Geum.ru

Всемье в то время нас было пятеро братьев; шестой брат Уча, сегодня народный художник ссср, только через три года, в 1906 году появился на свет

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
Максим Горький в городе Они


Стояло лето 1903 года.

В семье в то время нас было пятеро братьев; шестой брат Уча, сегодня народный художник СССР, только через три года, в 1906 году появился на свет. Наша семья каникулы проводила в родном доме, в верхней Раче в селе Гари, в трёх километрах от уездного административного центра Они.

Они был маленьким, незначительным, но, по своему месторасположе­нию, довольно известным городком.

Сегодня Они, районный центр.

В то время отец Малакия Джапаридзе работал учителем в Кутаиси, детей своих обучал в местной гимназии. А летние каникулы вся семья проводила в Гари. Там его нетерпеливо ждали родители и близкие, а нас, детей – любимая бабушка с дедушкой, дере­вен­ский дом предков, зелёный сад полный фрукта­ми, лес, поле и что самое главное, чистая, прозрачная, холодная река Гарула, которая течёт с горы Кважа и соединяется с рекой Риони в самом конце нашей деревни. В Они мы редко спускались, разве только для приобретения журналов и газет, которые дважды в неделю привозили из Кутаиси.

Однажды вечером, вернувшись с пашни отец с сожалением отметил:

- Сколько дней в Они не спускались и такое большое событие мы пропустили: оказывается проездом из Кутаиси во Влдикавказ там был Максим Горький.

Эта неожиданная весть нас сильно удивила.

- Бесспорно Горький большой писатель - отметили мы. – Его книги даже в отцовском шкафу имеются... Чему они только нас учат! Одна повесть о бедном грузине Шакро Патадзе чего стоит, (повесть «Мой спутник»).

Призывы Горького к свободе и к свету всегда очаровывали меня с братом.

Мы тогда были гимназистами 5-6 класса и довольно хорошо разбирались в затронутых в литературе вопросах; особенно хорошо знали русских классиков. Правда, Горький недавно появился в литературе, но притягивал нас пролетарской темой и революционным энтузиазмом. Его рассказы будоражили мысли.

Поэтому мы решили обязательно увидеться с ним.

На второе утро, на рассвете, я с братом спустились в Они, захватив с собой «Кодак» специально купленный для нас отцом, (это было редкостью в то время). Правда, эту камеру не сравнить с современными, но с её помощью, мы сняли много портретов и сельских пейзажей. А теперь решили сфотогра­фи­­ровать любимого писателя.

В городском саду Они стояло здание, состоящее из 2-х комнат, где располагалась бибилиотека-читальня. Оно своим фасадом выходило на пло­щадь, где каж­дую пятницу устраивали ярмарку. Это место было очень попу­ляр­но в городе. Кого только можно было здесь не увидеть перед этим ма­лень­ким зданием. Люди стояли и сидели. Были и бездельники, и деловые. Каждый прохожий обязательно перекидывался словечком с тамошними за­всегдатаями, узнавая новости. Можно сказать, это место представляло собой справочное бюро.

И здесь мы узнали, что Горький со своими друзьями только-только на линейке выехал по направлению к Уцера.

Что было делать? Неужели должны были вернуться домой так и не увидев любимого писателя? Сидящие на скамейке посоветовали не терять времени, погнаться короткой дорогой за линейкой. Мы так и поступили, но, когда миновали трудный подъём и вышли на почтовую дорогу, увидели, что наши усилия были тщетны, линейка уже катила по дороге к Мамисону. Там сидело несколько путников, среди которых ясно выделялась высокая фигура Горького в белой войлочной шляпе с широкими полями, какие обычно летом носят туристы. Он обернулся к нам и пока экипаж не завернул за угол долго на нас внимательно смотрел.

Мы могли с лёгкостью остановить линейку, крича и мохая руками, но мы сочли это дерзостью и остались несолоно хлебавши.

Снизу, издали, как бы утешая, доносился тысячеголосый рёв буйного Риони.

Как красиво и впечатляюще было окружающее нас пространство, вен­цом которого был вечно заснеженный Кавказский хребет. Если бы мы подо­спели вовремя, мы бы смогли сфотографировать редкого гостя с друзьями на фоне этого красивого пейзажа.

Мы, отчаявшись, вернулись домой.

В Они, распросив друзей и знакомых, мы досконально всё выяснили о пребывании там Горького.

