Предисловие

Вид материала

Книга

Содержание Xiv. общая характеристика психодрамотерапии О, как я шелудив и хром, Чтоб путь самому мне пройти. Собственным беспокойством больной, Должен смотреть я на ваши страданья. Ра Xv. психодрамотерапия в аспекте социометрии Психодрамотерапия с позиции Вторая сцена Психодрамотерапия с позиции

Подобный материал:

• Содержание предисловие  3 Введение, 2760.07kb.
• Томас Гэд предисловие Ричарда Брэнсона 4d брэндинг, 3576.37kb.
• Электронная библиотека студента Православного Гуманитарного Университета, 3857.93kb.
• Е. А. Стребелева предисловие,, 1788.12kb.
• Breach Science Publishers». Предисловие. [3] Мне доставляет удовольствие написать предисловие, 3612.65kb.
• Том Хорнер. Все о бультерьерах Предисловие, 3218.12kb.
• Предисловие предисловие petro-canada. Beyond today’s standards, 9127.08kb.
• Библейское понимание лидерства Предисловие, 2249.81kb.
• Перевод с английского А. Н. Нестеренко Предисловие и научное редактирование, 2459.72kb.
• Тесты, 4412.42kb.

XIV. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПСИХОДРАМОТЕРАПИИ


Действовать целебнее, чем говорить (10).

Я. Л. Морено

В названии этой главы выражено сознательное огра­ничение последующего изложения психодрамотерапии. Данная книга не претендует на то, чтобы дать достаточ­но полный обзор результатов психодрамотерапии, кото­рые в течение двух-трех последних десятилетий были опубликованы в разных странах. Речь скорее идет о том, чтобы показать, каким образом в основу практического применения психодрамы положены три выведенные Мо­рено из реальных феноменов теории — учение об акциональном голоде, теория ролей и социометрия, объеди­ненные более широкими рамками его теории спонтанно­сти и креативности, и каким образом они могут служить целенаправленному установлению показаний и планиро­ванию терапии. Учение о побудительных силах, теория ролей и социометрия отнюдь не касаются изолирован­ных сфер жизни; напротив, они неразрывно друг с дру­гом связаны. И тем не менее, рассматривая разные точки приложения психодрамотерапии и различные ее техни­ки, представляется вполне правомерным рассмотреть эти теории по отдельности, не упуская при этом из виду их внутренние взаимосвязи. Сложности и опасности, кото­рые могут возникать в процессе психодрамотерапии, то­же досконально не обсуждаются, однако на них обраща­ется внимание в практических примерах.

Мы считаем вместе с Морено, что внутри установлен­ных генетическими факторами границ как причинами, так и следствиями легких, равно как и тяжелых психи­ческих расстройств являются нарушения нормальной ди­намики влечений, ролевого развития и поведения, а так­же структуры межчеловеческих отношении, или соци­ального атома. Различия между патологическими нару­шениями и психическими нарушениями, не выходящими пока еще за пределы нормы, понимаются Морено как градуальные. Поэтому как врач он ставит себя на одну доску с больными, а их здоровые задатки и возможности рассматривает точно так же, как нарушения и опасности, которые грозят здоровым людям или от них исходят. В одном из стихотворений Морено говорится:

О, как я шелудив и хром, Чтоб путь самому мне пройти. Собственным беспокойством больной, Должен смотреть я на ваши страданья. Рана чья — твоя иль моя — должна затянуться сначала? Мне нужно помочь нам обоим: Вот все, что я знаю. Что ж, подойдите к постели моей, Больной иль здоровый, И от меня, больного врача, примите микстуру (79).

В психодрамотерапии каждая психодраматическая игра используется вначале главным образом в диагно­стических целях. Терапевтические эффекты, однако, не­редко возникают уже на первом занятии. С другой сто­роны, новые аспекты этиологии нарушения могут про­явиться и на последующих психодраматических заняти­ях. Поэтому неверно говорить об исключительно диагно­стических или только терапевтических психодрамах. Важно, чтобы психодрамотерапевт осознавал оба аспекта каждой психодрамы и умел надлежащим образом их ис­пользовать.


