Ш. А. Амонашвили
| Вид материала | Документы |
- Освіта. Виховання. Навчання, 259.95kb.
- Мы представляем фрагменты книги ш. А. Амонашвили «школа жизни» (М.: Издательский дом, 882.19kb.
- О совершенном, 161.8kb.
- Амонашвили исповедь отца сыну издательский дом шалвы амонашвили лаборатория гуманной, 1301.83kb.
- Шалвы Александровича Амонашвили программа курса, 516.34kb.
- Ш. А. Амонашвили в логопедической работе с младшими школьниками О,урок, 224.54kb.
- Образовательные технологии, 40.99kb.
- Педагогический университет, 3622.31kb.
- Ш. А. Амонашвили Духовная основа образования, 252.56kb.
- Крук С. Л. Педагогические идеи Е. И. Рерих о героизме и подвиге в контексте социальных, 108.06kb.
Глава 32
Спустя месяц Юстиниан со своей свитой приехал наведаться на строительство.
– Как идут дела? – спросил он Иакова.
– Господин, – ответил Иаков, – я вижу, у вас в руках план строительства дворца. Все идет по плану!
Иаков, сопровождаемый Ильей, показал Юстиниану, как продвинулось строительство за прошедшее время. Юстиниан остался доволен. Но было заметно, что он выискивал еще что-то другое. Среди рабочих он имел своих осведомителей, которые тайно следили за всем происходящим на строительстве, и если что казалось им сомнительным, сразу сообщали ему. Юстиниан уже знал, что вновь пришедшие два мальчика проповедуют среди рабочих какую-то религию. Юстиниан был наслышан об Иисусе Христе, но ничего не знал о его учении. Осведомители сообщили ему мнение книжников и фарисеев, что Иисус Христос лжемессия, а эти несозревшие юнцы дурачат людей и рассказывают о всяких нелепостях. Потому осведомители советовали Юстиниану выгнать этих мальчиков и тех, кто сочувствовал им. Юстиниану сообщили также, что этим приблудным мальчикам покровительствует сам представитель неизвестного архитектора.
Все это заставило римского вельможу глубоко задуматься. Конечно, заменить Иакова кем-либо другим он не мог. В его руках был только план дворца, но тайной строительства владел Иаков. Только Иакову было известно, какой техникой вести строительство, как устроить фонтаны, как украсить стены дворца, как поднять тяжести на большую высоту и тому подобное. Юстиниан был удивлен еще и тем, как слаженно работали под руководством Иакова более чем пятьсот человек разных национальностей и верований. Юстиниан уважал Иакова и относился к нему с доверием. Не волновали его и сплетни о новом Мессии. Какое ему, римскому правителю одной из провинций Иудеи, было дело до какого-то Мессии. Он только не хотел испортить отношения с иудейским духовенством, настроив их против себя и римского господства. Кроме всего этого, Юстиниану нужно было выяснить с Иаковом еще одно обстоятельство.
– Скажи мне, Иаков, это правда, что некий Амон-Pa, маленький мальчик, проповедует учение какого-то Мессии? – спросил он.
– Это правда, господин! – честно признался Иаков.
– Тогда почему ты допускаешь такое? – сердито спросил Юстиниан.
– Потому, господин, что заповеди Христа сделали этих людей более трудолюбивыми, честными и преданными делу. Разве вы не заметили, господин, как ускорилось строительство? – спокойно ответил Иаков.
«Да, это так», – подумал про себя Юстиниан.
– И чему же мальчик учит их, о каких заповедях он им говорит?
– Господин, лучше Амон-Pa я вам об этом сказать что-либо не смогу! – ответил Иаков.
– Ты скажи мне, этот мальчик действительно исцеляет людей? – ответ на этот вопрос особенно волновал Юстиниана.
Его прекрасная и добрейшая супруга, Августа, доживала свои последние дни. Врачи отказывались сделать что-либо еще. Их длительные усилия оказывались тщетными. Три дня тому назад они признались Юстиниану: «Для нас эта болезнь неизвестна, и мы не знаем, как ее лечить». А когда Юстиниан спросил, что они могут посоветовать ему, те ответили: «Молитесь Богу, чтобы тот сотворил чудо за оставшиеся несколько дней!» И в это время ему сообщили, что мальчик, имя которого Амон-Ра, лечит и исцеляет калек и больных.
