Берналь диас дель кастильо

Вид материала

Документы

Содержание К главе "БОРЬБА ЗА ДАМБЫ" К главе "ВЕЛИКАЯ ОПАСНОСТЬ"

Подобный материал:

• Билеты включены. Пешеходный маршрут: Пуэрта дель Соль-Гран Виа Аркада Площадь Сибелес, 72.85kb.
• Встреча и трансфер в отель, 18.76kb.
• Осмотр экспозиции без гида, билеты включены. Маршрут: Пуэрта дель Соль Гран Виа Алкала, 33.11kb.
• «сказки старого мадрида», 29.18kb.
• «сказки старого мадрида», 27.63kb.
• Тур – 5 «сказки старого мадрида», 63.51kb.
• Осмотр экспозиции без гида, билеты включены. Маршрут: Пуэрта дель Соль Гран Виа Алкала, 26.3kb.
• Программа тура 1 день Прибытие в Мадрид. Встреча и трансфер в отель. 2 день, 58.06kb.
• Прадо и Королевы Софии ( осмотр экспозиции без гида ), билеты включены. Маршрут: Пуэрта, 26.15kb.
• За­пис­ки бодрст­ву­ю­ще­го. Очер­ки и исс­ле­до­ва­ния / Диас Валеев. Казань: Татар, 5923.8kb.

К главе "БОРЬБА ЗА ДАМБЫ"


