Транскрипт Громыко Ал. А
| Вид материала | Документы |
- Н. А. Громыко, О. В. Путято, 592.99kb.
- Учреждение российской академии наук институт европы ран, 1149.02kb.
- Попов С. В., Громыко Ю. В., Алексеев Н. Г., Левинтов А. Е., Копылов Г. Г., Марача, 468.97kb.
- Практических: 0 Лабораторных, 41.55kb.
- А. И. Громыко 2001 г. Рабочая программа, 168.09kb.
- © Ольга громыко самоучитель по написанию фантастики, или, 326.13kb.
- Р. Шайхутдинов, Ю. В. Громыко. Развалился ли снг?, 123.62kb.
- Лекций: 34 Практических: 18 Лабораторных: 0 sm. 5 Сопротивление материалов и основы, 22.99kb.
- А. А. Громыко памятное книга, 7931.83kb.
- Программа 10. 30 Открытие конференции Курнешова Лариса Евгеньевна, первый заместитель, 509.24kb.
Россия и НАТО после Лиссабона
(Транскрипт)
Громыко Ал.А.: Термины «исторические моменты», «окна возможности» звучат давно, и к ним относятся уже несерьезно. Происходящее в сфере европейской, и в целом международной безопасности в последние два года, наталкивает на мысль о серьезных сдвигах как в стратегическом мышлении ведущих мировых и европейских игроков, так и на практике. Предложение Президента России о договоре по европейской безопасности, имеет уже довольно длительную историю с июня 2008 года. Идея о новой архитектуре европейской безопасности, наряду с вопросами о сотрудничестве в сфере безопасности между Россией и НАТО, Россией и ЕС в целом и на двусторонней основе с рядом стран-членов по-прежнему важна. В ней есть много глав и реальные подвижки, а не только благодушные предложения. С 2001 года новые угрозы перед миром становятся более серьезными, что подталкивает стороны друг к другу. И надежды, связанные с саммитом в Лиссабоне, во многом оправдались.
Пшель Р.: Новая Стратегическая концепция НАТО – второй самый важный документ организации после Вашингтонского договора – будет действовать около 10 лет. Подготовка документа носила беспрецедентно открытый характер. «Группа мудрецов» под руководством Мадлен Олбрайт посетила столицы стран НАТО, а также Москву, выслушивая мнения и предложения из стран НАТО и стран-партнеров.
НАТО была и остается организацией коллективной обороны. В силу этих обязательств она занимается практической деятельностью – маневрами, планированием коллективной обороны и, естественно, структуры НАТО должны присутствовать на территории всех стран-членов. Обращаю на это внимание, поскольку НАТО иногда критикуют, в том числе в России, за подобную деятельность. Однако НАТО – оборонительная организация и не должна извиняться за то, чем обязана заниматься. В противном случае НАТО не выполнит свои обязательства перед странами-членами.
Вторая задача НАТО – управление кризисными ситуациями. Она обладает уникальными возможностями как с политической, так и с военной точки зрения для решения всех проблем, ныне существующих и будущих.
Третья задача – коллективная безопасность - по существу касается партнерства с другими странами. Вопрос ставится и шире, поскольку речь идет и о партнерстве с международными организациями - ООН, ЕС. Приезд на саммит НАТО Генерального секретаря ООН и высоких представителей ЕС был воспринят с благодарностью.
Партнерством с другими странами занимаются такие структуры как Партнерство ради мира, Совет евроатлантического партнерства, Совет Россия-НАТО (СРН), Комиссия Украина-НАТО, Комиссия Грузия-НАТО, Средиземноморский диалог, Стамбульская инициатива сотрудничества. В Стратегической концепции союзники обязуются развивать отношения партнерства, особенно в случае операций с участием других стран, создавая условия, которые устраивали бы каждую отдельную страну. Перечень таких стран не ограничивается государствами Евро-Атлантики, а включает и Австралию, и Японию – наших важнейших партнеров, поддерживающих операции в Афганистане.
В новой стратегии НАТО четко заявлено, что Организация ни одну страну не считает врагом, а вероятность нападения с использованием обычных вооружений расценивает как весьма низкую. Наши враги, которых мы считаем угрозой безопасности – это распространение оружия массового уничтожения (ОМУ), терроризм, пиратство, нестабильность в различных частях мира, кибер-атаки, угрозы энергетической безопасности, поставкам энергоресурсов, негативные последствия изменения климата. Все перечисленное имеет непосредственное отношение к практическому подходу НАТО к разоружению и контролю над вооружениями, включая цели Договора о нераспространении ядерного оружия. Тем не менее, пока будет существовать ядерное оружие, НАТО останется ядерным альянсом, сочетающим в арсенале ядерное и обычное оружие.
Политика «открытых дверей» также сохраняется в концепции НАТО, что не должно удивлять.
В новой стратегии Афганистан специально не упоминается, тем не менее, операции в Афганистане имеют важнейший характер для организации. Урок Афганистана – недостаточность военной силы для успеха подобных операций. По этой причине НАТО разработала комплексный подход: мы обречены применять совокупность политических, военных и экономических мер для достижения успеха. В Афганистане мы действуем по просьбе его суверенного, демократически избранного правительства. Подписан документ о долгосрочном партнерстве между НАТО и Афганистаном, на что нацелен и курс на передачу полномочий при поддержке как афганского правительства, так и международного сообщества. В следующем году НАТО начнет передачу полномочий правительству Афганистана в области безопасности, завершив ее к 2014 году. Передача полномочий – ключевой подход НАТО к решению проблемы Афганистана. Таков один из важнейших итогов саммита НАТО в Лиссабоне.
Еще один вопрос – ПРО, по которому союзники пришли к заключению, что, во-первых, угроза, исходящая от 30 стран и связанная с ракетными технологиями, ракетным потенциалом, носителями ОМУ, реальна. НАТО будет развивать систему ПРО для защиты расширившейся территории и населения союзников на базе существующей системы ПРО на ТВД, которая ныне предназначена для защиты войск НАТО в Европе. Ключевая роль в создании новой архитектуры ПРО отводится системе США. Третьим элементом станут национальные потенциалы отдельных стран-членов. Задача - совместить их. Новая архитектура ПРО не должна лечь тяжким бременем на экономику какой-либо из стран-членов, поэтому вклад стран-членов составит 200 млн. долларов. Первые рекомендации будут подготовлены к встрече министров обороны в июне 2011 года.
