Geum.ru

Пер с польск. В. Кулагина-Ярцева, И. Левшин

Вид материалаДокументы

Содержание


Космическая эсхатология
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   31

разрываемый невидимыми когтями, а из трещин коры брызнул длинными столбами

огонь, по яркости равный солнечному. На восьмой секунде кавитации клубы

горячих ударных волн придали разрываемой луне облик гигантского огненного

куста, повисшего в пустоте. Бьющий оттуда свет затмил ближайшие звезды. В

гравитационной рубке все замерли, оцепенели у мониторов. Слышно было

только тиканье хронометров, отсчитывающих этапы разрушения луны, а из

огненного клубка вылетали окутанные пылью, лопающиеся, как картечь, Альпы,

Кордильеры, Везувии, пока эта ужасная туча не начала потихоньку

расплываться и ее поначалу округло-кустистый контур изменился,

вытягиваясь, - не нужно было смотреть на приборы, чтобы понять, что через

несколько часов луна начнет падать на планету. К счастью - или к

несчастью, - она попала в нее вдали от ледяного кольца, и только около

полуночи отклонившийся рой метеоров ударами, искрящимися, как фейерверк,

над самой атмосферой пробил ледяную плоскость.

Так демонстрация силы обернулась катаклизмом.


КОСМИЧЕСКАЯ ЭСХАТОЛОГИЯ


Во второй половине следующего дня Стиргард вызвал к себе Накамуру и

обоих пилотов. Сразу после катастрофы "Гермес" на полной мощности

маневровых двигателей поднялся над эклиптикой, чтобы миновать тучи лунных

обломков, и параболическим курсом пошел в сторону солнца. Одновременно он

выбрасывал и оставлял за кормой радиозонды и трансмиттеры. Они передавали

сообщения, из которых явствовало, что Квинта сама навлекла на себя удар

обломков разбитой луны, ибо залп баллистических ракет внес помехи в

процесс кавитации и несимметричный разлет осколков рикошетом задел

планету.

Результат удара, видимый даже оптически, хотя расстояние до планеты уже

утроилось, был ужасен. От океанического эпицентра разбежались волны

цунами. Массы воды, поднятые на стократную высоту самого мощного прилива,

залили ближайшие, восточные, побережья Гепарии и тысячемильным фронтом

затопили ее огромное равнинное пространство. Океан вторгся внутрь материка

и не отступил затем полностью, создавая озера размером с море, так как

глубинная плита литосферного покрова Квинты была смята и воды заполнили

образовавшиеся на поверхности впадины.

Одновременно биллионы тонн воды, выброшенные в виде кипящего пара за

пределы стратосферы, закрыли весь диск планеты сплошным покровом туч. И

только тонкое ледяное кольцо светилось над ней на солнце, как лезвие

бритвы.

Стиргард потребовал у Накамуры отчет по спиноскопии, которая с момента

лунокрушения проводилась непрерывно. И сразу же приказал выпустить и

вывести на орбиту Квинты - впереди нее и за ней - тяжелые магнетронные

агрегаты, настоящие молохи, снабженные сидеральным питанием, каждый -

массой в семь тысяч тонн, и окружить их для защиты от возможной атаки

излучателями концентрированного тяготения. Эти бомбовые грасеры

одноразового использования, согласно утвержденному SETI плану, должны были

служить для уничтожения астероидов, если бы "Гермес" встретил их во время

полета к Квинте, поскольку околосветовая скорость не разрешала ему маневра

для огибания препятствий, от которых не могли спасти охранные щиты.

Прежде чем Накамура представил результаты спиноскопии, Стиргард ни с

того ни сего спросил второго пилота, откуда он взял это древнее латинское

выражение: "Nemo me impune lacessit", которым завершился последний совет.

Темпе не мог вспомнить.

- Не думаю, чтобы ты когда-нибудь был филологом. Разве что читал Эдгара

По. "Бочонок Амонтильядо".

При этих словах Стиргарда пилот лишь беспомощно покачал головой.

- Может быть. По? Писатель? Автор фантастических рассказов? Сомневаюсь.

