Geum.ru

А жизнь так коротка

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   22

— Ну чо, нормалек...

«Бригадир» взял у него ствол и передал Будильнику.

— Твоя очередь...

— Да без проблем! — Тот с радостью схватился за пушку.

По знаку Вагонетки в комнату втащили еще одного бауловца. Поставили на колени. Будильник сделал страшное лицо и прицелился. Выстрелом в упор он снес пленнику половину черепа. И, позируя, вернул ствол «бригадиру».

Балыку достался третий. Ему не хотелось убивать так же, как баульскому умирать. Но если последний не скрывал своих чувств — страха перед смертью, то Балык весьма искусно спрятал эмоции за каменной маской равнодушия. Рука его не дрогнула, и пуля точно вошла приговоренному в лоб.

Затем настала очередь Кота.

Этот едва не упал в обморок, когда Вагонетка сунул ему в лапу пистолет. Румянец с его щек исчез, руки затряслись, глаза остекленели. «Тэтэшка» чудом не вывалилась из рук.

— Э-э, ну ты чо, в натуре? — по-хозяйски прикрикнул на него Будильник. — Кончай его урода!..

Последняя жертва стояла на коленях. Пленнику было страшно. Но держался он с достоинством. И даже с презрением смотрел на Кота.

— Блин, сосунков набрали... Козлы! — И еще набрался наглости сплюнуть на пол.

— Вали его! — налился злобой Вагонетка.

Он сам бы с удовольствием прикончил бауловца. Но он должен был замазать кровью Кота. Это было частью посвящения его в члены «бригады»...

Кот робко навел пистолет на пленника, зажмурился и выстрелил. Только промазал.

— Щегол! — снова презрительно скривился бауловец. — И с такими чмошниками против нас?.. Обосретесь...

— Сам обосрись! — в истерике взвизгнул Кот и выстрелил еще раз.

На этот раз пуля достигла цели, попала пленнику в шею. Тот завалился на бок, затих. И вдруг его тело ожило, забилось в предсмертных конвульсиях. Кот расширенными от ужаса глазами смотрел на него, потом вдруг его перекосило. Он выронил пистолет на пол, закрыл руками рот и пулей выскочил из дома. Стошнило беднягу...

— Ниччо, притрется, — подбирая с пола ствол, сказал Вагонетка.

— На, добей, — он протянул его Зубатому.

Ни одна черточка не дрогнула на грубом лице этого мужлана. Он спокойно сжал «ТТ» огромной клешней и разрядил в агонизирующее тело весь магазин.

— Это еще не все, — сказал Вагонетка. — Ты и ты... — показал на Пасту и Гудыма. — Чайники с них поснимайте, в пакет и в машину...

Эти тоже сохраняли хладнокровие. Кивнули и начали шарить по комнатам в поисках топора. Но, похоже, здесь им ничего не улыбалось.

— А ты канистру с бензином тащи, — велел «бригадир» Зубатому.

Тот кивнул и вышел из дому.

Паста и Гудым тоже сходили к машине. Принесли с собой огромный тесак и полиэтиленовый мешок.

Леон не знал, зачем нужно снимать со жмуров головы. Да и не хотел знать. Вагонетке видней. Пусть делает что хочет, но только без него, без Леона...

— Э-э, ты куда, в натуре? — рявкнул Вагонетка.

— Да на свежий воздух, подышать...

— Опосля подышишь. А счас кино смотри... — Он показал пальцем на Гудыма, который с хладнокровием мясника заносил тесак над шеей первого трупа.

— А на хрена?

— Надо так... Смотри!!!

И в этом жутком зрелище Вагонетка видит воспитательный эффект. Приучает своих «быков» к виду крови и человеческого мяса...

Когда отрезали голову второму трупу, в избу вошел Кот. Глянул, что тут делается, и снова на улицу рванулся.

— Куда? — схватил его за шкирку Вагонетка. — Ща сам жмуров кромсать будешь...

Кота вывернуло наизнанку. Все, что осталось у него в желудке, он щедро выплеснул в угол комнаты.

Трупы кромсать Вагонетка его не заставил. Но зато велел взяться за канистру. Заставил облить обезглавленные трупы бензином. Деваться некуда, пришлось делать.

— Ну все, концерт окончен, — собираясь выходить из дома, сказал «бригадир». — Абдулла, поджигай...

Это он все тому же Коту. Изба должна была сгореть дотла, а вместе с ней и тела покойников. Дом деревянный, костер из него выйдет первоклассный. От жмуриков только кости обугленные останутся. Попробуй потом распознай в них бауловцев, безвременно павших на ниве бандитского труда.

Со двора машины выехали, когда дом изнутри уже был охвачен пламенем.

Леон думал, что его отвезут домой. Как-никак четвертый час уже, почти утро. «Девятки» и ехали к городу, но не доехали. Свернули в сторону сразу за постом ГАИ, углубились в какую-то сосновую чащу. Неужели снова кого-то мочить?..

На душе у Леона было муторно. Ну и ввязался же он в дерьмо!.. Но пути назад нет — это ему дали понять. Так что терпи, казак, атаманом будешь... Атаманом разбойников... Тогда уж точно Наташа будет принадлежать ему...

Он уже засыпал, когда машины остановились. Асфальтовая площадка перед деревянным домом. Опять изба... Но эта изба не совсем обычная. Декоративная какая-то — веселая, нарядная. Да это же кабак. «Хижина охотника». Но ведь ночь глубокая. Неужели ресторанчик этот работает?

Вагонетка вывалился из машины, собрал вокруг всех своих «быков»...

— Ну чо, братва, повеселимся? — довольно почесал пузо «бригадир».

— О-о, ничтяк! — прогундосил Будильник.

Оживились и все остальные. Особенно Кот. Похоже, этот паренек подался в бандиты из романтических соображений. Модно, видишь ли, сейчас бандитом быть — все тебя боятся, все тебя уважают. И кабаки тебе, и бабы. А вот о том, что убивать придется, не подумал...

Двери кабака были открыты. Посреди зала, обшитого лакированным деревом, стоял длинный стол. Белая с узором скатерть, деревянная посуда, трехлитровая бутыль с водкой, холодные закуски: икорка, осетровый балычок, сервелат, сыр, соленые огурчики, капустка квашеная.

— Давай к «поляне», братва. — Вагонетка держал масть радушного хозяина.

Расселись за столом. Бульдозер что-то сказал Коту, и тот схватился за пузырь. Ага, «разводящим» его назначили...

Леон не возражал, когда ему наполнили стограммовый стакан. Как раз то состояние, когда ужраться самое время...

— Ну вот, состряпали типа команду, — нанизывая на вилку кусок осетрины, сказал Вагонетка. — И дельце сварганили первое в цвет, без вопросов... Теперь мы все типа один кулак. И все кровью повязаны... Но ладно, расслабьтесь, хватит сегодня про жмуров. Сегодня гуляем... Завтра опохмел... А послезавтра я вас в спортзале прессовать начну. И бухла ни-ни, целый месяц, Граф так сказал. А это сами понимаете... Ну чо, вздрогнули...

После второй стограммовки Леона отпустило — он повеселел. И у Кота снова румянец появился. С аппетитом колбаску уплетает. Ему бы сейчас на десерт одну из голов, которые в багажнике в мешке валяются...

— А теперь сюрприз! — осклабился Вагонетка.

Леон повернул голову в том направлении, куда смотрел «бригадир». И увидел красоток в костюмах греческих богинь — сандалии, короткие шелковые туники, диадемы из фальшивого золота. Восемь их, ровно по счету. Плавно вышагивают, удлиненными ресницами хлопают, ярко накрашенные губы в улыбке растягивают. И не налегке идут. У кого поднос, у кого кастрюлька... Горячее несут. Не все же холодными закусками баловаться...

— Во-о, горяченькое! — Будильник аж привстал со своего места.

Под горяченьким он понимал вовсе не шашлычок с пловом.

