишенное даже поэзии. У них была еще уйма времени - нужно было ждать третью девушку - и они направились в магазин книг. Здесь Егор прошел вперед, как бы попав в собственный мир, с радостью разглядывая выставленные на витрине книги. Татьяна и Маша остались стоять у входа, ожидая Егора и переговариваясь о чем-то своем. Егор ненароком повернулся к ним - лицо Татьяны вдруг исказилось, и будто постарело. Впечатление было неприятное, и Егор отвернулся, разглядывая книги, как бы возвращаясь в мир действительности.

Потом они сидели на скамейке в сквере, - светило постепенно направлялось на запад, Татьяна курила, рассказывала что-то, пытаясь развлечь инертную, словно зачарованную Машу. На минуту ясная мысль осветила сознание Егора: он подумал, что он может казаться Татьяне тоже инертным и непривлекательным, и в ее глазах составлять "пару" со своей подругой. Егор не выделялся признаками мужественности - мощной мускулатурой, или просто тяжестью тела - оттого, наверное, и чувствовал все так ясно. Есть люди, которые так отсидели свою душу, что не чувствуют ее - писал Набоков. Егор пока не относился к таковым. Появилась, наконец, третья девица - куда-то спешащая, размахивающая руками, рослая, как каланча. Егор выглядел по сравнению с ней очень непредставительно. Когда они поворачивали на нужную остановку, Егор с тоской посмотрел на ту, что была поблизости, знакомую - счастливые люди на ней, и с нее Егор мог доехать до своего дома. Но броситься сейчас же в уходящий в свой округ автобус показалось Егору немужественным поступком - пожалуй, перестанут вести с ним знакомство. Приходилось послушно идти туда, где между ветвей сияло заходящее солнце - на дальнюю остановку.. Быстро подошел автобус, и Егор оказался в салоне, подпираемый локтями следующих за ним людей. Весь салон этот показался Егору необычным, новым, невиданным доселе. В дальнем углу сидел дедушка с клюкой. Маша, видимо, желая проявить заботу, указала Егору место впереди. Автобус тронулся. Он свернул на малознакомую улицу, которую Егор в последний раз видел в детстве. И в этот миг Егор почувствовал, что все в салоне - чужое, словно он попал в неведомую страну, зачаровывающую своей властью. Тем временем автобус еще раз повернул и забрался с надрывным ревом на мост. К Егору и Маше подошла старая кондукторша. Егор хотел заплатить ( у него имелись ассигнации в правом кармане ), но Маша почему-то не позволила, сама взяла на себя эту обязанность. Егор минуту размышлял об этой странности, потом его внимание привлекло другое - салон наполнился непонятными существами - фигуры их были упитанны, физиономии раздуты, рты раскрывались, выдавая непонятные Егору фразы. Автобус ехал дальше по маршруту, и все больше людей набивалось в салон. Егор удивлялся, с каким рвением они стремились занять место в автобусе. Видно было, что они уже привыкли к такой толчее и чувствовали себя в ней как рыбы в воде, даже разговаривали между собой. Бог весть, куда мог направляться такой автобус. Дорога была долгой. Егор устал от взглядов людей, безцеремонно разглядывающих его, от надрывных рывков автобуса, спешащего непонятно зачем. Но вот стало тихо. На какой-то остановке сошло большинство пассажиров. Егор вздохнул с некоторым облегчением. Маша толкнула его по-свойски в бок, предупредила, что нужно будет выходить через две остановки.

На каком-то земляном склоне автобус остановился. Здесь Маша, Татьяна, ее подруга и вместе с ними - Егор - вышли из салона. Они спустились по насыпи и очутились перед распахнутыми воротами какого-то товарищества, которое напомнило Егору проходной двор. Маша пошла вперед, указывая дорогу. Егор и Татьяна шли последними. Егор внимательно смотрел по сторонам - напрасно, вокруг не было ничего замечательного. Но свежий летний воздух, чувство дороги сделали свое дело - Егор уже почти не чувствовал безпокойства, которое одолевало его в начале поездки.

Маша долго водила их по аллеям ( впрочем, аллеями эти тропинки между участками можно было назвать лишь с условностью ) и, наконец, остановилась возле какого-то недостроенного одноэтажного домика. Егор заметил, что на его фасаде не было.. окон.