1 Для более полной картины приведем сообщения еще трех авторов - Антонио де Солиса-и-Рибаденейры, Фернандо де Альбы Иштлильшочитля и Эрнана Кортеса. Антонио де Солис-и-Рибаденейра, опираясь на данные Антонио де Эрреры-и-Тордесильяса, сообщает в "Истории завоевания Мешико": "(Книга V, глава XX) Спуск на воду бригантин; сухопут­ное войско разделяет на три части, чтобы одновременно нападать на Мешико от Тлакопана, Истапалапана и Койоакана; Эрнан Кортес идет вперед по озеру и разбивает большой флот мешикских лодок. Кортес при всех таких печальных обстоя­тельствах не оставил, однако, всякие приготовления, необходимые для столь важного предприятия. Бригантины счастливо спустили на воду, и за совершение сего строения должно было благодарить искусного и прилежного Мартина Лопеса. Отслужена была месса Святого Духа, и на ней получили причастие Эрнан Кортес вместе со всеми испанцами. Благослов­лены были суда; и каждое, по обыкновению, получило свое имя. Между тем, как необходимые вещи на суда переносили, готовили паруса и канатные снасти, Кортес сделал смотр испанцев, их было тогда 900 человек: 194 - с аркебузами и арба­летами; другие - с мечами, щитами и копьями, еще 86 - конных, да 18 пушек, из них 3 больших чугунных и 15 бронзовых фальконетов вместе с достаточным запасом пороха и ядер. Эрнан Кортес посадил на каждую бригантину по 25 испанцев, вместе с одним капитаном, 12 гребцами, по 6 с каждого борта, и на каждом судне было по одному орудию. Капитанами были: Педро де Барба, уроженец Севильи; Гарсия де Ольгин из Какереса [в Испании]; Хуан Портильо из Портильо [в Ис­пании]; Хуан Родригес де Вилья-фуэрте из Медельина; Хуан Харамильо из Сальватьерры в Эстремадуре: Мигуэль Диас де Аус-арагонец; Франсиско Родригес Магариньо из Мериды; Кристобаль Флорес из Валенсии де Дон Хуан [в Испании]; Антонио де Карвахаль, из Саморы [в Испании]; Херонимо Руис де ла Мота, из Бургоса; Педро Брионес, из Саламанки; Родриго Морехон де Лобера из Медины дель Кампо; и Антонио Сотело из Саморы; которые тотчас погрузились на свои судна, что должны были защищать и оказывать поддержку другим. После распределения таким образом тех, кто дейст­вовать должен был на озере, вознамерился Кортес с согласия своих капитанов захватить три главных входа на дамбы, ве­дущие в Мешико, у Тлакопана, Истапалапана и Койоакана, не медля при Шочимилько, дабы не быть вынужденным раз­делять дополнительно свое войско, и дабы оно без больших задержек могло получать приказы. Войско свое он разделил на три части; Педро де Альварадо поручил он отправиться в Тлакопан, дав ему должность главного командира в этом походе, вся его сила состояла из 150 испанцев, из 30 конных, двух орудий и из 30 000 тлашкальцев с их вождями, и испан­цев разделил он на три роты под предводительством капитанов Хорхе де Альварадо, Гутьерре де Бадахоса и Андреса де Монхараса. Нападение на Койоакан поручил маэстре де кампо Кристобалю де Олиду со 160 испанцами, разделенными на три роты под командой капитанов Франсиско Вердуго, Андреса де Тапии и Франсиско де Луго, с 30 конными, с двумя орудиями и около 30 000 союзных индейцев, и, наконец, поручено Гонсало де Сандовалю взятие Истапалапана со 150 ис­панцами под командой капитанов Луиса Марина и Педро де Ирсио, с двумя орудиями, с 24 конными и всеми людьми из Чалько, Уэшоцинко и Чолулы, которых насчитывалось больше 40 000 человек. О числе союзников, бывших при том взя­тии, следуем мы сообщениям Антонио де Эрреры, поскольку Берналь Диас дель Кастильо насчитывает у каждого из этих трех предводителей только по 8 000 тлашкальцев и при этом весьма часто повторяет, что они причиняли больше замеша­тельства, нежели оказывали помощь; а поскольку он ни словом не упоминает, куда делись многие тысячи людей, кото­рые из других племен около Мешико вместе с испанцами собрались, то следует отнести это к превеликому его честолю­бию, что только испанцам честь взятия Мешико приписывает. Ведь взятие Мешико, по моему мнению, само по себе дос­таточно велико и важно, когда сообщается только то, что соответствует правде; и так Берналь Диас дель Кастильо о сем деле недостаточно рассудил, когда собственными своими измышлениями делает его невероятным". Фернандо де Альба Иштлильшочитль в труде "Реляции" сообщает: "("Тринадцатая реляция, о прибытии испанцев и начале Евангельского Закона, написанная доном Фернандо де Альбой Иштлильшочитлем")... 76. - Во второй день праздника Духа Святого [(Подвижный церковный (католический) праздник Духа Святого (Espiritu Santo), празднуемый римско-католической церковью в четверг на 40-й день с начала Пасхи (31 марта 1521 г. по ст. ст.), в 1521 году - 9 мая по старому стилю, а по новому - 19 мая 1521 г.; таким образом, во второй день праздника - 10 мая (пятница) 1521 г. по ст. ст., а по новому - 20 мая 1521 г.)], когда уже была вся его армия собрана в Тескоко, Кортес произвел смотр со своими испанцами, и то же сде­лал Иштлильшочитль, во всем войске которого были 200 000 воинов и 50 000 работников для изготовления мостов и дру­гих нужных дел: 50 000 человек из Чалько, Ицоакана, Куаунауака, Тепейака и иных мест, подчиненных королевству Тес­коко, которые были расположены на южной стороне, а другие 50 000 из города [Тескоко] и его провинции, не считая 8 000 командиров - жителей и уроженцев города [Тескоко]; другие 50 000 - из провинций Отумбы, Толацинко, Шилотепека и иных мест, которые также подчинялись городу [Тескоко] и были они аколуа, и, наконец, другие 50 000 - циуколуаки, тлалаукуитепеки и из иных провинций, которые были расположены на северной стороне и были подчинены королев­ству Тескоко, вот так были получены объявленные выше все 200 000 воинов. 