Предисловие

Вид материала

Книга

Содержание Пример маниакального расстройства Пример делинквентного расстройства Пример фобического расстройства Ролевые конфликты Интраролевой конфликт Интерролевой конфликт Интраперсональный ролевой конфликт Интерперсональный ролевой конфликт

Подобный материал:

• Содержание предисловие  3 Введение, 2760.07kb.
• Томас Гэд предисловие Ричарда Брэнсона 4d брэндинг, 3576.37kb.
• Электронная библиотека студента Православного Гуманитарного Университета, 3857.93kb.
• Е. А. Стребелева предисловие,, 1788.12kb.
• Breach Science Publishers». Предисловие. [3] Мне доставляет удовольствие написать предисловие, 3612.65kb.
• Том Хорнер. Все о бультерьерах Предисловие, 3218.12kb.
• Предисловие предисловие petro-canada. Beyond today’s standards, 9127.08kb.
• Библейское понимание лидерства Предисловие, 2249.81kb.
• Перевод с английского А. Н. Нестеренко Предисловие и научное редактирование, 2459.72kb.
• Тесты, 4412.42kb.

«Сдвиги» как смещение действия и реакции

на разные ролевые уровни

Различные картины психических расстройств, назы­ваемых в обиходе сдвигами, при психодраматическом анализе ролей нередко оказываются смещениями акции и реакции на разные ролевые уровни. В качестве приме­ров следует упомянуть кверулянтные, делинквентные и некоторые фобические состояния и затем показать точки приложения психодраматической терапии.

Пример маниакального расстройства

Реальные проблемы и конфликты, которые разыгры­ваются на социальном ролевом уровне, кверулянт несо­размерно сильно и долго переживает в ролях, относя­щихся к психическому ролевому уровню. Например, че­ловеку, терпящему притеснение и обиды исключительно из-за конкуренции на социальном ролевом уровне, в конце концов начинает казаться на психическом уровне, что угрозам и преследованиям подвергается он как лич­ность. Сдвиг начинается с того, что данный человек ори­ентируется прежде всего на свои собственные психиче­ские реакции и на свое поведение на психическом ролевом уровне. Отсутствие мании преследования в собствен­ном значении объясняется тем, что ощущающий угрозу человек тут же конкретизирует — так сказать, спонтанно психодраматическим образом! — свои представления о мерах самозащиты, но опять-таки не на психическом ро­левом уровне, соответствующем его чувствам, а в соци­альных ролях. Благодаря конкретным действиям он сра­зу испытывает психическую разрядку, тем более что он вновь действует на уровне реального конфликта, но те­перь уже в ролях, которые не соотносятся с его исход­ной проблемой, а соответствуют измерениям актуализи­рованных ею психических ролей. В данном примере че­ловек, ощущающий угрозу своему существованию, не способен надлежащим образом конфронтировать со сво­им контрагентом, а мобилизует полицию, власти и суды.

Пример делинквентного расстройства

Если же человек в сложившихся определенным обра­зом обстоятельствах и при неадекватно сильной и дли­тельной актуализации ролей отреагирует не на психиче­ском и не на социальном ролевых уровнях, а на сомати­ческом, то в акте мнимой самообороны он способен даже на убийство.

Пример фобического расстройства

Из-за соответствующего сдвига разрешения конфлик­та на различные ролевые уровни могут иметь место так­же и фобические картины болезни.

Например, мужчина до глубины души обижен своим лучшим другом, который одновременно является и его шефом. Однако он столь высокого мнения о своем друге, что не держит на него зла, и вскоре начинает испытывать к нему прежние дружеские чувства и, как и прежде, спо­собен выступать по отношению к нему в роли друга. Од­нако на социальном ролевом уровне, то есть в качестве подчиненного своего друга, он, наоборот, сразу же оказы­вается в роли оскорбленного. Из-за этого он постепенно теряет уверенность, все более замыкается в себе, считает, что все сотрудники знают о нанесенном ему оскорблении, и в конечном счете развивает агорафобические симптомы.