Отношения России и НАТО носят отнюдь не романтический характер, а строятся на признании того факта, что, несмотря на разногласия, существует прочная основа общих интересов в области безопасности, в борьбе против терроризма, пиратства, во имя стабилизации в Афганистане, что отражено в Совместном заявлении СРН. Ныне мы стремимся к стратегическому партнерству. Конкретных итогов саммита НАТО-Россия достаточно: прежде всего, совместный анализ угроз в XXI веке. Документ не опубликован, да и не может быть открытым, поскольку носит конкретный характер, так как к основным общим угрозам относятся терроризм, пиратство, распространение ОМУ. В совестном анализе угроз содержится и перечень конкретных проектов для сотрудничества на предстоящие месяцы и годы.
Второй вопрос – сотрудничество НАТО и России в Афганистане, за которое союзники приносят России благодарность. Посол Рогозин изложил решение правительства России по расширению транзита, который теперь будет носить и обратный характер. Решено расширить программу по подготовке кадров для борьбы с наркотиками; к ней подключатся другие страны, в том числе Пакистан, и есть планы создать в дополнение к центру в Домодедове еще один в районе Санкт-Петербурга. В-третьих, за предоставление вертолетов средства внесут и некоторые другие страны.
Один из элементов решения по ПРО – возобновление сотрудничества по ПРО на ТВД: сначала компьютерные учения, затем, возможно, маневры. Самое важное – НАТО и Россия совместно проведут анализ потенциального взаимодействия двух систем ПРО - создаваемой НАТО и имеющейся у России или ее модификации. Результаты будут оценены в июне 2011 г.
В целом в Брюсселе считают, что Лиссабонский саммит принес конкретные результаты. Единственные два человека, которые в качестве лидеров своих стран присутствовали на саммите в 2002 году (премьер-министр Италии Берлускони и нынешний генеральный секретарь НАТО, а тогда премьер-министр Дании Расмуссен) отмечали, что мы прошли очень долгий путь, и ныне обладаем беспрецедентной возможностью действительно изменить характер наших взаимоотношений при наличии сильной политической воли и конкретной повестки дня.
Мы стремимся к тому, чтобы Россия и НАТО не считали себя не только врагом, но даже проблемой. Ведь у нас есть действительно много других, общих проблем, которые нам надо решать.
Участвуя в формировании отношений России и НАТО с 1999 года, я полагаю, что они шли по синусоиде, со взлетами и падениями. Чем больше мы говорим прямо, тем лучше мы боремся со стереотипами и тем реальнее воплощение в жизнь стратегического партнерства. Я остаюсь оптимистом.
Данилов Д.А.: К 2007 году между Россией и НАТО произошло существенное охлаждение, и возникла атмосфера скептицизма. Cкептицизм породил желание и необходимость пристальнее взглянуть на существо наших отношений. Именно после определенного застоя и взаимной неудовлетворенности мы действительно вышли на новый этап. Будем надеяться, что новый этап не будет лишь одним отрезком в той синусоиде, о которой говорил Р. Пшель. Проекты, о которых договорились, дают основание рассчитывать на долгосрочный характер отношений Россия-НАТО.
Загорский А.В.: России было небезразлично, какой будет новая стратегия НАТО. Главное достоинство и, одновременно, главный недостаток концепции – обтекаемость, допускающая разные толкования. Речь идет о дилемме, которую обсуждал Медведев: будет ли НАТО усиливать экспедиционную международную составляющую или подчеркивать 5-ую статью, то есть возвратится ли к идее коллективной территориальной обороны. Мы видим в документе и ту, и другую составляющую деятельности альянса. Эта двусмысленность, в зависимости от того, как будет развиваться политика, будет порождать определенные трения.
Не ушел вопрос в отношении политики «открытых дверей» НАТО. Проблемы вызывает позиция НАТО по контролю над обычными вооружениями. И формулировки по ядерному оружию, по тактическому ядерному оружию: фактически принята формулировка Польши и Швеции (последняя не является членом НАТО), поддержанных Норвегией и отчасти Литвой. Мы не сможем далеко продвинуться в сотрудничестве на основе такой формулировки. Надеюсь, после ратификации СНВ, на новых переговорах между Россией и США по ядерному оружию найдутся иные развязки, в том числе по тактическому ядерному оружию в Европе.
Саммит Россия – НАТО прошел в очень конструктивной обстановке и на нем удалось принять определенные решения.
Само наличие конкретных программ сотрудничества Россия и НАТО в свете совместного анализа угроз отрадно. Но в главных вопросах есть продвижение, но нет решений. Много было надежд на то, что сотрудничество в области ПРО придаст качественно новый импульс отношениям России с НАТО. Россия стоит перед выбором, либо строить совместную оборону с НАТО, либо строить ПРО против НАТО, либо и то, и другое параллельно. Лиссабонский саммит дилемму не решил. Решения отложены. СРН поручен всеобъемлющий совместный анализ будущих рамочных условий сотрудничества в области ПРО. Чтобы наши отношения не шли и дальше по синусоиде, следует принимать конкретные решения, развивать практическое взаимодействие.
Данилов Д.А.: Документ такого масштаба - компромисс. Неизбежно за ним скрываются различия в интересах внутри НАТО. И крайне важно понимать, в каких конкретно областях проявились серьезные разногласия в процессе принятия лиссабонских решений, насколько велики и принципиальны эти противоречия, и поэтому, с другой стороны, насколько устойчив достигнутый в Лиссабоне компромисс.
