Госдума РФ мониторинг сми 19 21 мая 2007 г
| Вид материала | Документы |
- Госдума РФ мониторинг сми 28 апреля 2007, 3588.35kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 7 9 июля 2007, 4104.74kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 12 мая 2006, 3660.11kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 25 декабря 2007, 4128.98kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 22 24 сентября 2007, 3793.72kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 21 сентября 2007, 5395.57kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 12 октября 2007, 3190.22kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 9 августа 2007, 1359.76kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 1 3 декабря 2007, 5112.93kb.
- Госдума РФ мониторинг сми 2 августа 2007, 1558kb.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОМИТЕТОВ И КОМИССИЙ ГД
ТВ
ПЕРВЫЙ КАНАЛ, НОВОСТИ, 18.05.2007, Панкратова Юлия, 18:00
ВЕДУЩИЙ: Российские библиотеки ежегодно будут получать на свое развитие около миллиарда рублей. Такое финансирование предусмотрено в трехлетнем бюджете начиная с 2008 года. Об этом сегодня заявил председатель Государственной Думы Борис Грызлов в Брянске на Всероссийском библиотечном конгрессе. По его словам, средства будут направлены на пополнение книжных фондов. Также планируется, что библиотеки в своей работе начнут использовать новые информационные технологии.
Борис ГРЫЗЛОВ, председатель партии "Единая Россия", председатель Государственной Думы Российской Федерации: Важно, чтобы библиотека была не книгохранилищем, а чтобы библиотека была просветительским центром, чтобы она поддерживала и русский язык, и давала возможность из фактически любой региональной библиотеки выйти в фонды наших центральных библиотек, а следовательно, надо внедрять новые информационные технологии.
РОССИЯ, ВЕСТИ, 18.05.2007, Киселев Дмитрий и Ситтель Мария, 20:00
ВЕДУЩАЯ: И еще Госдума разработала несколько законопроектов для решения библиотечных проблем. Об этом сообщил спикер Борис Грызлов. Он в Брянске на Всероссийском конгрессе. Так, начиная со следующего года книгохранилища будут получать ежегодно почти миллиард рублей. И еще в планах реорганизация библиотек в информационно-культурные центры.
Борис ГРЫЗЛОВ, председатель Государственной Думы Российской Федерации: Этот новый подход к библиотечному делу. Библиотеки должны уйти от понятия книгохранилищ или каких-то фондов хранения, должны перейти к понятию просветительских центров. И на базе областных или региональных библиотек будут так же создаваться новейшие, с точки зрения технологий, информационные центры, из которых будет возможен доступ в центральные фонды
ТВЦ, СОБЫТИЯ, 18.05.2007, Богданов Юрий, 17:30
ВЕДУЩИЙ: А в Госдуме депутаты вновь вернулись к законопроекту о запрете рекламы игорного бизнеса. Они уже принимали подобные ограничения, которые были прописаны в законе о рекламе. Но как оказалось запреты эти не всегда действуют. Игорные заведения стали рекламировать себя, как ресторан или дискотеки. При этом используются те же названия, логотипы, что и раньше. Теперь это будет сделать невозможно. Депутаты полностью запретили рекламировать организаторам азартных игр свои заведения.
Радио
РАДИО РОССИИ, ВЕСТИ, 18.05.2007, Шевчуков Евгений, 21:00
ВЕДУЩИЙ: Российские библиотеки ежегодно будут получать около миллиарда рублей. Такое финансирование предусмотрено в трехлетнем бюджете, начиная с 2008 года, заявила председатель Госдума Борис Грызлов в Брянске на всероссийском библиотечном конгрессе. Средства будут направлены на пополнение книжных фондов. Планируется, что библиотеки в своей работе начнут использовать новые информационные технологии.
Пресса
СПИСОК ДОЛЬЩИКОВ
Ведомости, Крол Наталия, 21.05.2007, №90, Стр. 22П
Сколько в России обманутых долевых инвесторов, точно не знает никто. Сложности даже с определением - кто же конкретно подпадает под это понятие, за два года громких скандалов и массовых выступлений не выработан четкий критерий. Но даже самые общие подсчеты участников рынка говорят о том, что нынешние темпы решения этой проблемы создают перспективу перманентных акций протеста не на годы, а на десятилетия.
Возможно, ликвидация этого социального "воспаления" и должна стать тем самым национальным проектом или хотя бы его частью, которому в ускоренном темпе стоило бы посвятить свои усилия чиновникам всех уровней. Или, напротив, государству не стоит вмешиваться и возмещать потерянное людям, которые вроде как "сами виноваты"?
