Убийство Сталина – тайна века
| Вид материала | Документы |
- Вопросы личного характера: мой сталинизм против сталинизма сталина., 2282.49kb.
- Статья «Коммерческая тайна компании» Вопрос : «Что такое коммерческая тайна?» Ответ, 124.15kb.
- Ликвидация Романовых, 279.38kb.
- -, 235.95kb.
- Коммерческая тайна исстари охранялась при содействии государства, 120.72kb.
- Лекция прежде чем раскрыть тему лекции "Аборт убийство ребенка", мы поговорим о том,, 72.87kb.
- Тайна Воланда «Ольга и Сергей Бузиновские. Тайна Воланда», 6953.4kb.
- Книги: "Расшифрованный Нострадамус", "Тайна имени", "Последняя тайна Нострадамуса", 458.72kb.
- Почему реакции советского народа на смерть И. В. Сталина была противоречивой, 16.09kb.
- И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925-1936 гг. Сайт Военная литература, 3233.02kb.
1 2
Убийство Сталина – тайна века.
Смерть Сталина породила всевозможные фантазии и тайны. Выдвинуто много версий и опубликовано множество свидетельств. Восстанавливая картину случившегося, сопоставляя факты и события последних лет, месяцев и дней жизни Сталина, можно сделать выводы в определенной хронологии.
На одной из последних встреч в конце 1952 года, начальник личной контрразведки Александр Джуга представил Сталину список более ста партийных и государственных деятелей Советского государства, подлежащих к устранению, среди которых были: Молотов, Хрущев, Маленков, Булганин, Берия, Микоян, Каганович, Игнатьев, Ворошилов и другие. Сталин запретил предпринимать какие-либо внесудебные меры.
Джуга сказал: «Я не имею ввиду их физическое устранение. Большинство необходимо отправить на заслуженный отдых, на пенсию».
- Имеются ли на них конкретные факты? - спросил Сталин.
- Прямых нет, - ответил Джуга, - есть косвенные.
На это, одобрения от Сталина Джуга не получил. Тем не менее, Сталин намеревался произвести ротацию партийных кадров и ее обновление. Однако на XIX съезде КПСС произошло только пополнение партийных кадров. На этом же съезде Сталин настаивает на изменении роли партии в государстве, освобождая ее от непосредственной опеки хозяйственных вопросов, которые должны решаться в правительстве*. По предложению Сталина изменилась кадровая политика, создавалась новая структура руководства партии: вместо Политбюро возник Президиум ЦК и Бюро Президиума ЦК в более узком составе. Сталин заявил, что партия уже менее едина, что следует искать новые формы управления страной. В новом бюро уже отсутствовали Молотов и Микоян. Все это свидетельствовало, что Сталин намечал чистку высшего руководства обновлением новыми людьми. Однако у Сталина не было уже былой энергии, и он спешил.
«Старые» партийные кадры из числа «приближенных» которыми были Молотов, Микоян, Ворошилов, Хрущев, Маленков, Каганович, Берия и Булганин не могли этого не понимать. Пользовавшиеся доверием Сталина Жданов и Щербаков были уже устранены. «Дело врачей», возникшие впоследствии смерти последних, за недостаточностью улик, было закрыто.
В этой обстановке предстоящей чистки группировки Маленков, Хрущев, Каганович, Берия, Молотов, Микоян, Ворошилов говоря следственным языком, являют собой круг «заинтересованных» подозреваемых в убийстве или смерти Сталина.
Рассмотрим взаимоотношения этих лиц между собой и со Сталиным. Относительно лояльным отношением со стороны Сталина пользовались Хрущев, Каганович и Маленков. Они меньше всех раздражали Сталина,
____________________________________________________________________________________________
*Следует сказать, что основы дальнейшего развития страны Сталин изложил в своем последнем произведении «Экономические проблемы социализма», в котором, по существу описываются элементы управления рыночной экономикой при социализме. Это учение в дальнейшем Китай возьмет на вооружение.
если не сказать большего, всегда выглядели послушными и внешне себя ничем не выдавали. Хрущев вообще старался выглядеть простачком, пел украинские песни и танцевал гопак. Каганович в последние годы стал более приближенным к Сталину и на XIX съезде даже рекомендовал новых членов ЦК. Маленков, трусливый по натуре, никогда не высказывал своего мнения Сталину и был послушным.
Молотов, как и Маленков, старался не иметь своего мнения при разговоре со Сталиным. Его ярким выражением было: «Только шляпа говорит то, что думает». Молотов вообще был малоразговорчивым человеком. Не любил давать комментарии, говоря современным языком. Однако, как говорят, якобы из-за своей жены Полины Жемчужиной, замеченной в связях с Голдей Меер (посол Израиля в СССР), попал в опалу Сталину и был отстранен от должности министра иностранных дел, как и Микоян, отстраненный от должности министра внешней торговли. В последние годы жизни Сталина не пользовался у него доверием Берия. В то же время Сталин неоднократно отмечал его заслуги как во время Великой Отечественной войны так и в послевоенные годы при разработке атомного и водородного оружия.
Следует отметить, что за Молотовым, Микояном и Берия тщательный надзор вела личная секретная служба Сталина. Особый надзор велся и за Берия, и он об этом догадывался. Из дела Берия. В особняке Берия на улице Качалова. Март 1952 год. В кругу своих приближенных (Меркулов, бывший министр МГБ, братья Кобуловы, Цанава, Деканозов, Мешик) Берия произносит: «Последнее время кто-то упорно стремится очернить меня в глазах товарища Сталина, которому я служил и служу верой и правдой. Думаю, что это месть за ту расправу, которую я учинил в отношении врагов народа, будучи наркомом НКВД СССР. Но товарища Сталина не проведешь. Он видит на семь метров вглубь под землю. Товарищ Сталин не даст своего верного слугу в обиду. Разве не Берия сделал столько полезного во время войны? Ведь недаром мне товарищ Сталин присвоил звание Маршала Советского Союза…».
Произнося эти слова Берия в тоже время, предполагая, что его могут прослушать, на лежащем на столе блокноте, в волнении, излишне сильно написал: «Будьте крайне осторожны. Мы буквально ходим по лезвию ножа. Один неверный шаг, и мы все погибнем».
Дав прочитать эту запись своим гостям, Берия вырвал листок из блокнота и сжег его в стоящей на столе пепельнице. В блокноте остался лист, на котором четко проступали продавленные карандашом Берия слова записи. Через час после ухода гостей этот лист из блокнота был у Джуги, который немедленно доложил эту записку Сталину. Прочитав ее, Сталин сказал:
- «И это твое доказательство измены Берия, косвенное? Вероятно, он почувствовал, что на него идет охота и естественно волнуется. Ты где-то грубо сработал». В санкции на арест и активный допрос Берия Сталин отказал. Отпуская Джугу, Сталин сказал:
- «Если даже действительно придется арестовать Берия, допрашивать его тебе я не позволю. В твоих руках он признает все, что угодно, даст показания, что он вовсе не Берия, а сбежавший из Пекина бывший китайский император…».