Юстиниан не верил в чудеса. «Мою любимую Августу уже никто вылечить не сможет», – думал он в душе. Несмотря на это, он все же решил взять с собой этого мальчика – Амон-Ра, чтобы развлечь Августу. Пусть он расскажет ей об Иисусе Христе и пусть как будто лечит ее, пусть вселяет в нее надежду.
– Если он действительно целитель, возьму его с собой!
– Господин, – ответил Иаков, – несколько дней тому назад он сделал невероятное – исцелил парализованного мастера... – Иаков собирался рассказать ему и о других исцелениях, но Юстиниан прервал его.
– Приведи сюда этого мальчика!
Через несколько минут Амон-Pa стоял перед ним.
Юстиниану понравился мальчик с красивым и добрым лицом, со светлыми и умными глазами.
– Мальчик, это ты исцеляешь парализованных? – спросил Юстиниан.
Амон-Pa не ответил.
– Скажи мне, как ты исцелил калек? – опять спросил Юстиниан.
– Парализованного исцелил Бог! – ответил Амон-Ра.
– Пусть будет так. Но если ты спасешь мою жену, я дам тебе столько золота, сколько ты сам весишь!
– Ваша жена вылечится, – ответил Амон-Ра спокойно, – но мне золота не нужно.
– А ты откуда знаешь, что вылечится? – удивился Юстиниан.
– Знаю. На это есть воля Бога, – ответил Амон-Ра.
«Вот детская наивность, не знает, что говорит», – с горечью подумал Юстиниан.
– А золото, почему оно тебе не нужно? Может быть, желаешь что-либо другое?
– Я ничего от вас не требую, – ответил Амон-Ра, – однако если изволите и сделаете одно доброе дело, оно украсит ваше достоинство.
– Хорошо, все сделаю. Садись в колесницу! – приказал Юстиниан.
Но до того, как сесть в карету, Амон-Pa успел попросить Иорама взять Филиппа под свою опеку.
Глава 33
Августа была дочерью известного греческого вельможи.
Пять лет тому назад для установления дружбы он пригласил к себе в гости римского вельможу Юстиниана и устроил в своем великолепном дворце большой прием. Тогда собралась там вся афинская знать – правители, просвещенные люди, поэты, философы, женщины благородных фамилий; их красота пленила всех. Танцы, песни, поэзия, острословие чередовались друг с другом.
И вот, в огромном зале, неожиданно для всех заиграли струны арфы. Все обратили свой взор к тому месту, откуда лились чарующие звуки. На возвышенной сцене ослепительно красивая девушка в белом шелковом платье держала в руках золотую арфу; ее тонкие длинные пальцы изящно прикасались к струнам, и арфа издавала звуки, от которых присутствующие застыли на месте. В зале зазвучала божественная музыка, возвышающая душу и сердце каждого, кто слышал чарующий голос девушки. По залу, как на крыльях ангелов, пронеслось: «Августа... Августа!..»
Девушка-красавица играла и пела божественную песню о любви и бессмертии. У многих по щекам катились слезы.
Когда девушка закончила петь, и погасли последние аккорды арфы, в зале воцарилась полная тишина – люди долго не могли выйти из оцепенения. Но потом сразу загремела восторженная овация.
– Августа! Августа! Августа! – кричали все вместе.
Юстиниан потерял покой. Игравшая на арфе девушка была именно той, которая рисовалась ему в грезах, и которую не раз он видел во сне. Он искал ее, искало его сердце, и вот она здесь. Молодой римский вельможа понял, что приехал в Афины, ища свою любовь, и нашел ее, единственную; сердце его окончательно и на всю жизнь покорилось ей.
Он без нее в Рим не вернется.
Ни секунды не медля, он обратился к своему гостеприимному хозяину и пылко с нетерпением спросил:
– Друг, кто эта девушка?