Наиболее радикальный положительный опыт "восстановления справедливости" в отношении обманутых соинвесторов у Нижнего Новгорода. Там на 404 человека потрачено 1,2 млрд руб. Если последовать этому примеру, то в среднем на каждого обманутого может потребоваться примерно 250 000-260 000 руб. Если эту сумму умножить на среднее количество дольщиков (при разбросе показателей берем 150 000 семей), то получается $15-17 млрд. Это около 15% стабилизационного фонда, или 5% золотовалютного запаса страны.
Не так уж много, если виноваты все-таки все: федеральные власти не предусмотрели, а региональные ставили подписи. И не забывать,что дольщики - это тоже электорат, поневоле с активной жизненной позицией.
Тема эта стала удобным способом высказываться, организовывать круглые столы, даже создать общественную организацию и
возглавить ее. Однако практика показывает, что при полном отстранении от проблемы федеральных властей все отдано на откуп властей региональных. И каждый руководитель оценивает ситуацию по-своему.
На недавнем круглом столе, организованном Ассоциацией строителей России, было сказано, что при смене персоналий в местных администрациях зачастую происходит следующее: новый глава искренне недоумевает, почему ему, ни в чем не повинному, приходится решать эти острые социальные вопросы, требующие, между прочим, немалых средств.
Почему потратили $1 млн на дольщиков, а не на программу обеспечения молодых семей? На этот вопрос в адрес министра жилищной политики и жилищного фонда Нижегородской области Виталия Крючкова на круглом столе ответ был: потому что перед первыми мы несем ответственность. То есть в Нижнем рассудили: если чиновники ставили подписи, значит, кто-то должен за это ответить. И решили не затягивать ситуацию. А деньги изыскали с помощью аукционов, на которых про-
давались земельные участки под застройку. И этот, и другие случаи компенсации всегда связаны с бюджетными деньгами (если бы не история с дольщиками, аукционные деньги пошли бы в бюджет). Однако приоритетны в этой истории отношение к проблеме и критерии оценки.
В Ульяновске, например, рассудили по-другому и удовлетворили интересы только социально не защищенных граждан. Любой инвестор рискует и если проигрывает в финансовой игре, то почему кто-то должен компенсировать эти потери, посчитали на родине Ильича. Тоже логично. Однако в Ульяновске гордятся тем, что пострадавшим оказалось не такое уж значительно количество людей. По той причине, что потерпело фиаско одно местное строительное предприятие, а в отношении "Социальной инициативы" была проявлена бдительность и в область эту компанию просто не пустили.
Нужна ли какая-то унификация подходов и оценок к решению вопросов обманутых дольщиков? Юристы, законодатели настолько по-разному видят эту проблему,
что сложно представить себе, как будет выглядеть подобный документ.
Анатолий Кучерена, руководитель рабочей группы Общественной палаты РФ по проблемам обманутых участников долевого строительства, скажем, считает, что в рамках действующего законодательства проблему не решить. На конвейер решение не поставишь - каждый случай особенный, существует, например, около 20 форм договоров, по которым выстраивались отношения между сторонами.
Согласно действующему законодательству неудовлетворенный гражданин с договором может обратиться в суд. Так нередко и происходит. В дальнейшем, получив положительное решение судебных органов и исполнительный лист, он обращается к судебным приставам, и те согласно закону блокируют строительство объекта. Таким образом, 10-15 человек с исполнительными листами могут заморозить стройку, а остальные 500 - остаться вообще ни с чем. По словам Кучерены, в таких ситуациях ему приходилось обращаться к главному судебному приставу РФ Николаю Винниченко. И поскольку быстро решить проблему в целом не удастся, надо постоянно работать точечно, помогая на отдельных участках разных областей России.
Евгений Гринев, президент Фонда развития России, советник председателя Совета Федерации, считает, что надо принять закон о товариществах заказчиков строительства, которые, регистрируясь в качестве юридического лица, могли контролировать процесс строительства, а не выступать в качестве разрозненной неорганизованной массы, выпрашивающей у СК выполнения обязательств.
Но Валерий Гребенников, первый заместитель председателя комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, считает, что законов создано достаточно. И если они не выполняются, то это уже не лежит в плоскости законодательства. Здесь проблема состояния общества, которое их обходит и не выполняет.