Раздосадованный отказом и уверенный, что жизни Сталина со стороны Берия угрожает опасность, Джуга идет на опасный шаг: решает без ведома Сталина ликвидировать Берия, инсценировав его самоубийство. Однако о готовившемся покушении, узнает помощник Берия Саркисов (у которого был прямой телефон Сталина) и сообщает об этом Сталину. Поскребышев звонит Джуге и сообщает, что его срочно вызывает к себе Сталин.
- Как ты посмел без моего разрешения, - гневно заговорил Сталин, - решиться на ликвидацию Берия, да еще таким бандитским способом? Неужели ты, действительно, не понимаешь, что членов Политбюро нельзя ликвидировать без суда, да еще на основании только подозрений? Ведь у тебя и у Лаврова нет ни одного веского факта, который подтверждал бы измену Берия? Разве ты забыл, что именно под его руководством была создана атомная бомба?
- Под Вашим руководством, товарищ Сталин,
- Все равно вклад Берия в создание атомной бомбы очень большой. Если Берия действительно виноват, его будет судить Военная Коллегия Верховного Суда.
И не желая выслушивать оправданий и возражений со стороны Джуги, Сталин закончил:
- Одним словом, я отстраняю тебя от работы, пошел вон…Но из Москвы не отлучайся. Таким образом, Берия уцелел и об этом он знал.
Смысл некоторых подробностей в отношении Берия объясняется тем, что в последующем, партийные сотоварищи, Хрущев, Молотов, Каганович и другие, будут убежденно говорить об убийстве Сталина Берией.*
Самому Берия опровергать уже не придется, к этому времени он будет уничтожен.
Молотов говорил:
- Сталин умер не своей смертью, его отравила группа заговорщиков, Берия-Маленков-Хрущев, вероятнее всего Берия…На трибуне Мавзолея 1 мая 1953 года…хотел, видимо, сочувствие мое вызвать, сказал: «Я его убрал…».
Когда Кагановича попросили прокомментировать слова Молотова, тот сказал: «Я согласен с Молотовым».
____________________________________________________________________________________________
* О версии причастности Берия к смерти Сталина говорят и средства массовой информации, и в том числе западно-американские.
Говорить о гениальности Берия не приходится, но надо быть просто идиотом, чтобы публично признаваться в убийстве Сталина. Как показывает следственная практика, чисто психологически, убийца «публично», даже в шутку, не признается в убийстве.
Хрущев же, в беседе с послом США в СССР А.Гарриманом, скажет: «Единственным человеком, желавшим смерти Сталина, был Берия».
Кроме того, Хрущев отмечает заинтересованность Берии в устранении Сталина из-за «мингрельского дела», по которому было репрессировано множество грузин мингрельского происхождения и около 400 из них были
расстреляны и сосланы в места заключения. Материалы были собраны Абакумовым, а затем представлены Игнатьевым, совместно с министром МГБ Грузии Рухадзе. В них говорилось о злоупотреблении в грузинской партийной организации, большинство которых составляли мингрелы, а также о причастности сотрудников МГБ Грузии, поставленных Берией, в связях с иностранной турецкой агентурой. На поступившие материалы Сталиным была наложена резолюция «Чистку в Грузии разрешаю». Кроме того, готовился Указ о переселении лиц грузинской национальности мингрельского происхождения в отдаленные районы страны. В связи с произведенными репрессиями, Берия удалось упросить Сталина не делать этого. Учитывая, что в это время, Берия руководил разработкой атомной бомбы, Сталиным Указ не был подписан.
Версия Хрущева из воспоминаний: «Конечно чепуха! Я считаю, что тут имела место акция, направленная Сталиным против Берия, потому что Берия – мингрел. Таким образом, он готовил удар против Берия. Тогда много было произведено арестов, но Берия ловко вывернулся: влез в это дело, как «нож Сталина» и сам начал расправу с мингрелами. Бедные люди. Тащили их тогда на плаху, как баранов».
В своем кругу Берия высказывался так: «Это было инспирировано Хрущевым и Кагановичем в отместку «дела врачей», к которому я не имею никакого отношения». Трудно это утверждать. Однако, несмотря на закрытие так называемого «дела врачей», в последние месяцы и дни правления Сталина в газетах «Правда» и «Известия», начиная с января по 1 марта 1953 года, публикуются сообщения о раскрытии органами госбезопасности «террористической группы врачей, ставивших своей целью, путем вредительного лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». Возможно, такого рода публикации и сократили жизнь Сталину.
Статьи и корреспонденции газет за 11, 12, 16, 18, 19, 20, 22, 23, 26, 27, 28 февраля и 1 марта посвящены «убийцам», «вредителям», «буржуазным националистам», «партийным перерожденцам», «призывы народа к бдительности и сплоченности вокруг партии Ленина и Сталина», «к решительному разоблачению скрытых врагов нашего народа». Таковы были тезисы идеологической кампании Сталина за февраль 1953 года. Однако, в этой борьбе, Сталину практически уже не на кого было полагаться. Состав Политбюро и Президиум ЦК, пополненный Маленковым и Кагановичем после XIX съезда КПСС, начальник личной секретной службы Сталина А.Джуга назвал «политической шпаной, среди которых половина изменников». Собственная секретная служба Сталиным была практически распущена в декабре 1952 года.
Итак, последние дни Сталина 28 февраля – 5 марта 1953 года. Что же произошло? Имеются различные опубликованные и неопубликованные версии, факты, события и свидетельства, несовпадающие между собой, переводя которые в разряд показаний, мы получили определенную картину.
Показания помощника коменданта дачи в Кунцеве Петра Лозгачева.
(в большинстве случаев указывается как основная версия (прим.В.В.))
«В ночь на первое марта я был на даче – дежурил... Орлов, комендант дачи, только что пришел из отпуска и был выходной. При Сталине дежурили старший прикрепленный Старостин, его помощник Туков, я и Матрена Бутусова. В ту ночь на объекте должны были быть гости – так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали. Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на первое марта у нас было меню: виноградный сок «Маджари»... Это молодое виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. И вот в эту ночь Хозяин вызвал меня и говорит: «Дай нам сока бутылки по две...».
«А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный тоже провожал – двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел Хозяина, а тот сказал ему:
«Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь». И Хрусталев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было...». И передал нам слова Хозяина... – И правда, за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: «Ложитесь спать...». Обычно спросит: «Спать хочешь?» – и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну, какой тут сон!.. Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать».
«На следующий день было воскресенье. В десять часов мы, как обычно, уже все были на кухне, начинали дела на сегодняшний день планировать.
