Игорь Калинаускас "Жить надо!"
| Вид материала | Документы |
СодержаниеИ.Н. — Разве я очень невесомо выгляжу? Я, правда, немножко похудел, но не настолько. — Быть прозрачным — как это? И.Н. |
- Жить надо! Игорь калинаускас, 2656.73kb.
- Игорь Калинаускас Жить надо, 6920.73kb.
- Игорь Калинаускас наедине с миром, 4358.58kb.
- Игорь Калинаускас, 859.59kb.
- Игры, в которые играет я игорь калинаускас, 2246.32kb.
- Лекция 19 «демократическая» реформа школы и ее результаты (90-е годы), 138.83kb.
- Кондопога, утверждая, что процесс ксенофобии в России, ненависти к мигрантам, и особенно, 190.48kb.
- Консультация для родителей, 66.65kb.
- Маpина Цветаева, кто вы?, 569.89kb.
- Автора: романтическая история, 1625.6kb.
Так вот бытие — это тот самый огонь, на котором можно жизнь приготовить, живую жизнь, которой можно жить, а не проживать. Другой вкус. А жить, конечно, надо.
Вы помните знаменитое изречение одного из патриархов: "До просветления колол дрова и носил воду, и после просветления колол дрова и носил воду".
Естественно. "Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда". Но вкус. Одно время я любил выйти перед аудиторией и похвастаться: достиг всего, чего хотел достичь, умею все, что хотел уметь, и знаю все, что хотел знать. Это правда чистая. Мне говорят: "Так чего же вы достигли?" Я говорю: "Мне жить хорошо, интересно, вкус у меня появился другой, и все. Ничего особенного… Левитацией не владею, телекинезом не владею, и не надо мне. Зачем? И так хорошо". — "В открытый космос выходили?" — "Нет". — "А почему?" — "Да нам и здесь хорошо".
— Вот в жизни нужны воля, терпение, преодоление, а в бытии нужно ли что-то такое?
И.Н. — В бытии нужна беспощадная устремленность, беспощадная к себе. И преображение. Постижение и преображение — вот формула бытия. Постижение и преображение, и одно невозможно без другого. И, конечно, способность выдержать необходимость быть прозрачным для мира, иначе бытие ускользает. А это поначалу бывает очень страшно. А потом ничего, привыкаешь.
— Быть прозрачным — это быть легким, невесомым, бестелесным?
И.Н. — Разве я очень невесомо выгляжу? Я, правда, немножко похудел, но не настолько.
— Быть прозрачным — как это?
И.Н. — Это быть тотальным. Понимаете: поставить все то, что строит загородки, на свое место и быть тотальным, открытым к миру, к людям, к реальности, и к своей внутренней реальности, и к внешней реальности, и к жизни. Тогда открывается, что они тесно взаимосвязаны. Много прекрасного открывается. Все то, что вы читаете в книжках с таким увлечением, так оно и есть, но в другом месте. Помните, как говорил Гурджиев: "Ребята, мы действительно все уникальны и неповторимы, но совсем в другом месте". Он про это и говорил. Я же ничего нового не открываю. Я просто другими словами сегодняшними, более сегодняшними, может быть, стараюсь сказать то, что сам пережил и узнал, потому что все это известно, вы сами это много раз читали, но не вычитали, потому что упаковка мешала, незнание контекста, скажем, или экзотичность слов, ситуации и т.д. А на самом деле все говорят об одном и том же.
Как говорил мой учитель: Будда сказал то, Христос сказал это, Гурджиев сказал это, я сказал вот это, каждому есть что сказать.
— Но ведь можно же все это себе нафантазировать, а проверить-то невозможно.
И.Н. — Конечно, можно себе придумать фантастику, а можно быть. И если будете "быть", то вам не нужна будет фантастика, потому что бытие так фантастично, что никакая фантастика в сравнение с ним не идет, и все это можно объективизировать. Самое смешное — можно объективизировать и даже проверить строго научными методами.
Просто жизнь становится другой. Она с того места иначе выглядит, вы ее видите. Вы не в ней, вы не запечатаны в ней. А вы в бытии, вы ее видите, и когда вы ее видите, у вас совсем другие возможности, чем когда вы сидите в ней.
— Но ведь у каждого свой путь, свой жизненный опыт.