И вообще я не помню, что я тогда читал... до Титана. Разве это важно?

- Это еще выяснится. Но не сейчас. Прошу дать результаты.

Накамура не успел открыть рот, как Стиргард спросил:

- Была ли атакована аппаратура?

- Дважды. Грасеры уничтожили несколько десятков ракет. Голенбаховская

дифракция прерывала прием спинограмм, но не искажала изображения.

- Откуда стартовали эти ракеты?

- С пораженного континента, но не из района катастрофы.

- А точнее?

- Из четырех мест в горной системе, на пятнадцать градусов ниже

полярного круга. Стартовые устройства - подземные, укрытые имитацией

скалы. Таких шахт там значительно больше - вдоль меридианов вплоть до

тропика. Съемкой обнаружено более тысячи. Вероятно, их еще больше, но

четко удалось разглядеть те, которые располагались перпендикулярно к

импульсному полю. Планета вращается, а поле остается неподвижным. При

непрерывной спиноскопии изображение потеряло бы всякую ценность - все

равно как если бы просвечиваемый рентгеном человек поворачивался во время

экспозиции пленки. Поэтому мы перешли на томографию путем микросекундных

вспышек. К этому моменту собрано несколько миллионов снимков. Мы хотим

дождаться конца, то есть полного оборота планеты, и только потом дать все

ленты на обработку GOD'у.

- Понятно, - закончил за него Стиргард. - Значит, GOD не получил еще

снимков и не сопоставил их?

- В целом нет. Я успел только просмотреть в общих чертах почасовые

подборки томограмм.

- Ну, это уже кое-что! Слушаю.

- Мне хотелось бы, чтобы астрогатор сам посмотрел наиболее четкие

спинограммы. Описание на словах может оказаться необъективным. Почти все,

что видно на лентах, дает основание для некоторой интерпретации, но не для

абсолютно уверенного диагноза.

- Хорошо.

Все встали. Накамура вставил запись в видеомагнитофон, монитор

засветился, через экран побежали размазанные дрожащие полосы, физик с

минуту манипулировал настройкой, изображение потемнело, и они увидели

призрачный диск с черным круглым пятном посредине и неравномерно

просветленными краями. Накамура передвинул изображение, и выпуклая

поверхность планеты оказалась в нижней половине экрана. Над кривизной

литосферы, непроницаемо черной, простиралась такой же выгнутой полосой

белесая мгла, сгущающаяся к горизонту, - атмосфера с микроскопическими

клочками туч. Физик перестроил спектр, переходя от легких ко все более

тяжелым элементам. Атмосферные газы исчезли, будто их сдуло, и

непроницаемая до того чернота континентальной плиты начала светлеть.

Темпе стоял между Гаррахом и командиром, всматриваясь в экран. С

планетной спиноскопией он ознакомился еще на борту "Эвридики", но ее

применения в таких масштабах до сих пор не видел. Нуклеоскоп

астрономического радиуса действия берет планету в чашу магнитного поля с

гауссовской напряженностью, равной в пиках импульсов магнитосфере

микропульсара. Планета подвергается сквозному просвечиванию, а

получающиеся картины, создаваемые резонансом атомных спинов, можно

разрезать, то есть томографировать, сосредоточивая управляемое поле на

последовательных слоях шара, начиная от поверхности - вглубь, ко все более

горячим пластам мантии и ядра.

Как микротом срезает замороженные ткани, чтобы их можно было поочередно

рассмотреть под микроскопом, так и нуклеоскоп дает возможность делать

снимки, показывающие слой за слоем внутреннюю атомную структуру небесного

тела, недостижимую ни для радиолокации, ни для нейтринного зондирования.

Для радиолокаторов планета абсолютно непрозрачна, а для нейтринных потоков

- слишком прозрачна, поэтому ничто, кроме магнитофокусной многополюсной

спиноскопии, не позволяет заглянуть в глубь космических тел - правда,

только остывших, таких, как планеты и их луны.