В 10 часов в его комнатах – нет движения. 11 – нет, и в 12 – тоже нет. Это уже было странно:
Обычно вставал он в 11-12, иногда даже в 10 часов он уже не спит…
Ну, начинаем волноваться. В три, в четыре часа – нет движения. Телефоны, может, и звонили к нему, но когда он спит, обычно их переключают на другие комнаты. Мы сидим со Старостиным, и Старостин говорит: «Что-то недоброе, что делать будем?». Действительно, что делать – идти к нему? Но он строго-настрого приказал: если нет движения, в его комнаты не входить. Иначе строго накажет. И вот сидим мы в своем служебном доме, дом соединен коридором метров в 25 с его комнатами, туда ведет дверь отдельная, уже шесть часов, а мы не знаем, что делать. Вдруг звонит часовой с улицы:
«Вижу, зажегся свет в малой столовой». Ну, думаем, слава Богу, все в порядке. Мы уже все на своих местах, все начеку, бегаем, и... опять ничего! В восемь – ничего нет. Мы не знаем, что делать, в девять – нету движения, в десять – нету. Я говорю Старостину:
«Иди ты, ты – начальник охраны, ты должен забеспокоиться». Он: «Я боюсь». Я: «Ты боишься, а я герой, что ли, идти к нему?». В это время почту привозят – пакет из ЦК. А почту передаем ему обычно мы. Точнее – я, почта моя обязанность. Ну что ж, говорю, я пойду, в случае чего, вы уж меня, ребята, не забывайте. Да, надо мне идти. Обычно входим мы к нему совсем не крадучись, иногда даже дверью специально громко хлопнешь, чтобы он слышал, что ты идешь. Он очень болезненно реагировал, когда тихо к нему входили. Нужно, чтобы ты шел крепким шагом и не смущался, и перед ним, чтоб не тянулся. А то он тебе скажет: «Что ты передо мной бравым солдатом Швейком вытягиваешься?». Ну, я открыл дверь, иду громко по коридору, а комната, где мы документы кладем, она как раз перед малой столовой, ну я вошел в эту комнату и гляжу в раскрытую дверь в малую столовую, а там на полу Хозяин лежит и руку правую поднял... вот так. – Здесь Лозгачев приподнял полусогнутую руку. – Все во мне оцепенело. Руки, ноги отказались подчиняться. Он еще, наверное, не потерял сознание, но и говорить не мог. Слух у него был хороший, он, видно, услышал мои шаги и еле поднятой рукой звал меня на помощь. Я подбежал и спросил: «Товарищ Сталин, что с вами?». Он, правда, обмочился за это время и левой рукой что-то поправить хочет, а я ему: «Может, врача вызвать?». А он в ответ так невнятно: «Дз... дз...» – дзыкнул и все. На полу лежали карманные часы и газета «Правда». На часах, когда я их поднял, полседьмого было, в половине седьмого с ним это случилось. На столе, я помню, стояла бутылка минеральной воды «Нарзан», он, видно, к ней шел, когда свет у него зажегся. Пока я у него спрашивал, ну, наверное, минуту-две-три, вдруг он тихо захрапел... слышу такой легкий храп, будто спит человек. По домофону поднял трубку, дрожу, пот прошибает, звоню Старостину: «Быстро ко мне, в дом». Пришел Старостин, тоже оторопел. Хозяин-то без сознания. Я говорю: «Давай его положим на диванчик, на полу-то неудобно». За Старостиным Туков и Мотя Бутусова пришли. Общими усилиями положили его на диванчик, на полу-то неудобно. Я Старостину говорю:
«Иди звонить всем без исключения». Он пошел звонить. А я не отходил от Хозяина, он лежал неподвижно и только храпел. Старостин стал звонить в МГБ Игнатьеву, но тот испугался и переадресовал его к Берии и Маленкову. Пока он звонил, мы посовещались и решили перенести его в большую столовую на большой диван... Мы перенесли потому, что там воздуха было больше. Мы все вместе это сделали, положили его на тахту, укрыли пледом, видно было, что он очень слаб, пролежал без помощи с семи вечера. Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки – ему, наверное, было холодно. В это время Старостин дозвонился до Маленкова. Спустя примерно полчаса Маленков позвонил нам и сказал: «Берию я не нашел». Прошло еще полчаса, звонит Берия: «О болезни товарища Сталина никому не говорите».
- В 3 часа ночи слышу – подъехала машина, приехали Берия и Маленков. У Маленкова ботинки скрипели, помню, он снял их, взял под мышку. Они входят: «Что с Хозяином?». А он лежит и чуть похрапывает. Берия на меня матюшком: «Что же ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков!». Я им все объяснил, как он лежал на полу, и как я у него спросил, и как он в ответ «дзыкнул» невнятно. Берия мне: «Не поднимай панику, нас не беспокой. И товарища Сталина не тревожь». Ну и уехали.
Опять остался я один. Думаю, надо опять Старостина звать, пусть он всех опять поднимет. Говорю:
«Иначе он умрет, а нам с тобой крышка будет. Звони, чтоб приехали».
Лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина». Около девяти часов действительно появились врачи..». В 9 часов 2 марта прибыли врачи среди которых были Лукомский, Мясников, Тареев и др. Начали осматривать Сталина. Руки у них тряслись. Пришлось помочь разрезать рубашку на товарище Сталине.
Осмотрели. Установили кровоизлияние в мозг.
Показания академика (профессора медицины) А.Л. Мясникова
(1899-1965гг.).
«Поздно вечером 2 марта 1953 г. к нам на квартиру заехал сотрудник спецотдела Кремлевской больницы: «Я за вами – к больному Хозяину». Я быстро простился с женой, мы заехали на улицу Калинина, там ждали нас проф. Н. В. Коновалов (невропатолог) и Е.М. Гареев, и помчались на дачу Сталина в Кунцево…
Наконец мы в доме (обширном павильоне с просторными комнатами, обставленными широкими тахтами; стены отделаны полированной фанерой). В одной из комнат уже был министр здравоохранения…
Министр рассказал, что в ночь на второе марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг, с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны еще в 3 часа ночи видел его за столом (он смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в замочную скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал все дальнейшее время». Как выглядел Сталин: коротковатый и толстоватый, лицо перекошено, правые конечности лежали как петли. Он тяжело дышал, периодически тише, то сильнее (дыхание Чейн-стокса). Кровяное давление 210/110. Мерцательная аритмия, лейкоцитоз до 17000. Была высокая температура -38 с долями. При прослушивании и выстукивании сердца особых отклонений не отмечалось, в боковых и передних отделах легких ничего патологического не определялось.
Диагноз: кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза.
Каждый из нас нес свои часы у постели больного. Постоянно находился при больном кто-нибудь из Политбюро ЦК – чаще всего Ворошилов, Каганович, Булганин, Микоян.
Третьего утром консилиум должен был дать ответ на вопрос Маленкова о прогнозе. Ответ наш мог быть только отрицательным – смерть неизбежна. Маленков дал нам понять, что он ожидал такого заключения. Сталин дышал тяжело, иногда стонал. Только на один короткий миг показалось, что он осмысленным взглядом обвел окружающих его. Тогда Ворошилов склонился над ним и сказал: «Товарищ Сталин, мы все здесь твои верные друзья и соратники. Как ты себя чувствуешь, дорогой?». Но взгляд уже ничего не выражал. Ночью много раз казалось, что он умирает. На следующее утро, четвертого, кому-то пришла в голову идея, нет ли вдобавок ко всему инфаркта миокарда. Из больницы пришла молоденькая врачиха, сняла электрокардиограммы и безапелляционно заявила: «Да, инфаркт».