Депутат Галина Хованская полагает: если семья очередников отнесла в строительную компанию субсидию, а местный чиновник даже не удосужился получить данные о состоянии возводимого объекта, куда были направлены средства, то это однозначно требует удовлетворения интересов со стороны государства. Другое дело - случаи двойных и тройных продаж. В таких ситуациях надо просто извиниться перед людьми. Это случай практически неизлечимый. В целом ситуацию отслеживает Минрегионразвития. По оценке помощника министра регионального развития РФ Игоря Александрова, самое тяжелое положение сохраняется в семи регионах, в том числе Московской области (Домодедовский р-н) и Ставропольском крае. Наиболее запутанные и сложно решаемые коллизии действительно связаны с двойными и тройными продажами квартир.
Специалистами министерства разработан ряд поправок в действующее законодательство. Например, в федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" N 127-ФЗ в части усложнения проведения процедуры банкротства для организаций, привлекающих денежные средства населения для строительства, и возможности
приостановления на срок до 1 года признания их несостоятельными (банкротами) по представлению федеральных органов исполнительной власти, органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления с целью принятия мер по недопущению ущемления прав граждан-СО-инвесторов (статьи 51, 52, 67).
Минрегион также ратует за разработку проекта ФЗ "О стройсберкассах", в котором предусматривалось бы введение ссудосберегательных (накопительных) схем кредитования населения. С целью максимального исключения рисков физических лиц, считают в министерстве, гражданам надо предоставить возможность участвовать в строительстве путем внесения депозита на эскроу-счета в банк, финансирующий возведение объекта. Кроме того, необходимо возложить на уполномоченные банки и застройщика солидарную ответственность за строительство объекта.
Существует несколько компаний, которые включились в процесс достройки незавершенных объектов. Чтобы соблюсти их бизнес-интересы, обычно местные администрации рассчитываются с такими СК земельными участками. Именно по такой схеме работает в Твери СК "Астрал".
По оценке генерального директора ГК "ПИК"Сергей Канаева, за два года компания приобрела неоценимый опыт, взяв на дострой 380 000 кв. м площадей в Московском регионе: Лобне, Долгопрудном, Химках, Мытищах. 30% потерпевших семей уже заселено. Один из выводов, который сделан компанией после того, как она ввязалась в ситуацию обманутых дольщиков, - постепенно свернуть это участие. И вот почему.
По словам Канаева, когда дом "Социальной инициативы" в Мытищах достраивался ПИК и в это строительство уже были вложены сотни миллионов рублей, "голодавшие на матрацах" (осенние пикеты 2006 г.) клиенты "Социнициативы" размахивали транспарантами: "Верните наши квартиры в Мытищах, защитите нас от ПИК". А недавно одна из фракций Госдумы написала анонимные письма в прокуратуру с обвинениями в том, что Громов и Канаев строят в области очередную финансовую пирамиду.
То, что дольщиков в своих интересах используют теперь разные политические силы, - известный факт. И именно этим объясняют в ПИК такие случаи.
И еще один негативный момент из опыта ГК: чтобы получить статистику потерпевших и суммы их потерь, компания предложила дольщикам написать нотариально заверенные заявления с указанием внесенных сумм и с предупреждением об уголовной ответственности за дачу недостоверной информации об этом. Каждый шестой, по оценке Канаева, после этого с претензиями больше не появлялся.
Самые же сложные моменты в деле продолжения строительства на подобных объектах - это получение доступа к документам, бухгалтерской отчетности, в частности которую вели обанкротившиеся компании. Это первое. Второе - допуск собственно к строительству, получение права собственности на недостроенный объект. В практике ПИК есть случай, когда это стало возможным после написания тысячи заявлений со стороны частных инвесторов. В ряде случаев дома находились в аварийном состоянии, они были обречены на быстрое разрушение - таково было качество строительства изначально.
Самый лучший способ - это не арестовывать руководителей "провинившихся" и сами стройки, а заставить первых участвовать в процессе переговоров и выведения стройки из тупика. В конце концов, считает Канаев, большинство таких случаев связано с экономическими провалами, а не с мошенничеством.
Еще один пример решения проблем обманутых вкладчиков связан с практикой холдинга "Миэль". И это единственный случай, когда риэлторы взяли на себя ответственность. Два года назад холдинг в числе других компаний по поручению компании "Промкомстрой" (субподрядчик строительства) продавал квартиры в новостройке Балашихи. Как выяснилось позже, эта строительная компания судилась с генподрядчиком, о чем не было известно представителям "Миэля". В результате суда двух хозяйствующих субъектов положительное решение было принято в пользу генподрядчика. "Промкомстрой" лишился прав на все квартиры, к тому времени уже реализованные "Миэлем", и руководитель "Промкомстроя" за мошенничество был привлечен к уголовной ответственности.