XV. ПСИХОДРАМОТЕРАПИЯ В АСПЕКТЕ СОЦИОМЕТРИИ


Причиной как легких, так и тяжелых психических расстройств в большинстве случаев являются нарушения межчеловеческих отношений. Поэтому изучение структу­ры межчеловеческих отношений, ее закономерностей и влияния на индивида и группу Морено считает непре­менным условием любой психотерапии, и прежде всего групповой. Психодрамотерапия в аспекте социометрии конструируется двояким образом, то есть, с одной сторо­ны, с позиции индивида в виде изучения и терапии дан­ностей его социального атома, с другой стороны, с пози­ции его группы в виде групповой терапии в значении те­рапии данной группы. Если при этом речь идет о пер­вичной группе пациента, то психодрамотерапия прини­мает форму семейной терапии.


Психодрамотерапия с позиции

модели социального атома

Если в основу психодраматического подхода положе­на модель социального атома, то терапия начинается с теста знакомств клиента и социометрического перцептив­ного теста. В повседневной практике зачастую использу­ется один только социометрический перцептивный тест. При этом необходимо также установить, в каких отноше­ниях друг с другом находятся липа представленные в социальном атоме клиента. Вначале терапевт не столько интересуется симптоматикой клиента, сколько старается понять его в единстве с его социальным атомом. Исследование социального атома должно ответить на следую­щие вопросы:

1. Какой слой социального атома у клиента наиболее выражен: а) внешние слои, или объем знакомств, б) внешнее ядро, то есть слой односторонне желае­мых отношений, или в) ядро, то есть слой реально существующих отношений?

2. Совпадают ли между собой конфигурации социально­го атома, установленные по разным социометриче­ским критериям, или же имеются явные расхожде­ния?

3. Находятся ли представленные в социальном атоме клиента люди а) в позитивных отношениях друг с другом, а потому благодаря этим отношениям клиент включен в прочную психосоциальную сеть, или б) в негативных отношениях, а потому их конфликты об­ременяют его жизнь; в) как сказываются позитивные отношения клиента к другому человеку на его отно­шениях с лицами из его социального атома?

4. Являются ли лица из окружения клиента обособлен­ными от остальных, так что при прекращении отно­шений с ними клиент уже не будет включен ни в одну социометрическую конфигурацию или же не будет иметь относительно легкого доступа ни к какой дру­гой психосоциальной сети?

5. Нуждается ли социальный атом клиента в регенера­ции?

6. Является ли он деформированным вследствие чьей-либо социальной смерти?

7. Остался ли он недоразвитым вследствие социодина-мического эффекта?

8. Относятся ли особенности социального атома только лишь к настоящему?

9. Мыслятся ли они также и в будущем?

10. Имелись ли они уже в прошлом?

11. Каким образом?

Нет надобности еще раз говорить, что все эти пункты могут инсценироваться и исследоваться в психодраме.

Поясним на примере, как в психодрамотерапии раскры­ваются причины регулярно возникающей в определен­ной социометрической констелляции симптоматики, ко­торые соотносятся с конфигурацией социального атома клиентки в детском возрасте.

Примером подобной психодрамы служит менее чем двухчасовое психодраматическое исследование по­являющегося лишь при особых обстоятельствах со­стояния свободно плавающего страха у работающей преподавательницы университета, матери троих де­тей. В начале занятия клиентка сообщает, что в по­следнее время после имевших место ситуаций изо­ляции в обществе ею овладел такой сильный страх, что она чувствует себя словно парализованная и бо­ится потерять над собой контроль. Это ей тем более непонятно и еще более ее тревожит, поскольку обычно она переносит одиночество вполне спокойно.