Пархалина Т.Г.: Совместная ПРО – единственное, что может вытолкнуть отношения Россия-НАТО на новый качественный уровень - достичь точки невозврата, когда уже невозможно вновь скатиться вниз. Пока в НАТО нет ясного видения будущей ПРО, хотя и обсуждается идея трехмодульной системы. В каком-то смысле согласие с ней подтвердил Президент Медведев в Лиссабоне, говоря о секторальной ПРО. Партнеры уверяют, что ее модальности – схему и механизмы функционирования - можно обсудить позже. Но то, что для НАТО «модальности», для России - существо вопроса, который позволит или не позволит России участвовать в системе. Конкретный вопрос: как обстоит дело сейчас?
Котляр В.С.: Есть основания позитивно смотреть на новую концепцию, особенно по сравнению со старой - 1999 года. Первое: в концепции 1999 года было совершенно ясно сказано, что НАТО присвоила себе право применять силу в любом районе мира, в том числе без санкции Совета Безопасности (СБ), лишь по решению Совета НАТО. В нынешней концепции вопрос об СБ, об опоре на международное право, о выполнении Устава ООН обозначен более конструктивно. Означает ли это, что НАТО теперь собирается действовать в вопросе о применении силы только в духе Устава ООН?
В последние год-два обозначились два различных подхода к укреплению евроатлантической безопасности. Со стороны НАТО – расширение как географического района действия, так и членства в НАТО: сделать систему коллективной безопасности НАТО квазиглобальной. И в то же время, с 2008 года существует предложение Медведева: наоборот, интегрировать НАТО в панъевропейскую систему безопасности вместе с другими организациями (в том числе, например, ОДКБ) и теми европейскими странами, которые не входят в НАТО. Принципиально важно, как теперь рассматривают в НАТО данный вопрос?
Климов А.А.: В Лиссабоне было подчеркнуто, что двери в НАТО для Украины открыты, уже после провозглашения новым руководством страны внеблокового принципа. От кого НАТО настойчиво хочет защищать Украину?
Никишин В.И.: Не очень оптимистично оцениваю стратегическую концепцию. Меня как представителя ОДКБ интересует, почему на протяжении шести лет (срок, когда наша организация представила в Брюссель свои предложения о развитии сотрудничества) наши натовские коллеги их не замечают. Это, по меньшей мере, не политкорректно. ОДКБ объединяет семь суверенных государств, достаточно авторитетных на евразийском пространстве, но наше предложение о сотрудничестве упало в какую-то черную дыру.
Пшель Р. (отвечая на вопросы): Разногласия внутри НАТО – нормальное явление. Если есть разноголосица на входе, то на выходе ее уже нет. Иначе не было бы стратегических концепций. Долгие дискуссии шли по проблематике ядерного разоружения, контроля над вооружением. Логично, что мы не знаем еще ответов на все вопросы по ПРО. Мы хорошо понимаем, что Москва не может ответить нам немедленно на наши предложения, потому что политическая логика - не математика, а химия. У нас до последнего момента не было формального решения о том, что НАТО будет строить свою систему для обороны территорий европейских союзников НАТО. Оно было принято за несколько часов до приезда Медведева в Лиссабон. Все это очень сложные вопросы.
В НАТО полагают возможным, чтобы две системы ПРО (России и НАТО) работали вместе. Самый главный принцип НАТО – одинаковый уровень безопасности всех стран-членов НАТО.
Политика «открытых дверей» остается: решения с Бухареста не изменились. Союзники заинтересованы, чтобы Грузия и Украина стали членами НАТО, но считают, что Грузия еще не готова к вступлению в НАТО. Альянс полностью поддерживает территориальную целостность Грузии. Улучшение отношений между Россией и НАТО, наверное, не испортит шансы на улучшение отношений между Россией и Грузией. Президент Саакашвили приветствовал решения СРН.
Мы не можем говорить о коллективной обороне Украины, поскольку она не входит в НАТО. В НАТО есть заинтересованность в Украине, заинтересованность поддерживать Украину в реформах и ее участие в операциях НАТО. Например, Украина участвует в небольшой степени в операциях в Афганистане. Украина - первая страна, которая проявила заинтересованность в участии в силах быстрого реагирования. Мы не говорим о коллективной обороне, мы говорим о совместных интересах.
В документах, принятых в Лиссабоне, говорится, что НАТО поступает полностью в согласии с Уставом ООН и решениями СБ.
Нет на сегодня консенсуса в НАТО относительно неких специальных структурных отношений с ОДКБ. Это не значит, что мы не замечаем ОДКБ. У нас был уже в рамках Совета евроатлантического сотрудничества брифинг председателя ОДКБ, и подход НАТО к ОДКБ прагматичен.
Горлач Ю.А.: На саммите Совета Россия-НАТО в Лиссабоне с участием Президента России Д.А.Медведева достигнуты крупные политические договоренности, многое теперь будет зависеть от реализации в практических делах заявленных намерений и целей. Заметный вклад в успех саммита внесло политологическое сообщество в наших странах: в ходе дискуссий на разных площадках была подготовлена «интеллектуальная почва» для серьезного шага вперед в области безопасности.
Ключевое значение имеет решение о выстраивании подлинно стратегического партнерства Россия-НАТО на принципах неделимости безопасности, взаимного доверия, транспарентности и предсказуемости. В совместном заявлении по итогам встречи также зафиксирована готовность совместно содействовать созданию единого пространства мира и стабильности в Евро-Атлантике.
Крайне важно то, что в документе подтверждено обязательство работать в СРН в качестве 29 равных партнеров. Закреплен «всепогодный» характер политического диалога, в том числе по вопросам, где мы расходимся. Это имеет особую значимость с учетом уроков событий августа 2008 года и перерыва в работе СРН (не по вине России).
В результате очень сложных многосторонних переговоров удалось согласовать Совместный обзор общих вызовов безопасности для стран-членов СРН в XXI веке: терроризм, включая уязвимость критической инфраструктуры, Афганистан, распространение ОМУ и средств его доставки, пиратство, природные и техногенные катастрофы. Даны конкретные поручения по дальнейшим коллективным действиям на указанных направлениях.
