Королевская охота Часть 3

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Принцесса-русалочка, 422.47kb.
• Русалочка    Действующие лица, 468.04kb.
• Охота и выставки. Что важнее? История, факты, доказательства, 82.75kb.
• Положение о секции соколиной охоты (СО) мсоо мооиР. Определения, 115.66kb.
• Джемс Олдридж подводная охота, 3686.69kb.
• Виноградов Виталий, Современная подводная охота, 3254.02kb.
• О. А. Жидкова и Н. А. Крашенникова. История государства и права зарубежных стран., 36.6kb.
• Юлия Латынина Охота на изюбря часть первая пропавший директор, 6259.84kb.
• 3. Сословия и королевская власть 123 Военное дело 143 Глава III, 231.99kb.
• Примерная программа дисциплины «ценообразование во внешней торговле» Рекомендуется, 374.28kb.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Парижские тайны

1

Этот живописный уголок затерялся в одном из самых фешенебельных районов французской столицы. Владельцы крошечных поместий, расположенных здесь, настолько богаты, что могут позволить себе поддерживать иллюзию провинциальной глуши и сельской простоты в самом центре Парижа. Искусно поддерживаемая "дикость" садов и парков, скрывающихся за высокими оградами, требует усилий опытных садовников, а соблюдение норм - "экологической чистоты" - немалых затрат.

Особняк в стиле заброшенной фермы может иметь соломенную крышу, но это не значит, что его обитатели моются в дубовой бочке, а повар орудует на дровянной печи. Здоровый образ жизни обитателей роскошного оазиса предполагает самый высокий уровень бытового комфорта, заключающийся прежде всего в системе защиты от вредного влияния окружающей среды. Воздух, вода, газонная почва подвергаются строгой очистке, а доброкачественность продуктов питания, попадающих на простой деревянный стол, гарантирована солидным фирменным знаком.

Если вам нравилось съесть здесь кусок сероватого хлеба из ржаного зерна с душистой сыпучей корочкой, можете не сомневаться, что поля, произрастившие эти злаки, не ведали химических удобрений. Фермер пользовался дождевальной системой с надежными фильтрами или водами артезианского колодца, а урожай был превращен в муку чуть ли не вручную. О коровах, дающих молочные продукты к такому столу, беспокоиться не приходится - за состоянием их кормов и здоровьем следят не хуже, чем за роженицами в муниципльных клиниках.

Живущие здесь могут быть уверены, что получают все самое лучшее, не упрекая себя в бессмысленной расточительности. В конце концов, качество жизни почти впрямую связано с ее

продолжительностью, а главное - с удовольствием от завоеванного

долголетия. Это мало заботило молодого человека, подрастившего к

живой изгороди живого плюща в белом "порше" последней модели.

Восемнадцатилетнему красавцу, обладавшему всеми приметами здоровья и силы, жизнь, как и с неба свалившееся благополучие, казались, естественно, бесполезными.

Электронная система бесшумно распахнула ворота, машина въехала на территорию парка, сохранившего несмотря на февраль, яркую зелень газонов с естественно небрежными как на альпийских склонах островками срезанных бело-розовых цикламенов.

- Чарли, есть интересные сообщения для меня? - юноша взял с подноса вынесенного из дома смуглокожим слугой бокал минеральной воды и залпом осушил его.

- Перехватили с ребятами пиццу в Латинском квартале после второй па­ры. - Длинные, изборожденные морщинами, будто давно мумифицированное лицо Чарли изобразило страдание.

- Господин обещал ничего не есть в этих страшных местах. Я только потому не посылаю в обеденное время повара к Храму науки, что

надеялся на Ваше благоразумие... В газетах пишут ужасные вещи про бактерии и вирусы.-

- Меня интересуют звонки и факсы, доложи все по порядку, пока я буду

переодеваться - молодой человек, сдергивая на ходу футболку с

эмблемой Сорбонны и пренебрегая гравиевой дорожкой, направился

через газон к теннисному корту. За ним все еще с серебряным

подносом в руках, хранящим пустой бокал и салфетку, трусцой двигался Чарли.

