Geum.ru

  Дипломатия и внутренняя политика Крым-Гирея

Вид материалаДиплом
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   40

До сих пор "готский вопрос" все еще остается "первородным грехом" советской исторической науки, поэтому автор с сожалением вынужден сделать небольшой экскурс в историю его изучения.

Важность научного ответа на "готский вопрос" чрезвычайна по причинам далеко не только политическим. По выражению известного филолога и историка Н.Я. Марра, этот вопрос — "один из основных в истории Восточной Европы. Без его разрешения или хотя бы правильной постановки его решения, думается, этногоническая проблема народов европейского Востока едва ли сдвинется с места, на котором она застряла" (Марр Н.Я., 1930, 445).

Позиция огульного отрицания роли, которую могли сыграть остготы в Крыму и Причерноморье в период складывания раннефеодальных этносов, не конструктивна. Советскими историками, кстати, отрицался и сам факт переселения в Крым готских иммигрантов как цельной группы, обладающей единым языком и национальностью. Утверждалось, что в противоположность "историческим готам", т. е. жившим в Западной Европе, "причерноморские готы автохтонно и стадиально образовались из ранее бывших здесь (т. е. в Крыму) племен путем скрещивания" (Равдоникас В.П., 1932, 87). И далее: "Для готов,[78] вторгшихся как сложившаяся германская народность откуда-то с севера, нет места в культурной истории Причерноморья" (там же, 44). Противостоя гипотезам, "подсказанным чуждой нам идеологией", сторонники этой точки зрения "отказываются" от "переселившихся из Скандинавии готов — первоначально германцев" (там же, 86).

О подобной крайней точке зрения также не стоило бы вспоминать, хотя бы из-за ее почтенного возраста. Однако ее гальванизировали послевоенные советские ученые, утверждающие, что в юго-западном Крыму осело некогда "три тысячи готов, служивших в наемных войсках Византийской империи" (Надинский П.Н., 1951, 43). Другими словами, это всего лищь солдаты, пришедшие в Крым довольно поздно, вряд ли какое-либо влияние на местное население оказавшие оккупанты. Но, во-первых, судя по некоторым выкладкам, число готов здесь преуменьшено минимум в 5 — 7 раз (Домбровский О.А., 1972, 24), а во-вторых, готы никогда ничьими наемниками не были, занимаясь в Крыму исключительно земледелием и скотоводством (см. ниже). Отсюда — и неправомерность следующего вывода: "Вот эту-то группу наемников-готов, осевшую в Крыму и полностью растворившуюся среди местного населения, немецкие буржуазные историки и их подпевалы пытались, грубо фальсифицируя историю, изобразить "народом"..."; "Больше того, они приписывали этой группке готов создание самостоятельного в Крыму государства, которое будто бы просуществовало здесь вплоть до XIV — XV вв. и даже далее... Советскими историками сказки о "крымских готах" полностью разоблачены" (Надинский П.Н., 1951, 43).

В отличие от подобных чисто декларативных утверждений попытки отрицать сам факт более или менее значительной миграции готов в Крым делались и на "научной основе". Так, Дебеэ сделал подобный вывод на основе обмера черепов из крымских могильников, не смущаясь малым количеством их — около 30 захоронений (см.: Кропоткин В.В., 1953, 7). Наконец, до абсурда доводится подобная точка зрения у авторов, утверждающих, что "готы" вообще этноним собирательный и означает группу племен, ничего или почти ничего общего со Скандинавией или Германией не имеющих (Равдоникас В.И., 1932, 92; ДТ,[79] 1966, 13). Однако, прежде чем воскликнуть: "А был ли мальчик-то?", обратимся наконец к трудам хоть и не столь общим тематически и заостренным политически, но написанным специалистами именно по этногенезу готов, изучившими проблему досконально.

Происхождение готов Крыма. Шведскими историками неопровержимо доказано, что прародиной их далеких предков-готов был Скандинавский полуостров, точнее — область Вестерготланд (Oxenstierna E.C., 1945, 189), откуда они где-то на рубеже нашей эры переселились на противоположный берег Балтики, в устье Вислы. Далее, приблизительно в 100 — 200 гг. н. э. готы двинулись на юг и достигли берегов Черного моря в III в. н. э.