77. - Так же Иштлильшочитль велел со­брать все лодки, часть из них сопровождали бригантины, а остальные перевозили продовольствие и другие нужные вещи для армии. 78. - Также в тот день произвели смотр тлашкальцы, уэшоцинки и чолульцы, каждый сеньор со своими васса­лами, и оказалось их всех больше 300 000 воинов. Кортес, увидев такое множество людей, которые были на его стороне, договорившись с Иштлильшочитлем и всеми остальными сеньорами, их распределил следующим образом; так Кортесом было приказано Педро де Альварадо идти в Тлакопан вместе с 30 конными, 170 солдатами-пехотинцами и 50 000 из Отумбы, Толанцинко и других мест, которым Иштлильшочитль приказал пойти вместе с ним, а командовать ими прика­зал своему брату Куаутлистакцину и Чичинкуацину, сеньору из Чиаутлы, а также пошло в поддержку ему [Педро де Аль­варадо] все войско тлашкальцев. 79. - Кристобалю де Олиду, который был другим предводителем, [Кортес] дал 33 кон­ных испанца, 180 солдат-пехотинцев и две пушки, как и прочим отправлявшимся [корпусам], и других 50 000 человек из Циуколуака и прочих провинций с северной стороны, а командовал ими Тетлауелуескуитицин, брат Иштлильшочитля, и другие сеньоры со своими товарищами, а направились они в Койоакан. 80. - Гонсало де Сандовалю, который был дру­гим предводителем, [Кортес] дал 23 конных, 170 солдат-пехотинцев и две пушки, а в поддержку им, - из Чалько, Куаунау­ака и из прочих мест, расположенных на юге, - столько же, как у других [предводителей корпусов - 50 000 воинов, подчи­ненных Тескоко], и командующими также были их сеньоры и несколько братьев Иштлильшочитля; также вместе с ними пошли тольтеки и уэшоцинки, для выхода в Истапалапану и разгрома его расположили при нем свой лагерь, где с боль­шим жаром принялись за дело. Также были распределены между всеми ними [тремя корпусами] 50 000 работников для изготовления мостов и разрушения всего другого, необходимого по распорядку. 81. - А Кортес взял себе бригантины, став командующим флота, при себе оставив Иштлильшочитля с 16 000 лодок, в которых были 50 000 тескокцев, его вас­салов, и 8 000 весьма храбрых командиров для уничтожения врагов на озерах и на скалистом островке [("Маркизовой скале" на озере у Мешико)]. 82. - В Мешико, не теряя времени даром, также подготавливали вое необходимое и укрепля­ли город короли - Куаутемок, Коанакочцин [(сбежавший правитель Тескоко)] и Тетлепанкецальцин [(правитель Тлакопана, двоюродный брат Куаутемока)], а собрали они почти 300 000 человек на его защиту..." Сам же Эрнан Кортес, в третьем письме-реляции Карлу V сообщает следующее: "Во второй день праздника [Духа Святого] я приказал выходить всем людям, пешим и конным, на площадь города Тескоко для построения и назначения предводителей, которые должны были вести три корпуса воинов, которым следовало расположиться при трех городах, что были вокруг Теночтитлана [-Мешико]. В первый корпус я назначил предводителем Педро де Альварадо, дав ему 30 конных, 18 арбалетчиков и аркебузников, и 150 солдат-пехотинцев [(peones)], каждый с мечом и щитом, и более 25 000 воинов из Тлашкалы - эти должны были разместить свой лагерь при городе Тлакопане. В другой корпус назначил предводителем Кристобаля де Олида, ко­торому дано было 33 конных, 18 арбалетчиков и аркебузников и 160 солдат-пехотинцев, каждый с мечом и щитом, и бо­лее 20 000 воинов наших друзей [-индейцев], а [все] эти должны были разместить свой лагерь при городе Койоакан. В тре­тий же корпус я назначил предводителем старшего альгуасила [Новой Испании] Гонсало де Сандоваля, дав ему 24 кон­ных, 4 аркебузников и 13 арбалетчиков и 150 солдат-пехотинцев, каждый с мечом и щитом; 50 из них - отборные молод­цы, которые прибыли вместе со мной [с Кубы], - и всех людей из Уэшоцинко, Чуруртекаля и Чалько, которых было бо­лее 30 000 человек; и эти все должны были идти на город Истапалапан и, разгромив его, перейти вперед по дороге [на дамбе] в озере, с помощью и под прикрытием бригантин, и соединиться с корпусом [Кристобаля де Олида] из Койоакана, для чего затем и я выступил с бригантинами по озеру, велев старшему альгуасилу расположить свой лагерь, где он сочтет удобным. На 13 бригантин, с которыми я должен наступать по озеру, было назначено 300 человек; все больше моряки и весьма искусные; таким образом, на каждой бригантине были 25 испанцев, и каждая фуста [(fusta - легкое гребное судно с парусом; Кортес и так называет свои бригантины (bergantines))] несла своего капитана и веедора, и 6 арба­летчиков и аркебузников".


