Пространство и время с точки зрения информационного подхода

Вид материала

Документы

Содержание Актуальное и потенциальное пространство-время. Время-пространство в энтропии. Пространство-время в негэнтропии. Некоторые мифы пространства и времени.

Подобный материал:

• Деловая среда в России: оценка с точки зрения формирования информационного общества, 79.06kb.
• 6М072300- «Техническая физика», 175.47kb.
• Программа вступительного экзамена по специальности в магистратуру физического факультета, 209.43kb.
• 01. Общая характеристика природных условий РФ с точки зрения природных пожаров, 312.52kb.
• 1. Основные понятие информационного менеджмента, 2244.78kb.
• Во все времена, политика оказывала огромное влияние на функционирование государства, 53.86kb.
• 1 Теоретические основы медиапланирования на предприятии, 212.51kb.
• Гиув, г. Пенза, Россия, 680.01kb.
• Лекция 10 Экономический рост, 125.18kb.
• Д. Н. Степанов, А. Н. Шукаев Институт ядерной физики им. Г. И. Будкера со ран, г. Новосибирск,, 21.37kb.

Пространство и время с точки зрения информационного подхода.

Понятия пространства и времени впервые возникли в “обыденном” сознании и были связаны с “протяжённостью” и “длительностью” действительного мира и событий в нём. В этом сознании простраство и время были нераздельны поскольку всякое изменение в пространстве осознавалось только с помощью понятия времени. Такие понятия как “прошлое” или “будущее” внутренне содержали в себе пространственно-временные отношения и не конкретизировались выражениями: “будущее время”, “будущее пространство” и “прошлое время”, “прошлое пространство”. Например в выражении “прошлое и будущее России” не содержится разделения пространства России в прошлом времени или простраства России в будущем времени. Разделение единого понятия пространства-времени стало происходить, а затем утвердилось с появлением метрики пространства — геометрии, — и утвердилось в научном сознании в классической физике. Обыденное сознание с одной стороны сохраняло “реликтовое” представление о единстве пространства-времени в обыденной жизни, а с другой стороны испытывало влияние научных представлений, и это влияние становилось всё более значительным.

Философия, возникшая из обыденной жизни как и наука, развила своё собственное знание которое по необходимости должно было сохранять общность, как с обыденной жизнью, так и с наукой. Однако наука добивалась таких впечатляющих успехов вместе со своим “техническим приложением”, что философия не могла не испытывать на себе влияния этих успехов. Фритьоф Капра отмечает: “Классическая физика исходила из представлений об абсолютном, трёхмерном пространстве, существующем независимо от содержащихся в нём материальных объектах и подчиняющемся законам евклидовой геометрии, и о времени как о самостоятельном измерении, которое носит, опять же, абсолютный характер и течёт с одинаковой скоростью, независимо от материального мира. На Западе эти представления стали настолько неотъемлемой частью всего мировоззрения философов и учёных, что в них видели истинные и несомненные свойства природы». («Дао физики». С. 138). Но И. Кант не принял диктата «математического естествознания» в таком истолковании понятий простраства-времени. Как пишет Н. В. Мотрошилова: «Очень важен вывод, к которому пришёл Кант в ходе критики двух главных традиционных подходов: пространство и время не суть ни вещи среди вещей, ни материя, ни субстанция и потому не должны быть с ними отождествляемы; но они и не должны быть совершенно отрываемы от вещей, точнее от нашего, человеческого отношения к вещам (Н. В. Мотрошилова. «Рождение и развитие философских идей». М. «ИПЛ». 1991. С. 367).

После появления теории относительности наличие абсолютного и независимого в своих отдельностях пространства и времени в физике было подвергнуто ревизии. Физики признали, что ньютонианского пространства и времени не существует а есть, единое пространство-время “событий”. Философы стали энергично встраивать эти новые физические представления о пространстве-времени в философское знание, оставив в своём “тылу” плодотворные идеи. Например, И. Кант ещё до появления теории относительности рассматривал пространство и время как “две формы “чистого” созерцания”, считая их непрерывными и бесконечными. При этом он настаивал, что пространство и время не являются дискурсивными (общими понятиями), а являются “чистыми формами чувственного созерцания”, относящимися к миру “не вещей” (Undinge), но очень прочно связанными с вещественным миром. Он не принял ньютонианского взгляда на пространство и время, и не принял лейбницеанского подхода к проблеме. Теория относительности будучи физической теорией несла такой мощный философский заряд, что философы стали лишь интерпретировать физические представления о пространстве-времени, порождённые математическим аппаратом теории относительности. Бертран Рассел в своей книге “Человеческое познание: его сфера и границы” исследует обыденное представление о пространстве-времени, но не делает попытки связать его с научным представлением. Он делает упор на интерпретацию выводов современной физики с помощью трудновоспринимаемых понятий “point-instants», которые понимаются как «события».