Девчата поставили блюда на стол и, покачивая бедрами, удалились.

— Э-э, не понял, чо за дела! — зазвенел Будильник.

— Баньку девочки пошли топить, баньку, — успокоил его Вагонетка. — Ты давай харч рубай, а то стоять не будет...

Кто засмеялся, кто просто заулыбался. Всем хотелось поскорее добраться до девок.

Ресторанчик и сауна составляли единый комплекс. Сауна приличная во всех отношениях. Пар сухой, горячий, кости прожаривает. Бассейн есть: широкий, глубокий. Душевая, само собой. Ну и, конечно же, комната отдыха. Кресла кожаные, диваны, тепло, светло, словом, полный комфорт. Пиво, раки — красота! К пиву еще и девочки прилагаются...

Пиво легло на водку, получился ерш. Мозги у братков съехали набекрень, и началось... Девок хватали прямо в душевой, в парилке, в бассейне, ставили в позу и... Визги, стоны... А они что, курвы, хотели?

Леон в оргии не участвовал. Распаренный, закутанный в простыню, сидел за столом, балдел, попивал пивко, крошил раков. И совершенно не обращал внимания на Вагонетку, который жарил свою телку на диване за его спиной. Впрочем, и тот на него ноль внимания.

Дверь отворилась, и в комнату вбежала голая грудастая бестия. Длинные стройные ноги, распущенные волосы во всю спину, мордашка очень даже ничего. А за нею Кот...

— Иди ко мне, киска не траханная! — пьяно улыбаясь, поманил он ее пальцем.

В комнату Кот заходить побаивался. Как же, там Вагонетка бабу харит.

— Не пойду, — капризничала красотка.

— Это кто тут не траханная? — вмиг оживился Вагонетка, сползая со своей девки.

Голый, волосатый, он встал во весь рост на своих кривых ногах. Его штормило. Пьяный взгляд буравил красотку.

— Да вот она, — залебезил перед ним Кот. — Я ее в раздевалке нашел, в углу сидела...

— А я его ждала, — девка показала на Леона. — Я с ним дружу...

Ну да, сообразила. Тут расклад такой: восемь на восемь — каждой твари по паре. Кот, видно, свою «мочалку» отодрал — дорвался пацан до бесплатного. Свежачка захотелось. В раздевалку заглянул, а там бабенка. «Бабки»-то ей заплатили, а трахаться, видно, не больно хочется. Кот за ней, она сюда. И на Леона стрелки перевела.

— Ну так дружи, чего стоишь!.. — вызверился на нее Вагонетка.

Повернулся к ней спиной и бухнулся на свою девку.

Кот исчез. Девица подошла к Леону, робко села к нему на колени, обвила шею рукой.

Тепло и упругость ее тела привели его инструмент в рабочее состояние. А тут еще пальчики ее коснулись черенка...

Девица забралась на него с ногами, заерзала тазом и ввела в себя его инструмент.

— Как тебя зовут? — спросил Леон.

— Девочка по имени Хочу... — рисуя кайф, простонала она.

На идиотский вопрос дурацкий ответ... Да и какая разница, как ее зовут?

Третий час идет тренировка. Бездарно проходит. Бег по залу, подпрыгивание, приседания, подтягивания, теперь отжимания. Уже давно пора к более серьезным упражнениям переходить. Но Вагонетку как заклинило. «Раз, два. Раз, два...» И телом отдыхает, и мозги напрягать не надо. А куда ему тренироваться. Он и методики этого дела не знает. Леон, например, мог бы занять его место. Уж куда бы эффективней тренировка прошла. Но в том-то и дело, что места своего Вагонетка уступать никому не собирается. Ему не важен физический результат. Ему нужен результат моральный.

У него под рукой девять «быков» — вчера еще двое добавились. Все они одна команда, он «бригадир» над ними. Он, а не кто-то другой, должен гонять это стадо. Бойцы должны постоянно ощущать его власть.

Вчера они эту власть не очень ощущали. Расслабился Вагонетка, с утра до ночи опохмелялся. Только к полуночи «Хижина охотника» и закрылась. По домам все рассосались. А сегодня после обеда сбор. И выпаривание спирта из крови. С нынешнего дня в «бригаде» сухой закон. И спортзал каждый день вперемешку с тиром.

— Раз... Два... Раз... Два...

Так и убаюкать себя может. И заснет еще чего доброго...

Но Вагонетка не заснул.

— О-о! Какие люди! — пробасил он, вскакивая со своего места.

В зал входил тот самый крепыш, который разговаривал с Леоном в «БМВ» два дня тому назад. Алыча, кликуха у него такая.

Они с Вагонеткой о чем-то переговорили. Алыча сделал знак, и дверь открылась. В зал вломилась толпа крепко накачанных пацанов. Спортивные штаны, майки-безрукавки, унылые морды, стеклянные глаза, бритые затылки. Под крутых косят. Но, видно, чувствуют себя не в своей тарелке. Молодые все, за двадцать едва-едва. Сразу видно, завсегдатаи подвалов с самодельными качалками. Может, в какой-то уличной банде состояли, прежде чем сюда, к Вагонетке попасть. Зоны, конечно же, никто из них не нюхал. Хотя, может, у кого-то и есть условная судимость...

Раньше под Графом исключительно «синие» ходили. И сейчас он предпочтение бывшим зекам отдает. Но и несудимыми не брезгует. Лишь бы только здоровье было, сила и надежность. Графу нужна крепкая «пехота». Вот и шастают по спортзалам и подвалам эмиссары Алычи, «качков» под ружье ставят. Желающих много, но берут далеко не всех. Вот этих взяли...

Бах! Бах! Бах!..

Хорошо, наушники звук скрадывают, иначе оглохнуть можно. В закрытом помещении пистолетные выстрелы бьют по ушам особенно сильно. А стрелять много приходится. По пятьдесят патронов на брата за раз.

В «бригаде» без одного три десятка лбов — почти полторы тысячи выстрелов. Два бакса за патрон, вот и считай. А всего, говорят, под Графом уже около полусотни «пехоты», и каждый «бык» должен уметь стрелять. Немалые «бабки» через стволы учебных пистолетов вылетают.

Но Граф денег не жалеет. Ему главное — «пехотой» козырной обзавестись, и в кратчайшие сроки. Назревает великая бойня, Леон это всеми порами ощущал. Стенка на стенку, мафия на мафию. Кровищи прольется...

Обратного пути нет. Леон уже смирился с этой мыслью. Вторую неделю он уже в «бригаде». И все занятия, занятия.

Бах! Бах! Бах!

В тире не вся «бригада». Только одно «звено» из трех. Структура, как в армии: «бригада» — как взвод, «звено» — как отделение. «Бригадиром» Вагонетка. «Звеньевыми» Будильник, Зубатый и Гудым. Леон под Будильником, и Балык тоже.

С Балыком он скентовался крепко. Изменился пацан. Футболка и джинсы исчезли. Остались только кроссовки. Но и те на новые сменил. Теперь он стопроцентный бандит. Бритая голова, спортивные штаны с зелеными лампасами — красные носить западло, майка-безрукавка, куртка лайковая. И, конечно же, цепь. Массивная, тяжелая. Но не золотая — серебряная. Вагонетка строго следит за иерархией. Если ты «бык», носи серебро. Хорошо, «гайки» золотые носить разрешает. Штуку баксов Балыку отстегнули за дело. Почти все «бабки» на прикид ушли. А на золотую «печатку» не хватило.

Да что там греха таить, Леон тоже поддался искушению. Та же цепь, та же куртка, только кожа похуже — ему ведь в полштуки укладываться пришлось. Штрафанул его Вагонетка, как и обещал...

Бах! Бах! Бах!..

Леон первым расстрелял восемь патронов в обойме. И результат вроде неплохой. Две «десятки», пять «девяток», одна «восьмерка». И пули кучно легли.