Стоя в позе смиренной угодливости у двери душевой кабины и пытаясь перекричать журчанье струй, слуга доложил о полученных деловых телефонограммах и о том, что мсье Дюпаж просит назначить ему встречу.

- Почему сразу не сказал? Дурацкая манера откладывать самое интересное напоследок!- молодой человек, переодетый для игры, со свистом рубанул воздух ракеткой под носом слуги.

- Мне казалось, что приглашение на заседание консультативного совета и доклад военного министра важнее _ робко оправдывался тот.

- Достал меня этот военный министр. Можно подумать, что в Югославии воюем мы, а не голубые береты - игрок встал у стенки, подавая мячи

ровными, ритмичными ударами.

- Дюпажу сообщи, что я жду его ровно в девятнадцать.-

Тот, кого он называл Чарли, послушно заторопился к дому, старательно обходя каменные глыбы и "натурально" разросшиеся цветники. Отойдя метров на десять он обернулся, что-то вспомнив, но так и застыл, любуясь ловким теннисистом. Что и говорить, таким наследником мог гордиться любой престол.

Бейлиму Дали Шаху в сентябре исполнялось восемнадцать. Он был силен, сообразителен и весел. С тех пор, как российский мальчонка Максим стал наследником древней династии баснословно богатой восточной страны, прошло пять лет. Многое изменилось в его отношениях с миром и немало воды утекло в прозрачном ручейке, журчащем под усыпальницей его матери. Труднее всего было смириться с потерями. Не может быть, ну просто невозможно, чтобы папа-Леша - бесстрашный, ловкий "джигит" оказался погребенным на далеком кладбище, а его рыженькая сестра стала жертвой нелепой травмы. Еще пять лет назад принцу сообщили, что Виктория так и не оправилась от удара, полученного при перелете из Москвы. Ужасно... То существо с бритой головой, которое Максим увидел клинике Динстлера, совсем не было похоже на Вику... Куда же уходит все, казавшееся столь прочным, незыблемым, вечным двенадцатилетнему мальчишке? И откуда взялось перепавшее ему в какой-то сложной лотерее сказочное счастье?

Хосейн оказался заботливым отцом, обеспечивавшим единственного сына всем самым лучшим, что можно было купить на этой планете. И Бейлим не противился благополучию, он вовсе не горел идеей поделить

фамильное состояние поровну между гражданами своей страны. А вот социальные программы, введенные его отцом и поднявшие уровень всеобщего благосостояния до планки подлинного "развитого социализма" являлись предметом гордости принца. Он заметил, как

уважительно относятся к нему профессора Университетской кафедры, где Бейлим учился уже второй год, мечтая о дипломе юриста международного права.

При всем этом - парижский дом с многочисленной челядью, пекущийся о здравии и безопасности принца, неистощимая банковская карточка и магическое имя, вызывающее у окружающих сложную гамму чувств, нельзя было отнести к неприятным атрибутам власти. А были и весьма обременительные. Постоянная опека наставника и советника принца Амира Сейлаха, надоедливости вездесущих слуг и охраны, следующей за Бейлимом повсюду, ограничивали его свободу, а главное - удаляли от сверстников, настроенных на демократично-студенческий лад.