"Все дальнейшие судебные иски были предъявлены "Промкомстрою", платить мы были не обязаны, - говорит председатель совета директоров "Миэля" Григорий Куликов. - Но мы решили, что доброе имя компании нам дороже, и всем 25 клиентам, оставшимся без жилья, решили компенсировать нанесенный строительной компанией ущерб. Кому-то купили квартиры, кому-то выплатили деньги, не те, что они вносили, а те, которых реально стоили на тот момент квартиры". Общая сумма затрат составила 30 млн руб.
Где деньги?
Этот щекотливый вопрос пока не прозвучал ни на одном обсуждении темы обманутых дольщиков. А в кулуарах он раздается часто. Но, по всей видимости, никто из потерпевших уж точно не увидит этих денег.
А ведь если где-то что-то убыло, то это значит, что где-то это что-то прибыло. Иллюстрацией этой аксиомы стала история, произошедшая не так давно в Калининграде. Там тоже есть свои обманутые соинвесторы. Как им недавно стало известно, руководитель одной из строительных пирамид, на которого заведено уголовное дело, стал обладателем исторической недвижимости - старого форта в пригороде. Новость появилась в Интернете и сейчас живо обсуждается в городе. Сам руководитель заявил не так давно по ТВ о планах со временем устроить в форте ресторан и развлекательный центр.
Примерно 5% инвестиционных договоров между частными лицами и СК регистрируются сегодня в органах юстиции. Комментируя сам факт взаимодействия застройщиков и инвесторов по вексельным схемам, предварительным договорам купли-продажи и т. п., заместитель министра регионального развития Юрий Тыртышов на недавней пресс-конференции призвал покупателей не идти на сомнительные сделки со строителями.
Как это можно реализовать на практике, понять сложно. Может быть, противодействовать возникновению питательной для строительства новых пирамид почвы должны все же не сами граждане, а госорганы? Иначе зачем эти органы нужны?
ПАВЕЛ МЕДВЕДЕВ: БАНКИРЫ ГОТОВЫ ТЕРПЕТЬ СТРОГИЙ НАДЗОР
Время новостей, Романова Наталья, 21.05.2007, №85, Стр. 8
Совершенствование банковского законодательства стало едва ли не самой актуальной темой для российского финансового сектора в последние полгода. Законодатели одобрили создание банка развития, которому власти отводят роль локомотива инфраструктурных реформ в России. В июне будет внесен закон о потребительском кредитовании. А на днях вице-премьер Александр Жуков поручил профильным министерствам и ведомствам рассмотреть вопрос о создании рабочей правительственно-парламентской группы по совершенствованию законодательства в сфере банковского надзора.
О своем видении и перспективах развития российского банковского законодательства обозревателю "Времени новостей" Наталье Романовой рассказал первый заместитель председателя комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам Госдумы Павел Медведев.
- В весеннюю сессию депутаты Госдумы обсудили несколько крупных законодательных инициатив, касающихся банковской системы. В частности, не так давно Дума приняла знаковый закон о банке развития, он уже одобрен и Советом Федерации. Насколько, по вашему мнению, этот институт поможет улучшить инфраструктуру российской экономики?
- Подобные институты продемонстрировали свою эффективность во многих странах. Думаю, что в крайне неухоженной России банк развития имеет предпосылки стать не менее полезным.
Развитию нашей страны все более очевидно препятствуют бедная инфраструктура и отсутствие механизмов концентрации ресурсов на прорывных направлениях научно-технического прогресса. Инфраструктурные и научно-технические проекты на начальной стадии обычно очень дороги и малопривлекательны для частного инвестора, особенно в странах с не вполне развитым капитализмом. Такие проекты требуют бюджетных вложений, которые, в свою очередь, нуждаются в управлении. Управление нередко поручается институтам типа банка развития.
Банк развития может сыграть ключевую роль в улучшении инфраструктуры. У нас немало "золотых жил", которые не разрабатываются, потому что предприниматели не могут до них добраться в прямом смысле слова - дорог нет. Вкладываться в строительство дороги, особенно длинной (а в России что ни дорога, то тысяча километров), частный капитал остерегается: риски велики. Чтобы дорога окупилась, нужно самому взяться за разработку природных богатств в ее конце (т.е. рискнуть суммарными затратами - на дорогу и разработку), иначе попадешь в зависимость от другого инвестора.