В первой сцене психодрамы данной клиентки инсценируется межчеловеческая констелляция, предшествовавшая последнему приступу страха. В роли протагонистки клиентка вместе с другими уча­стниками группы изображает сцену, которую неза­долго до этого ей довелось пережить на молочной ферме на горном пастбище. Как и тогда, за столом в гостиной мужчина, сопровождавший ее днем ра­нее, обращается к другой даме; клиентка чувствует себя не только ущемленной, но и отверженной. Она тщетно ищет контакт с коллегой, беседующей за тем же столом с сидящим рядом с ней господином и изредка обменивающейся фразами со знакомым клиентки. Клиентка чувствует себя никому не нуж­ной. Социометрическая констелляция общества за столом воспринимается ею следующим образом.

Ее чувство лишней подтверждается в психодраматическом монологе с использованием техники дубля и связывается с прошлым опытом клиентки.

Вторая сцена психодрамы вытекает из монолога о чувстве изоляции и отверженности другими. В ней протагонистка предстает в роли восьмилетней школьницы. Когда в определенной ситуации ее бро­сают на произвол судьбы товарищи, у нее возника­ет явный аффект. Она борется со слезами.




Рис. 9. К — клиентка; 3 — знакомый.

В последующем монологе клиентка даже с помощью дубля не может припомнить ни одного эмоционального пе­реживания из своего детства. И тем не менее, чтобы исследовать семейную констелляцию, относящуюся к тому времени, протагонистку просят просто прий­ти из школы домой и изобразить в психодраме лю­бую ситуацию, которая могла бы там возникнуть. Выполнить это задание ей не удается. Ни одна мысль не приходит ей в голову. Только когда веду­щий психодрамы вводит клиентку в воображаемый родительский дом, просит ее закрыть глаза и рас­сказать, что она видит, клиентка описывает комна­ту, совсем недавно обклеенную розовыми обоями. В ней она видит себя двухлетним ребенком, вскараб­кивающимся на стоящий по соседству с детской кроваткой комод и прячущимся за большими мехо­выми игрушками. Там она напряженно ожидает, когда ее начнут искать. Для изображения своих со­всем уже стершихся в памяти воспоминаний протагонистка выбирает двух участников группы в каче­стве носителей проекции интроецированных обра­зов своей матери и няни. В третьей сцене она на­чинает с ними играть в роли ребенка. Участницы группы не имеют никаких сведений о появляющихся в сцене лицах из окружения протагонистки. Поэтому сначала они изображают мать и няню, целиком ос­новываясь на своих собственных представлениях. Вскоре это изображение уже не согласуется с вос­поминаниями протагонистки. На короткое время участницы обмениваются ролями. Клиентка теперь изображает озабоченную поисками няню, тогда как предыдущая исполнительница роли няни в детской роли протагонистки прячется за игрушками. Затем происходит аналогичный обмен ролями между кли­енткой, то есть «ребенком», и ее матерью. В роли матери протагонистка ведет себя подчеркнуто хо­лодно и держится на дистанции. После очередного обмена ролями она возвращается в детскую роль и няня отыскивает ее. В то время как няня вне себя от счастья выражает свое облегчение, ребенок де­монстрирует лишь едва заметное удовлетворение. Вдруг он жалобно говорит: «Я хочу в мою комнату. Здесь мне не нравится, отнеси меня туда, где мы с тобой живем!» В четвертой сцене они направляются в бывшую детскую комнату. В ней протагонистка об­наруживает свою мать, лежащую после родов в посте­ли с младенцем на руках. Исполнительница роли ма­тери, нежно обращаясь к старшей дочери, показывает ей младенца, что, однако, моментально вызывает у протагонистки возражение. Поменявшись ролями, она изображает надменность матери, которая не зна­ет, что сказать, а только, требуя восхищения, смотрит на старшую дочь. Вслед за этим протагонистка воз­вращается в детскую роль. Добрая, милая няня зна­комит ее с сестричкой. В тот же момент протагонистку захлестывают бурные эмоции, она бледнеет, дро­жит, задыхающимся от слез голосом указывает на символизирующий младенца пуловер в руке матери и восклицает: «Но это же я, это же я!» После этого психодрамотерапевт просит протагонистку описать в монологе свои связанные с этим событием и пережи­тые в этой сцене чувства: выражается решительно на­поминающее предпсихотическое состояние чувство деперсонализации и дереализации в смысле ощуще­ния тотальной измененности мира: «Моя комната уже не принадлежит мне, мать лежит там с чужим ребенком; но ведь этим ребенком должна быть я, но я совсем одна в страшной новой комнате. Все другое. Няня, моя Лизи, теперь с малышом. А я не малыш, или он это я? Где я? Я уже нигде. Все, что было мое, исчезло. Где же я? Мне страшно. Это ужас­но!..» Дубль словно эхо повторяет две последние фразы и затем прерывает действие. Все еще стоя на сцене, клиентка в сильном волнении восклицает: «Да ведь это и есть то ужасное чувство страха!» При последующем обсуждении сыгранных сцен она достаточно верно воспринимает, какое значение они играют в возникновении ее приступов страха. Страх возникает всякий раз, когда клиентка чувст­вует себя оттесненной в сторону другими людьми, то есть когда социометрическая констелляция «здесь и теперь» повторяет конфигурацию социаль­ного атома клиентки в самой болезненной фазе в ее раннем детстве. Теперь она способна понять свои страхи исходя из истории своей жизни. Благодаря этому новому знанию, рационально понятому и, кроме того, эмоционально пережитому, она испы­тывает значительное облегчение. Обратную связь и теплый шеринг участников группы клиентка восп­ринимает как благотворный контраст по отношению к своему граничащему чуть ли не с потерей иден­тичности чувством заброшенности в раннем детстве. Ведущих группы с недостаточной подготовкой и не­достаточным опытом в психодраме следует предостеречь от экспериментов с раскрывающей психодрамой. Не­предвиденные бурные взрывы аффекта и колебания на­строения протагониста могут возникать в психодраме на­столько неожиданно, что их можно устранить только в том случае, если ведущий психодрамы обладает разви­той способностью вчувствования и большим опытом в применении разнообразных психодраматических техник.