Ну что за глупая затея присылать к обеденному перерыву в Университетский дворик "мерседес" с поваром и Чарли, готовыми обслужить принца и его друзей горячими блюдами собственной кухни. Как: интересно, они это себе представляли? Выдавать пропуск к столу для наиболее приближенных к принцу особ? Во всяком случае, толпа набежала огромная, все галдели и посмеивались над обезоруживающе серьезным Чарли, подвязывавшим поверх национального облачения фартук официанта... Разъяренный Бейлим отослал этот цирк домой и сделал серьезное предупреждение челяди по поводу проявления не согласованной с ним инициативы. Но и самому принцу довелось не раз попасть впросак. Он слишком поздно понял сколь неуместной была его идея отметить восемнадцатилетний юбилей в ресторане "Фукез" на Елисейских полях, избранном местом встречи именитых журналистов. Здесь некогда обедал Черчилль, а вот студенческие друзья Бейлима, предпочитали места по скромнее, собираясь в каком-нибудь недорогом ресторанчике на Рю Муфетар, помнящем посещения живших здесь Верлена или Хемингуэя. Счет оплачивался вскладчину, никто не думал о форме выражения чувств и одежде. Шикарныый стол в "Фукезе", заказанный принцем, оказался полупустым. А те, кто пришел, чувствовали себя стесненно, хотя многие из друзей Бейлима могли похвастаться весьма влиятельными родителями.

- Что ж, студенческое братство - дело тонкое - перефразировал Бейлим популярную фразу из советского кинофильма, которую довольно часто вспоминал по поводу Востока, произнося по-русски.

-Восток - дело тонкое - вставлял он в арабскую речь непонятный для собеседников комментарий.

Наедине с собой он пытался говорить по-русски, понимая, что знакомый от рождения язык, может, оказывается, забываться, тускнея под смыслом новых лингвистических навыков.

- У лукоморья дуб зеленый - произнес однажды Максим в голубое парижское небо, обнимая шершавый ствол дерева в своем парке, и расхохотался - "зеленый" - это звучало по-иностранному, с чужеродным мягким акцентом. Да и что за штука такая "лукоморье"? Забыл...

Чарли получил свое прозвище, естественно, от Чаплина, за семенящую походку и кустик черных усов. Искан-Турим, бывший "нянькой" еще у Хосейна, заботился о Бейлиме как о родном внуке, никогда не нарушая субординации. Это по его инициативе к подъезду учебного корпуса юрфака в обеденные часы стал подъезжать "мерседес", начиненный судками с домашними кушаньями. Бейлим пресек старания Чарли, так и не понимая, чем это горячая пицца с ветчиной и шампиньонами или копченой макрелью хуже экологически чистого серого риса с жареной осетриной?

Но самая большая проблема принца заключалась в отношениях с прекрасным полом. Расходы наследника содержали специальную статью, предусматривающую оплату самых дорогих, а следовательно, самых здоровых женщин. Не секрет, что Париж вышел на первое место в Европе по числу инфицированных спидом, и сексуальные тренировки могли оказаться для принца намного опаснее спортивных, включая скачки на ипподроме "Жеррико", регулярно посещамыее Бейлимом. Хосейн пытался пристроить под боком сына маленький нелегальный гарем из собственных, хорошо проверенных восточных кадров. Но узнав об этом университетские друзья Бейлима столь упорно изощрялись в издевках, что молчаливые томные красотки стали раздражать парня еще больше, чем опека Чарли и были отправлены на родину.

Затем прозорливый Амир, прошедший, по-видимому, хорошую личную подготовку в этом плане на время давней учебы в Европе, устроил своему подопечному знакомство с милой французской девушкой. Барбара, выдававшая себя за парикмахера-дизайнера, регулярно навещавшего усадьбу Бейлима с целью ухода за его бурной шевелюрой, оказалась

прекрасной теннисисткой, а потом - и отличной любовницей. Не знал Бейлим, что специально нанятая в высоко-профессиональном бюро, юная проститутка получает от Амира регулярное жалование. Услуги подобного рода для высокой категории клиентов приносили приличные доходы, позволявшие Барбаре учиться в престижной художественной студии и оплачивать хорошенькую квартирку в северо-западном пригороде Парижа. Как девушка из солидной буржуазной семьи, серьезно относящаяся к своим обязательствам, Барбара уже восемь месяцев соблюдала данные Амиру обязательства - Бейлим стал единственным мужчиной в ее весьма благопристойной жизни.