А государство, разумеется если оно достаточно богатое (как наше сегодня), может позволить себе пойти на определенный риск и построить дорогу на бюджетные деньги. (Впрочем, для него и риск может быть небольшим: в его власти стимулировать частные вложения в освоение богатств территории, до которой "дотянулась" дорога, скажем, налоговыми льготами.)
При этом банк развития примет предназначенные для строительства деньги, обеспечит контроль за ведением работ и поэтапное финансирование, разместит временно свободные средства, предохранив их тем самым от обесценения, и, наоборот, привлечет временно недостающие.
- Во время обсуждения законопроекта депутаты решили оставить для банка развития название Внешэкономбанк. Насколько, по вашему мнению, это действительно поможет банку в работе?
- Поможет очень существенно. Доброе имя завоевывается долго и трудно. Но и стоит дорого: за него платят доверием. Внешэкономбанк не посрамил своего доброго имени в последние 20 лет (когда многие не устояли!). Вычеркнуть это имя из нашей сегодняшней финансовой жизни было бы непростительным транжирством.
- Были споры по поводу возможностей банка развития работать на рынке ценных бумаг. Почему депутаты все-таки решили, что ограничения здесь ни к чему?
- Внешэкономбанк взят в качестве базы для создания банка развития для того, чтобы использовать профессионализм сложившегося коллектива при решении трудных задач, которые правительство возложит на банк. Если профессионала связать по рукам и ногам и требовать, чтобы он исполнял свои профессиональные танцы, получится противоречие. Чтобы избежать противоречия, законодатель ограничил круг позволенных банку операций, но не до бессмыслицы. Возможность же работать на рынке ценных бумаг необходима, например, в том случае, о котором я только что упомянул: для размещения временно свободных средств.
- Другой важной темой, обсуждаемой в Госдуме, стало реформирование банковского надзора. Как вы оцениваете сейчас его состояние?
- Формально банковский надзор был введен еще банковскими законами 1990 года, однако в практику он внедрялся медленно. И неудивительно: в 90-е годы (особенно в первой половине) влияние банкирского лобби и на законодателей, и на правоприменительную практику было чрезвычайно велико, а многие влиятельные банкиры тех времен были склонны скорее ловить рыбку в мутной воде, чем строить бизнес на десятилетия и века. Перелом произошел с приходом на пост председателя ЦБ Сергея Игнатьева. Последовательная политика Банка России способствовала радикальному изменению атмосферы в банковском сообществе. Теперь банкиры готовы терпеть строгий надзор ради создания равных конкурентных возможностей и укрепления доверия граждан к банковской системе. Законодатель рад был внести свою лепту, и теперь положение с надзором у нас если не идеальное, то вполне терпимое. (Но это совсем не значит, что ЦБ, банковское сообщество или законодатель могут почивать на лаврах.)
- Тем не менее сейчас звучит очень много критики как в адрес законодательства в области надзора, так и в отношении его практического применения...
- Критика, на мой взгляд, справедлива в той части, где она направлена на законодательство. И это мое утверждение не противоречит тому, что я только что сказал. Проблема не в пробелах или ошибках банковского законодательства, а в том, что ему грубо противоречит КоАП. Противоречие в законах нетерпимо, и его нужно срочно ликвидировать. Вопрос в том, что править - КоАП или банковское законодательство. Для меня очевидно, что КоАП, но, разумеется, мое мнение для других необязательно.
Теперь что касается замечаний в отношении принципа мотивированного суждения, который Банк России в соответствии с базельскими принципами внедряет в надзорную практику. Критики этого принципа полагают, что его применение допустимо лишь при условии полной формализации и описания в законе. Я считаю, что такое мнение очень благородно, но парадоксально. Если бы мотивированное суждение можно было формализовать, оно называлось бы как-нибудь по-другому.
- Если все оставить как есть, как тогда снять противоречия, периодически возникающие между банками и регулятором? Ведь кредитные организации зачастую обвиняют ЦБ в необоснованных решениях, например при приеме банков в систему страхования. Нередко банки искренне не понимают, откуда у регулятора взялось то или иное суждение и насколько оно мотивированно.