– Августа! – ответил с улыбкой греческий вельможа.
– Почему она здесь?
– Она моя дочь!
Юстиниан не нашелся сразу, что сказать. Конечно, его друг понял, что Августа покорила сердце молодого римлянина. Юстиниан встревожился, а что если она имеет жениха, может быть, она уже замужем? Как же сказать своему другу, что без нее он из Греции не уедет? Юстиниан призвал к себе всю свою юношескую искренность и смелость, взглянул в глаза хозяина и пылко произнес:
– Мой добрый друг, если уста мои произнесут сейчас что-то недостойное, отведи от меня взор, и я все пойму! Дай мне в жены красавицу Августу, и я буду любить ее до конца жизни!
Греческий друг не отвел от него взора, он заглянул еще глубже в его глаза, ища в них подтверждение с чувством сказанных слов, и потом произнес с улыбкой и доверием:
– О, великий Юстиниан! Я был бы счастлив породниться с тобой, но без согласия Августы я ничего не могу обещать! Объяви сам ей об этом и от нее же получи ответ!
– Тогда я это сделаю немедленно! – произнес Юстиниан и решительно направился к Августе, которая все еще стояла на возвышенном месте, застенчиво улыбаясь, ибо аплодисменты не стихали. Собравшиеся увидели, что на сцену поднялся почетный гость, в честь которого был дан этот прием, и решили, что римский вельможа хочет выразить Августе восхищение ее прекрасным пением. Все умолкли. Юстиниан преклонил одно колено перед покрасневшей от смущения красавицей и в наступившей тишине произнес слова, полные всех его благородных чувств:
– О, божественная Августа! Судьба привела меня к стопам Вашим, чтобы преподнести Вам свою любовь и нижайше молить одарить меня взаимной любовью!
Юстиниан прикоснулся к подолу шелкового платья и нежно поцеловал его.
Августа не ожидала такого признания от важного гостя, да еще прилюдного, перед всей афинской знатью. Она еще больше покраснела и не знала, как быть – убежать из зала, отвергнуть преподнесенный дар или принять его. Хотя сердце сразу подсказало ей, что к ней тоже постучалась судьба.
Отец встал рядом с дочерью и шепнул ей:
– Дочь моя, не стыдись, прислушайся к зову сердца и скажи знатному вельможе свое решение!
Августа некоторое время стояла молча, краснея все больше.
– Скажи, моя дочь... Но знай, ты свободна! – повторил ей отец.
Августа кивнула головой.
– Значит, ты согласна? – спросил отец.
– Согласна! – произнесла она почти без звука, но Юстиниан понял и услышал сказанное. Он быстро встал, оглянул всех присутствующих в зале, и восторженно провозгласил:
– Слушайте! С этой минуты Августа моя жена! Клянусь всеми Богами, буду любить ее до конца своей жизни!
Он обернулся к Августе, сильными руками поднял ее вверх и воскликнул:
– Августа – моя богиня! – и поставив ее рядом с собой, обратился к своему хозяину. – Дорогой друг, может, превратить сегодняшнее торжество в свадьбу?
Вот так римский вельможа обрел в Афинах свою судьбу, а у многих женихов среди местной знати судьба ускользнула прямо из рук.
Юстиниан вернулся в Рим вместе с Августой. Скоро цезарь Римской империи назначил его правителем одной провинции в Иудее, и он вместе с Августой поехал туда.
Благородство, доброта, богатый духовный мир и пленительная красота Августы крайне благоприятно повлияли на вспыльчивый и жесткий характер Юстиниана. Хотя иудеи недолюбливали римских поработителей, но Юстиниана они не считали своим врагом. Он стал для них справедливым правителем, который понимал их беды, уважал их обычаи и был готов помочь попавшему в беду. Со своей стороны, иудеи тоже относились к своему правителю с уважением.
Об Августе рождались легенды.
В народе говорили, что Августу часто приглашали Боги на свои пиршества, чтобы она играла им на арфе и пела песни. Боги были очарованы ее голосом и готовы были выполнить любое ее желание. Но Августа ничего у Богов не просила.