Психодрамотерапия с позиции

социометрического перцептивного теста

Если психотерапия проводится с клиентами, про ко­торых мы знаем или предполагаем, что их жизнь проте­кает в осложненных проблемами структурах межчеловеческих отношений, то сначала мы просим их набросать перцептивную социограмму группы, являющейся наибо­лее важной в их жизни. При планировании терапии не­обходимо добиваться того, чтобы члены такой группы, например родственники клиента, с самого начала были включены в психодраматическую семейную терапию.

Социометрически обоснованная семейная терапия является важной составной часть психодрамотерапии, в частности психодраматической семейной консультации и терапии психозов. С позиции клиента в его группе психодрамотерапия начинается с проведения перцептивного теста, на котором строится психодраматическое изобра­жение и психодраматическая переработка проблемных ситуаций, возникающих между клиентом и лицами, представленными в социограмме. Из такого изображения вытекают показания относительно дальнейших действий, которые следует предпринять терапевту.

С позиции семьи психодрамотерапия начинается с групповой терапии в другой психодраматической группе, куда принимаются самые сложные или, по крайней ме­ре, самые мотивированные лица из окружения клиента, в идеале, например, оба родителя. В определенное вре­мя — также в соответствии со специфическими показа­ниями — в одной из двух психодраматических групп происходит реальная психодраматическая встреча конф­ликтующих сторон. Если клиент нуждается в поддержке и защите в своей группе, то реальная психодраматиче­ская встреча с конфликтующим партнером должна со­стояться именно в ней. Если же последний хотя и явля­ется доминантным, однако восприимчив к обратной свя­зи членов своей группы, то при одинаковом составе обе­их групп предпочтение следует отдать данной группе.