2 Антонио де Солис-и-Рибаденейра в "Истории завоевания Мешико" так рассказывает об этих событиях: "(Книга V, глава XIX) .. .Вскоре после этого случилось иное происшествие, которое хотя было другого свойства, тем не менее, также было достойно называться бунтом. Шикотенкатль ["Молодой"], возглавлявший тлашкальское войско, вознамерился по­кинуть армию [Кортеса], или по какому-то неудовольствию, в которое столь надменный человек легко прийти мог, или потому, что имел на сердце вражду против испанцев. Для этого он, собрав несколько отрядов своих людей, многими обе­щаниями склонил их к тому, что решились они последовать за ним, после чего тихонько ночью ушли от войска. Кортес, получив о том известие от самих тлашкальцев, сильно опечалился, что столь знатный сеньор подал скверный пример, мо­гущий иметь опасные последствия, поскольку собирались тогда предпринять столь важное завоевание. Он отправил тотчас к нему несколько знатных индейцев-тескокцев, которые должны были употребить всякое старание, чтобы его угово­рить, по крайней мере, объяснить причину его поступка. Но данный им ответ, который был не только весьма дерзостен, но и очень неучтив и наполнен презрением, побудил Кортеса на еще больший гнев, так что он две роты испанцев и доста­точное число индейцев из Тескоко и Чалько послал с именным приказом, чтобы либо привели его назад под караулом, либо, если это не удастся, убили. Это последнее они и были вынуждены совершить, так как он оказал упорное сопротив­ление тем, кто его преследовал, тлашкальцы же тотчас оставили его. И все они вернулись потом в лагерь, оставив труп Шикотенкатля висящим на дереве. Так же рассказывает об этом событии и Берналь Диас. Но Антонио де Эрерра сооб­щает, что Шикотенкатлъ был доставлен в Тескоко, и что Кортес, испросив у совета позволения, в городе его повесил. Но это известие не столь вероятно, как прежнее, ибо Кортес при столь великом числе тлашкальцев не стал бы так позорно наказывать знатнейшую их персону, так как мог этим вызвать к себе ненависть у всего народа. Некоторые рассказыва­ют, что испанцам, за ним посланным, было тайно приказано его убить, такой замысел был не столь опасен. Но как бы то ни было, однако бесспорно то, что Кортес с обычной своей осмотрительностью, простирающейся на все, что только бы­ло возможно, всесторонне продумал это дело и совершил все столь осмотрительно, что ни тлашкальцы, ни отец Шико­тенкатля на смерть его нисколько не жаловались. Кортес за несколько еще дней до его бегства дал совету Тлашкалы знать, что сей молодой сеньор настолько много провинился, что худо говорил о Кортесе и предприятие против Мешико старался представить очень ненадежным. При этом Кортес просил их отозвать Шикотенкатля под каким-либо другим предлогом, отстранив от войска; в противном случае вынужден он будет употребить против Шикотенкатля свою власть, дабы отвратить такие непорядки. Совет, в котором отец его присутствовал, отвечал Кортесу на это, что за престу­пление - заводить бунт в войске, надлежит по законам казнить смертью. И так Кортес может по своему усмотрению по­ступить с ним со всей строгостью, какую применили бы они сами против Шикотенкатля, если бы возвратился в Тлашкалу либо он сам, либо некоторые из его последователей. Сие подлинно, что это позволение способствовало смерти Шико­тенкатля, ведь Кортес дерзость его столько дней терпеливо сносил и употреблял всегда мирные средства, чтобы склонить его к другим мыслям. И я согласен с Берналем Диасом дель Кастильо в том, что казнен Шикотенкатль был вне Тескоко; ибо Кортес хорошо знал, что воздействие на ум бывает гораздо большее от увиденного, чем от услышанного". А Франсиско Хавьер Клавихеро в "Древней истории Мексики" сообщает: "(Книга X, глава XVI) Семья и имущество Шикотен­катля "Молодого" перешли во владение короля Испании и были доставлены в Тескоко, в том числе 30 женщин, а также большое количество золота, украшений из перьев и дорогих хлопчатобумажных одеяний".