Стреляют из «макаровых», они спортивному обществу принадлежат, у которого тир арендуется. Личных стволов ни у кого в «бригаде» нет, лишь у Вагонетки. Но «бригадир» намекнул, что Граф стволы подогнал, всех подковать велел. Только «пушек» никто в глаза не видел. Вагонетка их заныкал, никто не знает, где арсенал. Оно и понятно, оружие незаконное, за него статья светит. Леону вообще бы его в глаза не видеть. Другое дело Кот. Этот как на сметану на стволы смотрит. Нравится ему по мишеням палить. А ведь не так давно в живого человека стрелял. Да чуть в штаны при этом не наложил. Но, похоже, в следующий раз рука его не дрогнет. Сорвал тот выстрел его с тормозов...

Бах! Бах! Бах!

Это прогремели последние выстрелы.

— Все, сушим весла, — прогромыхал Будильник.

Надменным взглядом он обвел свое войско, всех девятерых «быков». Типичный бандюга. На него только глянешь, уже страшно. Пацаны робеют перед ним, каждое слово ловят, никто даже в малом ослушаться не смеет. Леон тоже ему подчиняется. Но не боится. Раскусил он его. Это внешне он железо, а изнутри дерьмо... И Балык его не боится. И подчиняется с неохотой...

Вывалили на улицу. Свежий воздух после задымленного тира как праздник. Расфасовываются по тачкам. По три «девятки» на «звено». Можно было бы и двумя обойтись. Но Граф на транспорт не скупится, заранее им обеспечил. И со связью проблем нет. На каждую тачку по мобильнику. У Леона вот пейджер свой. Сейчас его домой отвезут. Что хочешь, то и делай. Можно телек смотреть, можно на улицу свалить, даже в кабак заглянуть. И в любой момент сообщение на пейджер прийти может. Давай, на место сбора дуй. Время — полчаса. Через день Вагонетка их по «учебным тревогам» собирает. И только попробуй дыхни на него перегаром — уроет. А если опоздаешь... Нет, лучше и не думать, что будет...

Теплые приятные руки с силой мяли спину, массировали мышцы, напрягали их, тут же расслабляли. Эта крошка с маленькими сиськами и большим задом умеет творить чудеса. После каждого массажа Баул чувствовал себя так, будто заново на свет народился.

Сеанс подходил к концу. Баул лежал на животе. Каждая клеточка тела расслаблена, в голове покой, глаза закрыты. Волшебные руки уже не мяли, а ласкали его спину. Балдеж...

И тут появился Бульдозер.

— Босс, тут это, дело такое... — он тарахтел, как тракторный движок.

— Ну?..

— Тут это, типа, насчет Мазура, Хамона, Гмызы и Сметаны...

Недели две назад исчезли четыре боевика. Как в воду канули. Искали их. Да все бесполезно.

— Где они?.. — оживился Баул.

— Да лучше не спрашивать, — мялся Бульдозер.

— Ты целку из себя не строй...

— Короче, какая-то тачка нарисовалась, левая, без номеров. Перед воротами дома стопорнулась. Мешок из нее вышвырнули...

— Что за мешок?

— Головы там были...

— Какие головы?

— Мазура, Хамона, Гмызы и Сметаны...

— Не понял...

— Замороженные головы, даже лед с них не стаял...

— Да ты чо?

Баул соскочил со стола, сел на край, взял у Бульдозера «мальборину», закурил.

— Где тачка? — нервно спросил он.

— Да ушла. На разворот взяла да сдернула...

— Без номеров, говоришь...

— Ну да...

— Это Граф. Больше некому...

В городе появились две самодеятельные кодлы. Так, уличная шпана, мелочовка, ничего серьезного. Но Бубен и Мосел, центровые этих команд, перед Баулом на цырлах. Эти никогда не пойдут против него... Остается Граф.

Неужели началось?

Еще недавно Баул чувствовал себя сильнее Графа. Но ситуация резко изменилась. Меньше месяца понадобилось законнику, чтобы сколотить боевые «бригады». Около полусотни бойцов под ним, а может, и больше. И «стволы» у них, и тачки, и всякие прибамбасы... Надо было давить Графа, пока он не развернулся. Да что-то удерживало. Все откладывал...

Писк сотового оборвал его размышления.

— Босс, это тебя! — Бульдозер подал ему трубу.

— Ну...

— Ну чо, Баул, гостинец получил? — Это был голос Графа.

Насмехается... На какое-то мгновение Баулу стало не по себе. Но он взял себя в руки.

— Беспредел, Граф, творишь... Негоже тебе, старому «бродяге»...

— Не, Баул, беспредел чинишь ты... Зачем человека моего обидел?

— Впервые слышу...

— Булатников Иван...

«А, тот самый...» Кстати, Мазур, Хамон, Гмыза и Сметана как раз и обрабатывали этого дятла. Память у Баула отличная... Только вот не помнит он, чтобы Булатникова, писаку этого хренова, кто-то крыл...

— А с чего ты за каратяку этого подпрягаешься?

— Это тебя не колышет...

— Так ты из-за него моих пацанов замочил?

— Получается, так...

«Это война!..» Баул был готов к ней. Но почему-то боялся произнести это слово.

— Это «косяк», Граф...

— Я так не думаю...

— А мне по хрену, что ты думаешь!

— Не нравишься ты мне...

— Ты мне тоже...

— Может, стрелку накинем, перетрем...

Ну да, Граф на стрелку со всей своей кодлой заявится. И Баул тоже вынужден будет «пехоту» к месту подтянуть. А вдруг ментовский наезд? А еще хуже журналюги с камерами... Вот будет картинка — кандидат в депутаты законодательного собрания края на «разборках» во главе банды... Может, Граф как раз этого и хочет? Этот уркаган способен на любую пакость...

— Могу только в кабаке, с глазу на глаз... Но в кабаке нам тереть не о чем. Наш «рамс» только стволами можно развести...

— Ну почему? Придешь ко мне на поклон, и какие проблемы?..

Баул чуть не поддался соблазну пойти с Графом на мировую. Но тогда он сам себя перестанет уважать. И за пацанов убитых счет надо выставлять. Иначе авторитет упадет...

— Хорошо, я подумаю... Два дня тебя устроит?..

— И одного дня много... Но ты меня уболтал. Завтра жду ответа...

Граф бросил трубку.

Что ж, завтра ответ будет дан. Только он вряд ли устроит Графа.

В спортзале занимались до позднего вечера. После тренировки их должны были развезти по домам. Но повезли в тир. И это на ночь глядя...

Но прежде чем добрались до тира, заехали в какой-то лесок, остановились. Будильник собрал вокруг себя все «звено».

— Ну чо, пацаны, лафа закончилась, — объявил он. — Вагонетка шепнул, что на стреме надо быть. Не сегодня завтра с бауловцами схлестнемся...

— А стволы? — вяло спросил Балык.

— В цвет попал, без вопросов, — не глядя на него, ответил «звеньевой».

И подошел к багажнику своей машины. Открыл. Все остальные потянулись за ним.

— Ну чо, как арсенал?

В багажнике лежали пистолеты. Восемь «тэтэшек». Самый распространенный вид бандитского оружия. Во-первых, на каждом углу купить можно, а во-вторых, убойная сила у «ТТ» большая. Бронежилет пробивает.

Кроме пистолетов, в багажнике лежали и автоматы. «АКМСУ», укороченные «калаши». Четыре штуки. Хорошая «игрушка». Калибр — семь шестьдесят два. Прицельная дальность четыреста метров. Для боя на ближних дистанциях бесценная вещь.

Пистолеты Будильник раздал всем.

— Отстреляете стволы...

Вот, значит, зачем они едут в тир.

— Автоматы мне, Бесу, Мизинцу и Булату...

Шарит Будильник. Бес и Мизинец в армейке служили, в мотопехоте. Им к автомату не привыкать. Ну и Леон, разумеется, с этой штуковиной знаком, в боевых условиях ее осваивал...