Сейчас необходимо без промедления развернуть кропотливую работу по имплементации принципиальных договоренностей в Лиссабоне. На основе совместного анализа общих угроз предложили партнерам разработать «дорожную карту» по реализации на практике идеи формирования единого пространства безопасности. В частности, предлагаем выйти на обязательства по взаимной помощи в случае терактов, природных и техногенных катастроф, нападений пиратов и других чрезвычайных ситуаций, в том числе в случае угроз для наших представительств и наших граждан за рубежом - в Афганистане и в других «горячих» точках. Было немало примеров, когда это происходило в реальной жизни. Мы оказали поддержку США в связи с терактами 11 сентября 2001 г., британские специалисты помогли спасти жизни российских подводников у берегов Камчатки в 2006 г., наши вертолетчики в Афганистане неоднократно эвакуировали сбитые талибами американские и голландские вертолеты и экипажи. На саммите Президент России поблагодарил всех коллег, помогавших в борьбе с пожарами в России летом 2010 года. По сути дела, предлагаем подкрепить накопленный опыт взаимодействия в реагировании на реальные вызовы и угрозы безопасности соответствующими оформленными договоренностями.
Тестом того, насколько наши партнеры готовы к новому качеству отношений во многом будет сотрудничество по ПРО. Президент Д.А.Медведев выступил в Лиссабоне с конкретными идеями на этот счет, четко обозначил принципы совместной работы по ПРО - на основе равноправия и взаимного учета интересов. Главное - чтобы создаваемая система не создавала проблем в дальнейшем, в том числе не нарушала стратегический баланс, не приводила к появлению угроз в отношении российских стратегических ядерных сил. Важный итог – достигнуты договоренности о проведении всеобъемлющего анализа возможностей сотрудничества по ПРО, промежуточный доклад поручено представить к предстоящей встрече министров обороны стран-членов СРН летом 2011 г.
На саммите обсуждалось вопросы, связанные с повышением предсказуемости и доверия в военно-политических делах. Даны поручения продолжить диалог с целью восстановления жизнеспособности режимов контроля за обычными вооружениями, а также разработки дополнительных мер по обеспечению стабильности в Европе. Мы выступаем за то, чтобы найти способ быть взаимно уверенными, что военное планирование не направлено друг против друга. В этом плане необходимо продолжить работу по военным доктринам, важен и обмен опытом в реформировании вооруженных сил – не только для учета передовых наработок, но и как серьезная мера укрепления доверия.
Повышенное внимание будет уделено углублению взаимодействие в борьбе с терроризмом, в том числе в рамках совместной разработки устройств дистанционной детекции взрывчатых веществ. Планируется развивать взаимополезное сотрудничество в борьбе с пиратством.
Афганистан остается той площадкой, где наши интересы объективно пересекаются. У нас общая задача – добиваться, чтобы с афганской территории не исходили угрозы терроризма и наркотрафика. Приняты решения о расширении совместного проекта по подготовке антинаркотических кадров для Афганистана и стран Центральной Азии. Крайне важно, что впервые удалось договориться проработать возможности оперативного взаимодействия в борьбе с афганской наркоугрозой - речь идет об обмене информацией и опытом, тренировках профильных спецподразделений стран-членов СРН.
В Лиссабоне состоялся обмен письмами о распространении упрощенного порядка транзита нелетальных грузов на обратное направление - из Афганистана, а также о его применении к транспортным средствам с усиленной противоминной защитой. Хотел бы выделить договоренность о создании целевого фонда СРН для подготовки наземного персонала и поставок запчастей - для технического обслуживания российской вертолетной техники в Афганистане.
Результаты лиссабонского саммита еще предстоит изучить в комплексе. Оценки среди экспертов могут быть разными, что нормально. Главное для нас – сделан политически важный шаг в сторону укрепления доверия, более эффективного политического диалога. Очень важно, что на встрече проявилась готовность руководства ключевых стран НАТО и России совместно работать над изменением общего климата в Евро-Атлантике.
Глубину и характер сотрудничества Россия-НАТО в решающей степени будут определять процессы дальнейшей трансформации альянса, соответствие нормам международного права тех задач, которые согласно новой Стратконцепции будут ставиться перед его силовым потенциалом. Многие из наших озабоченностей были учтены при подготовке Стратконцепции, прописана готовность НАТО соблюдать нормы международного права – в первую очередь, Устав ООН.
Мы реалисты, и, как говорил Президент Медведев, мы далеки от иллюзий, бытовавших в 1990-е годы. Наша главная задача – масштабные планы модернизации России, что требует благоприятных внешних условий. Говорим об этом открыто. Налаживание предсказуемых стабильных отношений Россия-НАТО имеет очень важное значение для всех наших стран: тогда мы сможем меньше тратить на военные цели и больше - на решение социальных задач. В выигрыше будет не только россияне, но и граждане всех стран-членов альянса.
Особо хотел бы обратить внимание на то, что отношения с НАТО не нацелены против «третьих» стран – для нас это принципиальный момент, в том числе в рамках проекта по ПРО. Мы выступаем за то, чтобы наш потенциал способствовал укреплению безопасности не только стран-членов СРН, но и наших партнеров, соседних стран.
Рогов С.М.: Россия и НАТО - две крупнейшие военные силы на евроатлантическом пространстве. И, по определению, они не могут игнорировать друг друга. Они могут или соперничать, или сотрудничать - третьего не дано. И можно, конечно, заявлять, что мы не считаем друг друга врагами. (Об этом в Лиссабоне заявила только НАТО, а Россия дипломатично умолчала). В нашей военной доктрине расширение НАТО расценивается как опасность. Тем более учитывая, что НАТО и создавалась, чтобы противостоять «советской угрозе», да и в СССР НАТО рассматривали как угрозу.
В России зазвучали голоса, предлагающие России вступить в НАТО. У НАТО две ипостаси: - это институт коллективной обороны и в то же время институт коллективной безопасности. НАТО как институт коллективной безопасности сделал невозможной, скажем, войну между Германией и Францией и другими европейскими странами-членами НАТО.