Переполох. Жаловаться на боль, столь характерный симптом инфаркта, Сталин, будучи без сознания, не мог. Лейкоцитоз и повышенная температура могли говорить в пользу инфаркта.
Утром пятого у Сталина вдруг появилась рвота кровью: эта рвота привела к упадку пульса, кровяное давление пало. И это явление нас несколько озадачило – как его объяснить?
Для поддержки падающего давления непрерывно вводили различные лекарства. Все участники консилиума толпились вокруг больного и в соседней комнате в тревоге и догадках… Дежурил от ЦК Н.А. Булганин…Стоя у дивана, он обратился ко мне. «Профессор Мясников, отчего это у него рвота кровью?» Я ответил: «Возможно, это результат мелких кровоизлияний в стенке желудка сосудистого характера - в связи с гипертонией и инсультом».
…Весь день пятого мы что-то впрыскивали, писали дневники, составляли бюллетени…
Объяснение желудочно-кишечных кровоизлияний записано в дневнике и вошло в подробный эпикриз, составленный в конце дня, когда больной еще дышал, но смерть ожидалась с часу на час….Наконец, она наступила в 21 час 50 минут 5 марта 1953 года.
Показания Аверелла Гарримана
(из беседы о воспоминаниях Хрущева).
«Некоторые иностранные наблюдатели России намекали, что люди из окружения Сталина, боясь потерять свою собственную жизнь, сами убили старика. Я все время искал ответа на это. В моей недавней продолжительной беседе с Хрущевым Хрущев рассказал свою версию о смерти Сталина. Позднее по моей просьбе он разрешил мне опубликовать это.
Сталин, говорил мне Хрущев, стал в последние годы очень подозрительным, деспотичным и безжалостным. Он никому не верил, и никто из нас ему тоже не верил. Однажды в субботу, ночью, он пригласил нас на обед к себе на дачу за городом. Сталин был в хорошем настроении. Это был веселый вечер, и мы хорошо провели время. Потом мы поехали домой. По воскресеньям он обычно звонил нам, чтобы обсуждать дела, но в то воскресенье он не звонил, что нас поразило. В понедельник он также не вернулся в город. В понедельник вечером (т.е. 2 марта 1953г. - прим.В.В.) звонит начальник его личной охраны и говорит, что Сталин болен. Все мы - Берия, Маленков, Булганин и я - немедленно отправились на дачу, чтобы увидеть его. Он уже потерял сознание. Одна рука и одна нога были парализованы, отнялся язык. Мы находились с ним три дня, но сознание к нему не возвращалось. Потом на некоторое время к нему вернулось сознание, и тогда мы вошли в его комнату. Сиделка поила его чаем из ложки. Он пожал нам руки и старался шутить с нами, силясь смеяться, показал здоровой рукой на картину, висевшую над его постелью. На ней был нарисован козленок, которого маленькая девочка кормила ложкой. Вот теперь, как бы говорил он жестом, он такой же беспомощный, как и этот козленок. Через некоторое время он умер. Я плакал. Прежде всего мы были его ученики и обязаны ему всем». Я спросил Хрущева, выбрал ли Сталин себе наследника. Хрущев резко ответил:
- «Он никого не выбрал».*
Эту версию Хрущев потом много раз повторял разным лицам. В воспоминаниях Хрущева она немного расширена. Дата болезни Сталина перенесена с 1 марта на 28 февраля, но суть остается прежней. Очевидно, кто-то надоумил Хрущева, что нужно упомянуть и о врачах, хотя бы на второй день болезни.
Окончательная редакция рассказа выглядит так:
«Сталин заболел в феврале 1953 года (то есть 28 февраля). Маленков,
Берия, Булганин и я были у него на даче Ближняя в субботу ночью... Как обычно, обед продолжался до 5 - 6 часов утра. Сталин был после обеда изрядно пьяный и в очень приподнятом настроении. Не было никаких признаков какого-нибудь физического недомогания... Мы разошлись по домам счастливые, что обед кончился так хорошо... Я был уверен, что на
____________________________________________________________________________________________
*(Averell Harriman. Peace with Russia. New York. 1959, рр. 102 - 103).
следующий день, в воскресенье, Сталин вызовет нас для встречи, но от него не было звонка. Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Маленков, он сказал: «Слушай, только что звонила охрана с дачи Сталина. Они думают, что со Сталиным что-то случилось. Будет лучше, если мы поедем туда. Я уже сообщил Берия и Булганину. Будет хорошо, если ты немедленно выедешь»... Я быстро оделся и поехал на дачу Сталина... Через 15 минут я был там. Когда мы все собрались, мы посетили дежурных офицеров, прежде чем идти в комнату Сталина. Офицеры объяснили нам, почему они подняли тревогу: «Товарищ Сталин обычно почти всегда вызывает кого-нибудь и просит чай или что-нибудь поесть к 11 часам. Сегодня он этого не сделал». Поэтому они послали Матрену Петровну узнать, в чем дело. Это была старая дева, которая с давних пор работала у Сталина. Она не отличалась блестящими способностями, но была честной и преданной Сталину. Вернувшись, она сообщила охране, что Сталин лежит на полу большой комнаты, в которой он обычно спит. Очевидно, Сталин упал с кровати. Охранники его подняли с пола и положили на диван в маленькой комнате. Когда нам все это рассказали, мы решили, что неудобно явиться к Сталину, когда он в таком непрезентабельном состоянии. Мы разъехались по домам».
Хрущев продолжает: «Поздно ночью Маленков позвонил второй раз: «Охрана Сталина звонила. Они говорят, что со Сталиным что-то определенно не в порядке»...
Когда мы вновь послали Матрену Петровну проверить состояние Сталина, то она сказала, что он спят глубоким сном, но сном не обыкновенным. Мы решили, что лучше уехать. Мы поручили Маленкову вызвать Кагановича и Ворошилова, которых с нами не было накануне, а также врачей».
Врачи раздели Сталина и перенесли обратно в большую комнату, где было больше света. Врачи «сказали нам, что болезнь такого рода продолжается недолго и ее исход бывает смертельным».
«Мы сделали все, чтобы поставить Сталина на ноги».
Хрущев рассказывает, что единственным человеком, желавшим смерти Сталина, был Берия. Берия открыто издевался над умирающим Сталиным.
Важно другое признание Хрущева (прим.-В.В.):
«Наступило наше дежурство с Булганиным. Мы и днем с ним приезжали на дачу к Сталину, когда появлялись профессора, и ночью дежурили. Я с Булганиным тогда был больше откровенен, чем с другими, доверял ему самые сокровенные мысли и сказал:
-«Николай Александрович, видимо, сейчас мы находимся в таком положении, что Сталин вскоре умрет. Он явно не выживет. Да и врачи говорят, что не выживет. Ты знаешь, какой пост наметил себе Берия?».
– Какой? Он возьмет пост министра госбезопасности. Нам никак нельзя допустить это. Если Берия получит госбезопасность - это будет начало нашего конца. Он возьмет этот пост для того, чтобы уничтожить всех нас. И он это сделает!».
