Geum.ru

Мечтой Кририлла Александровича и его предшественников было создание многотомной истории Института Экспериментальной Медицины. Исегодня эта глобальная задача

Вид материалаЗадача
Подобный материал:

ДОКЛАД

Глубокоуважаемый Борис Иванович, Глубокоуважаемые члены Ученого Совета,

Дорогие гости и коллеги!


Пространные дискуссии XX века позволили прийти к выводу, что история развития мысли может быть подвергнута логическому обобщению. Причем последовательность и взаимосвязь логических представлений никогда не является произвольной, и в обобщенном виде повторяет реальный процесс человеческого познания. Соответственно исторический анализ развития науки и неразрывно связанного с ним развития общества позволяет выявлять механизмы функционирования научного сообщества и осознавать суть настоящего.

Первым историографом нашего Института стал Александр Петрович Саломон, член-сотрудник ИИЭМ и постоянный член его хозяйственного комитета. {СЛАЙД} К 50-летию и 100-летию создания ИЭМ появились две книги, посвященные его истории. {СЛАЙД} Обе они стали результатом коллективного труда многих сотрудников Института. Особую роль в создании последней книги сыграл Кирилл Александрович Ланге. {СЛАЙД} Кирилл Александрович создал первую лабораторию по истории науки в ИЭМ, очень много сделал для создания музея нашего Института.

Этот период его деятельности пришелся на тяжелое для всех нас время. Поэтому многие его замыслы удалось реализовать лишь когда Кирилла Александровича уже ушел из жизни: был выполнен первый научный грант по истории науки, защищена первая диссертация по истории ИЭМ и многое другое. Мечтой Кририлла Александровича и его предшественников было создание многотомной истории Института Экспериментальной Медицины. И сегодня эта глобальная задача обретает черты реальности.

Принц Александр Петрович Ольденбургский {СЛАЙД} создал наш Институт как ответ на социальный заказ общества, вызванный сменой парадигмы медицинской науки – признанием существования возбудителей инфекционных болезней. Императорский Институт Экспериментальной Медицины находился в составе МВД, финансировался отдельной строкой в бюджете, имел возможность широкого привлечения денежных средств на основе благотворительности и коммерческого использования своих теоретических разработок.

Александру Петровичу удалось сконцентрировать в Институте лучшие научные силы России конца XIX столетия по различным направлениям биологии и медицины. Ученые Института поддерживали тесные контакты со многими выдающимися европейскими коллегами, и в первую очередь – Луи Пастером, бюст которого каждый день встречал сотрудников и посетителей. {СЛАЙД}

О нашем Институте очень трудно говорить в общем виде, не вспоминая личности работавших в нем ученых. Но я вынужден остановиться. Только перечисление имен требует как минимум трех докладов. Позволю лишь две цитаты: первая – это слова {СЛАЙД} написанные Оскаром Оскаровичем Гартохом 16 декабря 1940 года:

{СЛАЙД} «Незабвенные имена, незабвенные дела, крупнейшие достижения неразрывно связаны с именем Института Экспериментальной Медицины. За всеми этими «делами» живые люди, имена которых еще долго будут жить в памяти и сердцах нашего народа»

и вторая – слова, написанные через 60 лет Борисом Ивановичем Ткаченко {СЛАЙД} «Уникальность Института, его славное прошлое, научные заслуги его ученых, новые технологии, перспективы развития, значимость теоретических исследований для практики – все это Вы найдете в стенах Института».


Но какое отношение воспоминания, то есть история, имеют к будущему? Может ли историческое прошлое помочь в конструировании будущего? Благодаря новому научному направлению – синергетике, мы получили в свое распоряжение инструмент для реконструкции прошлого с целью построения будущего –фрактальные модели. Такие модели позволяют анализировать сложные, стохастически развивающиеся структуры, не разделяя их на составляющие. И в то же время, не прибегая к помощи математического аппарата.

Важной особенностью функционирования фрактальных моделей является понятие бифуркации. Наиболее образный пример бифуркации предложил Илья Романович Пригожин: это закрепленный на жестком стержне маятник. {СЛАЙД} Обычно состояние системы характеризуется нижним положением маятника. {СЛАЙД} Сколь сильно и часто мы бы его не толкали, он быстро вернется в устойчивое состояние. Однако в процессе своего функционирования либо развития система периодически оказывается в особой точке – точке бифуркации. {СЛАЙД}Тогда маятник замирает в верхнем положении. В таком неустойчивом состоянии маятник может пребывать сколь угодно долго, и в то же время в любой момент {СЛАЙД} – рука судьбы, например, либо внутреннее состояние системы могут легко и бесповоротно нарушить равновесие.

