Geum.ru

Годы Великой Отечественной войны оправданы огромными жертвами нашего народа и звучат как предостережение и справедливый урок

Вид материалаУрок

Содержание


Глава 8. В Германии
День Победы
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   44

Глава 8. В Германии



Перед тем как мне лететь в Германию, З.И. Кондратьев попытался

назначить меня начальником автодорожных войск фронта, которыми командовал

маршал Р.Я. Малиновский[32]. Когда же я явился в распоряжение

фронта, оказалось что генерал Вострухов[33] - начальник тыла - не

согласовав этого с начальством, назначил на эту же должность еще кого-то.

Получилось нехорошо. Мне выделили машину и я отправился обратно в Москву.

Было начало 1945. Доложился Кондратьеву.

Захар Иванович, мы вместе когда-то учились, очень обрадовался, что я

пришел в его управление. Меня немедленно зачислили в дорожное управление с

окладом начальника штаба, который был у меня в военной миссии. И предложил

выделить мне людей для обучения, чтобы я занялся вопросами разминирования на

коммуникациях в тылу наших войск. (Уже в Германии, на освобожденных

территориях).

Не могу не упомянуть здесь, что в Германию мы летели через Варшаву.

Тогда я увидел как была разрушена Варшава! Так, пожалуй, не пострадал и

Сталинград.

Я собрал своих диверсантов, которые специализировались на минировании,

и мы занялись разминированием, нашли собак и стали обучать их обнаруживать

мины.

С этой командой в начале 1945, я прибыл на 1-й Украинский фронт,

которым командовал маршал Иван Степанович Конев[34]. Он знал меня

еще с Калининского фронта, узнал и так сказать поразился: "А вы все еще

подполковник? Вы были подполковником в 1942 году, а сейчас уже 45-й. Многие

уже генералы".

Мы приступили к разминированию тех трасс по которым нужно было ездить.

Работа была очень трудная. Немцы устанавливали мины замедленного

действия, причем мины с зарядами морских бомб. Морские мины они превращали в

МЗД и устанавливали их на шоссейных дорогах, вблизи небольших мостов или

виадуков, устанавливали так, чтобы их нельзя было объехать. Находить их было

очень трудно. Немцы ставили их немного. Зато противотанковых и

противопехотных было немеряно.

Минеры наши - специалисты опытные - ни один не подорвался. Немцы не

устанавливали таких неизвлекаемых мин, как наши. Они поддавались извлечению,

мы их извлекали достаточно легко, и это очень помогало нашим дорожным

войскам обеспечивать постоянное и непрерывное передвижение по дорогам. Надо

сказать, что содействие в разминировании оказывали и немцы.

Вообще в Германии народ не сопротивлялся приходу нашей армии. Ее

приняли нормально, чего нельзя сказать о Польше, на территории которой

действовали представители Армии Крайовой, и о Западной Украине, где

хозяйничали бандеровцы.

Меня каждый раз поражало, как немцы вместе с нашими войсками

восстанавливали железные дороги: работали очень хорошо и дружно. Хозяйство

восстанавливалось интенсивно, и нам было легко работать.

Был даже такой случай. Едем мы я, шофер и ординарец Валуйкин. Ночь уже

и вдруг видим, идут пять человек. А у нас испортилась машина. Хотя мы были

вооружены, но отошли в сторону (вдруг это бандиты). Немцы подошли. Мы

скомандовали: Руки вверх! Сопротивления они не оказывали. Я учил немецкий

лет семь, но говорил плохо. Все-таки кое-как объяснил, что нужно помочь

довести машину до первого населенного пункта. Они активно включились. Шофер

управлял, а немцы очень активно помогали вести машину полтора километра до

населенного пункта, где мы остановились. Утром машина была исправлена. Вот

так было в Германии.

Затем меня направили на разминирование Берлина. Разминировал я и

Потсдам, который в отличие от Берлина неплохо сохранился. Искали мы мины в

тех зданиях, где должны были расположиться наши солдаты.