Булганин сказал, что согласен со мной. И мы стали обсуждать, как будем действовать. Я ему: «Поговорю с Маленковым. Думаю, что Маленков такого же мнения, он ведь должен все понимать. Надо что-то сделать, иначе для партии будет катастрофа».
Хрущев иногда бывал искренним: Борьба за власть началась еще у постели умирающего Сталина и первой жертвой был намечен Берия.
Показания Хрущева
о ночи с 28 февраля (суббота) на 1 марта (воскресенье) 1953 года.
«И вот как-то в субботу от него позвонили, чтобы мы пришли в Кремль. Он пригласил туда персонально меня, Маленкова, Берию и Булганина. Приехали. Он говорит: «Давайте посмотрим кино». Посмотрели. Потом говорит снова: «Поедемте, покушаем на Ближней даче».
- Поехали, поужинали. Ужин затянулся. Сталин называл такой вечерний, очень поздний ужин обедом. Мы кончили его, наверное, в пять или шесть утра. Обычное время, когда кончались его «обеды». Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа. Ничто не свидетельствовало, что может случиться какая-то неожиданность. Распрощались мы и разъехались.
Когда выходили в вестибюль, Сталин, как обычно, пошел проводить нас. Он много шутил, замахнулся, вроде бы пальцем, и ткнул меня в живот, назвав Микитой. Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Мы уехали в хорошем настроении, потому что ничего плохого за обедом не случилось, а не всегда обеды кончались в таком добром тоне. Разъехались по домам».
«Я ожидал, что, поскольку завтра выходной день, Сталин обязательно нас вызовет, поэтому целый день не обедал, думал, может быть, он позовет пораньше? Потом все же поел. Нет и нет звонка! Я не верил, что выходной день может быть пожертвован им в нашу пользу, такого почти никогда не происходило. Но нет! Уже было поздно, я разделся, лег в постель.
Вдруг звонит мне Маленков: «Сейчас позвонили от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет срочно выехать туда. Я звоню тебе и известил Берию и Булганина. Отправляйся прямо туда». Я сейчас же вызвал машину. Она была у меня на даче. Быстро оделся, приехал, все это заняло минут пятнадцать. Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным. Зашли туда, спросили: «В чем дело?» Они: «Обычно товарищ Сталин в такое время, часов в одиннадцать вечера, обязательно звонит, вызывает и просит чаю. Иной раз он и кушает. Сейчас этого не было». Послали мы на разведку Матрену Петровну, подавальщицу, немолодую женщину, много лет проработавшую у Сталина, ограниченную, но честную и преданную ему женщину.
Чекисты сказали нам, что они уже посылали ее посмотреть, что там такое. Она сказала, что товарищ Сталин лежит на полу, спит, а под ним подмочено. Чекисты подняли его, положили на кушетку в малой столовой. Там были малая столовая и большая. Сталин лежал на полу в большой столовой. Следовательно, поднялся с постели, вышел в столовую, там упал и подмочился. Когда нам сказали, что произошел такой случай и теперь он как будто спит, мы посчитали, что неудобно нам появляться у него и фиксировать свое присутствие, раз он находится в столь неблаговидном положении. Мы разъехались по домам.
Прошло небольшое время, опять слышу звонок. Вновь Маленков: «Опять звонили ребята от товарища Сталина. Говорят, что все-таки что-то с ним не так. Хотя Матрена Петровна и сказала, что он спокойно спит, но это необычный сон. Надо еще раз съездить». Мы условились, что Маленков позвонит всем другим членам Бюро, включая Ворошилова и Кагановича, которые отсутствовали на обеде и в первый раз на дачу не приезжали. Условились также, что вызовем и врачей.
Опять приехали мы в дежурку. Прибыли Каганович, Ворошилов, врачи. Из врачей помню известного кардиолога профессора Лукомского. А с ним появился еще кто-то из медиков, но кто, сейчас не помню. Зашли мы в комнату. Сталин лежал на кушетке. Мы сказали врачам, чтобы они приступили к своему делу и обследовали, в каком состоянии находится товарищ Сталин. Первым подошел Лукомский, очень осторожно, и я его понимал. Он прикасался к руке Сталина, как к горячему железу, подергиваясь даже. Берия же грубовато сказал: «Вы врач, так берите, как следует».
Показания Светланы Аллилуевой – дочери Сталина.
(«Двадцать писем к другу»).
«Я хотела приехать еще… в воскресенье 1 марта, но не могла дозвониться… А наутро 2 марта меня вызвали с занятий в Академии и велели ехать в Кунцево. Моего брата Василия тоже вызвали 2 марта 1953 года. Он тоже сидел несколько часов в этом большом зале… В служебном доме он еще пил, шумел, разносил врачей, кричал, что «отца убили…», «убивают»…Смерть отца потрясла его. Он был в ужасе. Он был уверен, что отца «отравили», «убили». В дни похорон он был в ужасном состоянии и вел себя, соответственно…обвиняя правительство, врачей, всех, кого, возможно,…что не так лечили…»
Последние часы смерти Сталина Аллилуева описывает так: «Агония была страшной. Она душила его у всех на глазах… В какой-то момент… он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный…Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты…и тут – он поднял вдруг кверху левую руку и не то указал ею куда-то вверх, на то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно к кому и к чему он относился».
Показания Василия Сталина
(Василий Сталин – генерал-лейтенант, участник боевых действий Великой Отечественной войны).
Василий Сталин был уверен, что отца убили, и это не было бредом пьяного человека, как это описывает его сестра. В дни похорон, очевидно, совершенно трезвый, неся гроб отца рядом с Молотовым, он вновь повторяет, что «отца убили». Возможно, что Василий знал о предстоящих планах отца, и поэтому так уверенно говорил о заговоре против него. Его дни на воле были сочтены. Министр обороны Булганин старался отправить его в один из отдаленных округов, чтобы там его умерить, но он отказался, желая остаться в Москве. Тогда его разжаловали и посадили в «знаменитую» Владимирскую тюрьму. Это произошло спустя два месяца после смерти Сталина. Просидев там семь лет, он умер в ссылке в Казани в марте 1962 года.
О врачах и медицинских заключениях.
2 марта в 12 часов дня 1953 года было проведено заседание Бюро Президиума ЦК по вопросу состояния здоровья Сталина. Председательствовал Маленков, присутствовали Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Первухин, Сабуров, Микоян, Молотов, Шверник, и др. Докладывали начальник лечебно-санитарного управления Кремля И.И. Куперин и профессор Р.А. Ткачев.
«Консилиум 2 марта 7 часов утра освидетельствования состояния здоровья И.В. Сталина: Диагноз: Гипертоническая болезнь, общий атеросклероз с преимущественным поражением сосудов головного мозга, правосторонняя гемиплегия вследствие кровоизлияния в бассейне средней левой мозговой артерии; атеросклеротический кардиосклероз. Состояние больного крайне тяжелое».
В опубликованном Правительственном сообщении от имени ЦК КПСС и Совета Министров говорилось: «В ночь на 2-ое марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря речи». (Бессмыслица: потеря сознания естественно влечет потерю речи (В.В.) Кем оно составлена и для кого?