3 13 мая 1521 г. по старому стилю, а по новому - 23 мая 1521 г.


4 После этого в Мешико вода была лишь из колодцев (за исключением двух или трех солоноватая), дождевая и та, что доставлялась на лодках. Положение мешиков было тяжелым, но они смело встретили смертельную опас­ность, так как, по словам Бернардино де Саагуна: "только по своей воле покорится теночк [(мешик)] или погибнет". Здесь же приводим слова Куаутемока, обращенные к мешикам, из "Истории индейцев Новой Испании и островов у материка" Диего Дурана: "Храбрые мешики! Вы видите, что все наши вассалы восстали против нас, и уже имеем мы в качестве врагов не только тлашкальцев, чолульцев и уэшоцинков, но и тескокцев, чальков, шочимильков и тепанеков, которые нас предали и перешли к испанцам, выступив теперь против нас. Поэтому я прошу вас вспом­нить о храбром сердце и храброй душе чичимеков, наших предков, которые, будучи в малом числе во время при­бытия на эту землю, отважились атаковать ее... и подчинить своей могучей рукой весь этот новый мир и все наро­ды... Вот почему, о храбрые мешики, не теряйтесь и не страшитесь! Укрепите душу и отважное сердце, чтобы выйти на новую битву! Поймите, если вы на нее не пойдете, то станут вечными рабами ваши жены и дети, а ваше имущество будет отнято и разграблено... Не смотрите, что я слишком молод, и помните: то, что я вам сказал, - правда, и вы обязаны защищать ваш город и вашу родину, которую я обещаю вам не покидать до смерти или до победы".


5 ...через 4 дня после праздника Тела Христова - подвижный церковный праздник Тела Христова (Corpus Christi), празднуемый римско-католической церковью в понедельник на 51-й день с начала Пасхи (31 марта 1521 г. по ст. ст.), в 1521 году - 20 мая по старому стилю, а по новому - 30 мая 1521 г.; таким образом получается, что корпус Гонсало де Сандоваля вышел из Тескоко 25 мая 1521 г. (по ст. ст.) - 4 июля 1521 г. (по н. ст.).


6 Остров Тепацинко - после взятия Мешико его называли "Маркизовой скалой" по Кортесу, получившему титул маркиз.


7 Около места, где соединялась дамба из Койоакана с главной дамбой из Истапалапана, ближе к Мешико, нахо­дилось укрепление Шолоко, которое было затем захвачено конкистадорами. О действиях бригантин сообщает Кортес в третьем письме-реляции Карлу V: "Каждый день шли бои, и бригантины сжигали вокруг города [Меши­ко] все строения, какие могли... Мы вклинились [бригантинами] в их ряды и разбили множество лодок, убили и потопили множество врагов, и это было сделано превосходно, это надо было видеть..."


8 Имеется в виду знаменитое чудотворное изображение Девы Санта Марии в монастыре городка Гуадалупе в Испании.


9 Кулуакан (Culhuacan) сохранил свое название.