Темпе прочитал об этом достаточно много. Дистанционно фокусируемые

магнитные потенциалы выстраивают спины атомных ядер по силовым линиям, а

после выключения поля ядра отдают накопленную в них энергию. Каждый

элемент таблицы Менделеева колеблется тогда в свойственном ему резонансном

ритме. Зафиксированная приемным устройством картина становится ядерным

портретом среза, на котором секстильоны атомов играют роль точек обычной

полиграфической печатной сетки. Положительная сторона нуклеоскопии высоких

мощностей - ее безвредность для просвечиваемых материальных объектов, а

также живых организмов, а отрицательная - то, что, используя такую

мощность, невозможно скрыть передающие ее источники.

Следуя рекомендациям физиков, GOD отфильтровал из снимков каждой

плоскости разреза спинограммы элементов, особенно важных для использования

в технологии. Принципы этого подбора были абсолютно определенными - только

ими можно было пользоваться: подразумевались аналогии квинтянской и земной

техносфер, хотя бы частичные. В глубину коры просвеченного шара словно бы

входила еле различимая сеть, обрисованная элементами типа ванадия и хрома,

а также тяжелых платинидов, таких, как осмий и иридий. Вблизи поверхности

нити меди напоминали энергетические кабели. Спинограммы территории,

затронутой лунной катастрофой, выявили хаотические микроочаги опустошений,

а разрез звездообразного образования, названного Медузой, выглядел как

беспорядочные руины со следами уранидов. Там же был обнаружен кальций. Для

развалин жилых построек его было слишком мало, осадочных отложений в

грунте не было вовсе, и отсюда вытекало предположение, что это - останки

живых существ, перед гибелью или позже подвергшихся радиоактивному

заражению, поскольку значительный процент кальция был изотопом,

возникающим только в скелетах облученных позвоночных. Это открытие, как

косвенная улика, при всей своей жестокости содержало крупицу надежды. До

сих пор не было известно, состоит ли население Квинты из живых существ или

же из каких-то небиологических автоматов, наследников угасшей, некогда

живой цивилизации. Нельзя было исключить чудовищной гипотезы, что гонка

вооружений, истребив жизнь вплоть до ее остатков, забившихся в убежища или

пещеры, продолжается теперь ее механическими наследниками.

Именно этого со времени первых столкновений больше всего опасался

Стиргард, хотя особенно не распространялся по поводу своей концепции. Он

считал возможным такой ход исторических событий, когда при военных

действиях, затянувшихся на века, живую силу замещают военные машины - не

только в Космосе, в чем уже была возможность убедиться, - но и на планете.

Боевые автоматы, лишенные инстинкта самосохранения, предназначенные для

самоубийственной войны, навряд ли легко вступили бы в переговоры с

космическими пришельцами. Правда, свойством самосохранения должны были бы

обладать военные штабы, даже полностью компьютеризованные, однако, считая

исключительной целью стратегическое превосходство, они также не дали бы

втянуть себя в переговоры.

Напротив, шанс договоренности живых с живыми все-таки был выше нуля.

Однако итоги попыток распознать братьев по разуму, просматривая

спинограммы и отыскивая скопления их скелетов по соотношению кальция и его

изотопа, можно сказать, не внушали оптимизма. Трудно их было назвать и

благой вестью. Пока пилоты и командир слушали Накамуру, который

сопровождал наиболее интересные снимки пояснениями (предупредив, что по

большинству это просто догадки), раздался зуммер интеркома. Командир взял

трубку:

- Стиргард слушает.

Они слышали чей-то голос, не разбирая слов. Когда он замолк, Стиргард с

минуту не отвечал.

- Хорошо. Сейчас? Пожалуйста. Жду.

Положив трубку, он повернулся и сказал:

- Араго.

- Нам уйти? - спросил Темпе.

- Нет. Останьтесь. - И, словно против воли, у него вырвалось: - Это не

будет исповедь.

Вошел доминиканец - в белом, но не в одежде своего ордена. На нем был

длинный белый свитер, а о том, что он носит на груди крест,

свидетельствовал только темный шнурок на шее. Увидев собравшихся, он

задержался у дверей.

- Я не знал, что у астрогатора совещание...