Коллективная оборона – оборона уже от внешнего врага. Если мы на первый план ставим устранение вероятности войны между Россией и Западом, то институт коллективной безопасности создает перспективу окончательно снять угрозу военного столкновения между Россией и Западом. Но, поскольку НАТО – это в первую очередь институт коллективной обороны, то возникает вопрос: от кого обороняемся? И если для России возникает непосредственная угроза, и нам нужны союзники, чтобы от кого-то обороняться, то это также аргумент в пользу нашего присоединения к НАТО. Потенциально можно рассматривать две угрозы для России: Китай и исламистские радикальные силы. Существует ли сегодня ли сегодня вероятность непосредственной угрозы со стороны Китая? Нет.
НАТО защищает то самое «мягкое южное подбрюшье» России, о котором говорил Черчилль, и защищает, можно сказать, бесплатно. Мы даже не очень благодарим НАТО за это. В Лиссабоне опять был провозглашен лозунг партнерства. Мы уже лет двадцать его провозглашаем, и ясно, что партнерство – это не союз и не вражда, а нечто посерединке.
Возникает три вопроса: определили мы свои общие интересы? Создали ли мы совместные институты? И создана ли юридическая база российско-натовского взаимодействия?
Общие интересы, вроде, по совместному заявлению определены, хотя не обнародованы.
Институты: существует СРН, но у него нет операционных функций. Юридическая база тоже отсутствует. Начиная с Парижской хартии, Основополагающий акт, Римская декларация, Лиссабонское совместное заявление - это политические заявления.
Реально сосредоточиться на трех приоритетных областях сотрудничества России и НАТО. Первая – Афганистан. Решение вывести основные боевые силы из Афганистана к 2014 году, - очень важно. В 2011 году американцы то же самое сделают в Ираке. Будет ли это организованное отступление США и НАТО или повторится история с Вьетнамом - паническое бегство, когда «вьетнамизация» провалилась. Может провалиться и «иракизация», может провалиться и «афганизация». О «пакистанизации» даже думать не хочется - устрашающий вариант. Что будет, если американцы и НАТО убегут из Афганистана и мы останемся одни? Неслучайно, «большой друг» советского народа и России Збигнев Бжезинский говорит, что надо заключать договор между НАТО и ОДКБ. Он стал горячим «патриотом» ОДКБ именно из-за Афганистана, потому что кто-то должен поставить заслон. Отрадно, что натовцы осознали, что их тактика НАТО по наркотикам вызывала в России крайне негативную реакцию. Очень хорошо, что мы от российско
ДОВСЕ «умер», что очень опасно. Ясно, что ни Россия не откажется от своего моратория, ни НАТО не станет ратифицировать Договор без Стамбульских договоренностей, не говоря уже об Осетии и Абхазии. Надо изобретать новый ДОВСЕ. Важны три вещи: не работает режим транспарентности, и его следует восстановить, потому что без него не будет никаких договоренностей по тактическому ядерному оружию. Без него очень тревожной проблемой останутся ракеты средней и меньшей дальности. Без договора по ПРО, без договора о запрещении ядерных испытаний, без договора по обычным вооруженным силам в Европе, без каких-либо соглашений по тактическому ядерному оружию – как может РСМД выжить в вакууме? Тем более если ракеты, скажем, SM-3 Block 2B по техническим характеристикам вполне попадают под категорию ракет средней дальности. И летать они могут не только вверх, но и горизонтально. Значит, новое соглашение в области обычных вооружений необходимо. Его участниками должны стать все европейские страны – и финны, и шведы, и австрийцы и т.д., то есть Европе в XXI веке требуется действительно универсальное соглашение.
Второе. «Потолки», зафиксированные в 1991, а потом в 1999 году, не имеют отношения к реальности. Страны НАТО имеют право иметь 26 тысяч танков. В реальности у них 12 тысяч. К чему договор, который позволяет в разы увеличивать количество танков? Договор позволяет России иметь 6 000 танков (в реальности есть 4 000). Надо реальные цифры взять в качестве «потолков». Ведь никто не будет увеличивать количество танков, артиллерийских систем – наоборот, будут сокращать. Денег нет, чтобы за один старый танк покупать один новый. Дай бог, чтобы за десять старых танков купить один новый.
Если это удастся, то мы создадим основу для коллективной безопасности между Россией и НАТО. Без ДОВСЕ такого механизма не будет.
Администрация Обамы заморозила стратегическую ПРО, что позволило подписать новый Договор по СНВ и начать серьезный разговор по сотрудничеству в сфере ПРО. Поскольку ни у России, ни у США нет ракет средней и малой дальности (РСМД), значит, по определению ПРО не будет нацелена друг против друга – значит, можно сотрудничать. Этот диапазон как раз и позволит сотрудничать, поскольку ясно, что это защита от третьих стран – от Кореи до Израиля, Ирана, по крайней мере.
Второй момент. Сейчас говорится не о совместной ПРО (Joint Ballistic Missile Defense), а о взаимодействии двух систем ПРО, потому что совместной быть не может - не может быть двойного ключа в ПРО. Значит - взаимодействие российской и американской системы плюс то, что могут добавить страны НАТО. Существует возможность интеграции информационных систем, чтобы в режиме реального времени получать информацию о запусках. Но контроль над боевыми средствами ни мы американцам, ни американцы нам никогда не дадим, то есть дружба дружбой, а ракеты-перехватчики врозь.
Слова «секторальная ПРО» впервые прозвучали в Лиссабоне, и наш Президент о ней говорил. Каждая страна отвечает за свой сектор. Правда, между российским сектором и натовским сектором есть такие страны как Украина и Грузия – остается вопрос, кто за что отвечает. Мы не должны дублировать друг друга и создавать ситуацию, когда будут сталкиваться российские и западные системы.
Есть примеры технического сотрудничества, сотрудничества в области передачи технологий - Соединенных Штатов с Японией, США с Германией, Италией в программе IMEADS , есть пример сотрудничества США с Израилем (пожалуй, самого продвинутго).