Говорили, что сердце ее полно добротою, и она не знает, что такое зло. Все деяния Юстиниана установить в провинции справедливость люди приписывали ей. Ее заслугой считали также решение Юстиниана построить сказочный дворец по проекту неизвестного архитектора.
Спустя два года после приезда в Иудею Августа заболела: глаза впали и потускнели, ее прекрасное лицо изменилось до неузнаваемости, она ослабла, с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. Августе не хотелось, чтобы кто-то видел ее в таком состоянии, потому она уединилась в своих покоях и кроме Юстиниана и врачей не встречалась ни с кем. Ее замучили головные боли и головокружение. Обессиленная Августа с трудом передвигалась по комнате.
Юстиниан прилагал все усилия, чтобы спасти ее. Несмотря на то, что она потеряла свою божественную красоту и превратилась в собственную тень, несмотря на то, что воздушная как ангел девушка уподобилась безжизненному призраку, Юстиниан не то что разлюбил ее, а наоборот, все глубже и глубже любил ее. Из каких только далеких стран не приглашал он известных врачей, какие только лекарства и способы лечения не применялись, но все было тщетно. Умная Августа, конечно, понимала, что ее жизнь подходила к концу, но ее не покидала сила духа. Она всегда встречала Юстиниана с улыбкой, думала только о добром и прекрасном, никогда никого ни в чем не винила, не жаловалась ни на что и не оплакивала свою судьбу. Она больше думала о том, какие еще она могла бы сотворить добрые дела для людей, если бы ей довелось остаться в живых.
Врачи прямо сказали Юстиниану, что они бессильны вылечить Августу, и нет никакой надежды спасти ее. Бедный Юстиниан не находил себе места от горя – жизнь без Августы для него становилась бессмысленной.
Мысли об Августе мучили его и на этот раз, когда он вместе с Амон-Pa возвращался со строительства дворца. «Что этот мальчик может сделать, откуда ему знать науку исцеления? – думал Юстиниан. – Напрасно везу я его к Августе. Впрочем, быть может, он пригодится как собеседник?» И вдруг он вспомнил, что Августа с ним говорила только на греческом языке, других языков она не знала. Каким же тогда собеседником станет для нее этот мальчик?
– Мальчик, – обратился он вдруг к Амон-Ра, который сидел в карете напротив него, – ты говоришь только на арамейском языке?
– Не знаю, – ответил Амон-Ра.
Юстиниан удивился такому ответу. Наверное, не понял мой вопрос, подумал он.
– Мальчик, я спрашиваю: знаешь ли ты греческий язык?
– Может быть, и знаю.
Юстиниан опять не понял ответа и был готов рассердиться на него, но решил поговорить с ним по-гречески и так установить, знает или нет он этот язык.
– Сколько тебе лет? – спросил он по-гречески.
Амон-Pa не ответил. Тогда Юстиниан спросил то же самое по-латински. Он знал и арабский. Но ни на одном языке Амон-Ра не ответил ничего. Только тогда, когда Юстиниан спросил на арамейском языке, сколько ему лет, Амон-Pa ответил, что девять.
Юстиниан забеспокоился. Он сильно сомневался в целительских возможностях девятилетнего мальчика, а теперь убедился еще и в том, что тот не сможет говорить с Августой и развлекать ее своими сказками о Мессии. Почему же тогда донесли ему, что мальчик этот владеет всеми языками? «Понадобится переводчик, но ведь Августа не допустит к себе никого кроме меня? Как быть?» – думал Юстиниан. Но так как он устал от длительной поездки, то вскоре заснул.