Северные пришельцы тут же вступили в борьбу за жизненное пространство с Боспором, большая часть которого через некоторое время попала к ним в зависимое положение. По данным археологии, готы заняли прежде всего северо-западный Крым. С середины III в. там почти не остается греков и иных местных жителей по единственной причине — тому виной "готское нашествие, прошедшее по северо-западному Крыму сокрушительным валом" (Щеглов А.Н., 1978, 135). Воспользовавшись затем боспорским флотом, готы совершили ряд морских походов к устьям Днестра и Днепра, в Синоп, Питиунт (Пицунду) и далее — на острова и материковые города бассейнов Мраморного, Эгейского и Средиземного морей (Васильев А.А., 1921, 267). Походы эти намного опередили знаменитые набеги на европейские страны викингов, оставшихся на Севере; это было лишь первое предвестие их. Но народы того же Средиземноморья могли получить полное представление о грядущем furor normanorum, т. е. "ярости викингов", встретившись с крымскими готами еще в III в.

Готское государство. Уже на крымской земле в готском обществе произошли две значительные метаморфозы. В III — IV вв. свершился переход от военно-демократических институтов, свойственных родо-племенному строю, к первым государственным образованиям с соответствующим аппаратом (Буданова В.В., 1983, 1). И с середины III в. среди готов, поклонявшихся ранее древнескандинавским богам,[80] т. е. язычников, распространяется христианство. Причем, по мнению некоторых авторов, оно проникло в Крым не из соседнего Константинополя, но прямо из Иерусалима, вместе с пленными, обращенными готами в рабов. А в IV в. в Крыму уже появляются первые готские мученики за веру (Беликов Д., 1887, 30 — 32), что противоречит уверениям о гораздо более позднем проникновении новой веры в Крым — лишь в VIII в. (Домбровский А.И., Махнева О.Л., 1973, 23). Да и на Никейском соборе в начале IV в. мы встречаем готского епископа Кадма из Крыма (Tomaschek W., 1881, 10; Harnack A., 1906, 203). При этом крымских готов, очевидно, не коснулся раскол восточной церкви на арианский и афанасьевский толки — вплоть до своей ассимиляции среди других народов они оставались единственными тогда среди германцев (не считая вестготов), сохранившими приверженность древнему, ортодоксальному символу веры, утверждавшему единосущее всех лиц Троицы.

Вполне историческим лицом был и гот Унила, рукоположенный на рубеже IV и V вв. в епископы Крыма самим Иоанном Златоустом в бытность последнего константинопольским патриархом. К этому времени православие, очевидно, стало государственной религией готов, так как по смерти Унилы они просят Иоанна прислать к ним нового епископа (Творения Иоанна, т. III, 1897, 644 — 645).

Возникает естественный вопрос о сравнительной распространенности христианства в IV — VII вв. среди крымских готов и крымских же греков. Если, как мы видели, готы сами просят себе епископа, то в это же время в Херсонесе православие, жестко внедрившееся сверху, и в V в. было "номинальным", и в VI в. повседневные традиции были языческими (Зубарь В.М., 1988, 62). Это касалось основной массы горожан, не считая, естественно, групп ссыльных монахов, оставивших после себя следы, которые иногда принимаются за подтверждение распространения христианства среди греков в IV — VI вв. Таким образом, массовым христианство стало в Крыму впервые в готской среде, причем задолго до завершения христианизации крымских греков в IX в.

В IV в. сведения о готах начинают встречаться у греческих авторов. Так, Эпифаний (314 — 403) пишет, что византийским императором Констанцием[81] (337 — 361) в Крым был сослан некий старец Авдий, который, "идя вперед, в самую внутренность Готии, огласил христианским учением многих готов, и с тех пор в самой Готии возникли монастыри" (Авдий, 1948, 246). Современник Эпифания Филосторгий упоминает о крымчанине Фравите, "который был родом гот, а по религии эллин, верный римлянам и весьма искусный в военном деле" (Филосторгий, 1948, 282). Анонимный автор середины IV в., повествуя об Александре Македонском, упоминает о том, что великий завоеватель, "перейдя Меотиду, уже на возвратном пути напал на готов и их также одолел в битве" (Дорожник Александра, 1949, 276), но, судя по всему, большого вреда готам это поражение не принесло, они не попали даже в какую-либо зависимость от веры иноземца; это можно отнести и к другим крымским племенам.

И вот возникает вопрос о количественном соотношении готов с этими племенами. Вопрос достаточно сложный; можно лишь предположить, что в IV в. скандинавы владели значительной частью Крыма, скорее всего степной, так как Керченский полуостров и Херсонес с прилежащими землями были заняты греками, а горная часть — таврами, впрочем не вся (см. ниже). Но после нападения на Крым гуннов (около 370 г.) подвластная готам территория значительно расширилась. Некоторое время готы и гунны могли сосуществовать мирно — во всяком случае материала о столкновениях между ними мы не находим ни у старых авторов, ни в раскопках. Однако после смерти Аттилы (453 г.) и начала распада его огромной державы часть гуннов, возвращавшаяся с восточных ее окраин, вторглась в Крым, чем обусловила перевес своих собратий над готами. В результате, как сообщает Прокопий Кесарийский в "Готских войнах", христиане отступили в горную часть Крыма, в так называемую "область Дори" (Procopii. De bello gothico, IV, 5).