“Событие” есть то, что или с чем-либо совпадает, или чему-либо предшествует, или за чем-либо следует.

“Биография”, к которой какое-либо событие относится, есть совокупность всех событий, которым это событие предшествует, или следует за ним, или с ним совпадает.

“Момент” есть совокупность событий, относящихся к одной биографии и имеющих два свойства: а) любые два события из этой совокупности совпадают; b) ни одно событие вне этой совокупности не совпадает ни с одним из её членов.

О событии говорят, что оно «существует в» такой-то момент, если оно является членом этого момента.

О моменте говорят, что он имеет место «раньше» другого если в нём имеет место событие, которое полностью предшествует какому-либо событию в другом моменте.

«Временной ряд данного момента» есть ряд моментов, одним из которых является данный момент, причём этот ряд имеет то свойство, что из любых двух его моментов один имеет место раньше, чем другой. …

Мы отправляемся от того факта, что, хотя физики и отвергают ньютоновское абсолютное время, они тем не менее продолжают пользоваться переменной t и говорят о «моментах» как о её значениях. Считается, что значения t образуют ряд, упорядочиваемый отношением, называемым словами “раньше — позже”. Считается также, что существуют явления, называемые “событиями”, которые включают в себя как подкласс всё, что мы можем наблюдать. …

В отношении нашей переменной t обозначающее определение исключается нашим отрицанием абсолютного времени. Мы должны поэтому искать структурное определение. А это предполагает, что моменты должны иметь структуру и что эта структура должна состоять из известных нам элементов. Как данные опыта мы имеем отношения «совпадения» и «предшествования» и видим, что с помощью этих отношений мы можем построить структуры, имеющие такие формальные свойства, которых математические физики требуют от «моментов». (Бертран Рассел. «Человеческое познание: его сфера и границы». С. С. 240, 241, 242).

Б. Рассел признавал, что “математическая физика содержит в себе такую колоссальную теоретическую надстройку, что её чувственное основание почти совершенно затемняется” (С. 43). Находясь под влиянием такой научной массы и рассматривая пространство в психологии, он говорит, что «нужно отказаться от концепции одного единого пространства, кантовского «бесконечного данного целого»» (С. 197). Это требование тем более странно, что оно звучит в психологическом контексте. Но ведь нельзя не признать правоту Канта, который считает, что «чистое созерцание» может охватить бесконечность пространства только «схватываним» целого. Желание охватить бесконечность простраства-времени «отдельностями» и последовательностью (во времени) неисполнимо без способности сознания к «схватыванию» его в целом. Правое полушарие головного мозга имеет дело с цельностями, в том числе и с бесконеными.

Попыткой вернуть физику к чувственному основанию была книга Фритьофа Капры “Дао физики”. Ф. Капра считал, что трудности интерпретации современной физики можно разрешить с обращением к положениям восточной философии, которая, по его мнению, осталась в органической связи с действительным бытием человека, не испытав искажающего влияния геометризации сознания, как это случилось на западе. Однако положения восточной философии столь неопределённы и столь чувственны, что «рассудку» (в кантовском понимании) не за что зацепиться. Оставаясь же в чувственном мире, нельзя постигнуть математический мир физики путём интуиции, по причине его «колоссальности» и неопределимости основания. Физика даже не делает попытки интерпретации понятия «энергии», а философы соглашаются с ними — «…мы должны распрощаться со всякими наглядными изображениями того, что происходит в атоме, и должны оставить попытки сказать, что представляет собой энергия. Мы должны сказать просто: имеется нечто количественно измеримое, чему мы даём название «энергия»» (С. 42).

Здесь, в этой главе, не будут предприниматься попытки дать интерпретацию понятию пространства-времени, как оно представляется физикам. Здесь будет попытка осмыслить понятия пространства и времени с точки зрения «информационного подхода», в его приближении к обыденному сознанию, и где сразу предоставляется читателю возможность сравнить два определения.

Одно из них принадлежит И. Канту в интерпретации Н. В. Мотрошитовой (цитировалось выше): «пространство и время не суть ни вещи среди вещей, ни материя, ни субстанция и поэтому не должны быть с ними отождествлены; но они и не должны быть совершенно отрываемы от вещей, точнее, от нашего, человеческого отношения к вещам».

Другое принадлежит Н. Винеру в изложении автора учебника «Прикладная теория информации» В. И. Дмитриева: «В книге Н. Винера «Кибернетика» подчёркивается, что «информация есть информация, а не материя и не энергия»» (С. 6)