Одна операция была проведена нами в Бреслау, где был окружен немецкий

гарнизон тысяч на сорок. Им немцы сбрасывали боеприпасы с парашютов. Площадь

окружения была небольшая и несколько парашютов упали в наше расположение. Я

посмотрел, что с ними можно сделать. Решил предложить доставить эти

боеприпасы по назначению к немцам, но только так чтобы они стали по существу

минами-ловушками. Доложил Коневу. Он за эту идею ухватился и дал команду,

чтобы эти парашюты выдали нам. Мы поработали над мешками, превратив их в

мины. Результаты этой операции я смог оценить уже после падения

Бреслау.

В Германии мне довелось увидеть многое. Я видел обгоревшие трупы в

бункере Гитлера. Я видел разрушенный союзниками Хемниц и Дрезден.

Разрушения, произведенные союзниками, меня поразили. Он был разрушен без

военной надобности, с той только целью, чтобы город не достался Советскому

Союзу. Я расценивал это как террористический акт. То же самое могу сказать о

Хемнице.

Я был свидетелем того, какой дорогой ценой был взят Берлин. Мне,

диверсанту, это было трудно понять, так как наша заповедь - беречь людей. В

нашем деле решает ас, а не толпа.

День Победы



Мысль, что Победа близка, не покидала меня с начала апреля, после того

как появились в районе представители партизанских соединений под

командованием А.С. Егорова, В.А. Квитницкого, А.М. Сагеленко, П.А. Величко,

П.В. Тканько, которые прошли по тылам противника не одну сотню километров с

конца лета 1944 года. Эти прославленные партизаны, соединившись с Красной

Армией, были предвестниками скорой капитуляции Вермахта, части которого,

обороняясь от наступления наших частей, спешили на Запад, чтобы сдаться

союзникам.

Партизаны прибывали не своим ходом, а на трофейных машинах.

30 апреля наши войска соединились с союзниками на реке Эльбе, куда мы

спешили со своими отрядами на разминирование берегов. На Эльбе мне довелось

встретиться с американцами в самом конце апреля или в начале мая. Это была

дружеская встреча, обнимались. Очень, так сказать, волнительно было.

Наконец 9 мая был объявлен днем Великой Победы. Этот момент застал меня

в окружении партизан 7 бригады 14 интернационального корпуса под

командованием француза, фамилию которого я забыл.

Войска и партизаны, вошедшие в Берлин, ликовали, а мы продолжали работы

по разминированию.

Еще раз я оказался в Германии в начале 1946, когда работал заместителем

начальника 20-го Управления восстановительных работ Министерства путей

сообщения по войскам.

В нашем подчинении были три железнодорожные бригады, которыми

командовали генералы. Моим начальником был Герой социалистического труда

Николай Владимирович Борисов. Восстанавливали дороги в западных районах

Украины, Польши, Белоруссии, Германии и даже в Югославии.

В середине мая я вернулся в Москву и меня положили в гос-питаль с

воспалением печени. В госпитале пролежал немного, недели две. Печень

успокоилась, но при освидетельствовании моей руки дали справку о полной

непригодности к военной службе. Я вновь остался без работы. При мне было

удостоверение инвалида второй группы, полученное еще в Финскую войну, но

уходить с военной службы я не собирался. Эти справки я никому не показал.

К партизанским делам возвратиться не пришлось: до конца войны я

занимался исключительно разминированием.

Разминировали много. Выручало то, что у немцев мины были хуже, а

радиоуправляемых не было вовсе.

Дела тех дней тоже памятны, но рассказ о них не может ничего прибавить

к тому, как осуществлялась ленинская идея партизанской войны и какими

губительными для противника стали с лета 1943 года действия партизан на

коммуникациях врага. Поэтому я прерываю свое повествование. Могу добавить

лишь, что советские партизаны и партизаны освобождаемых Красной Армией

стран, объединяя усилия, продолжали борьбу с врагом до его полной

капитуляции и что их главным оружием в этой борьбе оставались мины. Я

горжусь тем, что во время войны применялись в основном мины, изобретенные

мной. Это были и угольные мины, и ПМС, и многие другие. За изобретение мин

мне была присвоена ученая степень кандидата технических наук.

Мы первые создали и применили магнитные мины. Однако производить их не

стали. Их изготавливали англичане и снабжали нас. При помощи магнитных мин

был уничтожен гауляйтер Белоруссии, много техники.