В Они Алексей Максимович приехал из Кутаиси вместе со своим другом Кон­с­тан­тином Петровичем Пятницким, руководителем одного из Петербург­ских издательств «Знание». Здесь он хотел достать осетинскую линейку, продолжить путь до Владикавказа и осуществить свою давнюю мечту – уви­деть Военно-осетинскую дорогу. Единственным средством передвиже­ния, которым можно было попасть в Владикавказ – это через Мамисон­ский перевал, была линейка, а достать её можно было только в Они, так как груз с северного Кавказа доставляли только до Они.

Таким образом, последней остановкой прибывших из Осетии линеек был Они. Путники это знали и, все желающие отправиться на север, прибывали сюда. И Горький, без сомнения, по этой причине оказался здесь.

Эти проворные, маленькие линейки умело преодолевали узкие участки дороги,а их было очень много. Путникам часто приходилось спешиваться, что-бы облегчить лошадям ношу и самим не попасть в передрягу.

Я и мой брат, по окончании Кутаисского реального училища отправи­лись в Москву учиться тоже по этой дороге на линейке и были сильно изум­лены не только сказочной красотой природы, но и проворством и вынос­ли­востью лошадей на этой совершенно неблагоустроен­ной дороге, которая имела громкое название «Военно-осетинская дорога».

Зная, что в Они, кроме как в семье, ночлег найти было невозможно в Кутаиси Горь­кий обратился за помощью к своему другу, в будущем деятелю большевиствской партии, одному из 26 бакинских комиссаров к Алёше Джа­па­ридзе. Тот написал письмо к своему родственнику в Они, студенту Харь­ковского университета, в будущем известному отоларингологу Давиду Джа­па­­ри­дзе, который с большой радостью принял писателя у себя и за одно познакомил с онской молодёжью.

С большим почётом Максима Горького приняли в Они и, под конец, подарили турий рог оправленный серебром.

Два дня он провёл там. Всё это время хозяева превратили в одно боль­шое нескончаемое торжество для дорогого гостя. Это и сегодня вспоминает мой друг, Прокопий Эристави, непосредственный учас­тник всего этого.

Вдохновителем этой встречи-торжества был тогда совсем молодой Пармен Гамкрелидзе – в будущем известный юрист и общественный деятель, управделами общества чиатурского экспортного марганца «Чемо».

Пармен - большой любитель литературы оказал гостеприимство не только в Они, но и проводил его до осетинской границы – до Мамисонского перевала – и оставил на гостя весьма приятное впечатление. Это очевидно из надписи на титульном листе I тома шеститомника сочинений, присланного писателем из Нижнего Новгорода: «На память Пармену Дави­довичу Гамкрелидзе. Глубоко благодарный за гостеприимство и любезность М.Горький. Н.Новгород, 5-го августа 1903 года».

Эти книги Максима Горького и сегодня хранятся в семье Пармена Гам­кре­лидзе, как дорогая семейная реликвия. Их сегодняшний владелец Симон Парменович, доцент Тбилисского университета, решил их передать музею имени Горького, вновь открывшемся в Тбилиси. Вместе с книгами он переслал и свой фотопортрет с надписью. И этот портрет займёт почетное место в этом музее.

Прошло несколько лет. Я с Григорием уже учились в Московском уни­вер­­­ситете. Горького мы часто встречали на улице, как видно он жил непода­ле­­ку от нас, и всегда вспоминали нашу безуспешную погоню за ним в Раче.

И вот, однажды, именитого писателя мы заметили в «Свободном теат­ре», у «Марджанова» как его часто называли москвичи (так как руководите­лем театра был известный режисёр Коте Марджанишвили). Он сидел в мяг­ком глубоком кресле первого ряда вместе с почётными гостьями и внима­тель­но следил за сценой.

Мы воспользовались антрактом, подошли к Алексею Максимовичу и представились. Он был приятно удивлён, так как от Грузии и грузин много помнил хорошего. Мы напомнили ему 1903 год и его присутствие в Они. Рассказали как мы напрасно гнались за его линейкой с аппаратом в руках, как не осмелились его остановить. Он много смеялся, услышав об этом, и вы­разил сожаление, что мы не сумели его сфотографировать на фоне Они и Кав­­казских гор.

- Если у вас тогда хватило бы смелости друзья, сказал Горький при прощании, приятно улыбаясь в белокурые усаы, - сегодня мы имели бы ещё один красивый докумет на память о встрече в горах на Военно-осетинской дороге.

Фотоаппарат «Кодак» и сегодня бережно хранится в нашей семье, как немой свидетель красивого эпизода связанного с именем Максима Горького.