Файнберг В. Л. Иные измерения. Книга рассказов
| Вид материала | Книга |
Содержание«Жанетта» поправляла такелаж» |
- Макс Фрай Чайная книга, 3047.43kb.
- Неприкаянные сборник рассказов Москва 2010, 5489.54kb.
- Гейман Нил — Книга кладбищ (любительский перевод), 2534.05kb.
- 2. Т84. Государственные поверочные схемы т 84 Измерения геометрических величин, 3468.15kb.
- Практическое задание на поиск информации в глобальной компьютерной сети Интернет. Вопрос, 1531.76kb.
- Владимир Файнберг Второе посещение острова, 1914.91kb.
- Иные миры, 3004.29kb.
- Пути в иные измерения (Часть, 2604.94kb.
- Ю. нагибин из «Рассказов о Гагарине» Ворота в небо, 371.17kb.
- Лекция Экспериментальные методы измерения равновесной адсорбции, 296.24kb.
«Жанетта» поправляла такелаж»
С моей стороны это было глупостью — возвращаться из школы домой проходными дворами. Избить человека, тем более убить на Тверской, называвшейся тогда улицей Горького, по которой всегда шли прохожие, было сложней, чем где-нибудь в малолюдном дворе.
- Васька поклялся меня убить.
Он появился у нас в седьмом классе зимой в середине учебного года. Приехал из Германии с отцом генерал-майором. Хвастливый переросток, угощавший всех американской жвачкой, одетый в сапоги и полувоенную форму. У него даже медаль была — «За отвагу». Хвастался, что имеет какой-то трофейный перламутровый пистолет. Уроков не делал. Учителям «тыкал», передразнивал. И ничего ему за это не было. Они его боялись. Ставили хорошие отметки.
За что он меня невзлюбил? За фамилию. Она ему сразу не понравилась.
Он мне тоже.
Однажды во время перемены нарочно уронил свою самописку под парту и приказал мне поднять.
Я пожал плечами и отошел в сторону.
— Ребята, — весело сказал Васька окружающим, — а не убить ли мне этого еврейчика? Только спасибо скажут.
С этого дня я стал ходить в школу, как на каторгу. Шел из своего дома на улице Огарева, сворачивал налево на улицу Горького, плелся мимо надменных зданий, мимо красного Моссовета, пока не сворачивал под арку на улицу Станиславского, где находилась моя школа № 135.
Повстречаться с Васькой на этом пути я не боялся. Его по утрам привозили на служебной машине отца.
А вот после уроков он возвращался домой самостоятельно. Один или в окружении прихлебателей из нашего класса.
К весне напряжение между нами достигло того предела, когда даже учителям стало ясно, что неминуемо произойдет что-то страшное. У нас уже была драка, когда он чуть не порвал мне щеку, а я едва не задушил его.
«Скажи родителям, чтобы перевели тебя в другую школу», — посоветовал наш старенький учитель истории Аркадий Николаевич. Но я не стал жаловаться родителям. Они вообще ни о чем не знали.
Между тем наступала весна первого послевоенного — 1946 — года. Апрель.
Зная, что Васька, возвращаясь из школы, идет по улице Горького к метро «Охотный ряд», я, как мне казалось, открыл для себя спасительный путь — проходные дворы. Оказалось, проходными дворами можно дойти до самого моего дома.
С портфелем, в распахнутом пальтеце шел я по новому, открывшемуся мне почти безлюдному пространству, в то время как слева за высокими спинами зданий глухо рокотала улица Горького.
Ощущение безопасности становилось настолько сильным, что я даже начинал напевать и насвистывать где-то услышанную песенку — «В Кейптаунском порту с пробоиной в борту ”Жаннетта” поправляла такелаж…»
Пройдя насквозь один двор, я попадал во второй, выходил в переулок, быстро пересекал его и снова скрывался в очередном дворе.
Это был особый мир. До конца не убитый асфальтом и гранитом, как улица Горького. Кое-где здесь уже поднималась трава, крались за воркующими голубями беспризорные кошки, а в одном месте на задворках Моссовета я открыл очаровательную канаву, где из воды высовывалась коряга, на которой я однажды застал нескольких греющихся на солнышке лягушат.
В конце концов я огибал какую-то обшарпанную церковь, превращенную в склад, и выходил к своему дому.
«В Кейптаунском порту с пробоиной в борту ”Жаннетта” поправляла такелаж…» Почему-то волновало это название яхты — «Жаннетта». Думалось о ней, как о невстреченной девушке.
Недолго длились мои одинокие странствия по дворам. Однажды, в первый по-настоящему жаркий день я увидел Ваську. Он стоял в пустынном дворе рядом с кучей строительного мусора. Ждал меня.
Я приостановился.
В этот момент со стороны улицы Горького под арку впорхнула молодая женщина с авоськой, в которой серебряно сверкал какой-то музыкальный инструмент и высовывался букетик фиалок. Она опустила свою ношу на тротуар, откинула полу плаща и стала, пригнувшись, торопливо подтягивать спустившийся чулок, пристегивать его к резинкам.
«Жаннетта поправляла такелаж», — мелькнуло в моем сознании.
Васькино внимание тоже переключилось на прекрасную незнакомку, на ее «такелаж».
Как загипнотизированный, он приблизился к ней. Зачем-то поднял авоську.
Она испуганно оглянулась. Выпрямилась.
— Отдайте!
Васька невозмутимо отошел в сторону и начал вытаскивать из авоськи музыкальный инструмент.
— Отдай! — крикнул я со своего места и, чувствуя, что этого делать не следует, все таки добавил: — Фашист!
Васька швырнул ей авоську и медленно пошел на меня. Захватил по дороге из мусорной кучи обломок кирпича.
Я кинулся бежать к спасительной арке. «Жаннетта», как я уже назвал про себя незнакомку, каким-то образом на миг запуталась между нами и этим, вероятно, спасла мне жизнь.
- вылетел через арку на улицу Горького, пробежал поперек потока машин на ту ее сторону, где была гостиница «Центральная».
Услышал сзади какой-то резкий хлопок. Оглянулся.
На мостовой лежал сбитый насмерть Васька с обломком кирпича в руке.
Вот тут я впервые увидел, как может померкнуть весенний день.
Гудели останавливающиеся автомашины, сквозь толпу зевак пробивался милиционер. А я стоял на краю тротуара, сломленный тяжестью навалившейся вины. Хотя и не знал, в чем она заключается.