В таких случаях актуальная ситуация подвергается психодраматической терапии на тех ролевых уровнях, на которых она как раз и разыгрывается. Однако уже в сле­дующих сценах следует переходить от симптоматической проблемы к каузальной проблеме или конфликту и психодраматически их проигрывать на релевантных им роле­вых уровнях, то есть переживать, выяснять и наконец разрешать или интегрировать их с разных сторон. Таким образом, сдвинутая проблема снова смещается на соот­ветствующий ей ролевой уровень и подвергается на нем терапии в соответствии с ролью; причины сдвига стано­вятся предметом раскрывающей психодрамотерапии.

Ролевые конфликты

Ролевые конфликты являются одними из основных причин психических расстройств и недугов. Поэтому они занимают в теории и практике психодрамы центральное место. Ролевой конфликт может переживаться в форме интраролевого конфликта в рамках одной роли, сущест­вовать в виде интерролевого конфликта между различ­ными ролями, зафиксироваться в виде интраперсональ-ного конфликта, возникшего внутри одного человека, или разыгрываться в виде интерперсонального ролевого конфликта между разными людьми.

Интраролевой конфликт

Определенная роль, например роль матери или роль врача, может быть отягощена конфликтом, то есть пере­живаться в виде интраролевого конфликта. Как показал проведенный Морено анализ ролей, в его основе лежит кластерный эффект (96). Кластерный эффект возника­ет из-за того, что не существует практически ни одной ро­ли, которая бы не подразделялась на несколько ролен или которая не представляла бы собой ролевой кластер или ро­левой конгломерат, состоящий из нескольких ролей. К при­меру, роль матери состоит не только из роли роженицы, она складывается из нескольких различных ролей, таких, как роль кормилицы, любящей, опекунши, попечительницы, воспитательницы детей. Как правило, отдельные роли тако­го ролевого кластера не актуализируются одновременно. В то время как одни из них проявляются, другие остаются латентными. Тем не менее латентные роли кластера ока­зывают влияние на роли актуализированные. Этот фено­мен Морено и называет кластерным эффектом.

В виде интраролевого конфликта кластерный эффект проявляется, однако, только в том Случае, если отдельные роли, принадлежащие к одному и тому же ролевому кла­стеру, например роли матери, принимаются ею в разной степени или частично даже отвергаются. Женщина, ис­полняющая роль матери, может, например, принять роли роженицы и любящей своих детей, но зато отвергнуть ро­ли кормилицы и воспитательницы. Этот интраролевой конфликт становится конкретной проблемой, если другой человек не берет на себя парциальные роли ролевого кла­стера «мать», отвергнутые данной женщиной. Если мать, основываясь на своих ценностных представлениях, с осуждением относится к своему отвержению определен­ных парциальных ролей, составляющих роль матери, то ее интраролевой конфликт превращается в интрапсихический, который может отрицательно сказаться на ее само­чувствии. Возможно, она все же попытается исполнить эти роли, но будет делать это столь незаинтересованно, что вряд ли достигнет в них успеха, а неудачи еще более усилят ее антипатию к ним и ее страдания. Говоря об интраролевом конфликте, следует иметь в виду не только бо­лезненные переживания индивида, но и социальные по­следствия конфликта, например пренебрежение детьми. Последнее имеет место также тогда, когда из-за отсутст­вия соответствующих ценностных представлений интра­ролевой конфликт не становится интрапсихическим.