А Амон-Pa созерцал округу и постепенно отвлекался от внешнего мира. Когда он погружался в свои мысли, к нему приходили разнообразные видения. Если он размышлял, скажем, о воде, об огне, об облаках, о звездах, о горах или о каком-либо человеке, перед ним раскручивались и раскрывались образы, как живые книги. Он, конечно, догадывался, что имеет возможность знать все обо всем. Может быть, это и было то благо, которое получил он от Иисуса Христа: «Тебе дано знать тайну о Царстве Небесном». Но он заметил еще, что тайну эту он постигает только тогда, когда преданно, искренне и полностью отдается мыслям, или тогда, когда очень хочет сотворить добро. Были случаи, когда он хотел проверить свои возможности, – «посмотрим, на что я способен», – или кто-либо сомневающийся пробовал устроить ему испытание, – и все заканчивалось безуспешно, все его способности куда-то исчезали. Вот и сейчас, когда Юстиниан с целью проверки задавал ему вопросы на каких-то языках, Амон-Pa ничего не понимал.
На этот раз, отвлекшись от внешнего мира, мысли Амон-Pa обратились к самой мысли. «Господи, дай мне знать все о мыслях!» – с мольбой обратился он к Царству Небесному. Движение кареты не мешало ему со всем вниманием рассматривать и разгадывать видения, которые возникали перед его внутренним взором. Он в это время и не знал, где находится, ибо полностью погружался в мир иной.
Вот работает человек в своем винограднике. Ухаживает за лозой, ласкает и любуется ею. В голову приходят ему разные мысли, то завершенные, то обрывки. То и дело он что-то бурчит про себя, напевает, а руки ласкают и нежно ухаживают за лозой. Дай Бог, чтобы были мир и спокойствие в каждой семье, всем было бы хорошо, и тогда моя семья тоже преодолеет невзгоды, думает человек. Он вспомнил вдову, которая живет по соседству, растит четверых детей в нищете, голодают дети. «Кто поможет ей? Не в силах она обрабатывать свою скудную землю, губится виноградник бедной женщины. Надо завтра же пойти на ее поле, посеять рис, поухаживать за виноградником. Пусть она не знает, кто это делает. Если Бог даст, и сниму хороший урожай, продолжает размышлять человек, тогда будет чем угостить пришедших ко мне в дом, будет, чем людям помочь. Часть продам, чтобы приготовить приданое для дочки, а то замуж ей выходить пора». С лица труженика ручьем льется пот и оплодотворяет землю, а он не возмущается, никакого раздражения в нем нет, наоборот, славит Бога за то, что у него есть. Трудится человек в своем винограднике и разговаривает с Богом, он счастлив, что чувствует долг и заботу. А над его головой мерцают малюсенькие синие огоньки. Они молниеносно летят вверх, образуя серебряную нить между ним и синим огненным облаком, распростертым в невидимом для него пространстве. Синее огненное облако восполняется благодатью к человеку и посылает на его виноградник живительную влагу. «Слава Тебе, Господи!» И человек низко опускает голову к земле с чувством благоговения. В это время серебряная нить натягивается, человек спотыкается о камень, падает лицом в лужу. И полетели опять синие огненные искры по серебряной нити. Человек поднимает голову и видит перед собой зарытый в землю кувшин, полный золота. Вот судьба, обрадовался он, и тут же вознеслись к синему огненному облаку образы: мост над рекой, колодец для сельчан, рука, щедро протянутая нуждающимся, мычащая корова во дворе бедной вдовы, радостная свадьба дочери. Бегут огненные искры к огненному облаку, умножаются там, возвращаются по той же серебряной нити к добромыслящему, прекрасномыслящему человеку. А тот счастлив, сердце наполняется добротой и любовью. Невидимый мир мыслей живет и творит.
