Бориса Леонидовича Вяземского. Сама по себе лотаревская книга

Вид материала

Книга

Содержание 1. Расписался у Великого Князя Николая Михайловича по случаю ссылки за письмо Государю 16. Выступали министры Милюков 19. У 12 Евангелий на Фонтанке. 23 случайно вместе. Из «представления прокурора Из «представления прокурора Из воспоминаний е.д.вяземской

Подобный материал:

• Паспорт: серия №, выдан 200, 155.09kb.
• Отношение Бориса Леонидовича к долгу писателя? Ответы на эти вопросы в доклад, 67.93kb.
• Шарамон Шалила "Рейки", 1929.13kb.
• Андрея Леонидовича Козика Приветственное слово декана юридического факультета уо фпб, 136.39kb.
• Нп «сибирская ассоциация консультантов», 158.17kb.
• Шалыгина Оксана Васильевна моу дод детская школа искусств Тарского муниципального района, 101.54kb.
• 1. Общая цель всякого стремления. Частные цели отдельных видов человеческой деятельности, 30.59kb.
• Р. Киплинг «Маугли», «Рикки-Тики-Тави», «Кошка, которая гуляла сама по себе», 4.83kb.
• -, 66.65kb.
• Сказка о воде хаоса, 36.55kb.

_{1917 год}


1 января. Петроград. Встретили Новый Год на Фонтанке ¹. Расписался у Великого Князя Николая Михайловича по случаю ссылки за письмо Государю².


9 января. Завтракали у Великой Княжны Елизаветы Маврикиевны³ в Мраморном Дворце с профессором Платоновым⁴.


В этот день в Петрограде 50 000 забастовщиков отметили годовщину «кровавого воскресенья» 1905 года. Стачки с перерывами продолжались весь январь и, начиная с 18 февраля, приняли кровопролитный характер и вскоре революционный размах.

10. января. Серебряная свадьба родителей Лили. Утром мы с детьми поднесли подарок. Затем — обедня и завтрак в Галерее. Днем в Белой Гостиной прием. Обедали мы и братья с женами - одна семья. После обеда — новый съезд гостей и поздно ночью — ужин. Далее дописано рукой Е.Д.Вяземской: в Серебряной столовой с Surtout de Table Bernini* и т.д.
    

Лили — княгиня Елизавета Дмитриевна Вяземская (1893—1974); урожденная графиня Шереметева, супруга Б.Л.Вяземского. Вторым браком за графом С.А.Чернышевым-Безобразовым. С 1919 г. жила в эмиграции**.


* серебряные столовые украшения работы Бернини (франц.)

** Примечания, касающиеся основных действующих лиц и мест происшествия, даны по ходу публикации, остальные — вынесены в конец ее. Записи, сделанные в дневнике Б.Л.Вяземским и его женой, а также его письма к матери отмечены курсивом. Комментарии публикатора даны в тексте с отступом. В дневниковых записях и цитируемых документах сохранены особенности написания прописных букв.

14. января. Томниково⁵. Приехали со всем Воронцовским семейством в заказном вагоне.
    

14. января. Томниково. Годовой день смерти деда Воронцова⁶.
    

18 января. Вернулись в Петроград.


22 января. Адишка⁷ вернулся в полк, а мы в Лотарево.

27. января. Лотарево. К вечеру пурга. Дорог нет.
    

27. января. Метель и вьюга.
    

3 февраля. Я с утра поехал в Усмань⁸. Набор 1919 года.


Вследствие тяжелейших потерь на фронте в 1915-16 годах, пришлось уже в 1917 году призывать набор 1919 года.


7 февраля. Жестокий холод на заре. 25 градусов морозу.


17 февраля. Первый день, что солнце пригревает. Днем +2 градуса.


Начиная с 14 февраля, забастовочное движение на петроградских заводах ширилось и 25-го стало почти всеобщим, причем, если полиция еще пыталась навести порядок, в войсках уже замечались колебания. 26 февраля некоторые части все же открыли огонь, и появились первые людские потери. Тогда как Председатель Государственной Думы М.В.Родзянко убеждал государя в Ставке назначить «Правительство общественного доверия», Николай II распустил Думу и приказал военному командованию «немедленно навести порядок» в столице. 27 февраля войска стали открыто бунтовать, началось братание с бастующими рабочими и захват правительственных зданий.