- Садитесь, ваше преподобие. Это не совещание. Время парламентских

обсуждений с голосованием кончилось. - И, словно собственные слова

показались ему слишком резкими, добавил: - Я не хотел этого. Однако факты

оказались сильнее моих желаний. Садитесь все.

Все опустились в кресла, ибо, хотя последние слова были сказаны с

улыбкой, это был приказ. Монах, как видно, приготовился к разговору с

глазу на глаз. А может быть, его задели слова Стиргарда, их категоричное

звучание.

Астрогатор, догадываясь о причинах его колебаний, сказал:

- C'est le ton qui fait la chanson [мелодия делает песню (фр.)]. Но не

я сочинил эту музыку. Хотя и попробовал - пианиссимо.

- И закончилась она на трубах Иерихона, - возразил монах. - А может

быть, довольно музыкальных ассоциаций?

- Разумеется. Я не собираюсь ходить вокруг да около. Ротмонт был у меня

час назад, и я знаю содержание разговора - экзегезы [здесь: истолкование],

- нет, назовем это все же разговором, который спровоцировал GOD. Он

касался... астробиологии.

- Не только, - заметил доминиканец.

- Знаю. Поэтому хочу спросить, в каком качестве я вас принимаю: как

врача или как папского нунция?

- Я вовсе не нунций.

- По воле или без воли престола святого Петра это все же так. In

partibus infidelium. А может быть, in partibus daemonis [в областях

неверия... в областях дьявольских (лат.)]. Я говорю это в связи с

достопамятным высказыванием не доктора астробиологии, а отца Араго на

"Эвридике", у Бар Хораба. Я был там, слышал и запомнил. А теперь готов

выслушать вас.

- Я вижу здесь снимки, которые объяснил мне Ротмонт. GOD действительно

спровоцировал мой приход.

- Кальциевая гипотеза? - спросил командир.

- Да. Ротмонт спросил его, не является ли полоска, повторяющаяся в

спектре определенных пунктов, изотопом кальция. GOD не мог исключить такой

возможности.

- Я знаю подробности. Если это были кости, то в миллионных количествах.

Горы трупов.

- Критическое место - это большая агломерация, очевидно,

местопребывание квинтян, - сказал монах. Он был бледнее, чем обычно. - Не

зверинец же это диаметром пятьдесят миль? Дело дошло до геноцида. Кладбище

жертв человекоубийства - не слишком выигрышная сцена для беспрецедентного

события нашей истории. Отцы проекта SETI вряд ли думали о контакте с

разумом на поле битвы, заваленном трупами хозяев.

- Ситуация значительно хуже, - ответил Стиргард. - Нет, позвольте мне

договорить. Повторяю: случилось нечто худшее, чем катастрофа, вызванная

стечением непреднамеренных и непредвиденных случайностей. Эти линии,

возможно, происходят от изотопов скелетного кальция. Мы не можем исключить

это со стопроцентной уверенностью. Я говорил, что планета способна

ответить на наш ультиматум до истечения срока - но не сигналами. С их

точки зрения, для которой характерна крайняя подозрительность,

контрнаступление могло оказаться первостепенной задачей. Однако я никак не

допускал того, что они совершенно преднамеренно кавитируют луну на себя.

Мы стали человекоубийцами в соответствии с максимой одного итальянского

еретика: "Избыток добродетели ведет к победе сил ада".

- Как это понимать? - изумленно спросил Араго.

- Согласно канонам физики. Мы объявили разрушение луны демонстрацией

превосходства и уверили их, что эта сидеральная операция не принесет им

вреда. Располагая специалистами по небесной механике, они знали, что

небольшим приложением энергии можно разбить планету, усилив давление в ее

ядре. Знали они и то, что только взрыв, точно направленный в центр лунной

массы, не изменит орбиты обломков. Если бы они перехватили наши сидераторы

с солнечной стороны луны или спереди по касательной к орбите, разорванные

массы были бы вытолкнуты на более высокую орбиту. И только перехват наших

снарядов у полушария, обращенного к Квинте, мог и даже должен был навлечь

последствия эксцентрической кавитации на них самих.