10 ...накануне праздника Сеньора Сан Хуана в июне... - (см. прим. 39 к главе "ЭКСПЕДИЦИЯ В ТАБАСКО"), то есть 23 июня 1521 г. по старому стилю, а по новому - 3 июля 1521 г. Кортес так рассказывает в третьем письме-реляции Карлу V о борьбе за дамбы и предместья Мешико: "Много раз входили мы по дамбам и мостам в город [Мешико], хотя индейцы, имевшие там оборонительные сооружения, сопротивлялись с большим упорством. Часто они делали вид, что отступают, заманивая нас внутрь [города]... Залпами и атаками конницы мы нанесли им большой урон... Иной раз мы делали вид, что бежим, а сами поворачивали коней на них и всегда захватывали добрую дюжину этих дерзких воинов; благодаря этому, а также многочисленным засадам, которые мы им устраивали, они все время оказывались в трудном положении. И поистине радостно было видеть все это. Но каким бы чувствительным ни был урон, они продолжали нас преследовать до тех пор, пока мы не покидали пределы города... Выстрелами из пушек, арбалетов и аркебуз мы убили их огромное множество и думали, что они вот-вот запросят у нас мира, на который мы уповали как на спасение... Я долго медлил, не решаясь проникнуть в центр города: во-первых, потому, что хотел подождать, не откажется ли противник от своего намерения, не дрогнет ли он, и, во-вторых, это было очень рискованно, ибо они были очень сплочены, сильны и полны решимости умереть..." А вот что сообщает Бернардино де Саагун во "Всеобщей истории Новей Испании": "(Книга XII)... И через два дня, когда бригантины, прибывшие перед этим, изгнали лодки [мешиков], они соединились и заняли позиции у берега, рядом с местечком Ноноалько... Потом испанцы вступили на берег и продолжили свой путь по узким улицам, ведущим к центру города. И там, куда приходили испанцы, индейцы замолкали, и никого из людей уже не было видно. А на следующий день они появились снова и подвели свои бригантины к берегу... Испанцы окружили боль­шое число мешиков. И после их [испанцев] вступления в Ноноалько началась битва. С обеих сторон погибали лю­ди, все враги были ранены стрелами, все мешики тоже; и целый день до вечера не стихала битва. И было три вождя, три великих вождя, которые не показали неприятелю спину, которые с презрением относились к врагам и не щади­ли себя. Первого звали Цойекцин, второго - Темокцин и третьего - Цилакацин. Этот последний, великий вождь, человек огромной отваги, был вооружен тремя большими круглыми камнями, из которых складывают стены... Один камень он держал в руке, а два других лежали на его щите. После он еще преследовал испанцев, подстерегал их на воде, убивал их... Цилакацин был из племени отоми и носил титул касика... и волосы у него были как у всех отоми; он презирал своих врагов, даже испанцев, наводивших на всех ужас, и, завидев Цилакацина, враги прята­лись. Испанцы стремились убить его стрелой или из огнестрельного оружия, но Цилакацин маскировался, чтобы не быть узнанным". Согласно этому же источнику, наученные горьким опытом "мешики, когда видели, когда по­нимали, что пушка или аркебуза нацелена прямо на них, уже не шли по прямой линии, а двигались зигзагом, из стороны в сторону, избегая лобовой атаки. И когда они видели, что пушка стреляет, то бросались на землю, припа­дали, прижимались к земле... воины-мешики после [атаки] быстро скрывались между постройками, в проходах ме­жду ними: улица оставалась чистой, открытой, словно это было безлюдное место".


11 См. прим. 12 к главе "ПУТЬ В МЕШИКО". Следует отметить, что основная атака конкистадоров была направ­лена на главный храм Мешико, где был главный идол Уицилопочтли. Кортес прекрасно понимал, какое значение прида­ют индейцы взятию главного храма и захвату главного идола. Судя по испанским источникам, конкистадорам (очевид­но, корпусу Кортеса) удалось, несмотря на отчаянное сопротивление мешиков - и воинов и жрецов, занять главный храм Мешико, поджечь его святилища-башенки и низвергнуть идол Уицилопочтли (мешики же сообщают, что они его спас­ли), но потом оставить его, покинуть главную храмовую площадь и вечером отступить в свой лагерь. Мешики же об этом уходе рассказывают так: "[Прорвавшиеся на главную храмовую площадь] испанцы доставили пушку и установили ее на жертвенном базаменте... Но тотчас же прибыли великие вожди и все воины-мешики, сражавшиеся на лодках, они подоспели [по каналам] и высадились на набережную [у главной храмовой площади]... И когда испанцы увидели, что уже наступают, что уже идут те, кто их прогонит, тотчас же отступили они, держа свои мечи. Произошла большая давка, все­общее бегство их. Со всех сторон летели в испанцев стрелы. Со всех сторон спешили мешикские воины, чтобы сразиться с ними... Испанцы отступили, бросив пушку, поставленную на жертвенном базаменте. Ее тут же схватили воины-мешики, в гневе потащили ее, бросили в воду [канала]..."


К главе "ВЕЛИКАЯ ОПАСНОСТЬ"


1 .. .а двaдцaть солдат мертвы - очевидно, только в корпусе Эрнана Кортеса, так как общие потери конкистадо­ров, не считая огромных потерь союзников-индейцев, к тому времени были гораздо больше, что отражено и в со­общениях Берналя Диаса (см. предыдущую главу "БОРЬБА ЗА ДАМБЫ").


2 Вероятно, при помощи аркана.