С 27 февраля в столице установилась фактически двойная власть — Временный комитет Государственной Думы, состоящий из центристских и умеренно-левых депутатов во главе с М.В.Родзянко (членом этого комитета состоял и зять Б.Вяземского, мой отец князь Илларион Сергеевич Васильчиков), и Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с меньшевиком Н.С.Чхеидзе (председатель) и социал-революционером А.Ф.Керенским (товарищ председателя).


1 марта. Утром мгла. 13 градусов морозу и вокруг солнца «уши» и, кроме того, ниже солнца вогнутые яркие радуги.


1 марта Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов провозгласил пресловутый «Приказ №1», положивший начало разложению российских вооруженных сил. На следующий день, 2 марта, в железнодорожном вагоне в Пскове, император Николай II отрекся от престола за себя и за сына Алексея в пользу брата вел. кн. Михаила Александровича. После того, как отрекся и он, Россия, впервые со Смутного времени начала XVII века, оказалась без исполнительной власти. Эту роль в продолжение всего 1917 года пытались кое-как исполнять ряд Временных правительств — сперва умеренных, а затем все более радикальнолевых.

За семь дней так называемой бескровной революции — с 25 февраля по 2 марта в одном Петрограде погибло 1414 человек — 52 офицера, 602 солдата, 73 чина полиции и 687 лиц гражданского звания. Многочисленные жертвы были в Кронштадте, Гельсингфорсе, Ревеле, Твери и т.д.


3 марта. Пришла телеграмма из Петрограда, что Дмитрий ранен, и вторая — в 11 часов утра, что скончался. Вечером выехали в Грязи⁹ - всю ночь ждали поезда.


Дмитрий — брат Б.Л.Вяземского князь Дмитрий Леонидович Вяземский (1885-1917). С начала войны создал на собственные средства и возглавлял передовой санитарный отряд Петроградского бегового общества, который был прикомандирован к 3-й Сибирской стрелковой дивизии. Был дважды тяжело ранен.


Вечером 2 марта 1917 года в Петрограде был смертельно ранен шальной пулей у Варшавского вокзала Дмитрий Вяземский. Вместе с военным министром Временного правительства А.И.Гучков они на машине объезжали город, пытаясь уговорить мятежных солдат Лейб-гвардии Павловского полка вернуться в свои казармы. Дмитрий сидел впереди рядом с шофером. Сзади сидели Гучков и генерал Потапов (по некоторым источникам — гр. Капнист). У машины были потушены фонари, шофер не расслышал окрика, не успел затормозить, и сзади раздался залп. Одна из пуль пробила Дмитрию таз. Вместо того, чтобы сразу отвезти его к врачу, не сообразив серьезности ранения, Гучков почему-то поехал с ним на частную квартиру, и к тому же отпустил машину. Покуда усилиями моего отца, И.С.Васильчикова, нашлась другая, отвезшая его в клинику Кауфманской общины к знаменитому хирургу профессору Цейдлеру, прошло немало времени, и на следующий день Дмитрий скончался от потери крови. (Ранение и смерть Дмитрия Вяземского подробно описаны А.И.Солженицыным в его монументальном труде «Красное колесо. Март 1917», кн. II, главы 292—293.)

6 марта петроградская газета «Вечернее время» писала: «В лице покойного [Д.Л.Вяземского] передовой санитарный отряд №17 потерял популярного и неустрашимого начальника, горячо взявшего на себя организацию помощи нашим воинам с момента начала войны... Его работа на передовых позициях и энергия, с которой он всегда вел дело, останется в памяти наших войск, оценивших его неустанные труды на пользу родины... Его отряд был действительно передовой. Он всегда был на линии огня, увлекая врачей и санитаров... Еще в дни лодзинских боев он был тяжело ранен и награжден Георгиевской медалью первой степени...»


4 марта. Ездили завтракать к Бланкам в их имение Аннино¹⁰. Там узнали о Революции. Поезд пришел только в 3 часа дня.


5 марта. Москва по пути в Петроград. Красные флаги всюду.


6 марта. Поезд опоздал, и хотя с вокзала мы поехали в Лавру, отпевание Дмитрия уже кончилось.