Этот же автор VI в. описывает общее положение горных готов позже — они входили в союз с римскими колониями в Крыму, отчего находились в относительной безопасности. Готы по-прежнему славились, по его словам, как "... прекрасные воины, а также деятельные, искусные земледельцы", отличавшиеся "наибольшим гостеприимством между всеми людь[82]ми". Страна их, продолжает Прокопий, "лежит высоко, однако она не дика и не сурова, но приятна и богата наилучшими плодами. В этой стране император (Рима. — В.В.) нигде не строил ни города, ни крепости, потому что тамошние жители не терпели, чтобы их запирали в каких-нибудь стенах, но всего более всегда любили жить в полях" (цит. по: Васильев А.А., 1921, 309 — 310).

Таким образом, к VI в. крымская Готия (именно так именует готское княжество Иоанн Богослов) располагалась в установившихся границах на территории к востоку и северу от Балаклавы, доходя до Сугдей (Судак). "Область Дори", упоминаемая Прокопием, — это, по мнению многих, имя города, столицы Готии, звавшегося по-разному в различные эпохи: Дори, Дорас, Дарас и, наконец, Феодоро — имя, которым его зовут в основном ученые. Как называли свою столицу сами готы, пока неясно; ныне руины ее более известны под именем Мангуп.

Местоположение столицы готов ныне споров не вызывает: она раскинулась на Бабадаге, столовидном известняковом останце, возвышающемся среди долин Джан-Дере, Адым-Чокрак и Каралез. Верхняя часть Бабадага — обширное плато, в плане похожее на кисть руки. Внизу его до наших дней сохранились готские дороги, петлей охватившие гору; одни концы этой петли выходят к селу Биюк-Сюйрен (ныне Танковое), другие — к Албату (ныне Куйбышево). Плато почти неприступно, до сих пор единственный путь на него — широкая тропа, идущая от турбазы сквозь рощу реликтового древовидного можжевельника к руинам крепостных ворот.

Величественное горное обиталище готов, как и сам Бабадаг, всегда производило на путешественников неизгладимое впечатление. Англичанин Э.Д. Кларк писал в 1800 г.: "Ничто в какой бы то ни было части Европы не превосходит ужасной величественности этого места"; ему вторит француз Дюбуа де Монпере: "... эта громадная скала, отвесная со всех сторон, возвышается как отдельный бык моста... Ни одна позиция в Крыму не могла быть более сильной, не было ни одной более важной" (цит. по: Васильев А.А., 1921, 316). До сих пор сохранились и стены этой крепости с башнями, кое-где двойные.

Здесь давно ведутся раскопки, но и на поверхности[83] земли еще целы древнехристианские базилики. Что же касается общего архитектурного облика Мангупа, то при всем разнообразии стилей менявшихся поколений специалисты прежде всего выделяют скандинавский, готский (Домбровский О.И., Махнева О.А., 1973, 21).

Готия пользовалась немалой поддержкой византийских императоров, озабоченных безопасностью своих крымских владений от северных кочевников. Поэтому Юстинианом I и были возведены на северной границе ее длинные стены, остатки которых заметны и сейчас. Естественно, готско-византийское содружество не было союзом равных: княжество имело вассальные обязанности. Но в конце VII в. мы видим его уже независимым, а готов — достаточно сильными, чтобы принимать и скрывать у себя бежавших от гнева византийских владык политиков и инакомыслящих бунтарей. Скрывался здесь и низвергнутый император Юстиниан II.