Но сам Будильник в армейке не служил. И с автоматом знаком мало. Во времена «боевой» своей юности только у конвойников и часового на вышке видел. А в нынешнюю пору два раза «звено» свое на стрельбище возил, там и пострелял немного. Результаты у него были не ахти. Но с автоматом в серьезной переделке спокойней. Да, себя, любимого, он не обидит...

— Только не щас. — Будильник закрыл крышку багажника. — Ну все, дернули...

Расселись по машинам, заработали моторы, и вперед.

Из тира возвращались в двенадцатом часу ночи.

— Останови здесь, — бросил Коту Леон, когда они проезжали мимо четвертой городской больницы.

Тот послушно начал притормаживать.

— Ты чего? — спросил Балык.

— Да к братану заскочить надо... Он уже в себя пришел, разговаривать с ним можно. А мне все некогда... Домой на тачке доберусь...

— Поздно уже... Могут не пустить...

— Посмотрим...

— Я с тобой...

— Чего?

— Да делать не хрена...

— Как знаешь...

Они вышли из машины, захлопнули за собой дверцы.

— Ничтяк, со стволом себя другим человеком чувствуешь, — сказал Балык, когда они подходили к корпусу больницы.

— Ну да, пушечным мясом...

— Чего?

— Жареным где-то запахло, вот и насунули нам «волыны». Мочилово будет...

— Ну так и будем мочить...

— Как бы нас не замочили...

Граф в свое время оказал Леону большую услугу. Благодарен он был ему за это. Но умирать за него не хотелось...

— Ты этта, сплюнь...

Дверь в больничный корпус с парадного входа была закрыта. Зато открыт был доступ с бокового. Они беспрепятственно поднялись на третий этаж. Леон думал, что в отделении их остановит дежурная медсестра. Но ее не было видно. Коридор пуст, только в конце мелькнули белые халаты. Какие-то люди вошли в палату. Леон и Балык шли по коридору широким шагом. В спортивных штанах, в кожаных куртках, под ними вороненые стволы.

Из реанимации Ивана перевели в травматологическое отделение, в общую палату. Номер триста семнадцать. А вот и она. Как раз та самая, куда только что зашли люди в белых халатах.

Леон вошел первым. И обомлел.

Два мужика стояли посреди просторной палаты. В руках у одного пистолет с цилиндриком глушителя. В воздухе пахло порохом.

Иван лежал на кровати. В груди у него зияла кровавая дыра.

— Контрольный... — коротко сказал второй.

Как раз в тот момент, когда Леон вошел в палату.

Это были киллеры. И пришли они, чтобы расправиться с Иваном. И уже, похоже, сделали это. Остался только контрольный выстрел в голову.

Но появление Леона спутало убийцам карты.

— Шухер! — крикнул один киллер и направил на него пистолет.

Но Леон уже падал в проход между стеной и крайней кроватью. На лету он поймал удивленный и испуганный взгляд старика больного. И тут же этот взгляд начал стекленеть. Пуля, предназначенная Леону, угодила в старика. Впрочем, его все равно бы убили. Киллеры были без масок, а это значило, что свидетелей они оставлять не будут.

Убийца успел бы достать Леона, но в палату уже входил Балык. Огонь перенесли на него. Хорошо, он успел среагировать. С пулей в левом плече он резко дал задний ход и вышел из сектора обстрела.

А тем временем Леон достал свой «ТТ». Быстро снял его с предохранителя, дослал патрон в патронник и, не целясь, выстрелил из-за кровати. Пуля попала первому киллеру в ногу. Это на какое-то мгновение выбило его из колеи. Этим мгновением и воспользовался Леон. Он прицелился, и вторая пуля вошла в живот.

Тут в палату ворвался Балык, стреляя на ходу. Одна из восьми пуль достала второго киллера. В шею угодила. Из раны фонтаном выплеснулась кровь.

С убийцами было покончено. Один — труп, второй — тяжело ранен, отходняк ловит. Но до этого киллеры успели исполнить свою миссию.

А контрольный выстрел? Они так и не успели его произвести. А вдруг первая пуля оказалась не смертельной?

Леон подбежал к койке Ивана. И нарвался на его взгляд, наполненный страданием и болью.

Иван был жив и, мало того, в сознании. В его пробитой груди что-то булькало.

— Где... ты... взял... пистолет? — с превеликим трудом спросил он.

Это стоило ему последних сил.

— Какая разница? — пожал плечами Леон.

Но Иван его уже не слышал. Он или умер, или потерял сознание.

В это время в палату ворвались врач и дежурная медсестра. Балык отошел в сторону, уступил им дорогу.

— Что здесь?..

Врач хотел спросить, что здесь происходит. Но он сам все понял, и слова застряли у него в глотке.

— Да заткнись ты! — заорал на него Леон. — Братом моим займись, живо!

— Как вы смеете? — задыхаясь от возмущения, пробормотал врач.

— Тебе сказали — делай. — Балык ткнул его пистолетом в бок.

Как будто ключиком завел — врач переключил внимание на Ивана.

— Вы ранены? — глядя на плечо Балыка, спросила сестра.

На вид ничего девочка. Но тому по фигу. Нагрубил.

— Блин, а то не видишь...

— Вам нужна помощь...

— Готовьте больного к операции! Срочно! — отвлек ее врач.

Иван нуждался в помощи гораздо больше, чем Балык.

Медсестра куда-то убежала. За ней направился и врач.

— Ну что, доктор, жить будет? — с тревогой спросил его Леон.

— Пока трудно сказать, — ответил тот и скрылся в дверях.

— Сдергивать надо, — сказал Балык.

— А как твое плечо?

— Да херня, зацепило немного...

— Пошевели рукой! — Леон с сомнением посмотрел на него.

— Да ну тебя...

Каждое движение причиняло Балыку боль. Рана, должно быть, серьезная. И все же за помощью лучше обратиться в другое место. В этой больнице оставаться опасно. В любую минуту могут нарисоваться менты. А с ними сейчас встречаться нежелательно.

— Ладно, сваливаем...

Они вышли из палаты, прошли по коридору, остановились у пустого стола дежурной медсестры. Леон снял телефонную трубку, набрал номер диспетчера «бригады». Был у них один боец невидимого фронта. Через него шло и оповещение, и сбор толпы. И если какая беда, первым делом звонить ему, а он передаст дальше.

Диспетчер ответил через десять секунд. Леон в двух словах обрисовал ему ситуацию, положил трубку. И вместе с Балыком двинулся дальше.

Но уйти не удалось. Они уже выходили из отделения, когда путь им перегородили менты из группы быстрого реагирования. Морды зверские. Четверо их, все в бронежилетах, с укороченными автоматами.

— Стоять! Лицом к стене!

Сопротивляться было бесполезно. Леон и Балык безропотно подчинились. Их обыскали, забрали стволы. На запястьях Леона защелкнулись наручники. Балыка пожалели — ранен как-никак. Но автоматчик надежно держал его под прицелом.

Их повели обратно в отделение. Леона усадили в холл, приставили к нему сержанта. Балыка повели дальше, в процедурную. Хоть и страшные на вид менты, но не козлы. Позаботились о человеке, не дали кровью изойти.

Скоро появились менты в гражданке: опера из угро, криминалисты. Первым делом они обследовали палату. Потом дошла очередь до Леона.

— Этот? — кинув на него небрежный взгляд, кисло спросил бугай в кожанке.

— Он самый, — кивнул сержант. — Задержали на выходе...

— Ну чо, бандюга, мать твою за ногу, базлать будем? — криво усмехнулся мент.

— А ты кто такой, чтобы с тобой ля-ля разводить? — грубостью на грубость ответил Леон.

Мент смерил его презрительным взглядом и неохотно полез за ксивой. Достал, развернул и сунул ему под нос. И тут же убрал. Леон ничего не успел разглядеть.