3 Сам Эрнан Кортес в третьем письме-реляции императору Карлу V описывает этот штурм весьма путано и взвалива­ет всю вину за поражение на каких-то капитанов, имен которых не называет, не засыпавших пролом у "Моста бедствия": "На другой день, после того, как была прослушана месса, мы, согласно распорядку, выступили из нашего лагеря с 6 бри­гантинами [(согласно Берналю Диасу у Кортеса из 6 его бригантин одну еще до этого события захватили мешики, см. главу "БОРЬБА ЗА ДАМБЫ")] и более чем 3 000 лодок наших друзей[-индейцев]; и я с 25 конными вместе с другими людьми, которые у меня были, и с 70 человек из лагеря у Тлакопана, проследовав дорогой [на Истапалапанской дамбе] вошел в город. А когда мы достигли его, я разделил людей следующим образом: там было три улицы, которые мы хотели занять, по ним можно было выйти к торговой площади, которую индейцы называли Тиангис, а весь этот район, где она расположена - Тлателолько; и одна из этих трех была главной и вела прямо к торговой площади; и на эту улицу я приказал вступить казначею [Хулиану де Альдерете] и контадору Вашего Величества с 70 человек и с более чем 15 000 или 20 000 наших друзей, а в арьергарде у них находились 7 или 8 конных, и так как мы захватывали мосты и проломы и за­сыпали их, с ними двигалась дюжина человек со своими кирками и еще больше наших друзей, которые помогали им за­сыпать проломы и делать мосты. Другие две улица вели к дороге в Тлакопан и далее к торговой площади, они были бо­лее узкими и с гораздо большим числом переулков, мостов и каналов с водой. И по более широкой из этих двух я прика­зал продвигаться двум капитанам с 80 человек-испанцев и более чем 10 000 наших друзей-индейцев, и у начала дороги в Тлакопан поставил две большие пушки вместе с 8 конными для их охраны. А я с другими 8 конными и с примерно сотней солдат-пехотинцев, среди них было больше 25 арбалетчиков и аркебузников, и с большим числом наших друзей следовал своим маршрутом по другой улице, самой узкой из них. И у входа на нее оставил конных, приказав им, чтобы ни под ка­ким видом не уходили оттуда, не получив сперва моего приказа, а я спешился, и мы, подойдя к баррикаде, которая была у конца моста, с одной небольшой полевой пушкой и с арбалетчиками и аркебузниками захватили ее и продвигались дальше по мостовой, которая была проломана в двух или трех местах. И в этих трех местах мы сражались, а столь боль­шое число наших друзей, которые были на плоских крышах и в других местах, держались в стороне, и это нас немного раздражало. Так мы, испанцы, захватили те два пролома и баррикады на мостовой, а наши друзья, ничем не рискуя, шли по улице, не оказывая нам никакой помощи, но увидев, что я вместе с более чем 20 испанцами сражаюсь на месте, окру­женном водой, наши друзья подошли и вмешались в бой с врагами, из которых некоторые оступались и падали в воду, затем с нашей помощью мы отбросили их. В остальном, мы наготове, уверенно продвигались по улицам города, испан­цы, которые шли по мостовой впереди, не встречали контратак; как мне в то время, подойдя, доложили, что мы захватили многое, и что не слишком далеко уже до торговой площади, на которую все тогда стремились выйти, так уже было слышно, как сражались на своих участках [корпуса] главного альгуасила [Гонсало де Сандоваля] и Педро де Альварадо. Я послал сообщить, чтобы ни под каким видом не двигались вперед, пока сперва хорошо не засыпят проломы [в доро­гах]; так как это было необходимо сделать на случай отхода, чтобы проломы с водой не затрудняли и не сковывали, и они знали об этой угрозе. И вернувшись, мне доложили, что все захваченное было хорошо исправлено; и я направился туда считая, что это так. Но вместе с тем я опасался, что это приказание не выполнено достаточно хорошо и проломы не засыпаны полностью. И прибыв туда, я обнаружил, что они перешли один пролом в дороге, который был 10 или 12 ша­гов шириной, в котором текла вода, ее глубина была больше двух эстадо [(1 эстадо = около 1,67 м)], и когда они перехо­дили, то побросали в него куски дерева и стебли тростника, и так еле-еле на ощупь перешли, но эти куски дерева и трост­ник утонули: а они, двигаясь в победном угаре, настолько увлеклись, что и не подумали сделать это гораздо прочнее. И в тот момент, когда я прибыл к этому, находящемуся в воде месту бедствия, я увидел, что испанцы и множество наших дру­зей обращены в повальное бегство, а враги, как собаки, набрасываются на них; и я, вида столь великую беду, стал кри­чать: "Держитесь! Держитесь!" А так как я уже оказался у воды [у края пролома], то обнаружил, что весь он заполнен ис­панцами и индейцами, так что, казалось, нельзя просунуть и соломинку; а врагов навалилось столь много, что убивая ис­панцев, они сами падали в воду вслед за ними; и уже по воде канала подплывали лодки врагов и захватывали испанцев живьем. И все это дело случилось столь неожиданно, и я видя, как убивали людей, решил, что мне лишь осталось уме­реть, сражаясь, и кроме того, мы, я и другие, бывшие там со мной, старались оказать помощь тем несчастным испанцам, которые находились в воде, одних вытаскивали ранеными, других почти захлебнувшимися, а иных без вооружения, и от­правляли дальше [к своему лагерю]; и тут уже навалилось столь большое число врагов, что меня и других 12 или 15, кото­рые были со мной, они окружили со всех сторон. А так как я был очень занят помощью тем, которые находились в воде, то не увидел и не решил, что делать с этой опасностью; и уже, подскочив, в меня вцепились некоторые вражеские индей­цы и потащили, но тут прорвался один капитан [(капитан телохранителей Кортеса - Антонио де Куиньонес)] пятидесяти человек, которого я всегда брал с собой, и вместе с ним один подчиненный из его отряда, и он по воле Бога спас мне жизнь; и свершив это как храбрый человек, он сам там тяжело пострадал. В этой комедии испанцы отступали в беспоряд­ке дальше по дороге [на Истапалапанской дамбе], а так как она была не широкой и не высокой, и с обеих ее сторон была вода, эти собаки специально сделали ее такой, и по ней двигались также в беспорядке многочисленные наши друзья, то движение по ней было столь затруднительно и медленно, так что враги в любом месте подплывали по воде, как с одной, так и с другой ее стороны и захватывали и убивали, сколько хотели". А вот как о поражении корпуса Эрнана Кортеса у "Моста бедствия" рассказывает со слов своих мешикских информаторов Бернардино де Саагун во "Всеобщей истории Новой Испании": "(Версия текста на языке науа; книга XII, глава XXXIV)... 7. - Испанцы приближались к [району] Куауекатитлан, по дороге, на которой подготовлена была засада. И с ними [шли] из Тлашкалы, Аколуакана [(Тескоко)], Чалько, потом они засыпали канал и таким образом приготовили дорогу. Побросали они туда адобы [(необожженные кирпичи)], деревянные части построек: притолоки, косяки, столбы и колонны из дерева. И тростник, который нашли по­близости, также побросали в воду. 8. - Когда так был перекрыт канал, тут же прошли испанцы. Прошли осторожно: впе­реди их идет знаменосец; идут, играя на своих флейтах, идут, стуча в свои барабаны. 9. - Вслед за испанцами идут строем все тлашкальцы и все из иных поселений (союзников испанцев). Тлашкальцы весьма храбрились, держа надменно головы, хлопая ладонями в грудь. Они идут и поют, но также поют и мешики. Как с одной стороны, так и с другой слы­шатся песни. Поют песни о том, что помнили славного, и с этими своими песнями становятся храбрее. 10. - Вот они выбираются на сухую землю, где находятся в засаде мешики-воины, прижавшись к земле, маскируясь. Они наблюдают в ожидании времени, тогда они встанут и исполнят свой долг - когда услышат крик призывающий встать на ноги. 11.- И раздается крик: "Мешики, час настал!.." Вслед за тем появляется видящий все тлапанек отоми Экацин, с копьем, направ­ленным против врагов, он призывает: "Воины Тлателолько! Кто такие эти дикари? Как они посмели придти сюда!'' И тут же он валит одного испанца, сбивает его с ног. И делает это отважно, он бьет испанца о землю. Свершив это, он открыл счет. И повернувшись, он передал его, и мешики тут же пошли, таща этого испанца. (Глава XXXV) 1. - После этого подвига мешики-воины отважно вышли из засады. Те, что прятались на земле, теперь стали преследовать испанцев по улицам. А испанцы, когда их увидели, стали просто как пьяные. 2. - Тут же началась борьба с целью захвата живых людей. Были взяты в плен многие из Тлашкалы, Аколуакана, Чалько, Шочимилько. Взят был большой уро­жай из пленных, взят был большой урожай из мертвых. Также за испанцами и всеми их людьми (их союзниками) преследователи плыли по воде. 3. - И вся дорога стала скользкой, и уже невозможно было идти по ней; лишь толь­ко кто поскользнется, то падает в грязь. Мешики тащили пленных волоком. 4. - Именно там был захвачен [испа­нец] со штандартом и был утащен. Те, кто захватили его, были из Тлателолько. А место, где он был захвачен, те­перь называется Сан Мартин. С этим никакое событие не может сравниться. 5. - Иным (из испанцев) удается спа­стись. Они отступают, дабы прийти в себя, по берегу канала [из соленого озера в пресное] в сторону [города] Кулуакан. Там. на берегу, они располагаются на отдых". Показательно, что Кортес ничего не сообщил Карлу V о захва­те индейцами своего штандарта, а мешики не рассказали Саагуну, что упустили Кортеса, поскольку никто не лю­бит сообщать о своих неудачах.