Если мы по этим трем блокам в течение ближайших двух лет договоримся, то возникнет качественно новый характер отношений России и США, которые будут включать элементы и коллективной безопасности и коллективной обороны, потому что Афганистан – это оборона и ПРО – это оборона. Это вовсе не значит, что Россия станет членом НАТО. Может быть, через 10-20 лет ситуация изменится, если увеличатся общие угрозы.
Сотрудничество между системами ПРО может базироваться только на решениях о зонах ответственности. Запуск перехватчиков с территории Польши или Румынии в направлении России, естественно, вызвал бы очень большие неприятности. Дальше – если и мы, и американцы стреляем по одной цели, возможна ситуация, когда «волки от испуга скушают друг друга». Третий момент, ключевой, по взаимодействию двух таких систем ПРО – речь об этом может идти только в контексте Ирана. Потому что любое наше взаимодействие в отношении КНР, будет однозначно истолковано китайцами, и правильно.
Не возражал, если бы ДОВСЕ назвали новым Договором о европейской безопасности или европейской транспарентности. Суть ДОВСЕ – это договор, построенный на паритете между НАТО и странами Варшавского договора в том виде, в каком он был в 1990-м году. В 1999 году в Стамбуле проблема блокового противостояния решена не была. Поэтому надо создавать структуру для XXI века, которая ушла бы полностью от идеи блокового паритета и позволила бы России полностью избавиться от фланговых ограничений.
Если на Грузии будет завязан такой действительно сложный вопрос, как создание европейской системы коллективной безопасности, то будет очень жалко, если эти политические разногласия перевесят соображения безопасности и контроля над вооружениями, которые имеют гораздо большее значение для России, да и для всей Европы. В общем, трудно решить грузинскую проблему, но при каких-то обстоятельствах решение можно найти.
Гомар Т.: Я отношусь к тем, кто все время пытался наладить отношения России Западом, России и НАТО. Начну с заключительных слов Совместного заявления России и НАТО – «за его пределами». Нам следует укрепить безопасность на евроатлантическом пространстве и за его пределами, иначе мы будем сталкиваться с наследием холодной войны. Вызовы за пределами евроатлантического региона нас сближают.
Два года назад война в Грузии заблокировала отношения НАТО и России. Между тем важно видеть, как быстро международное положение может измениться в сторону улучшения или ухудшения. Что же способствовало движению в позитивном направлении между 2008 и 2010 годами? Во-первых, глобальный финансовый кризис. Второе – стремление администрации Обамы изменить отношения с Россией. Конечно, отношения с Россией не относятся к приоритетам США, но и игнорировать Россию они не будут. Третье – Украина перестала быть яблоком раздора для России и НАТО. Обе стороны пытаются снизить чрезмерную изменчивость в сфере стратегической безопасности, но расхождения сохраняются. Так, ошибочно думать, будто в НАТО разделяют единый подход к отношениям с Россией: прибалтийские страны считают, что со стороны России есть конкретная угроза, хотя не считают, что Россия угрожает НАТО в целом. Отсюда, важно чтобы отношения России со странами Прибалтики улучшились. Сферой российско-европейских противоречий станет и энергетическая.
В НАТО сложились три группы стран по отношению к ядерному разоружению. Существует группа «друзей» Ирана (так, следует учитывать позицию Турции и действовать гибко в отношении Ирана). Во вторую группу входят Германия, Нидерланды, Бельгия и Норвегия, которые, настаивая на опасности ядерного оружия, выступают за ядерное разоружение. Третью группу составляют США, Британия и Франция. Важно отметить соглашение между Парижем и Лондоном до Лиссабонского саммита в этой области.
Следует учитывать развитие внутриполитической ситуации в США. Европейские страны склонны считать, что с приходом Обамы началась новая эра, но мне кажется, что его президентство может оказаться лишь кратким эпизодом перед ужесточением позиции США: вообразите Сару Пэйлин в качестве президента.
Российские же власти оценивают международную политическую ситуацию как ухудшающуюся. Да и ситуация в самой России ухудшается. Основной вопрос – взаимоотношения в треугольнике Китай, Россия и США. Второй вопрос, не упомянутый в документах Россия-НАТО, - военная реформа в России, которая важна для понимания действий России в следующие несколько лет. Военное руководство России стало более открытым для восприятия идей извне. Следует учитывать также и стратегическое мышление в России, представления ее о себе как о великой державе, что может привести к преувеличению ею своей военной мощи. В этом отношении Россия и США схожи.
Области сотрудничества России и НАТО распространяются на Афганистан и Пакистан, Россия изменила свою позицию по Ирану, сближаются позиции сторон по Северной Корее, пользующейся поддержкой Китая, куда смещается центр тяжести международных отношений.
Горлач Ю.А.: Российский президент предложил начать диалог по ПРО. Мы не приходим с неким документом и не говорим: «Принимайте его и точка. А если не согласны, то мы расходимся». Речь идет о начале очень трудного процесса. Один из ключевых вопросов - стоимость системы. Никто не хочет тратиться на дорогую игрушку. Один доллар, вложенный не в военные ресурсы, а в ресурсы разведки, в дипломатические и политические ресурсы, может дать не меньший, а гораздо больший эффект.
В отношении Китая не нужно попадать в ловушку, в которую изначально попали страны НАТО в отношении России: назначив себе внешнюю угрозу, подстраивать все свое военное планирование под нее. С Китаем гораздо больше возможностей для сотрудничества, что показывает борьба с пиратством: китайские корабли участвуют в ней наряду с другими. Искусственно создавать себе врага – не на пользу всем нам, поэтому возникла идея широкого противоракетного щита от Атлантики до Урала. Недавно структуру СРН сориентировали на практические проекты и конкретные результаты, так что СРН больше чем лишь форум для обсуждений (например, дистанционное обнаружение взрывчатых веществ в местах массового скопления людей и на транспорте, что защитит население всех стран-членов СРН; совместимые системы контроля за воздушным пространством на случай террористических угроз, подобных 11 сентября; подготовка кадров для Афганистана). Россия - не потребитель безопасности, а инвестор в безопасность, возможности для сотрудничества велики.
