1. Охоббитах Рассказ у нас пойдет в особенности о хоббитах, и любознательный читатель многое узнает об их нравах и кое-что из их истории

Вид материала

Рассказ

Содержание Властелина колец

Подобный материал:

• Пособие рассчитано на широкий круг читателей: юный читатель узнает много интересного, 105.32kb.
• Юрий Мороз истина в тезисах. Чтение этой книги опасно для вашего мировоззрения! Предисловие., 2168.86kb.
• Лекции по филологии и истории религий, 4721.42kb.
• Веции, побудил автора написать эту книгу, из которой читатель узнает о сенсациях подлинных, 2240kb.
• О хоббитах рассказ, 6303.64kb.
• Народная сказка «царевна-лягушка» Любознательный читатель!, 126.28kb.
• И. А. Бунина «Легкое дыхание» Рассказ, 54.6kb.
• С. Г. Кулибаба рецензент П. И. Лукоянов к32 Квадригин Феликс На байдарке: Пер с украинского, 1312.63kb.
• Митрополита Филарета Матери-Церкви на различных поприщах архипастырской деятельности., 3266.13kb.
• Как готовится к зачету? Как проводить зачет?, 315.43kb.

Сперва Сэм жил у Кроттонов вместе с Фродо, но, когда закончили Новый проулок, он переселился к Жихарю -- надо же было присматривать за уборкой и отстройкой Торбы. Это само собой, а вдобавок он разъезжал по всему краю как -- хочешь не хочешь -- главный лесничий. В начале марта его не было дома, и он не знал, что Фродо занемог. Фермер Кроттон тринадцатого числа между делом зашел к нему в комнату: Фродо лежал откинувшись, судорожно сжимая цепочку с жемчужиной, и был, как видно, в бреду.

-- Навсегда оно сгинуло, навеки, -- повторял он. -- Теперь везде темно и пусто.

Однако же приступ прошел, и, когда Сэм двадцать пятого вернулся, Фродо был какой обычно и ничего ему о себе не рассказал. Между тем Торбу привели в порядок, Мерри и Пин приехали из Кроличьей Балки и привезли всю мебель и утварь, так что уютная нора выглядела почти что по-прежнему.

Когда наконец все было готово, Фродо сказал:

-- А ты, Сэм, когда ко мне переберешься?

Сэм замялся.

-- Да нет, спешить-то некуда, -- сказал Фродо. -- Но Жихарь ведь тут, рядом, да и вдова Буркот его чуть не на руках носит.

-- Понимаете ли, господин Фродо... -- сказал Сэм и покраснел как маков цвет.

-- Нет, пока не понимаю.

-- Розочка же, ну Роза Кроттон, -- объяснил Сэм. -- Ей, бедняжке, оказывается, вовсе не понравилось, что я с вами поехал; ну, я-то с ней тогда еще не разговаривал напрямик, вот она и промолчала. А какие же с ней разговоры, когда сперва надо было, сами знаете, дело сделать. Теперь вот я говорю ей: так, мол, и так, а она: "Да уж, -- говорит, -- год с лишним прошлялся, пора бы и за ум взяться". "Прошлялся? -- говорю. -- Ну, это уж ты слишком". Но ее тоже можно понять. И я, как говорится, прямо-таки на две части разрываюсь.

-- Теперь понял, -- сказал Фродо. -- Ты хочешь жениться, а меня не бросать? Сэм, дорогой, все проще простого! Женись хоть завтра -- и переезжайте с Розочкой в Торбу. Разводите семью: чего другого, а места хватит.

Так и порешили. Весною 1420 года Сэм Скромби женился на Розе Кроттон (в ту весну что ни день были свадьбы), и молодые поселились в Торбе. Сэм считал себя счастливчиком, а Фродо знал, что счастливчик-то он, потому что во всей Хоббитании ни за кем так заботливо не ухаживали. Когда все наладилось и всюду разобрались, он зажил тише некуда: писал, переписывал и перебирал заметки. На Вольной Ярмарке он сложил с себя полномочия Заместителя Головы; Головою снова стал старина Вил Тополап и очередные семь лет восседал во главе стола на всех празднествах.