Медицинское заключение: «В ночь на 2-ое марта у И.В. Сталина произошло кровоизлияние в мозг на почве гипертонической болезни и атеросклероза. В результате этого наступил паралич правой половины тела и стойкая потеря сознания».
Протокол заседания Бюро президиума ЦК КПСС в 12 часов дня 3 марта 1953 года с приложенным медицинским заключением о состоянии здоровья Сталина на 10 часов 30 минут 3 марта: «Постановили: Одобрить меры по лечению товарища Сталина, принятые врачебным консилиумом».
Заключение консилиума о состоянии здоровья И.В.Сталина на 12 часов дня 5 марта 1953 года. «Состояние больного на утро 5 марта резко ухудшилось. Расстройства дыхания усилились, рвота, которая закончилась тяжелым коллапсом, из которого больного с трудом удалось вывести. В 11.30 утра после нескольких рвотных движений вновь наступил коллапс с сильным потом, исчезновением пульса на лучевой артерии; из коллапса больной был выведен с трудом». Шестого марта в 11-12 часов дня на Садово-Триумфальной, во флигеле во дворе здания, на кафедре биохимии 1-го МОЛМИ, состоялось вскрытие тела Сталина. Из состава консилиума (лечившего Сталина 2-5 марта) были только проф. Мясников и Лукомский. Вскрытие произвел А.Н. Струпов (проф. 1-го МОЛМИ). Присутствовали Н.Н. Аничков (през. АМН), биохимик профессор С.Р. Мордашов, патологоанатомы: проф. Скворцов, Мигунов, Русаков. Комиссию возглавляли министр здравоохранения А.Ф. Третьяков и начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И.И. Куперин.
Протокол вскрытия тела И.В. Сталина, патологоанатомический диагноз. «Гипертоническая болезнь с значительной гипертрофией левого желудочка сердца. Выраженный атеросклероз артерий головного мозга, умеренный атеросклероз венечных артерий сердца, атеросклеротический нефросклероз. Обширное кровоизлияние с размягчением в области подкорковых узлов и внутренней капсулы левого полушария мозга. Множественные субэндокардиальные кровоизлияния в левом желудочке, преимущественно в перегородке. Неравномерность кровенаполнения в области задней стенки левого желудочка с дистрофическими изменениями миокарда. Множественные мелкие геморрагические эрозии оболочки желудка и двенадцатиперстной кишки с умеренным кровоизлиянием в полость желудка и тонких кишок».
Заключение комиссии, опубликованное 7 марта 1953 года («Известия»):
«Результаты патологоанатомического исследования полностью подтверждают диагноз, поставленный профессорами-врачами, лечившими И.В. Сталина. Данные патологоанатомического исследования установили необратимый характер болезни И.В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому принятые энергичные меры лечения не могли дать положительный результат и предотвратить роковой исход».
До настоящего времени неизвестны имена всех врачей первыми посетивших Сталина. Среди известных Лукомский, Мясников, Тареев*. Кстати, Хрущев никогда не упоминал врачей, кроме Лукомского.
____________________________________________________________________________________________
*Из воспоминаний бывшего начальника 4-го главного управления Минздрава СССР Академика Е.И. Чазова: «Летом 1966 года его (Андропова) пытались убрать с политической сцены, используя проблемы здоровья… период в становлении Брежнева и его окружения после смещения Хрущева, когда обострилось противостояние с группой Шелепина. В этот период Андропов попадает в ЦКБ с диагнозом: «Гипертоническая болезнь, инфаркт миокарда»…Ставился вопрос о его переводе на инвалидность. В то время я еще не работал в 4-ом Управлении и был весьма удивлен, когда меня пригласили на консультацию к Ю. Андропову…это было сделано по просьбе академика Тареева…у нас сложилось единое мнение, что в данном случае нет никакой гипертонической болезни, нет никакого инфаркта…» Таким образом, Чазов познакомился с Андроповым и в результате он остался в должности.
Судьба к медикам после смерти Сталина и в бытность Хрущева распорядилась так: снимают с должности министра здравоохранения Третьякова вместе с Купериным (еще с двумя врачами (членами комиссии) арестовывают и отправляют в Воркуту. Профессор Русаков, производивший вскрытие Сталина внезапно умирает.
Из показаний генерала Захарова Я.А.* (свидетеля событий смерти Сталина)**
«Это было в конце февраля в начале марта 1953 года, когда со Сталиным случился, как говорили в народе «удар», после которого Сталин скончался. Сталин находился на подмосковной даче, не давал никаких распоряжений, в Кремль не выезжал. (Последний раз выезжал в Москву по случаю празднования дня Красной Армиии. Прием открывал Ворошилов. Сталин сказал краткое приветственное слово. Поднял трижды бокал с вином, пригубил, то ли немного выпил, но ничего не ел. В какой-то момент незаметно покинул прием и уехал за город на свою дачу).
___________________________________________________________________________________________
*Захаров Яков Андреевич служил в составе группы НКВД (1937-1953гг.) по особым поручения И.В. Сталина. За проявленные мужество и отвагу удостаивался многих наград. Скончался 5 марта 1999 года.
**Эти воспоминания- показания Захарова Я.А. стали доступны мне (прим.-В.В.) благодаря моему отцу Виссариону Владимировичу Вахания, у которого были близкие дружеские отношения с Яковом Андреевичем. Я свято верю своему отцу и соответственно воспоминаниям Захарова, в том числе и потому, что многое из того, что он рассказал, в дальнейшем я почерпнул и из других источников.
Захаров рассказал множество фактов, связанных со Сталиным. В частности, о ситуации обмена денег в Грузии в 1947 году, когда денежная масса населения Грузии превысила выделенный ей лимит. «Я доложил Берия, что лимит средств для обмена выделенных на Грузию не хватает, и спросил, что делать? Берия ответил: «Я не могу ничего сделать, звони Хозяину». Я позвонил Сталину, надеясь получить положительный ответ в связи с тем, что Грузия его Родина». Я сказал: «Тов. Сталин, деньги, выделенные для Грузии кончились, что делать? Сталин ответил спокойно: «Кончились? Ну и хорошо» И положил трубку.
Кроме того, Захаров рассказал о некоторых подробностях, связанных с арестом Берия. А именно, он сказал, что Берия был расстрелян без суда и до суда. А на суде был его двойник. Операцию по ликвидации Берии провел Жуков. Хрущев ко всем ездил и лично договаривался о его устранении. Больше всего пришлось уговаривать Маленкова, который очень боялся Берию.
Прошло два дня. Сталин ни к кому не обращался. И такие случаи были, когда он мог заказать еду, затем много работал, не давал никаких поручений. В этот раз доложили Берия на следующий день. Он сразу приехал рано утром. Без разрешения к Сталину зайти никто не мог. Берия ждал до 10 часов, потом пошел по коридору к Сталину. Затем быстро вернулся и приказал мне позвать двух человек из охраны. Присутствовал Берия, я (Захаров), начальник охраны (видимо Старостин или Орлов – прим. В.В.) и человек в гражданской одежде.