И.Н. — Это ваша свобода. Конечно, правильно, что вы ищете свой путь. Поэтому существует необходимость в практике. Постижение и преображение невозможны без практики. Как говорил Раджниш: "Чтобы просветление произошло, нужно очень много работать, хотя оно происходит не в результате этой работы, но без нее оно не происходит никогда". Нужна практика, нужна объективизация своих фантазий. Иначе вы уйдете в субъективную реальность, там свободы гораздо больше, потеряете резонанс между субъективной и объективной реальностью, такая своеобразная форма управляемого аутизма.
Объективация нужна, конечно. Это самое тяжелое. Это мало кто любит. Из-за этого и нужно потратить девять-десять лет. Именно из-за этого, чтобы произошло преображение, а преображение без практики не происходит.
— Я вот слышал такую точку зрения, что к себе в жизни нужно относиться честно, беспощадно честно, предельно честно. У вас есть, или мне показалось, что у вас есть, какая-то ирония или несерьезность. Какая-то смешинка. Вот с Вашей точки зрения как лучше относиться к жизни?
И.Н. — Если говорить на уровне формулы, то я такой формулы придерживаюсь, что должно сочетать беспощадный реализм с беспощадной устремленностью, т.е. нужно быть одновременно беспощадным реалистом и беспощадным романтиком. И только так, держа эти две силы параллельно, можно пройти по лезвию бритвы. Это моя позиция. Что касается моей ироничности, смешливости и т.д. — да, я очень смешливый. Я ироничный, я несерьезный человек в жизни. Я считаю, что серьезность — это болезнь. Когда-то я, читая книжки, поражался, как они описывают вот эти свои просветления, они все почти хохотали.Причем дико хохотали, сутками. Думаю, чего они смеялись, чего смешного. Просветление… Когда со мной что-то похожее случилось, я вам уже говорил, я восемь часов смеялся беспрерывно вслух и потом, чтобы людей не пугать, семь часов про себя. Эта несерьезность не в безответственности, я бываю очень серьезный, как и все люди. Но я когда разговариваю с вами, я не хочу попадаться в ловушку проповедника, который обладает монополией на истину в силу каких-то заслуг, опыта и так далее и с таким серьезным видом внедряет в массы свои идеи. "Сумасшедший должен быть веселым, иначе он псих". (Абу Силг).
Я всегда стою на позиции такой: я делаю свои дела, кому это интересно — присоединяйтесь. Потому что для лидера очень большое искусство уходить из того образа, который на тебя хотят надеть, закрепить.
Я бываю очень серьезным. Мои ученики знают, каким я серьезным бываю. Но я стараюсь не быть закрепленным. И серьезность, я думаю, не в том, чтобы сохранить определенное выражение лица и определенные интонации. Серьезность — дело интимное, а поскольку я сегодня с вами разговариваю на пределе допустимой для себя интимности, то могу сказать, что в определенном смысле я смеюсь и подхихикиваю для того, чтобы скрыть свое смущение. Я всегда избегал таких разговоров, так меня учитель мой учил. Я первые три года занимался, и об этом вообще никто не знал, кроме меня и моего учителя. Но в данном случае я думаю, что есть какая-то необходимость, есть какая-то мера честности наших взаимоотношений, так что я стараюсь максимально приблизиться к границе, за которой уже такая интимность, о которой неприлично говорить.
— Игорь Николаевич, как может реалист стать романтиком и наоборот, романтик стать реалистом?
И.Н. — А это не противоположности. Романтизм — это что? Это устремленность, это вера, устремленность как жажда. Если вы при этом потеряете реализм, вы превратитесь в экзальтированное существо, которое в себе для себя, конечно, в порядке, но создает массу трудностей окружающим людям и незаметно начинает жить за их счет.
Если вы просто беспощадный реалист, вы легко можете скатиться в цинизм, а цинизм — это уничтожение святости, а уничтожение святости — это стать сухим деревом. Поэтому нужно держать эти две линии в напряжении одинаковом. У всех проницательных мыслителей, эзотерических, религиозных, у них, в их текстах, есть осознавание, переживание, что двойственность ситуации человека принципиальна.
— Что главное на пути?
И.Н. — Путь духовный в любой традиции — это жажда учиться. Пока есть жажда, человек идет. Нет жажды — он останавливается. Жажда учиться — иначе не победить ни гордыню, ни самость, ни желание быть победителем. Когда пить хочется, не спрашивают о взаимоотношениях между бытием и жизнью, пьют!..