При терапии интраролевого конфликта, проводимой с позиции изучения круга взаимодействия человека с ми­ром, наряду с недугом индивида должно учитываться страдание людей, обусловленное его ролевым конфлик­том. Мгновенную разрядку и устранение затруднений мо­жет принести взятие на себя отвергнутых ролей другим лицом. Поэтому страдающему от интраролевого конфлик­та человеку в зависимости от имеющихся условий должна быть предоставлена возможность либо попытаться в роле­вых играх сформировать новое отношение к этим ролям и в своего рода методе наверстывания упущенного научить­ся их адекватно актуализировать (симптоматическая ролевая терапия), либо тут же попытаться переработать ин­траролевой конфликт в психодраме (расширяющая со­знание психодрамотерапия и каузальная психодрамотерапия). В первом случае у клиента, в нашем примере у мате­ри, воспринимающей благодаря психодраматическому об­мену ролями с позиции ребенка свойственный ей индиви­дуальный стиль поведения, происходит расширение пере­живания, чувства и сознания, которое в будущем вследст­вие истинного сопереживания со своими детьми превра­тит исполнение отвергавшихся доныне ролей во внутрен­нюю потребность. Коррекция поведения совершается са­ма собой.

Если таким путем достичь ее невозможно или же эф­фект оказывается нестойким, то с помощью раскрываю­щей психодрамы необходимо выяснить причины отвер­жения парциальных ролей, которые, возможно, следует искать в раннем детстве клиентки. Психодраматическая переработка вытесненных конфликтов способна оживить интраролевой конфликт клиентки в том смысле, что по­зволяет ей почувствовать внутреннюю свободу для ис­полнения отверженной роли или учит ее принимать свою неспособность к исполнению парциальных ролей, кото­рые она теперь может передать другим людям.

В целом мы можем предположить, что еще до того, как стала приниматься в расчет ролевая эффективность (то есть полезный эффект, который достигается одним или разными людьми в парциальных ролях ролевого кластера), интраролевые конфликты послужили непос­редственным поводом к разделению ролей и тем самым к разделению труда и появлению специализации.

Интерролевой конфликт

Интерролевые конфликты возникают в том случае, если дивергируют, а иногда и исключают друг друга две или несколько ролей. Возможна такая ситуация, что мо­лодой человек обладает двумя талантами и интересами, например к музыке и к естествознанию, занятия которы­ми взаимно исключаются. При благоприятных условиях, таких, как хорошее здоровье (3), нормальные межчело­веческие отношения (МО), благоприятные внешние ус­ловия (ВУ) и внутренняя безопасность (ВБ), акциональный голод молодого человека может быть достаточ­но велик, чтобы на протяжении длительного времени по­зволять ему добиваться хороших результатов в обеих сферах. Но если на освоение программы по музыке и по естествознанию не хватает времени суток, то возникает интерролевой конфликт, который нарушает психическое равновесие вовлеченного в него человека.

Психодрамотерапию интерролевого конфликта целе­сообразнее всего начинать с исследования амбивалентно­сти клиента с помощью психодраматической техники мно­жественного дублирования. Молодой человек располага­ется на сцене, один дубль садится справа сзади него, дру­гой слева. Протагонист начинает рассуждать вслух о сво­ем интерролевом конфликте. Когда он делает паузу, один дубль выражает его склонность к естествознанию, другой — тягу клиента к музыке. После каждого приведенного дуб­лем аргумента, прежде чем другой дубль выскажется о противоположной роли и ее следствиях, дожидаются ре­акции протагониста. Сепаратное и однозначное формули­рование дублем аргументов в пользу каждой из конфлик­тующих ролей и их последствий нередко полностью дово­дит до сознания протагониста его эмоциональную амбива­лентность. Благодаря дублированию и четкому осмысле­нию при сепаратном переживании дивергирующих тен­денций может обнаружиться, что амбивалентность была всего лишь поверхностной. В таком случае, подобно стрелке манометра, позитивные реакции протагониста все чаще отклоняются в направлении аргументов одного дуб­ля, тогда как негативные реакции — в направлении аргу­ментов второго. Выражающееся таким образом решение сразу же приносит протагонисту облегчение, тем более что это решение возникло целиком в нем самом. Путем множественного дублирования стремятся не оказать влия­ние на протагониста, а только лишь помочь ему прояснить и осознать свои собственные внутренние стремления.