2

Барбаре исполнилось двадцать четыре, хотя она могла сойти и за шестнадцатилетнюю, особенно, когда носилась по корту в короткой юбчонке, перехватив легкие светлые, старательно ухоженные волосы, пестрым жгутом. Загорелые ножки в белых носках, поминутно спадающая с худеньких плеч майка, одетая, естественно, на голое тело, мило сдвинутые на переносице густые бровки, сверкающие азартом голубые глаза - да, она была весьма пикантна! Особенно, когда проиграв, яростно колотила кулачками по широкой, играющей бронзовыми мускулами, груди Бейлима. Барби принадлежала к типу миниатюрных парижанок, и Его Высочеству доставляло огромное удовольствие уносить в охапке визжащую и отбрыкивающуюся добычу в прохладную спальню, чтобы с размаха забросить ее на необъятную, послушно пружинящую тюфяками постель. Матрацы - из специально вычесанной шерсти молодых верблюдиц, однако, не казались Бейлиму, идеальным местом для сексуальных упражнений. Повозившись с усердно сопротивляющейся Барби в атласных туфлях, он перебрасывал девушку на белый ковер, успев дернуть шнурок с треском обрушивающейся жалюзи. Бейлим знал, что пустынный газон за окнами - лишь обманчивая видимость. За кустами дежурят, не спуская бдительного ока со своего французского

подопечного охранники. А заниматься любовью в компании даже пассивных наблюдателей, ему почему-то не доставляло удовольствия. В этом роде деятельности Бейлим проявлял завидный консерватизм.

До Парижа он был девственником, согрешив впервые на студенческой вечеринке, в полуподвале хозяйственной пристройки. Его первая девушка, рыженькая и носатая, чем-то напоминала Викторию, и потому не вызывала особого возбуждения. Но затянув восточного

красавца под предлогом поиска вина в темный подвал, она применила всю свою опытность, оказавшуюся немалой, чтобы добиться взаимности.

Вино они нашли. Бейлим, еще не знавший чувства настоящего опьянения, не предполагал, что может допустить в таком состоянии любую оплошность. И даже, по существу, быть изнасилованным какой-то тщедушной, неловкой блудницей. Об этом ему на следующее утро и поведал осведомленный о происшествии Амир.

-Уж если Вашему Высочеству понадобится женщина, то не стоит портить удовольствие от этого занятия торопливостью ни себе, ни ей!-

-Ей- Бейлим приподнялся на подушках, но тут же рухнул, сжимая руками трещавшую с похмелья голову.

-Ей-то как раз, очень понравилось,- гордо заметил он.

-В таком случае - это некудышная женщина или хорошая лгунья. Боюсь, что завтра о ваших похождениях в мусорном погребе будет знать весь Университет-.

Амир не ошибся. История получения огласки с преувеличенной трактовкой неумелости и невинности восточного плейбоя. После этого на вилле появился присланный Хосейном "гарем", обучивший темпераментного юношу искусству любви и поднявшему планку его мастерства на приличествующую для наследника престола высоту. Барби достался опытный и изобретательный партнер. Вот только влюбляться он, по-видимому, не умел.

Втайне Барбара рассчитывала подвести принца под законный венец, приручив его сердце. Но шло время, а перспектива этой акции выглядела весьма сомнительно. Бейлим дарил девушке дорогие подарки, охотно проводил с ней время на корте и в постели, но никак не

приручался.

-Почему ты не говоришь, что любишь меня?- отваживалась Барби задать

решающий вопрос на самой вершине своего женского успеха, когда

страсть делала юношу пылким и неутомимым.

-А чем мы сейчас занимаемся? Или у французов принято больше

говорить, чем делать?- разыгрывал он непонимание.