Мерри с Пином для начала пожили в Кроличьей Балке, то и дело наведываясь в Торбу. Они разъезжали по Хоббитании в своих невиданных нарядах, рассказывали были и небылицы, распевали песни, устраивали пирушки -- и прославились повсеместно. Их называли "вельможными", но отнюдь не в укор: радовали глаз их сверкающие кольчуги и узорчатые щиты, радовали слух их песни и заливистый смех. На диво рослые и статные, в остальном они мало изменились: разве что стали еще приветливее, шутливее и веселее.

А Фродо и Сэм одевались, как прежде, и лишь в непогоду их видели в длинных и легких серых плащах, застегнутых у горла изумительными брошами, а господин Фродо всегда носил на шее цепочку с крупной жемчужиной, к которой часто притрагивался.

...Все шло как по маслу, от хорошего к лучшему; Сэм с головой погрузился в счастливые хлопоты и чуть сам себе не завидовал. Ничем бы год не омрачился, если б не смутная тревога за хозяина. Фродо как-то незаметно выпал из хоббитской жизни, и Сэм не без грусти замечал, что не очень-то его и чтут в родном краю. Почти никому не было дела до его приключений и подвигов; вот господина Мериадока и господина Перегрина -- тех действительно уважали, теми не уставали восхищаться. Очень высоко ставили и Сэма, но он об этом не знал. А осенью пробежала тень былых скорбен.

Однажды вечером Сэм заглянул в кабинет к хозяину; тот, казалось, был сам не свой -- бледен как смерть, и запавшие глаза устремлены в незримую даль.

-- Что случилось, господин Фродо? -- воскликнул Сэм. -- Я ранен, -- глухо ответил Фродо, -- ранен глубоко, и нет мне исцеленья. Но и этот приступ быстро миновал; на другой день он словно и забыл о вчерашнем. Зато Сэму припомнилось, что дело-то было шестого октября: ровно два года назад ложбину у вершины Заверти затопила темень.

Время шло; настал 1421 год. В марте Фродо опять было плохо, но он перемогся тайком, чтоб не беспокоить Сэма: его первенец родился двадцать пятого. Счастливый отец торжественно записал эту дату и явился к хозяину.

-- Тут такое дело, сударь, -- сказал он, -- я к вам за советом. Мы с Розочкой решили назвать его Фродо, с вашего позволения; а это вовсе не он, а она. Я не жалуюсь, тем более уж такая красавица -- по счастью, не в меня, а в Розочку. Но вот как нам теперь быть?

-- А ты следуй старому обычаю, Сэм, -- сказал Фродо. -- Назови именем цветка: у тебя, кстати, и жена Роза. Добрая половина хоббитанок носит цветочные имена -- чего же лучше?

-- Это вы, наверно, правы, сударь, -- согласился Сэм. -- В наших странствиях я наслышался красивых имен, но уж больно они, знаете, роскошные, нельзя их изо дня в день трепать. Жихарь, он что говорит: "Ты, -- говорит, -- давай подбери имя покороче, чтоб укорачивать не пришлось". Ну а ежели цветочное, тогда ладно, пусть и длинное: надо подыскать очень красивый цветок. От нее и сейчас-то глаз не оторвешь, а потом ведь она еще краше станет.

Фродо немного подумал.

-- Не хочешь ли, Сэм, назвать ее Эланор -- помнишь, такие зимние золотистые цветочки на лугах Кветлориэна? -- В самую точку, сударь! -- с восторгом сказал Сэм. -- Ну прямо как по мерке.

Малышке Эланор исполнилось шесть месяцев, и ранняя осень стояла на дворе, когда Фродо позвал Сэма к себе в кабинет.