Дверь открыть не удалось. Пришлось вскрывать замок. Стали осторожно приоткрывать дверь. В щель просматривалась левая рука лежащего на полу у двери Сталина. Дальше дверь открывать не решились. Берия выглядел лицом белым, как полотно. У него из рук выпали очки и разбились, он резко на них наступил и отшвырнул в нашу сторону. Затем он спокойно спросил:«Есть у вас инструмент?».Все молчали, стояли в оцепенении, ждали, что скажет. Он продолжал:«Топор, пила!». Принесли пилу и топор. Берия сказал: «Захаров, ты деревенский парень, умеешь с топором и пилой работать». Я ничего не ответил, взял в руки инструменты. Берия спросил начальника охраны:«Где помещение над комнатой товарища Сталина?» начальник охраны, Берия и я поднялись наверх. Берия приказал: «Быстро выпили отверстие, чтобы можно было попасть в помещение, где находится тов. Сталин». После этого он спустился по лестнице вниз. Я старался работать быстро, возился, не знаю сколько, но мне показалось, очень долго. Начальник охраны торопил. Когда отверстие было готово, начальник охраны доложил Берия о готовности. Заглядывать без разрешения никто не решился. Берия коротко приказал начальнику охраны: «Спускайся». Мы же с Берия спустились вниз к двери, которая уже была открыта. Там уже находился человек в гражданской одежде, возможно врач, он щупал пульс. На полу лежал бледный Сталин в нижней рубашке и брюках. Берия быстро подошел к нему и попросил нас помочь положить Сталина на диван. Его стали осторожно класть, изо рта пошла белая пена. У меня, да и у остальных сложилось впечатление «его отравили». Во всяком случае, было ясно, что ему стало плохо, и он пытался то ли дойти, то ли доползти до двери за помощью. Выходя из комнаты Берия вполголоса, почти про себя сказал: «Сволочи». Затем приехали Хрущев, Маленков, Молотов, Булганин и другие, Каганович с врачами, целый консилиум. Диагноз поставлен: Инсульт. Они долго совещались. Из разговоров можно было понять, Сталину жить осталось считанные дни. Говорили о кризисе. Пришли к единому мнению, положение безнадежное.
По-моему через день, по приказу Берия была назначена группа по разработке организации похорон и безопасности. Было разработана схема прохода похоронной процессии, заградительные сооружения в виде стенок из тройных рядов грузовых автомобилей, загруженных песком. Похороны прошли не совсем благополучно. В одном месте поток людей не смогли направить в запасной «коридор», в результате, потоком людей автомашины были сдвинуты и имелись около двух десятков человеческих жертв и раненых».
Из показаний генерала Захарова* мы видим, совершенно другую версию смерти Сталина, что доказывает ложность некоторых других показаний, включая Хрущева и основную – Лозгачева, целью которых было сокрытие убийства. Единственное, что точно нельзя определить – это время начала «болезни». Захаров ничего не сказал о встрече в ночь с 28 февраля на 1 марта. Но с большей вероятностью можно утверждать, что Сталин был обнаружен без сознания утром 2 марта, это подтверждается и показаниями профессора А. Мясникова. Следовательно, покушение на убийство Сталина могло произойти в течение суток, или немногим более…до его обнаружения.
Кадровые решения.
5 марта 1953 года в день смерти Сталина (но когда Сталин физически еще был жив) проводится заседание Президиума ЦК КПСС и Совета министров СССР. На заседании было вынесено 16 вопросов и в течение 40 минут были приняты решения. На этом же заседании за 2 минуты решается вопрос о реорганизации двух ведомств МВД и МГБ в единое министерство
государственной безопасности. Министром МГБ назначается Берия**,
* Сказано было Захаровым и самое невообразимое: «Сталин намеревался передать власть Правительству и
полностью низвести роль партии. Главой правительства намечал то ли Маленкова, но возможно что Берию. По-моему это и послужило причиной к устранению и Сталина, и Берия».
** Берия вместе с министерством по атомным делам получил должность министра МГБ, будучи еще зампредом Совмина СССР.
заместителем стали Серов и Круглов.
Согласно существующего регламента на должности министров назначал Президиум Верховного Совета СССР по представлению Президиума ЦК. А должности заместителей министра назначались председателем Совмина, коим в день 5 марта был еще Сталин. Игнатьева в новом министерстве не оказалось. Председательствующий на заседании Маленков, как бы исполнял роль руководителя Президиума и председателя Совмина.
Трудно себе представить, что такой нелегкий вопрос слияния двух министерств был решен мгновенно, без предварительной проработки и воли
самого Сталина, который еще номинально был жив. Быстрее всего этот вопрос был уже решен на Президиуме ЦК до 28 февраля или в день 28 февраля, и об этом решении знало бюро Президиума ЦК, куда входили Хрущев, Маленков, Каганович, Ворошилов и другие. О принятом решении, назначить Берия министром МГБ, фактически признается Хрущев в воспоминаниях (интервью Гарриману и в будущем), когда 2 марта 1953 года откровенно признается Булганину, что министром МГБ будет Берия. Хрущев пытался помешать, но не смог. Слишком велика была роль и авторитет Сталина, чтобы перечить его решению. Несомненно, о принятом решении знал и министр МГБ Игнатьев, который становился заинтересованным в смерти вождя.
Что касается Игнатьева, то после смещения Н.С. Власика с должности начальника управления охраны на 28 февраля и до 5 марта он исполнял обязанности и начальника этого управления. Организационно Главное управление охраны входило в состав МГБ. После ликвидации Берия в июне 1953 года Игнатьев идет на повышение секретарем ЦК, а затем секретарем Башкирского и Татарского обкомов партии и в 1960 году с почестями и наградами уйдет на пенсию.
Уничтожив Берия, Хрущев изымет его архивы и доступные архивы Сталина. Кроме того, следует сказать, что ненависть Хрущева к Берия была настолько сильна, что имей он хоть какие-то доказательства вины Берия в смерти Сталина, он непременно воспользовался бы ими.
Вместе с тем, Хрущев распускает всю сталинскую охрану, а обслугу выселяет из Москвы. Хрусталев внезапно умирает, как и врачи, участвовавшие в консилиумах и при вскрытии тела Сталина. Уцелевшего при Сталине Абакумова расстреливают, многих сподвижников Сталина убирают и высылают в отдаленные места.
Зять Хрущева А.И. Аджубей вспоминал: «Я хорошо запомнил странную фразу, брошенную однажды Ворошиловым на даче в Крыму, когда там отдыхал Хрущев, было это летом 1958 или 1959 г. Ворошилов, как это с ним случалось, проглотил лишнюю рюмку горилки с перцем … вдруг положил руку на плечо Никиты Сергеевича, склонил к нему голову и жалостливым, просительным тоном сказал: «Никита, не надо больше крови...».
Заключение.
Исследуя вышепредставленные материалы с очевидной достоверностью можно сделать вывод об убийстве Сталина.