— Ну чо, пацан, колоться будем?

— По поводу?

— А ты не знаешь?

— Не-а...

— Ладно, объясню. В палате кто набедокурил?..

— А-а, понял... К брату я приехал. С другом своим. Заходим в палату, а там два урода, со стволами. В братана моего метили... Меня увидели, и давай палить. Чудом уцелел...

— Ты мне байки про чудо не заливай. Чудо, оно у нас, мужиков, в штанах... Кто в киллеров стрелял?

— Вопрос поставлен очень правильно. В киллеров, — делая особый упор на это слово, ответил Леон, — стрелял я...

— Так, за брата, стало быть, заступился...

— А то...

— Ну насчет брата мы еще проверим... Где ствол взял?

— Какой ствол?

— Ты это, дебилом не прикидывайся, — зыркнул взглядом мент.

— Не понял...

— Счас как в лоб получишь, сразу врубишь... Откуда ствол?

— А-а, ствол?.. Вообще-то, я имею право не отвечать на вопросы без адвоката...

— Блин, гангстеры доморощенные, насмотрелись боевиков... Где ствол взял? — рассвирепел мент.

— Где, где? Там, на верхней полке... Ага, где волки... Адвокат где?

— Будет тебе адвокат, — глаза бугая налились злобой.

Еще немного — и ударить может.

— И адвокат тебе будет, и срок солидный...

— Э-э, начальник, какой срок?.. Что я сделал?

— Ты человека убил...

— Ничего не знаю...

— Ладно, еще узнаешь...

Мент многозначительно посмотрел на сержанта. Тот все понял и схватил Леона за шкирку. Как кота нашкодившего. Сорвал его с места.

— Пошел! — И толкнул его вперед по коридору.

К сержанту присоединился еще один автоматчик.

Леона повели к «луноходу». А через час он уже был в КПЗ городской уголовки. Балыку повезло чуть больше. На эту ночь он остался в больнице. Под охраной, разумеется.

Вторую ночь Анжела живет в доме Графа, спит в одной с ним постели. И Наташа вместе с ними, спит сейчас в своей комнате.

Ситуация напряжена до предела. В любой момент грянет гром и тогда такая «мясня» в городе начнется, только держись. Именно поэтому Граф поселил Анжелу и Наташу у себя. Здесь они в полной безопасности.

Тревожно зазвенел телефон.

Обычно он отключал его на ночь, связь с ним поддерживалась через Мустанга, старшего телохранителя. Но сегодня он лично на проводе — ситуация того требует.

Звонил Алыча.

— Граф, в натуре, тут такая канитель...

— Короче...

— На Булатникова наехали. Два киллера в палату к нему подкатились, мочкануть хотели...

Одно дело хотеть, а другое мочкануть.

— Он жив?..

— Да вроде... Пулю ему в грудину вкатали. Но копыта он не отбросил, жив... Тут, короче, расклад такой. Пацан наш, Булат, из «бригады» Вагонетки, проведать братана пришел. С ним тоже наш пацан был, Балык. Ну они, короче, волыны повыхватывали и давай палить... Одного киллера наглушняк вальнули, второго подстрелили...

— Так этот второй живой?

Графа больше заинтересовал киллер, чем два его бойца. Он даже не спросил про Булата и Балыка, что с ними и где они сейчас. Потом спросит...

— Брюхо ему прострелили. Лепилы над ним поколдовали, сейчас он вроде в реанимации...

— Ты пацанов поставил его пасти?

— А на хрен он мне нужен?

— Урод ты, в натуре! — рявкнул Граф. — Киллера Баул натравил, больше некому. Он же нам Баула с потрохами сдаст...

— А-а, вкурил, Граф, вкурил... Но киллера менты пасут...

— Сколько их?

— Да вроде двое...

— А Баул десяток пацанов подошлет, что тогда?.. Короче, сдашь киллера Баулу — рулетку будешь крутить с тремя фишками...

Рулетка с тремя фишками — это револьвер, в барабане три патрона. Пятьдесят на пятьдесят. Но на самом деле шанс остаться живым два из десяти, не больше. Такая вот математика...

— Да я сам с волыной на стреме возле него стоять буду, — голос Алычи дрогнул. — И пацанов десятка два поставлю...

Страшно стало.

— Давай шевелись...

Граф положил трубку. Нельзя отнимать у Алычи драгоценное время. Каждая секунда дорога. Баул, конечно, в курсе дела. Недобитый киллер для него опасный свидетель. И он попытается его грохнуть. Но этого не должно случиться.

О братьях Булатниковых Граф думал сейчас меньше всего. Старший брат сработал под наживку. Убили его или нет, неважно. Главное, Баул дернулся, послал киллеров в пику Графу. Младший брат защитил старшего. И при этом оставил в живых киллера. Надо будет ему штук пять баксов отстегнуть за работу...

Киллера нужно расколоть. В самый раз будет, если он Баула ментам сдаст. Руоповцы в него зубами вцепятся, под статью гада подведут, мокруху шить будут, путевку к «хозяину» оформлять начнут. Только Баул сейчас в большой силе. Он так просто ментам не сдастся. Зубы начнет им расшатывать, пока с корнями не вырвет. И прокурора подкупит, и на судей надавит... Но это если Граф будет в стороне стоять, в дело не вмешиваться. А если он руку приложит, ментам все условия создаст... Глядишь, и выгорит дельце. На «кичу» Баула заметут, вот тут Граф его и достанет. На «хате» в «крытке» телохранителей у Баула не будет. Зато «гладиаторов», готовых исполнить волю Графа, сколько угодно...

— Мудаки членоголовые! Жертвы аборта! — ругался Баул.

Ему также сообщили о происшествии в четвертой городской больнице. Только в отличие от Графа он уже спал. Сон как рукой сняло. Идиоты! Дело завалили, да еще киллера ментам живого сдали.

— Босс, ну кто думал... — жалко оправдывался Бульдозер.

— А как ты мог думать, если мозги в роддоме оставил?..

Хрен с ним, с этим Булатниковым. Не получилось грохнуть, невелика беда. Главное, он уже бросил вызов Графу. Но киллер... Его ментам оставлять нельзя. Вдруг язык развяжут? На Баула выйдут. Доказать ничего не докажут. Насос, он хоть и штатный ликвидатор, но заказ ему через посредника передавался. Но вонь поднимут. А он в депутаты баллотируется. Ему шумиха вокруг своего имени не нужна.

— Да ладно, босс, вальнем каратяку, я отвечаю...

— Мля, придурок! Каратяку не тронь, отпадает. Ты, дятел, исполнителя убери. Врезайся быстрей...

— А-а, всек, не вопрос...

— Срок тебе — два часа. Жду звонка... Завалишь дело — на переплавку пойдешь...

— Не понял... Какая переплавка?..

— А куда, по-твоему, отправляют никуда не годные бульдозеры?..

— Ну вот, сразу и негодные... — обиженно протянул Бульдозер. И тут же подобрался: — Все будет о'кей, босс!

Баул бросил трубку.

Перед тем как опустить голову на подушку, он глянул на часы. Два ночи. Значит, Бульдозер позвонит где-то в четыре. Вот тогда можно будет спать спокойно...

Сержант и старшина патрульно-постовой службы с недовольством посмотрели на Алычу, когда тот в сопровождении трех «быков» из личной свиты подошел к реанимационной палате.

— Чего надо? — перегораживая ему путь, лениво спросил старшина.

Тюфяк тюфяком, достанешь пушку, он даже среагировать не успеет. Хотя автомат при нем на взводе. Но это обманчивое впечатление. Да, западло ему среди ночи охранять какого-то киллера, это так. Пост с бухты-барахты выставлен. Но службу старшина знает. Это он только внешне расхлябан, а внутри у него все сжато. Лишнее движение — и тут же последует реакция. И сержант начеку. Стоит так, что старшина не перекрывает ему сектор обстрела. И автомат-короткостволка в готовности.