- Такая проблема действительно существовала. Насколько искренне банки чего-то не понимают, не знаю, но обоснования тех или иных решений, принятых в отношении некоторых из них Центральным банком, порою бывали, мягко выражаясь, не слишком подробны. (Теперь ЦБ принял меры для ликвидации этого недостатка.) При отборе банков в систему страхования ситуация была отчасти смягчена правом на четыре попытки (два заявления на прием, жалоба в комитет банковского надзора и, наконец, жалоба председателю ЦБ). Наверняка и при четырехэтапной перепроверке собственных решений Банк России допустил какое-то количество ошибок, но, по моим оценкам, немного, причем скорее в сторону приема не вполне достойных, чем неприема вполне белых и пушистых.
Мое впечатление основано на невольно проведенном эксперименте. Во время эпопеи с приемом в систему страхования ко мне обратилось с жалобами на несправедливость ЦБ по меньшей мере 20 банкиров. Во всех случаях, кроме одного, мне удалось найти грубые нарушения банками законодательства, и, насколько я понимаю, банкиры со мной согласились. Один случай меня очень смущал (отчасти оттого, что я несу определенную ответственность за текст закона о страховании вкладов), но ровно до того момента, когда я узнал, что на последнем этапе - на уровне председателя ЦБ - соответствующий банк (о счастье!) был принят в систему страхования. Мой эксперимент, конечно, не очень научный, но определенное впечатление о качестве работы надзорного органа все же дает.
- То есть банкиры настолько непрофессиональны, что даже не могут понять, что написано в документе?
- Подавляющее число банков было принято в систему страхования, и у меня (в отличие от ЦБ) не было повода оценить профессионализм их руководителей. Но я думаю, что и в тех двадцати случаях, с которыми мне пришлось познакомиться, речь идет не о непрофессионализме, а об уверенности в том, что раз ЦБ смотрел годами на нарушения сквозь пальцы, он так же будет смотреть и дальше.
- Тем не менее судебных разбирательств было немало. Более того, иногда банки выигрывали дела у регулятора.
- Судебных разбирательств действительно было немало, но проигрывал ЦБ крайне редко и в основном в первых инстанциях. Окончательных проигрышей, насколько я знаю, меньше одного в год.
- Какие законодательные изменения в области банковского надзора планирует Госдума?
- Пока она только планирует создать рабочую группу по совершенствованию надзорного законодательства. До окончания работы комиссии вряд ли какие-нибудь изменения будут предложены. Лично я сейчас буквально ношусь с идеей, которая впрямую не затрагивает надзора, но опосредованно, надеюсь, очень ему поможет.
Для надзорного органа чрезвычайно важно выявлять те кредитные организации, которые не имеют вообще или не имеют в достаточном объеме реального бизнеса, а живут за счет мнимых и притворных сделок. Такого рода сделки осуществляются, как правило, с помощью недействительных паспортов. На них регистрируются фирмы-однодневки, их предъявляют при криминальном обналичивании денег. Если бы появился простой и надежный способ определять подлинность паспорта, многие незаконные финансовые операции стали бы невозможными, и надзорные органы, да и МВД освободились от части сегодняшней нагрузки. Законодатель еще в 2004 году сделал шаг в нужном направлении. В закон "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем", было включено положение: "Федеральные органы исполнительной власти в пределах своей компетенции и в порядке, согласованном ими с соответствующими надзорными органами, предоставляют организациям, осуществляющим операции с денежными средствами или иным имуществом... сведения об утерянных, недействительных паспортах, о паспортах умерших физических лиц, об утерянных бланках паспортов".
Это требование до сих пор не выполнено, но, может быть, это к лучшему. У нас есть возможность заменить его другим, более адекватным той задаче, которую нужно решить.Мы это и сделали. Прежде всего мы предлагаем создать базу не "плохих", а "хороших" паспортов. Это необходимо потому, что подделанный "с нуля" (не на базе украденного) паспорт базой "плохих" паспортов не улавливается. Далее мы делаем обязательным обращение к базе с фиксацией и сохранением полученного ответа для многих организаций, в частности для служб, регистрирующих новые фирмы. Сохраненный ответ не позволит недобросовестному сотруднику утверждать, что он получил положительную информацию о паспорте, хотя она была отрицательной. Мы открываем возможность обратиться к базе данных всем, кому кто-нибудь предъявил паспорт, в том числе физическим лицам. Такая возможность многих смущает, так как воспринимается как право одного человека заглянуть в личную информацию другого. На самом деле мы позволяем заглянуть в личную информацию лишь тогда, когда она уже стала известной заглядывающему: он прочел ее в предъявленной субъектом информации о паспорте и только после этого ввел в компьютер. И наконец, самая деликатная часть поправки: мы настаиваем на предоставлении по запросу информации о дееспособности предъявителя паспорта. В ответ нас обвиняют в том, что мы хотим отменить медицинскую тайну. Это совсем не так. Вопрос о дееспособности не медицинский, а судебный, и если засекретить постановление о недееспособности данного гражданина, то спрашивается, с какой целью оно принималось.