Дублирование может привести, однако, и к противо­положному результату. То, что раньше казалось нереши­тельностью, при затянувшемся множественном дублиро­вании может оказаться стойкой амбивалентностью. Про­тагонист соглашается с аргументами одного дубля столь же спонтанно, как и с аргументами другого, и в конце концов обнаруживает симптомы растущей психической подавленности, например чувство растерянности, состоя­ние головокружения или склонность к коллапсу.

Следует предостеречь от прерывания занятия в этой фазе! В таком случае психодраматическая терапия амби­валентности происходит в форме непосредственного про­игрывания клиентом конфликтных ролей, ибо действие, как показывает опыт, сразу же приносит облегчение. «Действовать целебнее, чем говорить!» Поскольку прота­гонисту предоставляется право самому решать, в какой из двух ролей он будет играть в первую очередь, он вынуж­ден хотя бы на мгновение преодолеть свою амбивалент­ность и решить для себя, какую роль или ситуацию он бу­дет изображать сначала. Игра должна показать, разре­шится ли амбивалентность фактически сразу, или же, скорее, следует стремиться не к выжидательному спокой­ствию, а к как можно более быстрому решению. Если вы­жидать нельзя, то благодаря инсценировке своих проек­ций будущего — например, каким бы протагонист хотел видеть себя на следующий год, через пять лет или десять — он становится способным более четко представить себе свои сокровенные желания и как следствие разрешить ак­туальный ролевой конфликт.

Интраперсональный ролевой конфликт

Интраперсональные конфликты имеют свою причину не в нынешнем положении клиента, а в прошлой ситуации.

Пример: Благожелательно настроенному по отношению к своим детям мужчине никак не удается последо­вательно и искренне актуализировать роль отца. От этого начинают страдать дети. Затруднения прота­гониста при исполнении роли отца невозможно по­нять исходя из его семейной ситуации. Похоже, что и простой интра- или интерролевой конфликт тоже не является за это ответственным. Только психо­драматическое воспроизведение детства протагони­ста и его собственного отношения к отцу делает по­нятными его проблемы. Во всех изображенных сце­нах доминирует дед протагониста, живущий с ним в одной семье и чрезвычайно строго воспитывающий своего внука. Ни в одной ситуации отец протагони­ста не произносит ни слова, более того, в одной из сцен в страхе перед дедом он отступается даже от своего собственного сына. Зато в другой сцене он проявляет к нему — робко и неумело — неподдель­ную нежность. В целом же в общении со своими детьми (в изображении протагониста) он произво­дит впечатление стереотипного, бесцветного челове­ка. Давая ролевую обратную связь, протагонист от­мечает, что и в роли отца, и в роли деда испытывал примерно то же самое, что и в определенных ситуа­циях с собственными детьми. Он признает, что при­чины проблем не следует тут же усматривать в них; скорее они основываются на его раздираемом про­тиворечиями опыте отца, то есть на интернализации двух совершенно различных отцовских типов пове­дения, если говорить с позиции теории воспитания, или в интроекции двух различных образов отца — в соответствии с аналитическими представлениями. Даже если протагонист и не способен тут же раз и навсегда изменить свое поведение, то это знание все же порождает иную, сознательную установку по от­ношению к детям и готовность в будущих ролевых играх ознакомиться с ролью отца и опробовать ее в еще неизвестных доныне формах.

Интерперсональный ролевой конфликт

Морено описывает возможность того, как благодаря актуализации взаимно дополняющих ролей устанавлива­ется целительная интеракция между людьми с расстро­енной психикой, в то время как ролевой конфликт у лиц, эквилибрирующих в дивергентных ролях, может поставить под угрозу их психическое равновесие.

Поясним эту точку зрения Морено на двух примерах. Сначала приведем пример интерперсональной ролевой конвергенции, или ролевого дополнения.