— Майор ФСБ Леваков, — официальным тоном представился Алыча.

В джинсах и кожаной куртке, лицо зоной обожженное, взгляд волчий — типичный уголовник. Но ведь и гэбэшные опера с дирижерами во фраках ничего общего не имеют. Ушли в прошлое времена, когда они все как один в серых костюмах ходили. В общем, за сотрудника органов Федеральной службы безопасности Алычу принять было можно.

Искусно подделанная ксива Алычи закрепила в сознании ментов эту уверенность.

— Я вас слушаю, — внимательно изучив удостоверение, с готовностью отозвался старшина.

— К нам поступила информация по факту предполагаемого покушения на подозреваемого. — Алыча кивнул на дверь в палату.

— Да вы не переживайте, товарищ майор, пресечем попытку. Не зря же нас сюда поставили...

Конечно, не зря... Только если бы на месте Алычи был посланец от Баула, этим ментам пришел бы писец. Как караси тупоголовые на ксиву липовую клюнули...

— В вас мы не сомневаемся. Но все же будет лучше, если охрана будет усилена... В палате кто-нибудь есть?

— Конечно... Подозреваемый...

— И все?

— А кто там еще должен быть? — удивленно спросил старшина.

— Палата должна охраняться изнутри. Или с вами не проводили инструктаж?..

Алыча гордился собой. Как же, он умеет не только по «фене» «ботать», но и протокольным ментовским языком изъясняться. Не зря же семь лет не столь уж длинной жизни отдано исправительно-трудовым учреждениям...

— Да зачем там охрана? Туда же с улицы никто не попадет. — Старшина для убедительности открыл дверь в палату. — И решетка на окнах...

Разве ж это решетка?.. Алыча подошел к окну и с усмешкой глянул на фигурное переплетение из тонких железных прутьев.

— Решетка решеткой, а палата должна охраняться изнутри... Кальянов, Гвоздиков! — позвал он двух своих охранников.

На язык просились их клички: Кальян, Гвоздь. Но он назвал фамилии, хотя точно не знал, правильно или нет... Ведь кликухи не всегда созвучно с фамилиями даются.

Два крепыша с мощными «береттами» под мышками заняли пост возле койки, где под системой жизнеобеспечения лежал киллер.

— Яйца в мясорубку закручу, если прозеваете, — тихо пригрозил Алыча.

Еще двоих мордоворотов он оставил у двери, рядом с ментами. Баргузин и Лемех. Эти красавцы не из блатных. Мало того, даже не судимы, о зоне только понаслышке знают. А в армейке в крутых войсках службу тащили, не слабаки на махалово и мочилово. Если с ментами трещать от нечего делать начнут, не спалятся — нет в них ничего от уголовщины.

С Алычой остался только Букан. Самый крутой пацан в его личной команде «кожаных затылков». Вместе они вышли на больничный двор, в ночь. Надо было проверить схроны, где затаилась братва.

Вот тачка под развесистым деревом стоит. «Девятка» с затемненными окнами. В ней четверо, с «волынами» — за центральным входом смотрят. Алыча обогнул здание. Вон беседка в кустах. Там трое, все «подкованы». Эти за боковым входом смотрят. Прошли еще немного. Снова машина. В ней четверо — за входом со стороны приемного покоя наблюдают...

Облажаться нельзя. Граф шутить не любит.

Бульдозер нервничал. Всего два часа сроку ему отпущено.

Это ж надо, сам Насос в переплет попал. Это тот самый киллер-профессионал,

которого Баул в свою упряжку запряг. Бульдозер лично ему отмашку на каратяку дал. Думал, в лучшем виде все будет сделано. Но случай спутал все карты. Братан каратяки с кентом своим в больницу нагрянул, у обоих «шпалеры». Пальбу подняли. Насосу пузо прострелили, а Хутора, пацана из группы поддержки, наглушняк завалили.

От Насоса теперь надо избавиться. Все бы ничего, да есть наколка — два мента киллера караулят. Это не препятствие, но придется взять грех на душу — ментов мочкануть.

К больнице они подъехали на скромной «Волге» тридцать первой модели. Затормозили прямо у главного входа.

— Понеслась! — скомандовал Бульдозер.

Сам он остался в машине, занял место водителя, который присоединился к трем качкам в кожанках и масках. Ментов он не своими руками убирать будет. Но это ничего не меняет: он организовал дело, и на него ментовская кровь ляжет. Надо было Мулата вместо себя послать — так было бы спокойней. Но Баул лично отмашку дал — если вдруг форшманутся, все шишки на Бульдозера посыплются. Ему просто нельзя оставаться в стороне...

Кум, Стас, Обрез и Лунь, как будто им кто-то пинка под зад дал, вылетели из машины. Не медля ни секунды, метнулись к дверям.

Ничто не сможет остановить эту четверку. Ураганом пронесутся они по больничным коридорам, все сметут на своем пути. Где находится цель, им известно — задержек на поиск быть не должно.

Бульдозер взглянул на часы. Вся операция должна занять около трех с половиной минут — специалист время просчитывал. Прошло всего пятнадцать секунд...

Откуда-то сбоку, вне сектора обзора, Бульдозер уловил шевеление. И резко обернулся назад. Тут же ему в нос больно уперся холодный ствол пистолета.

— О, блин, знакомое рыло! — послышался тихий шипящий голос.

Тело Бульдозера сковала судорога смертельного страха. Но он все же узнал того, кто взял его на прицел. Это был Алыча. Правая рука Графа. Персона примерно того же ранга, что и Бульдозер при Бауле.

— Пушку убери, — с трудом выговаривая слова, попросил Бульдозер.

Не в том он сейчас был состоянии, чтобы требовать.

— Выползай, урод!..

Алыча убрал ствол, резко распахнул дверцу и, как ватное чучело, вытащил Бульдозера из «Волги». Ну и силища же у него в руках... Да нет, это ему кто-то помогает...

Бульдозера взяли в оборот двое. Вставили между лопатками ствол и повели по тому же пути, которым ушла к цели четверка боевиков. Что ж, пусть ведут. Сейчас Кум, Стас, Обрез и Лунь будут возвращаться...

А может, не будут?.. Бульдозеру и без того было страшно, а с этой мыслью в него вселился ледяной ужас.

Алыча здесь неспроста. Наверняка, Насоса охраняют не только менты. На пути к нему и «быки» Графа...

Где-то на верхних этажах шла пальба. Перестрелка... А может, кто-нибудь из его четверки уцелел и сделал дело?.. Но надежды Бульдозера развеялись, когда под давлением Алычи он поднялся на четвертый этаж и зашел в хирургическое отделение. Пальба уже прекратилась. По всему коридору, как на поле битвы, были разбросаны тела убитых. Стас... Обрез... Кто-то неизвестный... Лунь... Мент... Еще кто-то из графских... Кум... Пахнет порохом и кровью.

Второй мент был ранен в ногу. Он сидел на полу спиной к стене, зажимал

рану руками и тихо матерился. На Бульдозера он не обратил никакого внимания. Зато на него посмотрели пять мордоворотов Алычи. Колючие, злобные взгляды. Дай им сейчас волю, они бы его с дерьмом сожрали...

— Алыча, все путем, — сообщил один, самый рослый. — Баргузин и Лемех вовремя фишку срубили, — он показал на двух жмуров в костюмах. — И менты подпряглись, шмалять начали. И мы с Гвоздем подписались. «Мясня», сам видишь, какая была... Но всех уродов завалили... Зуб, Компот и Лагуна в самый раз нарисовались, со спины шмаляли...

Подробности бойни Бульдозера не интересовали. Он знал главное — Насос жив, а Кум, Стас, Обрез и Лунь в расходе. Ни хрена у них не вышло. Алыча на коне, а он, Бульдозер, у этого коня в заднице. Не уйти теперь от переплавки...

Апатия и смертная тоска навалились на Бульдозера, притупили его чувства.