-- В четверг день рождения Бильбо, Сэм; -- сказал он. -- Все, перегнал он Старого Крола: сто тридцать один ему стукнет.

-- И правда! -- сказал Сэм. -- Вот молодец-то!

-- Знаешь, Сэм, -- сказал Фродо, -- ты пойди-ка поговори с Розой -- как она, не отпустит ли тебя со мной. Ненадолго, конечно, и недалеко, пусть не волнуется, -- грустно прибавил он.

-- Сами понимаете, сударь, -- отозвался Сэм.

-- Чего тут не понимать. Ладно, хоть немного проводишь. Ну все-таки отпросись у Розы недели на две и скажи ей, что вернешься цел и невредим, я ручаюсь.

-- Да я бы с превеликой радостью съездил с вами в Раздол и повидал господина Бильбо, -- вздохнул Сэм. -- Только место ведь мое здесь, как же я? Кабы можно было надвое разорваться...

-- Бедняга ты! Да, уж либо надвое, либо никак, -- сказал Фродо. -- Ничего, пройдет. Ты как был из одного куска, так и останешься.

За день-другой Фродо вместе с Сэмом разобрал свои бумаги, отдал ему все ключи и наконец вручил толстенную рукопись в алом кожаном переплете; страницы ее были заполнены почти до конца -- сперва тонким, кудреватым почерком Бильбо, но большей частью его собственным, убористым и четким. Рукопись делилась на главы -- восьмидесятая не закончена, оставалось несколько чистых листов. Заглавия вычеркивались одно за другим:

Мои записки. Мое нечаянное путешествие. Туда и потом обратно. И что случилось после.

Приключения пятерых хоббитов. Повесть о Кольце Всевластья, сочиненная Бильбо Торбинсом по личным воспоминаниям и по рассказам друзей. Война за Кольцо и наше в ней участие.

После зачеркнутого твердой рукой Фродо было написано:

ГИБЕЛЬ

ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ

И

ВОЗВРАЩЕНЬЕ ГОСУДАРЯ

(Воспоминания невысокликов Бильбо и Фродо из Хоббитании, дополненные по рассказам друзей и беседам с Премудрыми из Светлого Совета)

А также выдержки из старинных эльфийских преданий, переведенные Бильбо в Раздоле


-- Господин Фродо, да вы почти все дописали! -- воскликнул Сэм. -- Ну, вы, видать, и потрудились в этот год!

-- Я все дописал, Сэм, -- сказал Фродо. -- Последние страницы оставлены для тебя.

Двадцать первого сентября они отправились в путь: Фродо -- на пони, на котором ехал от самого Минас-Тирита и которого назвал Бродяжником, а Сэм на своем любезном Билле. Утро выдалось ясное, золотистое. Сэм не стал спрашивать, как они поедут; авось, думал он, догадаюсь по дороге. Поехали они к Лесному Углу проселком, что вел на Заводи; пони бежали легкой рысцой. Заночевали на Зеленых Холмах и под вечер двадцать второго спускались к перелескам.

-- Да вон же то самое дерево, за которым вы спрятались, когда нас нагнал Черный Всадник! -- сказал Сэм, показывая налево. -- Честное слово, будто все приснилось.

Смеркалось, и впереди, на востоке, мерцали звезды, когда они проехали мимо разбитого молнией дуба и углубились в заросли орешника. Сэм помалкивал: перед ним проплывали воспоминания. Но вскоре он услышал, как Фродо тихо-тихо напевает старую походную песню, только слова были какие-то другие:

Быть может, вовсе не во сне

Возникнет дверь в глухой стене

И растворится предо мной,

Приоткрывая мир иной.

И лунный луч когда-нибудь,

Как тайный знак, укажет путь.


И точно в ответ с низовой дороги в долине послышалось пение:

А Элберет Гилтониэль

Сереврен ренна мириэль

А мэрель эглер Эленнас!