- Как можно в это поверить? Вы утверждаете, что они хотели совершить с

нашей помощью самоубийство?

- Не я утверждаю, а факты. Я согласен, что такая интерпретация их

поступков выглядит неразумной и даже безумной, но смоделированный ход

катаклизма выявляет его рациональность. Мы приступили к разрушению луны в

момент, когда в Гепарии всходило солнце, а в Норстралии заходило.

Баллистические снаряды, направленные на наши сидераторы, были выпущены с

той части Гепарии, которая находилась еще за терминатором, то есть в

ночной части. Им понадобилось пять часов, чтобы оказаться в периселении и

столкнуться с нашими ракетами. Для того чтобы мы не могли вовремя

уничтожить их, ракеты были выведены на такую эллиптическую орбиту, что они

сошли с нее в сторону луны за какие-нибудь двенадцать минут перед ее

разрушением. Иная интерпретация невозможна: их ракеты поджидали наши,

двигаясь по отрезку эллипса, наиболее отдаленному от Квинты и близкому к

луне. Все они направились к нашим кавитаторам, лишенным зашиты, поскольку

такое противодействие мы не считали возможным. Я сам в первый момент

подумал, что катастрофа случилась из-за ошибки в их расчетах. Анализ хода

событий, однако, ошибку исключает.

- Нет. Не могу этого понять, - проговорил Араго. - Хотя... сейчас...

выходит, что одна сторона пыталась направить рикошетом удар на противника?

- И это не было бы самым худшим, - возразил Стиргард. - С точки зрения

генерального штаба во время войны полезен и пригоден любой маневр,

наносящий урон неприятелю. Однако поскольку они не могли знать ни мощности

наших кавитаторов, ни начальной скорости кусков распавшейся луны, они

должны были считаться с возможностью того, что разброс скальных масс

затронет также и их собственную территорию. Вы удивлены, ваше преподобие?

Не верите мне? Physica de motibus coelestis [физика движения небесных тел

(лат.)] - коронный свидетель в этом деле. Прошу взглянуть на состояние

вещей с точки зрения штабистов столетней войны. Над ними вдруг появляется

незваный космический гость с миртовой веточкой, намереваясь навязать

сердечные отношения с космической цивилизацией: он не отвечает атакой на

атаку и пытается сохранить умеренную мягкость. Не хочет нападать? Значит,

его следует принудить! Узнает ли население планеты, что произошло на самом

деле? Искромсанное, сможет ли оно сомневаться в том, что сообщат ему

власти: пришельцы - беспощадные, безгранично жестокие агрессоры? Разве они

не разрушили города? Разве не бомбардировали они все континенты, разрушив

для этой цели луну? Жертвы на собственной стороне? Их спишут на счет

пришельцев. И если мы несем часть вины, то лишь от избытка добрых

намерений, поскольку не предвидели такого поворота событий. После того,

что произошло, наш уход оставил бы на планете память о нашей экспедиции,

как о попытке смертоносного вторжения. А потому мы не отступим, ваше

преподобие. Ставка в этой игре с самого начала была достаточно велика. Они

же подняли ее до такой степени, что вынудили нас играть дальше...

- Контакт любой ценой? - спросил белый доминиканец.

- Самой наивысшей, на которую нас хватит. Поскольку ваше преподобие,

как апостольского посланца, удивили мои слова о том, что на борту прошло

уже время демократии, голосований, хождения от Анны к Кайафе, я считаю

нужным дать разъяснения - почему, принимая на себя чрезвычайное

командование и, таким образом, всю ответственность за нас и за них, я буду

вести эту игру до конца. Должен ли я это сделать?

- Слушаю вас.

Стиргард подошел к одному из стенных шкафов, отворил его и, разыскивая

что-то на полках, продолжал:

- Мысль о нелокальной войне, выведенной в Космос, пришла мне в голову

сразу же после поимки остовов ракет за Юноной. И не мне одному. Согласно

правилу primum non nocere [прежде всего не навреди (лат.)], я не стал

реди (лат.)], я не стал