Пример: После смерти жены муж, по профессии садов­ник, испытывает глубокую депрессию. Кроме того, из-за возрастающей апатии у него возникают фи­нансовые затруднения. В конечном итоге у него раз­виваются стойкие психосоматические симптомы, ко­торые, как ему кажется, делают его положение еще более бесперспективным. Изменение его состояния произошло благодаря появлению на его работе юной неквалифицированной работницы. Из-за пло­хого отношения к родителям она не упускала слу­чая, чтобы поступить наперекор им, и однажды в приступе ярости ушла из дома, перебралась в дру­гой город и подыскала себе работу, про которую знала наверняка, что родители не позволили бы ей заниматься ею. Роли одинокого страдальца и жаж­дущей человеческого понимания упрямицы допол­няют друг друга и позволяют им обоим достичь психического равновесия, необходимого для актуа­лизации соответствующих им ролей садовника и бесшабашно веселой любительницы природы. Эти роли также дополняют друг друга и служат проч­ным фундаментом для последовавшего затем брака.

Пример: Следующий интерперсональный конфликт развертывается между двумя партнерами, которые до его возникновения являлись психически уравно­вешенными и добившимися успеха на профессио­нальном поприще людьми: она в качестве известной певицы, он — юриста. Обоих связывают узы люб­ви. Они состоят в браке. Из-за того, что мужа на­правляют работать в другой город, певица бросает свою работу и в будущем собирается петь только для друзей и близких. Но уже вскоре она чувству­ет, что ей чего-то не хватает, и хочет вернуться к работе. Однако новое местожительство не предо­ставляет соответствующих ее масштабу возможно­стей. Поэтому сначала она дает случайные гастроли в хорошо знакомых ей концертных залах в других городах и добивается еще большего, чем когда-ли­бо, успеха, что создает ей теперь еще и внутреннюю мотивацию вновь начать жить своим искусством. Актуализируя жизненно важную для нее роль про­фессиональной певицы, она актуализирует тем са­мым роль, которая наиболее дивергирует с главны­ми жизненными ролями ее мужа, из-за чего между ними возникает интерперсональный ролевой конф­ликт. Ситуацию усложняет еще и ребенок, вызыва­ющий у своей матери вдобавок и интерролевой кон­фликт, то есть конфликт между ролью матери и ролью певицы. Начинающаяся теперь интеракция партнеров в незнакомых доныне ролях фрустрированного и недовольного человека, с его стороны, и терзаемой внутренними противоречиями и раздра­женной примадонны, с ее стороны, приводят в дей­ствие circulus vituosis, который наносит все боль­ший ущерб обоим партнерам. Супруг превращается в депрессивного ипохондрика и наводит тоску на жену, стоит ей только появиться дома. Поэтому она почти целиком переключается на своего ребенка, которого ее муж все более начинает воспринимать как соперника.

С течением времени его состояние становится для него настолько невыносимым, что он обращает­ся за психиатрической и психотерапевтической по­мощью к врачу. Отвечая на анамнестические вопро­сы врача, ему приходит в голову мысль об эндоген­ной депрессии его дяди. Теперь он чувствует себя окончательно приговоренным и хочет, «поскольку все бессмысленно», отказаться от запланированной психотерапии еще до ее начала. Само собой разуме­ется, терапевт оставляет это решение на его усмот­рение, однако рекомендует ему в любом случае по­размыслить о том, не выражается ли как раз в этой тенденции к отступлению его личная проблема, ко­торая, возможно, и лежит в основе его семейных неурядиц. Немного интроспекции не повредит. Из­мученный муж все же решается на терапию, однако первое время теперь уже в узаконенной роли боль­ного кажется еще более интровертированным и цен­трированным на своем «Я», тем самым усиливая экстраверсию жены. Она часто берет ребенка и его няню в свои поездки, чтобы уберечь его от депрес­сивного влияния отца. В конце концов она подает на развод.