Гилтониэль! О Элберет!

Сиянье в синем храме!

Мы помним твой предвечный свет

За дальними морями!


Фродо и Сэм остановились в мягкой лесной тени и молча ожидали, пока подплывет к ним по дороге перламутровое облако, превращаясь в смутный конный строй.

Стал виден Гаральд, засияли прекрасные лица эльфов, и среди них Сэм с изумленьем увидел Элронда и Галадриэль. Элронд был в серой мантии и алмазном венце; в руке он держал серебряную арфу, и на пальце его блистало золотое кольцо с крупным сапфиром -- Кольцо Вилья, главнейшее из Трех Эльфийских. Галадриэль ехала на белом коне, и ее белоснежное одеяние казалось мглистой поволокой луны, излучающей тихий свет. Бриллиант в ее мифрильном кольце вспыхивал, как звезда в морозную ночь, -- это было Кольцо Нэнья, властное над водами. А следом на маленьком сером пони трусил, сонно кивая, не кто иной, как Бильбо Торбинс.

Величаво и ласково приветствовал их Элронд, а Галадриэль улыбнулась им.

-- Ну что же, Сэммиум, -- сказала она, -- я прослышала и теперь сама вижу, что подарком моим ты распорядился отлично. Теперь Хоббитания станет еще чудесней -- а может статься, даже любимей, чем прежде.

Сэм низко поклонился ей, но слов не нашел. Он как-то забыл, что Владычица прекраснее всех на земле.

Тут Бильбо проснулся и разлепил глаза.

-- А, Фродо! -- сказал он. -- Ну вот, нынче и перегнал я Старого Крола. Это, стало быть, решено. А теперь можно и в дальний путь. Ты что, с нами?

-- Да, и я с вами, -- сказал Фродо. -- Нынче уходят все, сопричастные Кольцам.

-- Да вы куда же, хозяин? -- воскликнул Сэм, наконец понимая, что происходит.

-- В Гавань, Сэм, -- отозвался Фродо.

-- И меня бросаете.

-- Нет, Сэм, не бросаю. Проводи меня до Гавани. Ты ведь тоже носил Кольцо, хоть и недолго. Придет, наверно, и твой черед. Ты не очень печалься, Сэм. Хватит тебе разрываться надвое. Много еще лет ты будешь крепче крепкого, твердыней из твердынь. Поживешь, порадуешься -- да и поработаешь на славу.

-- Да ведь это что же, -- сказал Сэм со слезами на глазах. -- Я-то думал, вы тоже будете многие годы радоваться. И Хоббитания расцветет, а вы же ради нее...

-- Я вроде бы и сам так думал. Но понимаешь, Сэм, я страшно, глубоко ранен. Я хотел спасти Хоббитанию -- и вот она спасена, только не для меня. Кто-то ведь должен погибнуть, чтоб не погибли все: не утратив, не сохранишь. Ты останешься за меня: я завещаю тебе свою несбывшуюся жизнь на придачу к твоей собственной. Есть у тебя Роза и Эланор, будут Фродо и Розочка, Мериадок, Лютик и Перегрин; будут, наверно, и еще, но этих я словно вижу. Руки твои и твой здравый смысл будут нужны везде. Тебя, конечно, будут выбирать Головой Хоббитании, покуда тебе это вконец не надоест; ты станешь знаменитейшим садоводом, будешь читать хоббитам Алую Книгу, хранить память о былых временах и напоминать о том, как едва не стряслась Великая Беда, -- пусть еще больше любят наш милый край. Ты проживешь долгий и счастливый век, исполняя то, что предначертано тебе в нашей Повести. А пока что поехали со мной!

Уплывали за Море Элронд и Галадриэль, ибо кончилась Третья Эпоха и с нею могущество древних Колец, стихли песни, иссякли сказания трех тысячелетий. Вышние эльфы покидали Средиземье, и среди них, окруженные радостным почетом, ехали Сэм, Фродо и Бильбо, пока лишь печалясь, еще не тоскуя.