6 марта Временное правительство опубликовало свою программу. Она провозглашала общую амнистию (приведшую к освобождению не только политических, но и уголовных преступников); созыв Учредительного собрания, избираемого на основе всеобщего голосования; гарантированные общественные свободы и гражданское равенство; продолжение войны «до победного конца». Зато не было ни слова о главнейшем вопросе — аграрном. Временное правительство тщательно обошло весь комплекс коварных вопросов о земле, включая более гибкие цены на зерно и отчуждение крупных частных землевладений, откладывая его до конца войны. Крестьяне были недовольны постоянным вмешательством властей, которые навязывали им твердые цены и монополию на торговлю зерном. Крестьянство считало цены слишком низкими, тем более что из-за постоянно растущих цен на бытовые товары купить все равно ничего было нельзя. А когда землевладельцы, со своей стороны, ратовали за повышение этих цен, «левые» их обвиняли в корыстных намерениях обогатиться за счет крестьян. Правительство же боялось, что более высокие цены еще более расшатают и так хрупкую экономику страны и что сама реформа умножит все растущее число дезертиров, стремившихся домой, чтобы присутствовать при распределении земель.

Получился заколдованный круг, который так и не был разрешен до конечного взрыва.


7 марта. Ездили с Мама и Асей¹¹ в Лавру. Днем я у Министра земледелия Шингарева¹².


10 марта. 9-й день Дмитрия. У обедни в Лавре. Днем долго говорили с князем Львовым, премьером и министром внутренних дел¹³.


21 марта. Петроград. Заехал Гучков¹⁴. Долго сидел. Он рассказывал подробности отречения Императора Николая Второго. Днем опять у князя Львова — впечатление отвратительное: хитрит, вертится — никакой власти и нет желания.


Начиная с весны 1916 года, вследствие все более отрицательного влияния императрицы Александры Федоровны и ее постоянного вмешательства в государственные дела, А.И.Гучков (который к тому же питал и личную неприязнь к Николаю II) задумал путем своего рода «дворцового переворота» заставить государя сослать супругу в монастырь, а самого, в крайнем случае, отречься от престола в пользу сына под регентством своего брата вел. кн. Михаила Александровича. Заговорщики, среди которых был и брат автора, Дмитрий Вяземский, встречались, между прочим, и в доме графини С.В.Паниной на Фонтанке, где жила наша семья. Моя мать, Л.Л.Васильчикова (которая сочувствовала этому плану), позже вспоминала, что когда она к ним вошла и спросила: «А что, если Государь откажется? Вы что, его задушите, что ли, как Павла I?» — явно смущенные заговорщики не нашли ответа.


22 марта. Сидел у министров Гучкова и Шингарева. Гучков в бессилии. У Шингарева бодрое впечатление.


23 марта. Днем похороны жертв Революции. Все в панике сидят по домам, но обошлось тихо и спокойно.


24 марта. Днем был у Винавера¹⁵ по делам Кадетской партии. Сообщения с мест.


До той поры Б.Вяземский не примыкал ни к какой политической партии, будучи и по характеру, и по убеждениям «надпартийным» общественным деятелем. Но вследствие исчезновения после Февральской революции всех так называемых правых партий, кадеты оказались единственной, хорошо организованной по всей стране силой, способной, как казалось, противоборствовать левоэкстремистским группам. И тут либеральные консерваторы типа Бориса Вяземского сочли необходимым вступить в их ряды и активно их поддерживать.

25. марта. Начало съезда Кадетской партии. Голосование за Республику единогласное. Вечером у Вербной всенощной на Фонтанке.
    

25. марта. Продолжается съезд Кадетской партии. Интереснейший день. В публике — Лили и Софи ¹⁶. Выступали министры Милюков¹⁷, Шингарев и Некрасов¹⁸. Тактика партии. Мое первое выступление. На службах на Фонтанке.
    

30. марта. Великий Четверг. Причащались на Фонтанке. Днем был у министра юстиции Керенского (местный суд) ¹⁹. У 12 Евангелий на Фонтанке.
    

31 марта. На выносе Плащаницы и вечером — на Фонтанке.


2 апреля. У заутрени на Фонтанке. Ездили на разговенье на Набережную²⁰ и обратно на Фонтанку.


3 апреля Ленин, застигнутый врасплох февральскими событиями, в сопровождении горсточки большевистских лидеров, отсидевшихся всю войну в нейтральной Швейцарии, с помощью воюющей с их родиной Германии (при материальной поддержке американо-еврейских кругов) пересек в знаменитом «запломбированном вагоне» вражескую территорию и, через Швецию, вернулся в Петроград, где наряду с призывами к борьбе за социалистическую революцию развернул пораженческую пропаганду, имеющую целью разложить армию, вывести страну из войны и любой, даже самой постыдной ценой заключить сепаратный мир.


6 апреля. Ездили в «Осиновую рощу»²¹ для осмотра зверинца по поводу его передачи в Академию наук. Лили ездила с Софи, Игорем Константиновичем и Барклаем²² на Острова на автомобиле Игоря.