В точке бифуркации резко возрастает роль личности в истории, поскольку она может вывести систему из равновесия и толкнуть маятник в определенном направлении. Примером такой личности для истории медицинской и биологической науки может служить принц Александр Петрович Ольденбургский {СЛАЙД}, благодаря которому возник принципиально новый тип институализации научного учреждения – медико-биологический центр университетского типа. Ярко выраженными бифуркациями в развитии Института стали 1917-19 годы, создание ВИЭМ и возникновение АМН, «Павловская сессия», 1991 год. И мы хорошо знаем, что именно в эти моменты истории Института резко возрастала роль директора. Директора ИЭМ во все времена оказывали существенное влияние на развитие Института и научных исследований, были ярким явлением в общественно-научной жизни страны. Особую роль в управлении Институтом сыграли однокашники по Медико-хирургической академии Иван Петрович Павлов и Сергей Михайлович Лукьянов, после революций 1917 года {СЛАЙД} – Александр Александрович Владимиров, а в послевоенные годы {СЛАЙД}– Дмитрий Андреевич Бирюков.

Однако вернемся в сегодняшний день. Когда летом готовился текст сегодняшней речи, для меня, как человека далекого от экономического анализа, ничто не предвещало острого кризиса банковской системы и обрушения рынка ценных бумаг. В отсутствии мирового экономического кризиса акценты сегодняшнего выступления были бы иными. Тем не менее, как это не парадоксально суть остается прежней.

Сегодня медицина выполняет объединяющие и координирующие функции для современной биологии, формируя новое, стратегическое для XXI века научное направление – биомедицину. В экономически развитых странах биомедицина бурно развивается на основе приоритетного финансирования. На пороге – смена парадигмы медико-биологического направления научных исследований. Ретроспективный же анализ почти 120-летнего пути ИЭМ ведет к мысли, что в данный исторический момент времени мы подошли узловой точке своего развития, точке бифуркации. Момент, в историческом аспекте характеризуемый свободой принятия решения, когда систему можно перевести на иную траекторию развития.

В первую очередь, это связано с тем, что перед медициной возник новый социальный заказ общества: врач должен получить методическую и методологическую возможность вмешиваться в физиологические процессы до возникновения симптомов заболевания.

С другой стороны, курс социального рыночного государства ведет к искусственному разделу отечественной науки на два сорта: высшего и низшего. Декабрьское изменение системы оплаты труда привело к тому, что заработная плата старшего научного сотрудника существенно ниже заработной платы врача-терапевта и в 2-3 раза ниже инженера на производстве. Предполагается значительное сокращение численности научных сотрудников, ликвидация ряда научно-исследовательских институтов. Что нам уготовит социальное рыночное государство, в условиях которого мы существуем?

Ситуация в многочисленных нюансах напоминает времена царствования Александра III, когда создавался наш Институт. 120 лет спустя вновь актуальны слова, написанные Александром Петровичем Ольденбургским министру финансов: {СЛАЙД}

Вообще же не подлежит сомнению, что профессия ученого есть одна из самых невыгодных в нашем отечестве, красноречивым свидетельством чего служат многие вакантные кафедры в университетах и едва ли русский деятель науки может мечтать о такой плате за свой труд, какую получают его иностранные коллеги на поприще даже теоретической медицины.


В современной российской элите нет фигуры, хотя бы отдаленно напоминавшей принца А.П.Ольденбургского. В условиях жесткой вертикали власти мы не можем не только менять, но даже влиять на принципы финансирования научных исследований. Практически исключена возможность эволюции схемы управления научными исследованиями. В условиях экономического кризиса, о котором так много говорят и лихо используют, в любой момент рецессия может смениться депрессией, когда наука отходит даже не на второй, а на третий план. Складывающаяся социально-экономическая ситуация заставляет вспомнить хорошо известную аксиому: спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Наш Институт обладает уникальным богатством, коего нет нигде в мире. Это научные школы ИЭМ. Первый их историко-научный анализ в области физиологии осуществлен Кириллом Александровичем Ланге, спустя четырнадцать лет – Борисом Ивановичем Ткаченко и Юрием Павловичем Голиковым. В области фармакологии научные школы ИЭМ недавно были проанализированы Николаем Сергеевичем Сапроновым, а в области микробиологии и иммунологии – Татьяной Владимировной Андрюшкевич и вашим покорным слугой. {СЛАЙД} Подобный анализ в таких областях науки, как общая патология и патологическая физиология, биохимия, морфология, вирусология, молекулярная генетика, экология человека, биология развития выполнен лишь фрагментарно. За более чем столетний период своего развития многие из них казалось, исчезали и растворялись в других направлениях исследований. Но всегда, как птица феникс возрождались. И не только возрождались, но и порождали принципиально новые направления исследований, новые научные коллективы, нередко становившиеся самостоятельными учреждениями.