- Критика в адрес банковского надзора спровоцировала новый виток обсуждения передачи этого направления деятельности ЦБ другому органу, мегарегулятору, который будет контролировать все финансовые рынки, в том числе банковский...
- Пока полностью не оформилась система регулирования на каждом отдельном финансовом рынке, создание мегарегулятора неэффективно. Не желая бросить тень на других регуляторов, могу сказать, что ЦБ в своем сегменте явно ушел вперед. Отобрать у него надзор означало бы вернуться в те времена, когда отнести деньги в среднестатистический банк было легко, а забрать трудно, иногда невозможно.
- В Госдуме помимо банковского надзора очень активно обсуждается проблема потребительского кредитования, хотя до сих пор соответствующий законопроект не поступил на рассмотрение к депутатам. Почему?
- Это вопрос к правительству, которое подготовило очень неплохой законопроект, но почему-то все откладывает его внесение. Впрочем, пожалуй, я догадываюсь, в чем дело. Не принято окончательное решение о том, следует ли требовать от банка обязательного указания в кредитном договоре эффективной процентной ставки. Решение рождается так долго и трудно, поскольку неясно, что считать эффективной процентной ставкой в тех случаях, когда для кредита не определен график платежей (так бывает, например, при карточном кредите), - если нет графика платежей, неприменима обычная формула из финансовой математики для вычисления эффективной процентной ставки. Мне эта проблема не кажется неразрешимой, надеюсь, что в ближайшее время ЦБ предложит удовлетворительный выход из положения.
- В судебных разбирательствах между заемщиком и банком, суды, как правило, оказываются на стороне частного клиента. Может ли это, по вашему мнению, привести к тому, что заемщики будут в массовом порядке отказываться платить, ссылаясь на то, что их неправильно проинформировали об условиях кредитов?
- У меня нет впечатления, что это происходит "как правило", но решения, позволяющие не платить указанную в договоре комиссию, действительно были. Не познакомившись с делом, я не могу судить о правовой стороне вопроса, но эмоциональная очевидна. Если банк непонятным договором ввел заемщика в заблуждение, а потом жестоко наказал за "непонятливость", то симпатия судьи скорее всего будет на стороне гражданина. Для того чтобы минимизировать возможность конфликта между банком-кредитором и заемщиком, нужно поторопиться с принятием закона о потребительском кредите.
- Нужно ли вводить уголовную ответственность за невозврат кредита, как это предлагает АРБ?
- Я думаю, это невозможно, если, конечно, речь не идет о мошенничестве. Кроме того, имеется ли в виду уголовно наказывать неудачливого, но честного банкира, чей банк обанкротился и, следовательно, не смог расплатиться по всем своим обязательствам?..
САММИТ ПОКАЗАЛ: ДЕЛО НЕ В РОССИИ
Известия, 21.05.2007, №86, Стр. 6
Константин Косачев, председатель комитета Госдумы по международным делам
Как и в случае с блестящим саммитом "большой восьмерки" в Санкт-Петербурге, провала встречи в верхах Россия-ЕС в Самаре не случилось. Наличие спокойной деловой атмосферы, откровенные высказывания лидеров, которые знают о проблемах, но умеют говорить по делу и за этим и собрались, - все это в полной мере смогли увидеть и оптимисты, и пессимисты. Вообще, складывается впечатление, что сценарии веховых встреч руководителей России и ведущих стран Запада становятся все более похожими друг на друга: нагнетание нервной атмосферы накануне, ожидание сенсационных срывов и скандалов и - деловой разговор, хоть небольшое, но неизменное продвижение вперед в "скучном" итоге.
Да, у нынешней встречи на высшем уровне были свои особенности. К ним нужно прежде всего отнести польский "мясной" демарш и скандальные эстонские события. Можно вспомнить и "своевременную" активность Литвы, которая не может не наводить на мысль о скоординированности действий польско-балтийского трио. Но сам характер этих событий лишний раз подчеркнул, что проблемы эти (как и ключи от их решения) нужно искать не в России. И это момент принципиальный, ибо до сих пор речь всегда шла о том, что именно России нужно выполнить ряд неких предварительных условий, поправить что-то в своей внутренней и внешней политике, дабы диалог получился.