4 Лагерь корпуса Эрнана Кортеса был в Койоакане.


5 Пуэбла (Риeblа) - провинция, ныне штат в Мексике, с административным центром - городом Пуэбла де Сара­госа (Риeblа dc Zaragoza), основанным в 1531 году под названием Пуэбла де лос Ангелес (Риeblа de los Angelas) и пе­реименованным в 1862 году в честь генерала Сарагосы.


6 О последующих событиях, произошедших в Мешико после того, как отступивший по Истапалапанской дамбе кор­пус Эрнана Кортеса добрался до берега, так рассказывает со слов своих мешикских информаторов из Тлателолько Бернардино де Саагун во "Всеобщей истории Новой Испании": "(Версия текста на языке науа; книга XII, глава XXXV)... 6. - После этого мешики повели с собой пленников в сторону [квартала] Йакаколько [(находившегося вблизи главной храмо­вой площади Тлателолько)]. Там все собрались, а они охраняли своих пленников. Из пришедших одни жаловались, дру­гие пели песни, а иные шлепали ладонью по рту, как это бывает обычно на войне. 7. - Когда прибыли в Йакалолько, пленных поставили в колонну по одному, и повели вереницей, нарядив; они один за другим шли, взбираясь [по ступеням пирамиды] к святилищу; там их принесли в жертву. Первыми шли испанцы, они были важнее. А вслед за ними шли все из поселений (союзных с ними). 8. - После того, как их принесли в жертву, головы испанцев нанизали на шесты, также нани­зали головы лошадей. Но их поместили ниже, а головы испанцев над ними. Головы были нанизаны лицом в одну сторо­ну. Но головы индейцев из поселений, союзных с ними, не нанизывали, поскольку это были незначительные люди. 9. - И тогда пленных испанцев было 53 и 4 лошади". О жертвоприношениях мешиков своим идолам после поражения конки­стадоров Эрнан Кортес рассказывает в третьем письме-реляции Карлу V: ".. .и тотчас на высокой башне [(пирамиде)] с их идолами, которая была рядом с [главной] торговой площадью, приготовили [для жертвоприношения] благовония и куре­ния - некоторые смолы, которые есть в этой земле, - будучи крепко уверены, что этим они служат своим идолам в знак-признательности за победу; и хотя мы хотели помешать, но не смогли это сделать, поскольку большинство людей [(кор­пуса Кортеса)] уже ушло в лагерь. В этой неудаче враги убили [(из корпуса Кортеса)] 35 или 40 испанцев и больше 1 000 индейцев - наших друзей, изранив более 20 христиан, и я выбрался раненым в ногу; были потеряны: одна небольшая по­левая пушка, много арбалетов, аркебуз и другого вооружения. Мешики затем также одержали победу в городе, приведя в уныние старшего альгуасила [Гонсало де Сандоваля] и Педро де Альварадо, и забрав всех испанцев, захваченных живьем и мертвых, в Тлателолько, в котором находилась [главная] торговая площадь, и на высоких башнях [(пирамидах)], кото­рые там были, обнажали пленных испанцев и приносили в жертву, рассекая им грудь и вырывая сердца, которые препод­носили своим идолам; это было хорошо видно испанцам из лагеря Педро де Альварадо, с того места, откуда они вели во­енные действия, и они видели обнаженные, белые тела тех, кого приносили в жертву, знакомых, которые были христиа­нами". Очевидно, главный храм Тлателолько вышел на первый план после того, как во время предыдущего штурма (до поражения у "Моста бедствия") конкистадоры из корпуса Эрнана Кортеса, прорвавшись к главному храмовому участку Мешико в Теночтитлане, захватили главный храм, разбили идолов и сожгли их святилище, хотя потом они отступили; мешики в этом храме, очевидно, больше не проводили никаких обрядов.


7 См. стр. 118-119 в главе "МОТЕКУСОМА".


8 Ауашпицокцин (Ahuaxpitzoctzin) - более правильное (согласно хронисту Фернандо де Альбе Иштлильшочитлю), он был братом правителя Тескоко Иштлильшочитля (дона Эрнана Иштлильшочитля), после крещения - дон Карлос Ауашпицокцин. У Берналя Диаса он назван Эстесучел (Estesuchel), эта же ошибка и у Франсиско Лопеса де Гомары. Положение испанцев (после поражения корпуса Кортеса у "Моста бедствия" и неудачи общего штурма Мешико 15 нюня 1521 г.) было весьма тяжелым - почти все индейцы-союзники их покинули, порох и продовольст­вие заканчивались, многие из конкистадоров были изранены. Но, как говорит Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, если бы испанцы поколебались, то они могли бы поучиться отваге у своих жен: несколько испанок были вместе с конкистадорами во время осады Мешико. Так, одна из этих женщин, когда ее муж бывал усталым, облачалась в его доспехи, брала его оружие и стояла на посту вместо него, а другая, увидев, что конкистадоры отступают, наде­ла хлопчатобумажный панцирь и, взяв копье и меч, остановила бегущих и повела их на неприятелей. Кортес в свое время хотел оставить этих испанок в Тлашкале, но они ему гордо ответили: "Долг кастильских женщин не поки­дать своих мужей в опасности, делить ее с ними, а если придется, вместе с ними и умереть!"