Позволю себе лишь один пример: работы Сергея Ивановича Метальникова. {СЛАЙД} Его идея перенести в иммунологию учение об условных рефлексах, показать роль нервной системы в иммунитете стала отправной точкой принципиально нового направления – психонейроиммунологии. Основополага-ющие работы Сергея Ивановича были выполнены в Институте Пастера, но начало свое берут в физиологическом отделе Императорского Института Экспериментальной Медицины. А формирование психонейроиммунологии как новой науки полвека спустя во многом свершилось благодаря Елене Андреевне Корневой, исследования которой стали синтезом идей научных школ ИЭМ в области общей патологии, физиологии и иммунологии.

Научные школы вообще, нашего Института в особенности обладают ярко выраженными эмерджентными свойствами. Не люблю кальки с английского, но русского эквивалента этого термина пока не существует. Суть в том, что научные школы в своем развитии проявляются в неожиданных и непредсказуемых ракурсах, персоналиях, идеях, образах. Пример из истории нашего Института: первым, кто познакомил врачей и биологов с теорией относительности Альберта Эйнштейна был Ефим Семенович Лондон. {СЛАЙД} Прочтите книги членов Ученого Совета Института: {СЛАЙД} Левон Борисовича Пиотровского, {СЛАЙД} Евгения Львовича Паткина или {СЛАЙД} Петра Валерьевича Пигаревского и вам во всей глубине и красоте раскроется смысл этого термина.

Буквально с первых дней существования учеными Института был найден на редкость органичный алгоритм сочетания прикладных и фундаментальных исследований. Примером может служить деятельность сугубо фундаментального физиологического отдела, который от продажи желудочного сока (т.н. «фабрика желудочного сока») зарабатывал дополнительно около половины выделявшихся ему в счет государственного финансирования денежных средств. Также работает в наши дни отдел вирусологии

разработка гриппозных вакцин.


Но почему только один отдел? Мы поддерживаем патенты, некоторые уже 18 лет (а это деньги, не очень большие, но деньги), хорошо осознавая, что их никто не купит. Одной из ближайших перспектив моделируемой ситуации должно стать выявление инновационно значимой составляющей в работах Института. В ближайшей перспективе этот аргумент, скорее всего, станет ведущим для подтверждения финансовых приоритетов и общественной значимости научных исследований. Но это самое легкое. На нужны профессионалы, которые способны найти финансирование, заинтересовать конкретных предпринимателей научно-исследовательскими разработками Института. По всей видимости, это глобальное следствие нашего менталитета: продавать круглый лес вместо целлюлозы, нефть вместо бензина, черный металл вместо машин, сдавать помещения в аренду вместо организации на этих площадях биотехнологических производств.

Организация научных исследований требует разнообразных источников финансирования, возможности широкого привлечения денежных средств на основе благотворительности и коммерческого использования своих теоретических разработок. Став национальным центром, наш Институт приобрел особый статус в общественном сознании, сохранившийся до сих пор даже на бытовом уровне. Свой высокий статус Институт сохранил и в советское время. Одним из эффектов развития ИЭМ стало формирование уникальной историко-архитектурной среды, которая оказывала, оказывает, и будет оказывать непосредственное воздействие на всех, кто удостоился чести работать в Институте. Уникальный социокультурный потенциал Института дает колоссальное преимущество, и может быть широко использован для поиска путей взаимодействия с бизнес-сообществом, попыток взаимодействия с государственными структурами, средствами массовой информации, создания привлекательных условий для специализации молодых ученых.

{СЛАЙД} Наш Институт, где медицина предопределила комплексный характер научных работ, показал высокую эффективность фундаментальных и прикладных исследований на основе взаимовлияния медицины, биологии, химии. На рубеже XIX и XX веков здесь впервые был апробирован и отработан новый тип взаимодействия наук о живом, сегодня именуемый биомедициной.

Сегодня Институт в ситуации, образ которой в одном из рождественских стихотворений создал поэт Иосиф Бродский:


Твой Новый Год по темно-синей

волне средь моря городского

плывет в тоске необъяснимой,

как будто будут свет и слава,

удачный день и вдволь хлеба,

как будто жизнь качнется вправо,

качнувшись влево.


Свет и слава будут. Для этого не так уж много надо – всего лишь оказаться в нужном месте в нужное время и поступить правильно.


Благодарю вас за предоставленную честь выступить сегодня, в день рождения Института Экспериментальной Медицины.