Маша что-то долго высматривала на участке ( Татьяна, Егор и рослая девица терпеливо ждали ), затем помахала кому-то рукой, калитка отворилась.. Перед Егором предстали двое молодых людей. Один из них улыбался и неестественно топырил руки, встречая гостей. Второй глядел угрюмо и мрачно и ничего не говорил. Егор шел последним. Они оказались в каком-то маленьком дворе, здесь росла одиноко малина и крыжовник. Откуда-то из-за угла вынырнал упитанный дядька.

- Вот и гости! - обрадованно сказал он, - вы как раз вовремя. Поможете собрать малину?

Двое молодых людей, назвавшиеся Иваном и Сергеем, безропотно подчинились. Та же участь ожидала и Егора. Его отрядили в компанию с рослой девицей. Им достался участок в глубине массива. Егор терпеливо собирал ягоды, с опаской поглядывая на свою напарницу, рассказывал понемногу о своей дачи. С соседних участков неслись нечеловеческие крики, изрядно сдобренными отборными проклятиями. Егору на минуту показалось, что он попал в неведому чужую страну, где до сих пор не ступала нога человека. Он посмотрел сколько собрал ягод - на дне банки было негусто, у себя на даче Егор собирал и быстрее, и больше, и охотнее. "Я не знаю, зачем и кому это нужно", - подумал он о своем занятии.

Татьяна и Маша в это время возились около деревянного стола, расположенного под сенью раскидистого тополя. Когда съестное было приготовлено, раздалась команда, по которой Иван и Сергей резко поднялись от кустов - верно, с чувством выполненной работы - и поспешили к тополю. За ними потянулась рослая девица, и Егор на минуту остался в одиночестве. Его не покидало чувство нереальности происходящего.

- Егор, все уже готово! - раздался из-под тополя голос Маши.

Егор заметил, что проворный дядька куда-то исчез и за столом оказались, кроме него и Маши, двое молодых людей, Татьяна и девица, которая вместе с Егором собирала малину.

Сначала пили вино. Сергей сразу как-то невесело захмелел и потянулся к гитаре. Заиграли непритязательную песню. Егору вино принесло временное облегчение и он отметил про себя, что поездка хотя бы в этом отношении пройдет не зря. "Я говорил - все дело в дармовой выпивке!" - как говорил один из персонажей пьесы Гр.Горина. Стали рассказывать истории из жизни - причем все они были как на подбор скучные и невыразительные. Рослая девица рассказала, как ее задержали на вокзале. Иван рассказал не лишенную занимательности историю из жизни алкоголиков ( его приятелей ).

Иван пожаловался, что его знакомый никак не может получить российское гражданство.

- Я думаю, что гражданство предоставлять следует только тем, кто достоин этого, - произнес Егор.

Его фраза вызвала раздражение уже взбодрившегося Ивана.

- А что если он - алкаш? - спросил он у Егора - как будто именно Егор был виноват в той ситуации, которая сложилась вокруг Иванова знакомого.

Тем временем рослая девица отобрала гитару у Сергея и заиграла что-то лирическое. Эта песня, впрочем, успеха не имела. Иван залез в ванну, стоявшую здесь же, во дворе, и развлекался, пуская пузыри. Тут же, кстати, он рассказал не лишенную интереса историю о том, как поблизости сошел с рельсов вагон, - то-то было веселья! Для Сергея и Ивана это происшествие стало подлинным событием. Кстати, было сказано, что Сергей и Иван не случайно проводят недели вдали от города - здесь они, по их собственному признанию, занимались дачным строительством. Маша сидела на бревне и чутко внимала рассказу Ивана.

Между тем завечерело. Иван вылез из ванной и, перехватив гитару у высокорослой девицы, взбодрил себя еще раз вином и принялся распевать довольно похабные песни. Егор послушал один куплет, а затем ушел в дальний конец участка, якобы по нужде. Здесь была ночь, было тихо - и резкий контраст с освещенным столом казался кошмарным недоразумением. Но, видимо, Егор слишком долго простоял здесь. Мимо него прошествовал Сергей и что-то буркнул недовольно по направлению Егора. Ему пришлось вернуться к опустевшему столу, где оставались только Иван с гитарой и слушавшая его пение Татьяна. Иван, впрочем, удивил Егора - он предложил ему провести ночь на земле, под звездами. Ведь в "доме" было так мало места. Но вскоре сменил гнев на милость и решил, что Егор должен спать в доме, в одной кровати с Машей. Егор как-то отстраненно выслушал его вердикт, и пошел в дом.