Заметное влияние на этническую ситуацию Готии оказали и результаты развернувшегося в VIII в. в далекой Византии иконоборческого движения. Православное византийское духовенство, верное устоям этой иконопочитательской конфессии, подверглось гонениям, но предпочло хранить чистоту ее в изгнании. Одним из убежищ, избранных греческими монахами и просто верующими огромной империи, стала единоверческая Готия. Влившиеся сюда значительные массы весьма образованного духовенства повлияли не только на общую культуру княжества, но и, в частности, на готские строительство и архитектуру. Иммигрантами были возведены на всей территории Готии десятки церквей и монастырей. "Житие Иоанна Готского" (см. ЗООИД, 13, 1885, 25 — 34) — памятник, созданный современником этих событий, — дает нам немало любопытных исторических сведений об эпохе. Мы узнаем, как столицей овладели, правда на краткий срок, хазары (787 г.), о восстании готов против оккупантов, о том, как был схвачен вождь восставших епископ Иоанн, о его побеге из плена и смерти далеко от Крыма, о том, как тело его было доставлено к месту рождения владыки, в Партенит, и предано земле в ограде монастыря Св. апостолов Петра и Павла, им же некогда построенного. Позже монастырь разрушился40, но память о[84] православном епископе жила среди южнобережных татар и в 1920-х гг. "Несмотря на то, что население приняло ислам", — замечает с удивлением исследователь (Васильев А.А., 1927, 207). Впрочем, объяснить столь долгую память крымчан можно, очевидно, тем, что епископ был не только борцом за освобождение Крыма от захватчиков, но и видным деятелем культуры и просвещения (он собрал, к примеру, богатейшую библиотеку монастыря в Партените).

Впрочем, стремление хазарского тудуна захватить Дорос было не самой грозной опасностью. Южный берег Крыма, т. е. основная часть готских владений, был столь мощно укреплен, что претензии хазар на него не распространялись. Да и отношения между ними и готами вскоре сменились на более мирные ввиду новой общей опасности, надвигавшейся с севера.

Около 833 г. хазары отправляют в Византию посольство с просьбой прислать в Крым инженеров-фортификаторов для строительства укреплений на северной границе их владений. Это было вызвано недавним — первым в истории — русско-крымским военным столкновением, точнее, русским набегом. Вот как сообщает об этой кровавой драме "Житие Стефана Сурожского":

"... Прииде рать велика русская из Новаграда, князь Бравлин силен зело, плени от Корсуня и до Корча (т. е. от Херсонеса до Пантикапея. — В.В.). С многою силою прииде к Сурожу. За 10 дней бишася зле межоу себе. И по 10 дней вниде Бравлин, силою изломив железные врата и вниде в град, и зем меч свой, и вниде в церковь святую Софию, и разбив двери, и вниде, идеже гроб святаго, а на гробе царское одеало, и жемчюг, и злато, и камень драгый, и кандила злата, и сосудов златых много, все пограбише" (Василевский В.Г., III, 95). Кроме того, русский князь захватил в рабство пленников — не только взрослых, но и детей.

Беда обрушилась не только на готов — "большая часть полуострова испытала ужасы этого грабительского похода", а "к тридцатым годам (X в. — В.В.) русская опасность являлась уже реальным фактом" для всего Крыма (Васильев А.А., 1927, 226). И в 944 г. русские вновь пришли сюда с мечом в руке. Херсонес с его уникальной культурой от разграбления[85] и, возможно, уничтожения спасло лишь то, что князь Игорь не смог одержать победы в "Корсунстей стране, елико же есть городов в той части..." (ПСРЛ, т. I, 1926, стлб. 50). Поскольку же "города той части", т. е. вблизи Херсонеса, были почти сплошь готскими, ясно, что русские воевали не только с херсонеситами и что отражением набега Крым обязан также и скандинавским мечам.

В том же X в. хазарское господство в Крыму начинает слабеть по той же причине участившихся нападений сначала русских, а затем печенегов. Воспользовавшись этим, Византия снова стала приводить готов под свое владычество. В этом длительном процессе были и положительные стороны — империя брала княжество под свою защиту. О том же, что опасность с севера становилась после первых походов русских все более грозной, говорит договор князя Игоря с Византией.

После набега на Константинополь, в котором князь потерпел поражение, он был вынужден подписать такой пункт трактата: "А о Корсунстей стране, елико же есть град на той части, да не имать власть кънязь Русьскый, да воюет в тех странах, и та страна не покоряется вам" (ПСРЛ, там же). Отсюда следует вывод: готские владения, т. е. не только греческий Херсонес, но и "находящиеся в той части (Крыма. — В.В.) города", подвергались, как и ранее, набегам русских, отчего победительница Византия обязала Игоря эти нападения прекратить на вечные времена ("дондеже солнце сьяет и весь мир стоит").

Однако договор 945 г. вряд ли мог действенно защитить Готскую епархию — хотя бы по причине общего ослабления Византии. Поэтому и готы были вынуждены взять дело обороны своей страны в собственные руки. Как им это удалось, мы можем судить по современной описываемым событиям "Записке готского топарха".

Здесь повествуется о встрече послов топарха (готского князя) в 962 г. в Киеве с неким могущественным князем Севера (судя по всему, Святославом или Владимиром). Готское посольство было вызвано не прекратившимися после похода Игоря набегами русских (Домбровский О.И., Михнева О.А., 1973, 39 — 40), но еще более — "варваров", очевидно хазар41. Избрав из двух зол меньшее, готы решили остаться под покро[86]вительством одного из врагов, естественно более сильного.