-Ах, милый, любовь - это совсем, совсем другое- шептала она, давая

понять, что полностью сражена этим чувством.

Но Бейлим лгал. Уже полгода он знал, что кроме телесных радостей может быть и иное удовольствие - более сладкое, мучительное и утонченное. Непременно тайное, трагическое. Тяга к невозможному, терзания безответственности, ревности, робкой надежды на взаимность, завершающие триумфом слияния... Вот это, наверно, и называлось любовью.

Началось все давно, еще там на "земле предков". Ему не было и пятнадцати. Маловато для европейца, а здешние подростки из простолю­динов, бывает, уже имеют в этом возрасте детей, отведав не одну жен­щину.

Бейлим мысленно еще считавший себя Максимом, рос на редкость красивым юношей. Ему доставляли странное удовольствие взгляды девушек и женщин, украдкой скользившие по нему, непонятным волнующим огоньком. Теоретически, конечно, понятным. Он давно уже имел представление о том, что и как происходит между мужчиной и женщиной, являясь свидетелем спаривания лошадей и пройдя основательно подготовку в рамках программы "антиспид". Это волновало, заставляя по-новому ощущать свое тело и требуя воплощения смутных грез.

С того момента, как Максим увидел телевизионное шоу "Маг и его Мечта", героиня Пигмара Шоне, а также миллионов зрителей, стала и его мечтой. Рождающаяся из расплавленного золота солнечных лучей, витающая в воздухе юная фея, являлась воплощением любви, о ней хотелось грезить наяву и во сне, но ее можно было и обнимать, подняв на руки и прижав к груди, как это делал Маг... Неизвестно почему, но зрелище лунного вальсирования над спящим городом, волновало Максима больше, чем кое-какие эротические ленты, тайком просмотренные на

"видаке". максим записал шоу на пленку и не уставая смотрел его, придумывая разные соблазнительные сюжеты по собственному сценарию общения с Мечтой.

Антония Браун вошла в его жизнь стопками журналов, фотографиями, отпечатанными на календарях, сумках и даже майках. А также дюжиной кассет, переснятых с экрана телевизора. Он знал из светской хроники разные версии ее романа с Клифом Уорни, перед которым

Благоговел, и лордом Астором, к которому испытывал ревностную

антипатию. Потом воображение юного принца заняла катастрофа в горах

и долгое выздоровление Антонии, комментируемое по-разному. А вот

ролик, сделанный Шнайдером на Острове с финальным ликующим воплем:

-Наша Тони, кажется, стала еще лучше! - Макс крутил пленку бесконечно,

пытаясь высмотреть за короткими кадрами то, что недоговаривали

журналисты и операторы. Новый облик, копна светящихся золотом волос,

да, комментатор не ошибался: Антония вернулась "на коне" для того,

чтобы стать мечтой.

Со временем придуманная увлеченность юноши отошла на второй план. Забылась, оттесненная более реальными жизненными проблемами - юный принц, взрослея, все больше входил в дела государства и двора. Антония Браун, продолжая мелькать на

обложках и в репортажах, несколько ушла в тень, уступая арену новым

звездам. Или так казалось Бейлиму, переставшему следить за показами

"высокой моды" и репортажами дамских журналов.

Упаковывая багаж перед отъездом в Париж, он с минуту рассматривал огромное фото с рекламной афиши губной помады, висевшее в его комнате. Аккуратно сложил его, намереваясь засунуть в топку уезжающих с ним в Париж книг, но передумал - закинул фотографию в ящик секретера и гулко захлопнул дверцу. Довольно, с детскими мечтами пора расстаться - столица Франции ждет его!

И вот уже опытным парижанином с полугодовым стажем житья на вилле под соломенной крышей и опытом хозяина маленького гарема, Бейлим попал на Рождественский прием в Итальянское посольство. Нет, эти многолюдные чинные представления не казались ему скучными.