В отношении ДОВСЕ было бы контрпродуктивно наступать на те же грабли, смешав два понятия – так называемое «разрешение конфликтов» и контроль над вооружениями. Следует разделить эти два процесса, искусственно увязанные в постстамбульский период. Военно-политические реалии значительно отстали и от уровня инвестиций и от культурных, гуманитарных связей между нашими странами.
Что касается Договора о европейской безопасности, то его ключевые положения заложены и в Лиссабонском заявлении: неделимость безопасности, взаимосвязь безопасности стран НАТО и России, договорились выстраивать общее пространство мира, безопасности и стабильности. Мы не снимаем с повестки нашу инициативу, но партнеры пока не ответили. Оформление юридических обязательств для нас принципиально важно, и оно не ослабит, а усилит безопасность всех.
Преодоление негативного образа НАТО в общественном сознании россиян – задача НАТО. Речь не просто о заявлениях, а о конкретных шагах, в первую очередь в военном планировании. В Стратегической концепции НАТО по-прежнему достаточно серьезный упор идет на 5-ю статью. Россия не собирается нападать на НАТО, тогда от кого призвана оборонять 5-я статья? Очень важной была в Стратегической концепции НАТО сама констатация, что Россия – партнер, потому что в предварительных докладах говорилось, что нужно развивать взаимодействие с Россией одновременно с гарантиями странам-членам. И у нас возникал вопрос: как это понимать? Многие ответы были даны и в Стратегической концепции и в ходе переговоров. Сделанное и сказанное в Лиссабоне - пока декларация о намерениях. Проект совместной ПРО станет лакмусовой бумажкой способности России и НАТО к взаимодействию.
Кемпе И.: В 2008 году эскалация российско-грузинского конфликта, переход в горячую стадию одного из европейских «замороженных» конфликтов стал показателем серьезных недостатков в функционировании международных организаций и НАТО. СРН прекратил работу. Институты европейской безопасности потерпели крах. Это замечание относится частично и к ЕС, но благодаря председательству Франции в ЕС и Н. Саркози, ЕС удалось направить конфликт в более спокойное русло.
Барановский В.Г.: Главная проблема - различие интересов. Как создать возможности, механизмы, процедуры, институты приведения интересов к общему знаменателю? Т. Гомар говорил о факторах прорыва в Лиссабоне: финансовый кризис, фактор Обамы. И. Кемпе добавила к этому фактор 2008 года, когда интерпретация причин конфликта была прямо противоположной. Война на Кавказе в августе 2008 года могла «пустить под откос» весь поезд, который мы пытались направить по рельсам конструктивных взаимоотношений между Востоком и Западом, между Россией и НАТО. В наших отношениях быстрая смена спадов и подъёмов говорит о том, что все может повернуться в обратном направлении. А может, наоборот, мы набираем критический массив обстоятельств, которые придают элементы необратимости нынешнему позитивному тренду? Однако возможна оппозиция консервативных, антизападных кругов на уровне российской законодательной власти. Неизвестно и то, что будет в дальнейшем с «фактором Обамы».
Михайленко В.И.: Проблемы безопасности не сводятся к жесткой силе. Наряду с ней есть ещё и мягкая сила, и сила благоразумия («smart power»), и в последнее время очень много стали говорить о гражданской силе, что имеет большое значение для России, для понимания российской внешней политики. Мы традиционно используем жесткую силу в нашей внешней политике. Если мы в большей степени будем использовать не жесткую силу, а и другие формы нашей политики, мы сможем достичь более глубоких результатов. Будущее российской внешней политики будет заключаться в более глубоком взаимодействии с инициативами со стороны НАТО и ЕС.
После Лиссабонской встречи должны быть посланы более сильные импульсы со стороны власти, масс-медиа и тех, кто оказывает влияние на массовое сознание.
Беблер А.: Причина, по которой политическая элита Словении при поддержке экономической элиты, и встречая сопротивление части культурной элиты, решила войти в НАТО, не заключалась в боязни российской опасности. Мы трактовали членство в НАТО в тесной связи с членством в ЕС. Двадцать два европейских государства одновременно являются членами НАТО и ЕС, и только в одном случае государство сначала вошло в ЕС и только затем в НАТО. Однако иногда связывать эти два процесса, во-первых, нецелесообразно, во-вторых, противоречит объективным интересам страны, хотя подчас это и делается по соображениям престижа. В случае Украины, Молдовы и Грузии даже просто попытки вступления в НАТО не соответствуют объективным интересам этих стран, как попытки Турции войти в ЕС не полезны Турции. России не нужно ни членство в НАТО, ни членство в ЕС. Непосредственный национальный интерес Словении в том, чтобы перекрещивание членства в НАТО и в ЕС произошло наиболее интенсивно на Западных Балканах. Хорватия в 2012 году, после вступления в НАТО, войдёт в ЕС. Есть подобные предпосылки и для Боснии и Герцеговины, Черногории, Македонии, Албании. Перекрестного членства долго не будет в случае Сербии и в случае Косова.
Пархалина Т.Г.: Парадоксально, а может быть и нормально, но иногда кризисы бывают полезны. Потому что они проявляют то, на что при обычных ситуациях политики и эксперты пытаются закрывать глаза. Кавказский кризис продемонстрировал, что дальше «так жить нельзя» Кавказский кризис показал странам Евро-Атлантики, что они в очень малой степени могут влиять на внешнюю политику России, если вообще могут влиять. Большинство россиян с энтузиазмом восприняли то, что произошло на Кавказе, посчитав, что Россия встаёт с колен, и мы можем формировать новую международную повестку дня. В то же время кризис обнажил то, что у России нет союзников. Надежды, что отдельные страны НАТО и ЕС поддержат Россию (Германия, Франция, Италия) не оправдались. Ни одна из стран СНГ, ОДКБ, ШОС Россию не поддержала. Во-первых, потому что почти в каждой есть свой сепаратизм. Во-вторых, потому что во всех проживают российские граждане, и если Россия начнёт защищать их, то может повториться история на Кавказе. А Евро-Атлантика поняла, что, будучи зависимой от поставок энергоресурсов, она не может себе позволить конфронтационные отношения с главным поставщиком энергоресурсов. Относительно быстро обе стороны – Россия и Запад - смогли преодолеть последствия кавказского кризиса потому, что буквально через месяц разразился глобальный финансовый кризис. Именно он обеим сторонам понять, что у нас нет альтернативы сотрудничеству. Эти два кризиса показали, что нужно выстраивать новые элементы системы европейской безопасности.