Из показаний (воспоминаний) Лозгачева мы узнаем, что министр государственной безопасности (МГБ СССР) Игнатьев проявил преступную халатность (небрежность) в охране жизни главы государства, являющейся его прямой обязанностью, тем более что в тот момент он одновременно возглавлял главное управление личной охраны. Поэтому совершенно правильно, что Старостин звонил Игнатьеву*. Бездействие Игнатьева свидетельствует о его причастности к заговору. Ибо только он и его ведомство могло блокировать действия охраны и обслуги дачи Сталина, в том числе и средства связи, которые, как видно из показаний С.Аллилуевой также были заблокированы 1 марта 1953 года.
Из показаний Лозгачева неизвестна роль Хрусталева и дачи ему указаний от Сталина о том, чтобы все спали …Как известно, Сталин такого указания никогда не давал. А если таковое было придумано, то только с целью отвода бдительности охраны, что вовсе не исключает возможность
____________________________________________________________________________________________
*Трудно себе представить, что директор ФСБ России не явится к президенту России, при сообщении об угрозе его жизни.
проникновения к Сталину в это время посторонних лиц. Неясно, где был Хрусталев с 5 утра до 10 утра 1 марта и в последующие дни. Вследствие нежелательности его показаний, он был вскоре ликвидирован. Литературный характер самого показания Лозгачева говорит о кем-то выработанной версии, но не совсем согласованной с Хрущевым, его окружением, либо с кем-то еще.
Вместе с Игнатьевым налицо и бездействие Маленкова – по существу 2-го человека в партии, что не исключает его причастности к заговору. Но складывается не многозначное впечатление, что он просто мог быть использован заговорщиками и на каком-то этапе молчаливо примкнул к ним. Кроме того преувеличены его дружеские отношения с Берия.* В политике друзей практически не бывает.
Что касается Берия, то ярко выраженный характер обвинений в его адрес, практически всеми, выводит его из круга подозреваемых в разряд жертв заговора,
при всем его властолюбии. Тем более что в том момент он не обладал той функциональной властью, которая могла бы ему это позволить, учитывая его убеждение в могущественности собственной «закулисной» охраны Сталина.
Убийство Сталина не могло произойти без заранее запланированного
____________________________________________________________________________________________
*В круг так называемых соратников Берия входили Меркулов, Кобулов, Деканозов и др., устраненные впоследствии Хрущевым после ликвидации Берия.
сценария заговора. Об этом невзначай свидетельствует сам Хрущев, который еще 2 марта 1953 года планирует ликвидацию Берия совместно с Булганиным и Маленковым. Однако совершенно очевидно, что этого он не смог бы сделать при жизни Сталина. Следовательно, к устранению Берия ему (а также его сторонникам) освобождало путь устранение Сталина, что он почти «искусно» сделал, видимо, в качестве «организатора заговора». После беседы с Хрущевым А. Гарриман (бывший губернатор Нью-Йорка, а также посол США в СССР) однозначно скажет: «Убили старика…(Сталина)».
Хрущев мог быть одним из организаторов заговора против Сталина, с его интриганским и хитроватым характером. Но, при всем этом, маловероятно, что он был инициатором заговора, играл главную роль, или был непосредственным заказчиком убийства. Хрущев быстрее всего «умело» воспользовался плодами заговора и присвоил себе его лавры. При всей хоризме, он был довольно примитивным человеком.
Из разных показаний Хрущева явно прослеживается, что он что-то скрывает, или кого-то невольно покрывает. В одном показании Хрущев говорит, что все они (Хрущев, Булганин, Берия, Маленков) вместе пришли к Сталину и не упоминает о врачебной помощи. В другом – заявляет, что они пришли порознь, и что врачей привезли то ли Ворошилов, то ли Каганович. Неясно, когда же прибыли первые врачи, кто они были и кто их привез, или рекомендовал? Хрущев умышленно или сознательно помнит только одного врача Лукомского. Следовательно, в заговоре участвовал кто-то из врачей, который вместо оказания помощи мог усугубить положение «больного». Во всяком случае, первое заключение, как и сообщение в прессе о болезни Сталина, было явно непрофессиональным.
Нельзя не отметить и важного факта, что в тот период ведомство МГБ от ЦК курировали Хрущев и Каганович. Однако в отличие от Хрущева, в последнее время Каганович пользовался у Сталина доверительным расположением. Многие члены нового ЦК были рекомендованы Сталину Кагановичем.
Относительно дня (суток) начала болезни или удара Сталина инсультом, нет определенности. Это могло произойти с 28 февраля на 1 марта и собственно 1 марта, а также в ночь с 1-го на 2-ое марта. В любом случае, Сталин пролежал без всякой помощи, в том числе пищи (воды) более суток. Судя по анализу показаний Василия Сталина и других медицинских показателей, Сталин мог быть отравлен, либо на него было оказано иное воздействие, вызвавшее (стимулирующее) обширный инсульт, путем резкого повышения артериального давления. Всем было известно, что Сталин уже переносил микроинсульт.
Исходя из множества фактов бездействия и длительного отсутствия помощи со стороны уже указанных лиц, можно с большей вероятностью утверждать, что заговорщики были уверены, что Сталина нет в живых, или, быстрее всего, что он находится в необратимом состоянии. Косвенно, если не прямо это подтверждается лояльными публикациями газет со 2-го марта 1953 года, что не могло произойти в случае известности дееспособности вождя.
Остается вопрос. Кто же инициаторы, идеологи, сценаристы-исполнители заговора? Представляется, что, как и в любом преступлении, они есть, также как и сам мотив совершаемых действий, и тем более государственного масштаба. Конечно, для юридического ответа, без следственных мероприятий здесь не обойтись. Однако и без юриспруденции, говоря современным языком, за любой оппозицией скрыто или открыто всегда стоит конкретное лицо. В интересах какого лица производился заговор против Сталина? Кто пользовался относительно реальным авторитетом? Хрущев – нет, Маленков – нет, Микоян, Ворошилов, Берия – нет.
При тщательном анализе фактов выплывает фигура Молотова. Казалось бы ничем не запятнавший себя человек – дипломат известный всему миру. Молотов был, пожалуй, единственным из могикан старой партийной элиты, обладавшим большим авторитетом сталинского наследия в глазах народа и, безусловно, верно был «избран» последующим руководителем СССР.
Как известно, Сталин в послевоенные и особенно последние годы не жаловал Молотова, и не только и не столько потому, что его жена подозревалась в связях с американской разведкой, или послом Израиля в СССР Голдей Меер, а по поступавшим к нему от Джуги информациям. В них сообщалось, что имеются неединичные случаи ведения переговоров Молотовым с американскими «дипломатами», при нахождении его в США без присутствия сопровождающих его лиц. Это (инструкцией) категорически запрещалось делать. Учитывая характер заданий исполняемых Молотовым, Сталин не принимал мер по отзыву Молотова от проводимых им международных встреч. Однако в дальнейшем избегал направления Молотова главой советской делегации. (Позже на Пленуме ЦК в конце 1952 года Сталин открыто выступит против Молотова, обвинив его в том, что тот уступил давлениям со стороны империалистических кругов). Молотов был отстранен от «первых ролей» в партии.
Не могла у Сталина не вызывать озабоченности настойчивые и неоднократные официальные просьбы американского президента Рузвельта о направлении на переговоры в США именно Молотова. Вот один из примеров, связанный с конференцией о создании ООН.