Ну так вот, жажда учиться, сколько я сам наблюдаю за людьми, она — самое трудное. Когда человеку лет тридцать-тридцать пять, у него обрывается как будто что-то. В силу социального давления, программирования. У него исчезает эта жажда, и очень многие именно в этом возрасте прерывают свой путь. Потом она у некоторых появляется позднее. Но путь должен кончиться. Путь, который никуда не приводит, это не путь, это иллюзия пути. Я дошел до конца пути, и я очень счастлив, потому что мне очень хотелось узнать, что там "за". И я узнал.
— В Школе Бог необходимо присутствует? Потому что в разных духовных традициях он разный. И люди почитают разного Бога.
И.Н. — Я вам расскажу о себе, на своем примере. Я вообще человек был неверующий в религиозном смысле слова… Мне очень, правда, нравилась только одна формулировка, это из Ваджаяны, что Бог — это абсолютное существо, временно управляющее циклом, т.е. личностный Бог — это такая работа. А со временем во мне что-то поменялось, я верю Богу, я ему верю. Но я последователен и поэтому знаю, что у Бога нет атрибутов, и я его никак не называю. Вот в этом моя религиозность.
И я понимаю, что мой учитель был действительно мудрым учителем и очень квалифицированным, потому что он посадил это зерно, и оно органично выросло через мантру "Да будет воля твоя". И все. Точная мантра. Там нет "чья?". В смысле атрибутики. Я пришел к своей религиозности, т.е. не к своей в том смысле, что я ее придумал, а в смысле той, которая во мне живет. Я ему верю: у меня есть для этого прямые основания, личные, интимные.
— Это значит, можно только верить и не нужно соблюдать религиозные ритуалы в зависимости от конфессии?
И.Н. — Но это самое непростое: просто верить… Я очень уважаю искренне верующих людей из любой религии, и у меня очень много друзей, хороших приятелей из самых разных религиозных конфессий.
— Поясните о мистификации.
И.Н. — Очень хороший вопрос. Потому что я, значит, не совсем полно выразил свою мысль.
Что я имею в виду под мистификацией? Если помните, Вивекананда, по прямому указанию Рамакришны, в начале века сделал колоссальную работу в Америке и в Европе для того, чтобы снять с йоги мистификацию, которой ее окружили англичане. И таким образом он дал колоссальный импульс реальной йогической традиции в Европе и Америке. И умер на обратном пути от сердечного приступа. Сейчас, как я понимаю, существует большой социальный заказ, есть масса людей, которые этот заказ выполняют, которые продолжают традицию советского манипулирования людьми, т.е. традицию невежества, как политики.
Поэтому массы людей занимаются тем, что простые, ясные знания, которые необходимы людям: элементарные психологические, практические психологические знания — выдают в такой упаковке, с такими одеждами, что люди просто не в состоянии в них сами без подготовки разобраться. И я стараюсь найти самые простые, самые точные слова, чтобы был какой-то минимум информированности у людей для того, чтобы они меньше попадали в руки шарлатанов. Минимум какой-то, чтобы помочь людям выйти из позиции "Сделайте со мной что-нибудь". Может быть, вас лично это не затрагивало, а я видел столько жертв этого, вплоть до клинических жертв.
Я считаю, что невежество как политика — это самое страшное.
В этом смысле я стараюсь сделать все, чтобы у людей было больше возможности прикоснуться к чистым источникам, к тому, что по-настоящему, изначально называлось откровением. И я думаю, что, во всяком случае, многие из моих знакомых и друзей из других традиций, других религий в этом со мной солидарны и делают то же самое.
Я всегда был, есть и буду сторонником того, что общество, если оно хочет развиваться по-человечески, должно способствовать развитию активности субъекта, активности, а не пассивности. И болеть будем меньше, и отношения будут качественнее, и сделаем больше, и жить будет интереснее.
-
ЖИТЬ. БЫТЬ ЖИВЫМ.
ЭТО ЗНАЧИТ БЫТЬ БЕССМЕРТНЫМ, ПОКА ЖИВЕШЬ.
БЕЗ СМЕРТИ.
Санкт-Петербург — Киев
1991 — 1993