— Кто мента вальнул? — спросил Алыча.

— Да уроды эти, кто ж еще?

— Конкретно кто?..

— Да вот этот...

Бульдозер едва улавливал смысл этих фраз.

— Ствол у него возьми... Только пальчики не оставь...

В себя он пришел, когда ему в руку лег «узи». Он механически сжал рукоять и тут же лишился оружия... Да это же подстава!.. Ноги налились свинцовой тяжестью, в голове загудело... Ему сунули в руку «запаленный» ствол. Теперь получается, что это он мочканул мента. «Узи» с его пальчиками на рукояти — неопровержимое доказательство, и оно в руках у Алычи...

— Кальян, Гвоздь, останетесь здесь... Что-нибудь сплетете, — сказал Алыча. — Остальные — рвать когти...

Бульдозера схватили за шкирку и поволокли к выходу из отделения.

Он плохо помнил, как его спустили вниз, швырнули в машину и куда-то повезли.

Старший оперуполномоченный Задворского РУОПа майор Михайлов таковым являлся всего полгода. До этого он работал в районном уголовном розыске. Вчера к Мишке с Пашкой, друганам своим из «уголовки», заглянул. А тут вызов. В больнице перестрелка. Два трупа, два тяжелораненых. Ну и он выехал. По старой памяти подозреваемого в оборот взял. На месте расколоть хотел. Да не получилось. Упертый пацан попался. Адвоката ему подавай... Оно и понятно. Бандюга он, чистой воды бандюга, Михайлов это сразу срубил. И прикрытие у бандюка мощное. Знает, свои в беде не бросят...

А потом оказалось, что пацан этот ни при чем. Брата он защищал, вот с киллерами и сцепился. Михайлов сомневался в этой версии, но факты подтвердили. Но пацана в кутузку закатали. Киллер, он тоже человек, а его убили. И еще до конца нужно разобраться, при каких обстоятельствах это случилось. А потом — огнестрельное оружие, незаконно носимое, разумеется. Поводов для задержания вагон и тележка...

Дело обещает быть очень интересным. В живых остался киллер. Через него можно выйти на заказчика. А раскрыть заказное убийство для руоповца — это высший пилотаж. Тем более, если заказчик — рыба очень крупная. А так считать имеются все основания.

Вчера ночью киллера пытались убить. Четыре преступника, вооруженные тремя пистолетами-автоматами «узи» и одним пистолетом «ТТ», ворвались в отделение больницы. Хорошо, Михайлов посоветовал выставить охрану у палаты киллера. Милиционеры встретили преступников автоматным огнем. Только они были не одни. С ними были сотрудники Федеральной службы безопасности... А эти каким боком?.. Перестрелка была почище, чем в американском боевике. Ее результат: все преступники уничтожены, один милиционер убит, второй ранен. Двое «комитетчиков» дождались группу немедленного реагирования, а потом исчезли. А вообще их было больше. Но другие ушли раньше. Кстати, прихватив два трупа своих товарищей.

Уже удалось установить личности преступников. Все они принадлежат к одной группировке. Борис Петрович Баулин — известная в городе личность. Бизнесмен и кандидат в депутаты. А по совместительству преступный авторитет по кличке Баул, главарь крупного мафиозного сообщества. Это по его указке пытались убить Ивана Булатникова, а затем киллера, ставшего опасным свидетелем. Но доказать это непросто. Еще трудней провести дело через суд, поставить точку приговором. У Баула все схвачено, за все заплачено. Любое дело против него упрется в тупик.

Полжизни бы отдал Михайлов, чтобы засадить этого типчика за решетку. Но при всей своей крутости он не был всесильным и прекрасно это осознавал...

В дверь его кабинета постучали. И затем вошел крепко сбитый мужчина с глазами бывшего зека.

— Чего надо? — неприязненно спросил майор, рассматривая посетителя.

— Прежде всего здравствуйте, — осклабился тот.

Во дает!..

— И присаживайтесь, — буркнул Михайлов и показал на стул.

— Ага...

Крепыш сел и в упор глянул на него. Взгляд плохо дрессированного хищника. Тяжелый, пронизывающий. На какой-то миг майору стало не по себе. Но он быстро совладал с собой. И сам надавил взглядом.

— Кто такой? — грубо спросил он.

— Зови меня Егором, начальник...

— А кликуха?

— При чем здесь кликуха?

— Только целку из себя не строй. Я тебя, урка, насквозь вижу...

— Думаешь, удивил?.. Не-а!.. От Волкодава разве что скроешь...

Не у всякого опера есть кличка. А у Михайлова была. Волкодав. И он даже гордился этим. Ведь она не с потолка взята, из недр уголовного мира. Боятся его урки и чтут. Как волков он их давит...

Впрочем, давит не всех. Кое с кем дела имеет. Надо же как-то жить — зарплата ведь маленькая. А еще стукачи-сексоты: без них никуда, а почти все они с криминального дна. В общении с ними лояльность нужна... Но все это мелочи, на общей картине мало сказывается. С мокрушниками и бандитами майор на компромисс никогда не шел. Почти никогда. Этих он истребляет беспощадно... Если, конечно, удается...

— Ты по ушам не катайся, ты дело говори...

— Тут птичка одна напела, что тебе, начальник, дело по пальбе в больничке накинули...

— Допустим...

— Помочь тебе хочу...

— Это интересно...

Это и на самом деле интересно. Только с какой стати этот уголовник предлагает ему свою помощь?.. Должен тут быть какой-то подвох...

— Ты меня должен знать. Я — Алыча...

Ну как же, знает он о таком. Алыча и Бекас — персоны, особо приближенные к Графу, вору в законе, городскому пахану, хранителю воровского общака... Раньше при этом уркагане Финт и Шток состояли. Но их больше нет, долго жить приказали. И Михайлов, кстати, подсказал Графу, кто их грохнул. Такие вот дела...

— Ну и чем же мне может помочь гражданин Алыча?

— Ты, конечно, знаешь, что сегодня ночью киллера баульского хотели мочкануть...

— Допустим...

— Ментов не гэбэшники прикрывали. Мои люди. Я двоих потерял... А с какого хрена, спрашивается?..

— Попрошу не выражаться...

— Ах да, извиняйте... Короче, нельзя, чтобы баульский киллер пропал...

— Баульский — это как? Под Баулом ходит...

— В цвет попал, начальник... Баул воду мутит, на нашего человека наехал. Сначала палками замесил, потом киллера натравил...

— Это ты про Булатникова?..

— Точняк... «Косяк» Баул упорол, наказать его надо... Хочешь, мы его тебе, начальник, скормим?

Граф и Баул не в ладах. И первый собирается свести счеты со вторым при помощи милиции. Прием ненов...

— А если не хочу?..

— Да хочешь, начальник, хочешь. По глазам вижу, — наседал Алыча. — Закатаешь Баула за «решки», на всю Расею прославишься. Баул — это же величина, сам сечешь... Подполковника получишь, а там, глядишь, в златоглавую пригласят...

— Обычно вся слава прокурору...

— Да прокурор — херня. И «следак» его туфтовый. А вот ты, Волкодав, сила... И мы за тебя подпишемся... Свидетелей прикроем, на судей, Баулом прикормленных, надавим, всем, кто за него, по рукам дадим...

— А почему свидетелей?.. Пока есть только один свидетель. Киллер. Да и тот под вопросом...

— Это у тебя один есть. И у нас один. Птица высокого полета, без горбатого...

— Кто такой?

— А это я тебе потом скажу. Когда нам помогать согласишься...

— Кому вам? Графу? — криво усмехнулся Михайлов. — Он же законник. Ему западло должно быть ментам помогать...

— Я этого не слышал, ладно... — нахмурился явно смущенный Алыча. — И вообще, никому о нашем базаре... Сам знаешь, что будет...

— На нож посадите...

— Я тебе не говорил, сам сказал...