Психодрамотерапия столь острого интерперсо­нального конфликта, упроченного всем ходом раз­вития и прежними переживаниями успеха обоих партнеров, не способна устранить его сразу же. Тем не менее лежащая в ее основе теория ролей позво­ляет подойти к нему соответствующим образом. Его патогенность может быть сглажена, например, благодаря тому, что в психодраматической игре в зна­чимых ролях своего визави оба партнера или по крайней мере тот из них, кто больше страдает, впервые эмоционально воспринимает ситуацию с позиции другого и со временем начинает больше по­нимать его поведение. В результате психодрамати­ческого действия с постоянным обменом дивергент­ными ролями иногда впервые воспринимается и по­стигается сила кластерного эффекта.

Конфликт, который прежде вменялся в личную вину партнера, может теперь оцениваться более объективно и, быть может, впервые обсуждаться адекватным образом. В этом состоит прогностиче­ски благоприятная предпосылка для его интегра­ции. Благодаря достигнутому в психодраме эмоцио­нальному и рациональному осмыслению этой не­личной ролевой проблематики, как правило, можно устранить неправомерные представления, вызван­ные болезненными переживаниями и заболеванием, а также воспрепятствовать актуализации партнером роли больного, который в этом смысле подвергает­ся еще большей опасности. Игры-фантазии и инсце­нировки проекций будущего могут вызывать мыс­ли, выражающие, а нередко и приводящие к креа­тивному преодолению конфликта и к интеграции ролей. Так, например, супругу в роли своей жены, изображенной в ситуации, относящейся к будуще­му, приходит мысль, которая никогда не пришла бы ей в голову и которая никогда не возникала у него в роли фрустрированного, страдающего и при­вязанного к своему маленькому городку супруга: он изображает жену в роли великой оперной певицы, выступающей в одном из самых больших городов страны. Она окружена толпой поклонников и, по­хоже, окончательно рассталась со своим мужем. Однажды, покидая в одиночестве театр, она воск­лицает: «Ах, как здесь хорошо! Как жаль, что Отто остался сидеть в своем маленьком гнездышке, а ведь его старый товарищ по учебе очень влиятель­ный человек в этом городе. Он ничем бы не риско­вал, переехав сюда. Для него открылись бы только новые перспективы! Но Отто уже ничем не поможешь!» Здесь ведущий психодрамы прерывает иг­ру, обращаясь к протагонисту с вопросом: «Так можно помочь Отто или нельзя?» И Отто совер­шенно удивленно отвечает: «Про Карла я давно уже и не думал... наверное, мне и в самом деле сто­ит его как-нибудь навестить и обговорить с ним мою профессиональную ситуацию».

В целом такие игры имеют особое значение, по­ка еще ролевой конфликт, актуализируя вторичные конфликтные роли, такие, как роль фрустрированного и роль раздраженной, не оттеснил еще больше в латентное состояние гармоничные роли партнера и не вызвал их непоправимую атрофию.

Не каждый интерперсональный ролевой конфликт мо­жет быть разрешен средствами психодрамы. Если он при­водит к разрыву отношений между партнерами, то благо­даря психодраматической помощи, как правило, он про­исходит с большим взаимным пониманием и без ненужно­го ущемления самооценки партнеров. Само собой разуме­ется, интерперсональный ролевой конфликт очень часто становится предметом психодраматической супружеской терапии. Интерперсональные ролевые конфликты ока­зываются особенно сложными, когда у одного или у обо­их партнеров в дивергентных ролях присутствует еще и явная ролевая ригидность. Психодрамотерапевтический подход к ролям ориентирован на конкретную форму про­явления и на непосредственное разрешение конфликта; он связан, так сказать, с объективной сферой конфликта. Затрагивает ли этот подход непосредственно индивиду­альную структуру личности конфликтующих партнеров — под углом зрения теории ролей — ответ на этот вопрос вытекает из предположения, что личность человека несет на себе отпечаток исполняемых им ролей.