Напротив - европейский высший свет - новая страна манила юношу, утомленного восточной экзотикой. Странно, но в его душе не было национального согласия, европеец и араб уживались в ней в зыбком союзе. Стоило лишь задрать голову восточному националисту, как он

получал щелчок по носу от презирающего всякие национальные разграничения космополита-европейца. Бейлим кривился от мусульманских парадоксальных замашек своих соотечественников и принципиально называл себя Максим, тем более, что , как оказалось, в Париже это имя носил популярный ресторан.

Посольский прием - увлекательное мероприятие для того, кто усиленно впитывал после российской школы традиции мусульманской культуры и лишь недавно поселился в Париже. Амир настоял на том, чтобы принц, предпочитавший здесь носить европейское платье даже в

торжественных случаях (пользуясь отступлениями в правилах протокола,

внесенным Хосейном) надел парадный национальный костюм. Он и сам, в

чине советника двора искрился белизной легких покрывал.

-Итальянцы любят карнавал, так порадуем их, мальчик,- сказал он,

довольно осматривая живописную фигуру готового к выезду принца.

Церемония таких визитов веселила Бейлима, как забавный спектакль: четырехметровый лимузин, огромный слуга в ливрее, распахивающий дверцу, другой, громогласный, объявляющий с торжественным раскатом в круглом зале роскошного дворца:

-Его Высочество принц Бейлим Дали Шах. Советник двора Его Высочества

- Амир Сейлах.- посол с голубой муаровой лентой через плечо, усеянной орденами, его грациозная, носатая и губастая, как Софи Лорен, супруга, череда расфуфыренных гостей - титулы, громкие имена, представительные мужчины, роскошные дамы- как в третьем акте "Веселой вдовы", где пела Катя... Да, роскошные дамы. Пожалуй, дюжина представленных здесь спутниц славных мужей действительно стоила того, чтобы ввязываться в политические и биржевые авантюры, а потом, в печальном финале, заламывать руки:

-Все это я делала только ради тебя, дорогая!

Особенно хороша вон та, высокая, с изящно выгнутой обнаженной спиной, представляющей соблазнительную линию от затылка, несущего сколотую сверкающей диадемой косу, до тех позвонков, ниже талии, что предшествует копчику. Прелесть! Эта откинутая тонкая рука с бокалом и очерк высокой скулы, с которой она небрежно смахивает выбившуюся прядь рыжеватых волос, погруженная в беседу с элегантной парой.

-Амир, что за дама там, возле канделябра, беседует с седым мужчиной?- тихо поинтересовался Бейлим по-арабски.

-Насколько я знаю, графиня Бенцони, бывшая весьма популярная политическая журналистка. Но уже лет пять, как сменила перо на фартук домохозяйки. Замки, поместья, увлекающийся цветоводством муж.

-Нет, ты прекрасно понял, что я, спрашивал про молодую в белом. Гафиня может привлечь внимание лишь такого... представительного мужчину, как ты..

-А Ваше Высочество разве не узнали? Это ее фотографии украшали Ваши комнаты во дворце...- Бейлим не дал Амиру закончить. В его закружившейся голове взвыла пожарная сирена: случилось! Она встала на его пути, выйдя из экранного зазеркалья.

-Быстрее представь меня ей!

-К сожалению, я не знаком с графом Бенцони. Но постараюсь что-нибудь сделать для Вас. Вот, кажется, всезнающий культурный атташе!- Амир направился к улыбчивому представительному мужчине с крошечной розеткой в петлице, знаменующей его принадлежность к миру прекрасного, и немного пошептавшись с ним, подал знак Бейлиму. Через несколько секунд обмирающий принц стоял перед своей мечтой. Румянец мало заметен на смуглой коже, да и складки его головного убора частично скрывали лицо. Антония видела лишь опущенные ресницы, длинные и загнутые, будто не настоящие и смущенно шевелящиеся губы.