Вечером и ночью ехали они по Хоббитании, и никто их не видел, кроме диких зверей; случайный путник замечал проблеск между деревьев, тени, скользнувшие по траве, а луна плыла и плыла на запад. Кончилась Хоббитания; мимо южных отрогов Светлого нагорья они выехали к западным холмам и к Башням, увидели безбрежную морскую гладь, и показался Митлонд -- Серебристая Гавань в узком заливе Люн.

У ворот Гавани встретил их Корабел Сэрдан -- высокий, длиннобородый и седой как лунь; глаза его струили звездный свет. Он окинул их взглядом, поклонился и молвил:

-- К отплытию все готово.

Сэрдан повел их к Морю, к огромному кораблю; а на набережной, у причала, стоял высокий серебристый конь и рядом с ним кто-то, весь в белом. Он обернулся, шагнул навстречу -- и Фродо увидел, что Гэндальф больше не скрывает Третье Эльфийское Кольцо Нарья, сверкавшее рубиновым блеском. И все обрадовались: это значило, что Гэндальф поплывет вместе с ними.

Но горестно стало на сердце у Сэма: он подумал, что, как ни скорбно расставание, стократ печальнее будет долгий и одинокий обратный путь. Он стоял и смотрел, как эльфы всходили на борт белого корабля; вдруг послышался цокот копыт -- и Мерри с Пином остановили возле причала взмыленных коней. И Пин рассмеялся сквозь слезы:

-- Опять ты хотел удрать от нас, Фродо, и опять у тебя не вышло, -- сказал он. -- Чуть-чуть бы еще -- и все, но ведь чуть-чуть не считается. На этот раз выдал тебя не Сэм, а сам Гэндальф.

-- Да, -- подтвердил Гэндальф, -- потому что лучше вам ехать назад втроем. Ну что же, дорогие мои, здесь, на морском берегу, настал конец нашему земному содружеству. Мир с вами! Не говорю: не плачьте, бывают и отрадные слезы.

Фродо расцеловался с Мерри и Пином, потом -- с Сэмом и взошел на борт. Подняли паруса, дунул ветер; корабль медленно двинулся по длинному заливу. Ясный свет фиала Галадриэли, который Фродо держал в поднятой руке, стал слабым мерцанием и потерялся во мгле. Корабль вышел в открытое море, ушел на запад, и в сырой, дождливой ночи Фродо почуял нежное благоухание и услышал песенный отзвук за громадами вод. И точно во сне, виденном в доме Бомбадила, серый полог дождя превратился в серебряный занавес; занавес раздвинулся, и он увидел светлый берег и дальний зеленый край, осиянный зарею.

Но для Сэма, который стоял на берегу, тьма не разомкнулась; он глядел, как серые волны далеко на западе смывают легкую тень корабля. Простоял он далеко за полночь, слушал вздохи и ропот прибоя, уныло вторило его сердце этому мерному шуму. Рядом с ним в молчанье стояли Мерри и Пин.

Наконец все трое повернулись и, уже не оглядываясь, медленно поехали назад; ни слова не было сказано по дороге в Хоббитанию, но все же не так уж труден оказался дальний путь втроем.

Наконец они спустились с холмов и выехали на Восточный Тракт; оттуда Мерри и Пин свернули к Забрендии -- и вскоре издалека послышалось их веселое пение. А Сэм взял путь на Приречье и подъехал к Круче, когда закат уже угасал. Прощальные бледно-золотистые лучи озарили Торбу, светившуюся изнутри; его ожидали, и ужин был готов. Роза встретила его, подвинула кресло к камину и усадила ему на колени малышку Эланор. Он глубоко вздохнул.

-- Ну, вот я и вернулся, -- сказал он.