Что касается Приднестровья, то два года с кавказского кризиса продемонстрировали, что Россия хочет играть на треке использования мягкой силы. И в Довилле президенты России и Франции, канцлер Германии обсуждали урегулирование Приднестровского конфликта на иных, нежели жесткая сила, условиях. Если будут подвижки в урегулировании его политическими методами, в отличие от кавказской ситуации, то мы продвинемся значительно вперёд на пути построения новой европейской безопасности.
Эггерт К.П.: В Лиссабоне Президент Медведев предпринял попытку, что видно из его выступления, сформулировать не просто новую концепцию новую концепцию национальных интересов России. Это скорее концепция национальных интересов начала 1990-х годов, которую впоследствии расценивали как идеалистическую, наивную и романтическую, но сейчас к ней, похоже, возвращаются. Экономический фактор в этой пока риторической трансформации внешнеполитического курса очень важен. К факторам, повлиявшим на поворот к Западу, следует отнести «революцию» сланцевого газа, серьёзно ударившую по Газпрому. Отметим, что Президент России избежал критических выпадов в адрес грузинского руководства. Тему расширения НАТО президент явно снял, просто не упомянув. Интересно, что он практически не говорил и о своём собственном предложении - Договоре о европейской безопасности. Пока непонятно является ли все это неким пропагандистским трюком или действительно новой политикой, но есть основания думать, что какая-то политическая воля за этим стоит.
В России отношение к НАТО не столь негативно, как принято считать, в том числе и потому, что изменилась тональность на государственных каналах в отношении всего того, что происходит в Афганистане. По-моему, российское руководство просто в ужасе от одной мысли, что международный контингент из Афганистана уйдёт в 2014 году. Талибы, если они вернутся к власти в Кабуле, а это весьма вероятно, могут реально взорвать ситуацию в Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, с которыми у России абсолютно прозрачные границы. Перед лицом этого вызова даже вступление Грузии в НАТО меркнет в глазах российских политиков. Китай при всей своей нелюбви к исламским радикалам не сможет повлиять на ситуацию в Центральной Азии, и более того – китайцы предпочитают договариваться.
Юрьева Т.В.: Важнейшая проблема евроатлантической безопасности, с одной стороны - институциональная перенасыщенность и, с другой стороны - склероз институтов. Вряд ли нужно создавать новые механизмы. Обвинять институты и инструменты европейской безопасности, что они не работают – ставить телегу впереди лошади. Дело в субъектах безопасности, которые не хотят воспользоваться готовыми инструментами, которых достаточно: не хватает политической воли. Между тем успех Лиссабонскому саммиту Россия–НАТО обеспечил совместный анализ угроз.
Иванов А.: «Прорыв» - слишком пафосное слово для оценки итогов Лиссабонского саммита. Стороны сделали шаги навстречу друг другу и на какое-то время забыли о недавних обидах, в том числе по Кавказу. Что касается общеевропейской безопасности, то следует учитывать разницу менталитетов. Россию она интересует больше НАТО, потому что НАТО надёжно защищена Вашингтонским договором, пятой статьёй. У НАТО сейчас другие заботы - Афганистан, прежде всего. В НАТО поняли, что ссориться с Россией дальше нет смысла - проблемы нарастают, обостряются, появляются новые вызовы (кибератаки, например, которым посвящен отдельный раздел в стратегической концепции). Через 5-10 лет появятся новые угрозы, о которых мы сейчас даже представления не имеем. В силу этого Россия, к счастью, действительно становится для НАТО стратегическим партнёром.
Кулик С.А.: Согласно опросам в 2007 году 70% россиян получают информацию о НАТО исключительно по ТВ. Главные факторы негативного отношения – расширение НАТО, но отношение к НАТО меняется в связи с улучшением российско-американских отношений и позитивными сигналами от НАТО. Поменялась и информационная политика на ТВ: меньше резких отзывов о НАТО. Только 3% россиян поддерживают вступление России в НАТО, эта идея не пользуется и никогда не будет пользоваться даже маргинальной поддержкой.
Барановский В.Г.: Вопрос: если всё зависит от «картинки» на ТВ, то позволяют ли манипуляционные технологии создать любой имидж? Если по телевидению повторять изо дня в день: «НАТО - это наше всё», поддержит ли население России членство в НАТО? В свое время негативные эмоции по поводу НАТО, насаждаемые телевидением, вызывали отклик не просто по причине мощного пропагандистского натиска, а из-за характера действия НАТО в бывшей Югославии. Бомбардировки территории европейского государства авиацией стран, которых принято было считать цивилизованными – для многих это стало довольно шокирующей объективной реальностью, что вызывало большие вопросы.
Громыко Ал.А.: Как эйфория, так и излишний скепсис неуместен при экспертном размышлении об итогах саммита в Лиссабоне и перспективах в связи с ним. Те, кто считает, что всё вернётся на круги своя, заблуждаются, как и те, кто считает, что между Россией и НАТО произошла «перезагрузка» и отныне всё будет иначе. Итоговые документы несколько расплывчаты, поскольку в НАТО входит 28 стран, что обусловливает массу внутренних противоречий и конфликтов. Не лукавя и не забегая вперёд, можно сказать, что Лиссабон дал стимул для полноценной нормализации отношений Россия–НАТО. Сама нормализация - не декоративная, а практическая - ещё впереди. Заложен фундамент или его дополнительная часть для развития отношений Россия–НАТО в духе документов 1997 и 2002 годов. Но требуется политическая воля и усилия, чтобы лозунги претворились в жизнь.