В мае 2007 года стало очевидным: дело не в России. Российский лидер, по сути, констатировал именно это на пресс-конференции 18 мая, проявив "понимание и сочувствие" к проблемам расширившегося Евросоюза. Но этим же давая понять, что Россия при всем желании не сможет решить их за Брюссель. Понятная и естественная солидарность государств ЕС не должна все же поощрять "экономический эгоизм" тех, кто еще не готов мыслить категориями всего Европейского союза в целом, в том числе в диалоге с его важнейшими партнерами.
В ситуации же с Эстонией наиболее отчетливо просматривалось то, что до сих пор наши европейские партнеры старались затенить: в данном случае мы имеем дело прежде всего с гуманитарными проблемами, а не с некими трудностями диалога России и стран Балтии. Именно так поставил вопрос президент России на пресс-конференции и, не сомневаюсь, в прямом диалоге с европейскими лидерами в Самаре.
А это уже серьезное испытание, тестовая ситуация для самого Евросоюза. Проверка, в какой мере обычная гуманитарная активность политиков, общественности и СМИ ведущих стран Европы действительно является их ценностной позицией.
Пока этот экзамен не сдан. И не сдан скорее всего не столько по вине упомянутой внутрисоюзной европейской солидарности, а по причине непривычной роли экзаменуемого для привыкших экзаменовать европейцев. Евросоюз попросту оказался не готов к тому, что отмеченное демократическим "знаком качества" государство (отмеченное уже в силу своего членства в ЕС) может вести себя как нещадно критикуемые вовне авторитарные режимы. Потому, когда глава Еврокомиссии отмечает, что эстонские власти "действовали очень четко и решительно", в данном контексте комплимент звучит весьма сомнительно. При решении такого рода проблем нужны не столько решимость, сколько выдержка, терпение и элементарное уважение к людям и их правам.
Но сам факт, что мандат на обсуждение нового соглашения между Россией и ЕС Еврокомиссии до сих пор не выдан (срок действия старого соглашения истекает уже в ноябре), не может не беспокоить россиян, для которых Евросоюз - ведущий партнер во многих областях. Ситуация со всей очевидностью тревожит и самих ведущих европейцев, вынужденных уже не первый раз идти на поводу у команды "новообращенных", чьи цели - особенно на российском направлении - нередко идут вразрез интересам и планам Брюсселя.
В реальности те препоны, которые чинят страны Новой Европы диалогу Москва-Брюссель, были заложены в сути самого расширения евро-атлантических структур на рубеже веков, которое, если задуматься, не диктовалось насущными потребностями самого Евросоюза. Это был прием беженцев из ОВД, осуществлявшийся именно по инерции былого противостояния, когда перебежчики из другого лагеря приветствовались безоговорочно. Пополнение шло не для того, чтобы усилить Евросоюз (что и показала озабоченность "староевропейцев" при голосовании по Евроконституции), а чтобы дать "укрытие" от России.
Теперь же каждый раз, когда встает вопрос о параметрах сотрудничества (крайне необходимого и для ЕС, и для России), младоевропейцы резонно задают вопрос: "Какое сотрудничество? Какое партнерство? Мы же бежали от России не за этим?". И пока этот внутренний диссонанс, парализующий политическую волю Евросоюза в ключевых, жизненно важных для него сферах, не будет устранен, проблемы в нашем диалоге неизбежно будут всплывать в самый неудобный момент. Наши ведущие партнеры в Европе должны осознать: угрозы для той же энергобезопасности ЕС кроются не в России, а в разного рода "партизанах" на трассе Москва-Брюссель.
Можно лишь всецело поддержать высказанную федеральным канцлером Ангелой Меркель мысль о том, что гораздо лучше "говорить друг с другом, чем друг о друге". Мы в России слишком часто сталкиваемся с несправедливыми и некомпетентными суждениями о России, которые и создают наслоения предубеждений, препятствующие диалогу. Они - питательная среда для тех, кто привык жить и работать в условиях перманентного конфликта, для кого пребывание на "передовой" - шанс не стать европейским захолустьем.
Но саммит в Самаре показал: даже когда "диверсанты" считают свою тактику успешной, все равно "караван идет", движимый столь мощной силой, как объективные интересы.