10 апреля. 40-й день Дмитрия. Вечером выехали в Лотарево в одном вагоне с С.Д., Е.П. и Павлом Шереметевыми ²³ случайно вместе.


11 апреля. Москва по пути в Лотарево. Сидели на Воздвиженке²⁴ у деда и бабушки Лили, с ее отцом, братьями и сестрами. Вечером выехали. Давка ужасная. Едем втроем с девушкой Лили в двухместном купе.


12 апреля. То ясно, то дождь. Приехали с большим опозданием.


13 апреля. Я — в Усмани, Лили дома. Весь день и весь вечер сидел в Исполнительном Комитете при уездном Комиссаре. Очень интересное помещение. Смешение идей и лиц.


16 апреля. Лотарево. Утром у обедни. Днем приехал студент-ботаник Смирнов от В.В.Алехина²⁵. Обошел с ним луку²⁶ и парк. В 4 часа прислали за мной из Коробовки, прося придти на сход и дать совет при выборах сельского комитета. Порядок образцовый. Дал указания, и пока они выбирали, ушел в школу. Говорил длинную речь. Настроение идеальное.


Коробовка — крупное село Байгорской волости Усманского уезда Тамбовской губернии. Известно с первой половины XVIII века. К середине XIX века большинство жителей состояло из освобожденных от крепостной зависимости так называемых государственных крестьян. В 1879—1884 годах Л.Д.Вяземским в селе была построена церковь, посвященная св. Дмитрию Солунскому, с колокольней. Церковь славилась собранием облачений, вышитых рукой М.В.Вяземской. В ней находился фамильный склеп Вяземских. Кроме церкви, Вяземскими в Коробовке были выстроены школа и больница.


17 апреля. Ездил на волостное собрание в Княжью Байгору. В общем впечатление не дурное. Волостной комиссар — Григорий Талицких.


Княжья Байгора — волостной центр в Усманском уезде Тамбовской губернии в 14 верстах от станции Грязи. Возникла в конце XVII века. К началу XX века насчитывала 4500 жителей и была известна своим конным рынком. По соседству находилось крупное имение Вельяминовых, в котором вырос Леонид Дмитриевич Вяземский, отец автора дневника.


По случаю оглашения ноты министра иностранных дел П.Н.Милюкова, подтверждавшей готовность России «продолжать войну до победного конца», 20—21 апреля в Петрограде произошли столкновения между пораженчески настроенными и патриотическими элементами, которыми воспользовались большевики, чтобы приступить к формированию вооруженных отрядов рабочих, ставших впоследствии Красной Гвардией.

Со второй половины апреля в деревнях стали создаваться сельские комитеты для участия в подготовке к проведению аграрной реформы, предполагавшей передачу большинства помещичьих земель крестьянам. Вскоре, с учетом сложностей военного времени, решено было реформу отложить до созыва Учредительного собрания. Однако уже весной и летом 1917 года крестьяне начали самовольно захватывать и распределять землю между собой. К октябрю большинство губерний охватила волна «черного передела». На сельских сходах крестьяне решали сами, кто, что и сколько получит из захваченных земель. На первых порах во многих местах это происходило вполне мирно, а иногда даже помещики помогали своими советами и опытом. А крестьяне стремились при этом сохранить, а не рушить хозяйство, которое они и так считали искони своим.


18 апреля. Вчера получил приглашение от крестьян села Княжья Байгора праздновать с ними день 1 мая.


29 апреля подал в отставку военный министр А.И.Гучков, 2 мая - П.Н.Милюков. С их уходом Временное правительство становилось все более явно заложником левоэкстремистских сил.


1 мая. Был утром в Княжьей Байгоре у обедни, затем молебен и речи на открытом воздухе. В 2 часа дня на наш большой двор явилась процессия человек в 500— 800 из Коробовки с красными знаменами. Мы вышли к ним. Снимали фотографии. Речи. Меня качали. Затем мы поехали в Ольшанку²⁷, степь в полном цвету. На обратном пути Лили меня оставила в Коробовке, где сельское собрание.


ИЗ «ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРОКУРОРА

ВОРОНЕЖСКОГО ОКРУЖНОГО СУДА

ПРОКУРОРУ ХАРЬКОВСКОЙ СУДЕБНОЙ ПАЛАТЫ

ОТ 9 СЕНТЯБРЯ 1917 г. ЗА № 6132 »*:


* Цитируемые материалы следственного дела по расследованию убийства Б.Л.Вяземского хранятся в Санкт-Петербурге в РГИА: ф.1405, оп.345, ед.хр.2288, лл.7-7 об., 18-22об.