Да, об этом разговоре лучше никому не знать. Если Михайлов пустит слух, на Графа ляжет «косяк». И он попытается смыть его ментовской кровью.

— Ладно, сдаюсь...

А почему он должен отвергать помощь воров? У них свои счеты с Баулом, у него свои. Они «минус», он «плюс». А «плюс» на «минус» иногда дает «плюс».

— Вот и договорились... Начальник, шарманку свою останови...

— Какую шарманку?..

— Только не говори, что базар наш на кассету не пишешь...

— Вот оно что...

Едва только Алыча зашел к нему в кабинет, Михайлов незаметно нажал на клавишу диктофона. И разговор их записывался. Но урка это знал...

— И кассетку мне передай, так спокойней будет...

— Уломал...

Майор полез в ящик стола, выключил диктофон, вынул кассету, передал своему «помощнику».

— Бульдозера будешь колоть, — сгребая кассету пятерней, сказал Алыча.

— Какого Бульдозера?

— Пацан баульский, в большом авторитете... Мы его уже раскололи. Интересную песню поет...

— Ко мне его тащите...

— Притащим, только не прозевай, начальник. Баул его крови захочет...

— Не тебе учить...

В это время зазвонил телефон. На проводе следователь прокуратуры Малютин. Скользкий типчик. Такому Баула поручить — на корню завалить дело. Костьми ляжет, но не даст его на растерзание суду... Может, именно поэтому на него возложили это дело. Поняли там, наверху, к кому нити тянутся...

Но Михайлов сломает противодействие тех, кто пляшет под дудку Баула. И Граф ему поможет в этом. Вор устранит своего соперника, а Михайлов получит подполковника и повышение по службе...

— Лады... Да, тебе, начальник, еще и «бабки» причитаются. Если Баул к хозяину загремит, получишь двадцать штук баксов...

«Бабки» никогда не помешают. Но сейчас не тот случай...

— Запомни, урка, я сам знаю, у кого и что брать! — грубо оборвал Алычу майор. — Можешь засунуть свои «бабки» в одно место. Понял?

— Да ты чего, начальник, в натуре? — покосился на него «помощник». — Не берешь «бабки», так и скажи. А то сразу на уши давить...

— Все, свободен...

Михайлов откинулся на стуле, давая понять, что разговор окончен. Он хозяин в своем кабинете, а не этот урка. И последнее слово всегда останется за ним...

Леон просидел в камере предварительного заключения до вечера. И никто его почему-то не торопился вызывать на допрос. Как будто забыли о нем. Правда, адвокат утром заглянул. Изобразил умную рожу, пообещал уладить вопрос и слинял. Хорошо, про брата пару слов сказал. Жив Иван, операцию ему сделали, пулю вытащили, в реанимации сейчас. Врачи обещают выздоровление...

За Леоном пришли в шестом часу. Повели в кабинет к операм районной «уголовки». Дальше или отпустят, или в изолятор засадят.

В кабинете находились двое. Мент в гражданке и адвокат.

— Присаживайся, Булатников, — лениво посмотрел на него опер и кивком головы указал на стул.

Леон пожал плечами и сел.

— Закуривай, — небрежным жестом мент придвинул к нему пачку «ЛМ».

— Не курю...

Из трех стандартных мужских удовольствий Леон признавал только два: водку и баб. И то в меру. А вот сигареты на дух не переносил.

— Ах да, ты же у нас спортсмен...

— Да, черный пояс по карате... — заелозил перед ментом адвокат. — Ветеран афганской войны, две боевые награды...

Вот жук навозный, нашел, о чем говорить...

— Ага, и за «мохнатый сейф» знак почета... — глумливо ухмыльнулся опер. — На зоне поди тоже подвиги совершал, а?

— А это никого не гребет, — набычившись, буркнул Леон и неприязненно глянул на адвоката.

Кто его за язык тянул?

— Ты же спортсмен, афганец, ордена имеешь, заслуженный, можно сказать, человек. А в бандиты подался. Нехорошо... — осуждающе посмотрел на него мент.

Он еще и моралист, оказывается...

— А на зону на четыре с половиной года закатали не за хрен, — вскинулся Леон. — Это хорошо?

— Не за хрен. А за то, куда этот хрен суют...

— Подстава это была. Вы, менты, даже разбираться толком не стали. Вам бы человека за «решки» закатать, план выполнить. Дерьмо ваша мораль...

— А твоя не дерьмо?..

— Значит, нет... Ты мне, начальник, предъяву клей или отпускай. Некогда мне тут с тобой базлы тереть...

Леон исподлобья глянул на мента.

Зря он так. Менту в его положении грубить нельзя. Сильный козырь у него в руках: незаконное хранение оружия и неснятая судимость. Но Леон не мог сдержаться. Слишком много опер на себя берет. Спец по морали хренов...

— Смотри, какой крутой, — не зло, но с осуждением посмотрел на него тот. — Предъяву ему... Будет тебе предъява... Вы, гражданин Булатников, человека убили...

— Гражданин Булатников действовал в пределах допустимой самообороны, — мгновенно среагировал адвокат. — Это будет доказано в суде...

Мент посмотрел на него, как на назойливую муху.

— А пистолет?.. У гражданина Булатникова есть разрешение на ношение огнестрельного оружия?..

— А я ствол в коридоре больницы нашел. — Леон смело посмотрел оперу в глаза. — Иду к брату, а он лежит себе. Ну я и взял... Честное слово, собирался в милицию отнести...

— Но милиция сама до тебя добралась... Ладно, Булатников, заканчивай цирк... Собирай свои манатки и катись отсюда к чертовой матери!

Леону показалось, что он ослышался. Не может его мент так быстро отпустить...

— Не понял...

Адвокат вмиг сунул ему под нос какую-то бумагу. Ага, прокурорское постановление об освобождении из-под стражи. А к чему тогда этот треп с ментом?..

— Свободен, говорю, — опер, казалось, утратил к нему всякий интерес.

А у самого ведь муторно на душе. Из-под носа жертву вырвали...

На улице Леона и адвоката поджидали две машины. Джип «Чероки» и «девятка». Вагонетка, Будильник, Кот, Мизинец. Стоят возле тачек, радость изображают.

Первым к Леону подошел Вагонетка. Крепко пожал руку, полез обниматься, потерся щекой о щеку. Как же, отец родной сына из ментовского заточения встречает. Но все это рисовка. Не ощутил Леон искренности в поведении «бригадира». И Будильник тоже фальшивит. Обнимает, а сам глазами зыркает — как будто зеркало ищет, на себя со стороны глянуть хочет.

— Я своих пацанов в обиду не даю, — с пафосом сказал Вагонетка и демонстративно посмотрел на адвоката. — У меня тут все схвачено...

У него все схвачено или у кого-то другого, но без влиятельного вмешательства со стороны Леону вряд ли бы от ментов отвертеться удалось. От убийства он бы еще отмазался, а от ствола нет. Года на три бы закатали.

— А как Балык?

— Все путем, отмазали по всем статьям... — поспешил вставить слово Будильник. — Только в больничке недельку посохнет...

— Обмыть надо твое освобождение, — сказал Вагонетка.

— Так вроде сухой закон...

— Немного можно. Так что с тебя причитается...

— Да без проблем...

— И «бабки» тебе по теме подвалили...

— Какие «бабки»?

— Премия... От Графа... Пять штук баксов. — Вагонетка протянул ему банковскую упаковку, завернутую в газету.

— С каких это хренов?

— Зверя вы с Балыком в больничке вчера козырного завалили... Граф доволен...

Леон заметил, как поджал губы Будильник. Завидует, козел...

— Да за братана я подписался, всего-то делов...

— За брата или нет, но попал в цвет... Короче, трави базар. В кабак на часок зарулим...

Вагонетка сел в джип. Леон, Будильник, Кот и Мизинец в «девятку». Через пятнадцать минут они были уже в ресторане.