Киевский князь принял предложение топарха, наградил и утвердил его власть над Готией. Но русский протекторат продлился недолго. Через 10 лет Святослав был побежден императором Иоанном Цимисхием, отказался от покровительства над Готией, после чего она вновь попала в сферу политического влияния Константинополя.

История готов с середины XI до начала XIII в. весьма темна, так как не сохранилось о ней ни достоверных источников, ни свидетельств современников необходимого объема и подробности. Лишь в записках миссионера Людовика IX Святого монаха Гийома де Рубрука встречается обширное описание Готии середины XIII в.: "На море, от Херсона до устья Танаида, находятся высокие мысы, а между Херсоном и Солдайей существует сорок замков; почти каждый из них имеет особый язык; среди них было много готов, язык которых немецкий (teutonicum). За этими гористыми местностями к северу тянется по равнине, наполненной источниками и ручейками, очень красивый лес, а сзади этого леса простирается огромная равнина... она суживается, имея море с востока и запада, так что от одного моря до другого существует один большой перекоп (forsatum). На этой равнине до прихода татар обычно жили команы и заставляли вышеупомянутые города и замки платить дань" (Рубрук, 1910, 68).

Команы (куманы), или половцы, появились в степном Крыму в XII в. Рубрук же говорит о знаменательном событии — смене половецкого влияния татарским, начавшейся с 1233 г., когда татары впервые совершили набег на Судак. Итак, готы платили дань половцам, но здесь подтверждается и факт продолжавшегося обладания готами Южным берегом. О тяжести половецкого ига для крымских германцев говорит и "Слово о полку Игореве": "Се бо готские красные девы въспеша на брезе Синему морю (т. е. Азовскому. — В.В.). Звоня рускым златом, поют время Бусово, лелеют месть Шаруканю".

Тем не менее до полного порабощения дело и на этот раз не дошло. Готы не только продолжали заниматься традиционными видами деятельности, но и торговали, нередко пересекая с ценным товаром половецкие степи. Так, в "Житии Антония Римлянина"[87] мы встречаем известие о прибытии в Новгород в первой половине XII в. некоего крымского гота, владевшего греческим и русским языками (Новгородские летописи, 1879, 187 — 188), из чего можно сделать вывод, что гость посещал русские земли неоднократно, т. е. между двумя единоверными государствами связи были более или менее постоянными.

Упомянутое уже начало татарских набегов пока мало что значило — разве что избавляло готов от дани половцам. Не стало над ними и византийской верховной власти — после того как на смене XII и XIII вв. могущество империи пало, ее место в Крыму пыталась занять новообразовавшаяся Трапезундская империя. Учитывая сравнительную немногочисленность ордынцев и более высокий уровень культуры готов-христиан, не кажется странным и вывод о том, что последние активно ассимилировали татар в эту эпоху, тем более что они, пришельцы, охотно принимали православие, а некоторые даже входили в состав клира Мангупа (Малицкий Н.В., 1933, 7).

В XIII — XIV вв. в истории готов все большую роль начинают играть генуэзцы, основавшие в 1266 г. колонию в Кафе и купившие у татар обширную прилегающую территорию. Они продвигались вдоль Южного берега, а с 1365 г. стали вне конкуренции в торговле и политическом влиянии в этой части Крыма. И в 1380-х гг. они договорились с ханом Мамаем о разделе Крыма; готы получили при этом территорию от Балаклавы до Алушты, за исключением ряда крепостей: Форы (Форос), Хихинео (Кикинеиз), Лупико (Алупка), Мусакори (Мисхор), Ореанда, Джалита, Сикита (Никита), Горзовиум, Партените, Ламбадие (Биюк-Ламбат и Кучук-Ламбат), Луста (Алушта), оставшихся за генуэзцами (Малицкий Н.В., 1933, 6). Новая область стала при этом называться "Губернаторство Готия" (Капитанатус Готиэ).

Ясно, что итальянцы получили лишь узкую полоску берега; горы и леса к северу от Ялты, сердце старой Готии, остались в целости и независимости. Во главе ее по-прежнему остался князь (он мог быть и греческого происхождения), обязанный данью татарам и вассалитетом Трапезунду. О сохранении им власти согласно свидетельствуют М. Броневский (1867, 343) и надпись 1427 г. на плите из Каламиты: "Князь Алексей из Феодоро воздвиг крепость и цер[88]ковь Св. Константина и Елены" (Малицкий Н.В., 1933, 25 — 32).