Если, к примеру, с одной стороны, мы имеем группу родителей, а с другой стороны, группу подростков или группу тяжело больных пациентов, то, разумеется, эти данности также должны быть учтены при выборе группы.

Пример: Йорга, одиннадцатилетнего мальчика, приво­дят на консультацию в связи с трудностями в учебе и стойкой позицией аутсайдера в семье. Социомет­рический перцептивный тест, проведенный с ним по критерию «организация досуга», дает следую­щие результаты:

Мать (М) и старший, семнадцатилетний брат Пе­тер (П) рассматриваются клиентом в парном отноше­нии взаимного притяжения. Клиент считает, что во время семейной прогулки они бы наверняка большую часть времени шли рядом и вместе искали бы сюжеты для фотографических снимков. Дома они тоже часто беседуют друг с другом. Отец (О) наибольший инте­рес проявляет к старшему сыну, однако при этом он больше контактирует с матерью, чем с Петером. Он вообще мало занимается семьей, ни в хорошем, ни в плохом смысле, а живет целиком своей работой. Осо­бое расположение мать испытывает к своему младше­му сыну Гансу. Тот тоже к ней привязан, но всегда неразлучен с двенадцатилетним братом Герхардом (Г) и четырнадцатилетней сестрой Иреной (И). Все трое редко берут с собой играть Йорга. Наверное, ви­ной тому Ганс. Он немало значит в глазах Герхарда и Ирены, поскольку является их заступником у матери. Его, Йорга, мать не любит, другие члены семьи тоже им не интересуются. В этой семье он лишний, и луч­ше всего ему уйти из дома.



Рис. 10. О - отец; М - мать; Га, Й, Ге, И, П - дети.

В интервью с родителями они указывают, что никогда не испытывали трудностей с другими деть­ми. Они считают себя совершенно обычными роди­телями и производят соответствующее впечатление. Мать подчеркивает, что ведет себя с трудным ре­бенком точно так же, как с его братьями и сестрой. При этом она выглядит очень растерянной.

В перцептивной социограмме матери обращает на себя внимание то, что она чувствует себя отвер­женной Йоргом, хотя в социограмме Йорга это не выражается. Со своей стороны Йорг чувствует себя отверженным матерью, что также не проявляется в ее социограмме. Эти взаимные ошибочно предпола­гаемые отвержения и есть главное, что бросается в глаза в социограммах матери и сына. Фактически же первым мать выбирает Петера, с которым она ладит лучше всего, вторым — Ганса, который силь­но к ней привязан. Среди остальных детей она не выделяет никого.

В психодраме Йорг демонстрирует свою изоля­цию: он изображает, как обособленно ведет себя старший брат Петер по отношению к сестре и брать­ям. В роли Петера он проявляет определенный ин­терес к Ирене, однозначному центру семьи. Прота­гонист изображает Ирену в виде «кошки», которую Ганс настраивает против Йорга, а у нее на поводу идет Герхард. Наибольшая угроза, по мнению Йор­га, исходит от маленького Ганса, и он демонстриру­ет, как тот способен добиться всего от матери. Про­изводит впечатление монолог Йорга в роли матери: «Йорг никому не подчиняется в школе. Он вообще не подходит нашей семье, я всегда это знала». Ког­да в этот важный момент психодраматического дей­ствия психодрамотерапевт дублирует: «...потому что он...» — протагонист не может сказать, почему он не подходит семье.

В параллельной психодраматической группе психодрамотерапевт просит мать изобразить какой-нибудь случай с Йоргом, относящийся к тому вре­мени, когда еще не было с ним проблем, а затем продемонстрировать одну из безобразных его выхо­док. При изображении последней сцены, помимо вибрации голоса, она не никак не проявляет своей злости, а обращается к мужу с просьбой вразумить Йорга.