<...> В дореволюционный период в отношениях между князем Борисом Леонидовичем Вяземским, с одной стороны, и крестьянами ближайших к его имению сел Дебрей, Поддубровки и Коробовки, с другой, не замечалось признаков вражды и недовольства. После происшедшего в России переворота князь Вяземский, по словам члена уездного комиссариата Григория Талицких, пошел навстречу крестьянам, являлся к ним на сходы, старался организовать волостной исполнительный комитет и предлагал им свои средства на просветительные цели; и отношение крестьян к князю в первое время не оставляло желать ничего лучшего.


2 мая. С утра до вечера в Усмани (Уездное попечительство и переговоры о планах Охотникова²⁸, ввиду недоверия, выраженного ему крестьянским съездом).


3 мая. Вечером я на сельском собрании в Коробовке. Споры о собственности на землю.


ИЗ «ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРОКУРОРА

ВОРОНЕЖСКОГО ОКРУЖНОГО СУДА...»:


<...> Когда же один из крестьян села Падворки Степан Никаноров Пеньков, находившийся на военной службе в Петрограде, стал в письмах на имя своих двоюродных братьев Гавриила и Ивана Семеновых Тонких проводить мысль о необходимости захвата помещичьих земель, то под влиянием этой агитации отношение крестьян к князю Вяземскому стало постепенно меняться в худшую сторону. Стали раздаваться голоса не только против князя, но и против избранного на сходе Княжье-Байгорской волости волостного комиссара Григория Талицких за то, что последний не разделяет взглядов крестьян и тех взглядов, которые проповедует газета «Правда», появившаяся на селе.


5 мая было образовано первое коалиционное Временное правительство, в котором председательствовал все еще князь Г.Е.Львов, но где ключевые портфели — А.Ф.Керенский в военном министерстве и В.Чернов как министр земледелия — находились уже в руках левоэкстремистских сил.


6 мая. С утра в Усмани — Уездное Попечительство и Исполнительный комитет (вопросы: о председателе вместо Охотникова — отложен и о беззакониях волостных комитетов; моя речь).


Выступление Бориса Вяземского на этом заседании потом припоминалось ему при аресте представителями волостных комитетов.

Подстрекаемые левоэкстремистской пропагандой, принявшей конкретную форму, когда Первый Всероссийский съезд крестьянских депутатов, заседавший с 4 по 28 мая, высказался за немедленную передачу крупных землевладений крестьянам без возмещения, многие крестьяне стали захватывать предназначенные им земли, не дождавшись соответствующего законодательства.


7 мая. Усмань. Исполнительный комитет вместе с Советом солдатских и рабочих депутатов по вопросам о реквизициях²⁹.


К этому времени Советы солдатских и рабочих депутатов появились и в провинции, где они вскоре установили параллельную власть.


17 мая. Гроб Дмитрия утром привезли из Петрограда, вечером поставили в церкви в Коробовке. Из Грязей приехали Мама, Ася, Дилька, Мая³⁰ и Офе³¹.


Дилькой звали в семье мою мать, сестру Б.Вяземского, княгиню Лидию Леонидовну, в замужестве Васильчикову (1886— 1948). С 1914 по лето 1917 года она возглавляла санитарный поезд Ковенского губернского Красного Креста, прикомандированного к 12-й армии генерала Радко-Дмитриева. Во время смерти и похорон брата, Д.Л.Вяземского, была на фронте. В эмиграции во время Второй мировой войны Л.Л.Васильчикова организовала международную акцию помощи советским военнопленным в немецких и финских лагерях. Автор интересных воспоминаний. Погибла в автокатастрофе.


ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ Е.Д.ВЯЗЕМСКОЙ:


Крестьянский комитет села Коробовки прислал сказать Борису, что они не допустят, чтобы Дмитрия хоронили в нашем склепе в их церкви. Днем был по этому поводу семейный совет. Настроение мужиков было весьма неприятное, они обосновывали свое отношение к Дмитрию его участием, совместно с отрядом карательных войск, в подавлении беспорядков в Коробовке в 1905 году. Мнение Бориса было, что благоразумнее было бы тут же возвратить гроб на станцию и отправить назад в Петроград для погребения в Лавре, в Левашовском склепе. Дилька протестовала энергичнейшим образом против такого, как она говорила, «позорного сдавания». Борис ей ответил: «Тебе хорошо храбриться. Ты уедешь. Я же здесь остаюсь, и мне придется расхлебывать кашу». Большинство согласилось с Дилькой.