Рядом с виноградниками добромыслящего работает на своем клочке земли другой человек. Ему тоже не дают покоя мысли. Ухаживает за своими виноградниками и злится: «Работаю я, вкалываю в поте лица, но вот пойдет град или наступит засуха, и все погибнет, и я не соберу никакого урожая. Разве это справедливо?» И наполняется его сердце завистью и злостью к соседу – почему его виноградник выглядит лучше, цветет обильнее. «Где Божья справедливость? А еще эта соседская вдова – надоела она своим попрошайничеством – пошлет то одного ребенка, то другого, то третьего, или сама приходит с протянутой рукой – дай один хлеб в долг, дай еще один хлеб, и никогда не думает вернуть долг. До каких пор может так длиться! Пошли все они к дьяволу, эти попрошайки. А недавно, – этого еще не хватало, – заболела жена. Где найти деньги, чтобы лечить ее? Пусть заберет ее Господь Бог к себе, она вовсе не нужна ему – больная и бесплодная – ни сына не родила ему, ни дочь. Вот продам весь урожай и перепрячу все деньги, положу их в кувшин и зарою в землю под виноградником, пригодятся когда-нибудь». С такими мыслями работает человек этот в своем винограднике. Ручейком бежит пот с лица и льется в землю, но земля не облагораживается. Сердится человек на Солнце, что греет безжалостно, не дает спокойно поработать. «И эти облака тоже куда-то пропали – хоть бы пролили они немного влаги, а то сохнут, гибнут виноградники». Ругает человек Бога, нет у Тебя справедливости, говорит, не дал мне детей, не даешь урожая, не помог построить дом, живу в глиняной хижине! Вот Твоя справедливость! Зачем породил меня, если собирался так жестоко со мной поступить! Работает человек с такими мыслями и с такой злостью в своем винограднике, а из его головы выскакивают клочья сажи, их очень много, как стая саранчи. Они стремятся вверх и ищут себе подобное темное облако мыслей. Им не надо лететь далеко, у них нет серебряной нити. Они поднимаются вверх как коричневый, темный столб, через который из такого же облака возвращается градом мощное сообщество темных мыслей. Загоняют они тучу мошкары в виноградник, мошкара съедает только что распустившиеся цветки на винограде, человек рвет себе на голове волосы и в отчаянии, спотыкаясь о камень, ломает себе ногу. И шлет Богу и всем на свете проклятия. «Почему именно со мной случилось такое, а не с тем, который по соседству, почему не он сломал себе ногу, и было бы это кстати, ибо чему он радуется и почему песни поет в эту невыносимую жару!» Опять направляется столбом вверх саранча мыслей, и опускается сверху вниз черная туча, и творит она ужас на голове горе-виноградаря.
А сосед, увидев, что соседу плохо, бежит к нему на помощь.
Амон-Pa старается вникнуть в суть этих видений и сделать выводы. Он уже знает:
мысль есть детище духа, и она так же бессмертна, как дух;
уже рожденная мысль выходит из-под власти своего прародителя;
мысли сразу находят в пространстве себе подобных и объединяются с ними;
объединенные, они возвращаются к своему прародителю;
светлые мысли одаривают человека успехом во всех его добрых делах и намерениях;
темные мысли несут человеку неудачу, горе и страдания;
добромыслие, прекрасномыслие, любовномыслие возвышают душу человека в Царстве Небесном;
зломыслие ведет душу человека к гибели.
И открывается ему тайна слов Иисуса Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле... но собирайте сокровища на небе». Что это за сокровище, которое может найти человек на небе? Сокровище это составляют добрые, прекрасные, светлые, возвышенные мысли и рожденные ими дела, тоже добрые, прекрасные, светлые и возвышенные. Сокровище это есть достояние духа, его крылья. Ради накапливания этого сокровища приходит каждый в земную жизнь. Царство Небесное есть царство мыслей, светлая мысль есть сила творящая, но темная – сила разрушительная. Царство Небесное созидается мыслью светлой. Вот какие знания почерпнул Амон-Pa через образы двух виноградарей, которые представились его взору, погруженному в Тонкий Мир. Надо доверить эти знания тем, которые ищут их.
Тем временем проснулся Юстиниан.
– Мальчик, ты тоже спал? – спросил он Амон-Ра.
Амон-Pa не услышал его, ибо был еще там, в царстве мысли. Юстиниану показалось, что мальчик не хочет с ним разговаривать, и он рассердился.
– Послушай, ты меня понимаешь? Куда ты смотришь?
– Думаю, – ответил Амон-Ра.
– О чем?
«У него пока нет ушей, чтобы слышать и понимать», – подумал Амон-Ра.
– Обо всем, – ответил он Юстиниану.
Солнце садилось уже, и Юстиниан облегченно произнес:
– Слава Богу, приехали!
Колесница с шумом подъехала к дворцу.