Скрытый гнев в голосе клиентки и выраженное в перцептивной социограмме Йорга чувство отвер­женности матерью являются для психотерапевта поводом, чтобы спросить все еще не отошедшую от игры протагонистку, когда же она возненавидела сво­его ребенка. Услышав этот вопрос, протагонистка бледнеет и начинает бурно плакать. Наконец она говорит: «Во время беременности».

Тут же разыгрывается новая сцена с еще не ро­дившимся ребенком. В этой сцене мать выражает свое сомнение в том, что отцом ребенка является ее супруг, а не любовник. Она твердо решила сопро­вождать своего друга в его годичной поездке за гра­ницу. Без Йорга это было вполне возможным, пото­му что для ее относительно молодой, одинокой свекрови позаботиться без невестки о своем сыне и внуках было бы только в радость. Беременность же Йоргом удержала ее в семье.

К ужасу матери, во время археологической экс­педиции ее друг погиб. Она боится, что Йорг не его ребенок. Протагонистка бурно плачет.

После этого катартического диалога на углуб­ленное исследование последующей семейной ситуа­ции остается слишком мало времени. Однако на этом занятии необходимо еще выяснить, насколько успешной оказалась реинтеграция клиентки в свою семью. С этой целью терапевт справляется у протагонистки, не желает ли она провести соответствую­щий диалог со своим младшим сыном Гансом во время беременности. В этом диалоге протагонистка выражает радость и облегчение в связи с примире­нием со своим мужем, происшедшим благодаря это­му ребенку. Еще не родившемуся, она выражает ему за это свою благодарность.

В фазе обсуждения благодаря собственной роле­вой обратной связи протагонистка впервые осозна­ет, что относится к младшим детям по-разному.

После этой психодрамы единственный исходя­щий от Йорга выбор, который приходится на отца, но остается без ответа, имеет, похоже, особое значе­ние в рамках существующей семейной констелля­ции. В нем вырисовывается по меньшей мере воз­можность установления более или менее прочных отношений между Йоргом и другим членом семьи. По этой причине на следующем психодраматиче­ском занятии задается вопрос, не желает ли протагонистка спроецировать в игре будущее и обсудить со своим мужем то, как они вместе будут заботить­ся о Йорге с учетом своих чувств к нему, которые стали ей понятны благодаря последней психодраме. Сцена производит впечатление. Протагонистка свободно говорит о событиях прошлого и признает­ся мужу в своей удвоенной ненависти к Йоргу, ко­торая возникла сначала из-за того, что он не был ребенком столь любимого ею мужчины, а затем уси­лилась тем, что он постоянно ей напоминал о кри­тическом периоде ее жизни.

В соответствующей реальной беседе отец прини­мает участие один-единственный раз, чтобы «испро­бовать», что он может сделать для Йорга. В игре в будущее он выглядит в роли Йорга абсолютно бес­помощным. Похоже, он не имеет ни малейшего представления о его интересах и желаниях. В соб­ственной роли он проявляет много усердия. После того как другие участники группы в роли Йорга выразили общие желания одиннадцатилетнего мальчика, а также после многократного обмена ро­лями, как в роли сына, так и в своей собственной, отец стал проявлять гораздо больше гибкости.

В данном случае прямая психодраматическая конфронтация между отцом и сыном не показана, тем более что уже вскоре после психодрамы отец начал заботиться о Йорге и поощрять его интерес к своей старой коллекции марок и ее дальнейшему пополнению. Теперь они оба часто занимаются мар­ками, беседуют о разных странах, в которых были выпущены эти марки и которые отец большей час­тью объездил. Рассказы отца пробуждают у Йорга интерес к географии и мотивацию к изучению анг­лийского языка, которым Йорг хотел бы владеть, чтобы самому потом когда-нибудь отправиться в пу­тешествие.

За относительно короткое время в поведении клиента произошло явное улучшение.