Geum.ru

Споявлением атомного подводного флота возникли и учебные центры вмф, куда подводников периодически посылают повышать свой профессиональный уровень

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
ЦЕНТР


С появлением атомного подводного флота возникли и учебные центры ВМФ, куда подводников периодически посылают повышать свой профессиональный уровень. Кто-то в своё время очень правильно это придумал!

Впрочем, я в этом рассказе не собираюсь описывать несомненную пользу от пребывания людей в учебных центрах с точки зрения боевой подготовки. Опыт десятилетий показал, что польза эта действительно есть и весьма ощутима.

Учебные центры находятся достаточно далеко от флотов и флотских начальников, поэтому пребывание в них, помимо интенсивной и эффективной учёбы, имеет ещё один аспект: смену обстановки, иными словами, отдых.

Один из учебных центров находится совсем далеко от моря, поэтому, в своё время, на самом высоком уровне приняли решение: чтобы не раскрывать принадлежность данной войсковой части к ВМФ, было запрещено появление там военных моряков в своей форме! Говорят, сначала там ходили «по гражданке». У офицеров и мичманов «штатская» одежда была своя, а матросам её выдавали. Можно представить себе удивление местных жителей, когда личный состав срочной службы впервые отпустили в увольнение: по улице шла толпа молодых мужиков в одинаковых брюках, пиджаках и рубашках. Даже полоски на галстуках были у них в одну сторону! Позже вольность эту прекратили: как-никак, всё же военная организация, какая тут может быть «гражданка!» Нельзя в военно-морской форме - так пусть надевают общевойсковую!

Решения начальников не обсуждают, так и стали делать. Правда, сделали это…(не буду говорить, через что). При переодевании выдавали новые брюки, рубашки и галстуки, а кителя и фуражки - «бывшие в употреблении». Ботинки оставались свои.

Вот и получилось: идёт солдат по городу, а ботинки у него не на «микропоре», как у сухопутных, а на коже, как у флотских, - ясно, что этот «солдат» - не кто иной, как матрос-подводник. Проходит мимо «общевойсковой» офицер не в коричневых, какие им были положены, а в чёрных ботинках - всё понятно, он тоже совсем не тот, кем его хотят представить. Зимой куда-то следует полковник, у которого на голове не папаха, а обычная шапка - значит, это командир атомной подводной лодки, капитан 1 ранга.

Учебный центр числился «для посторонних» частью, относящейся к МВД. Вот только солдаты-матросы на вечерних прогулках пели, к удовольствию жителей близлежащих домов, «Варяга» и «Северный флот не подведёт».

Всякие накладки случались. Как-то вновь прибывший в Центр экипаж потерял по дороге от вокзала до ворот части рулон морских навигационных карт. Честные и совестливые бабушки, вместо того, чтобы забрать трофей себе (в хозяйстве могло пригодиться), притащили находку на КПП Центра со словами: «Это ваши потеряли!»

Когда нас с приятелем впервые направили в Центр, мы, сойдя с электрички, не знали точно, куда следует двигаться дальше. Спросили у первого попавшегося нам на перроне старика:

- Извините, Вы не подскажете, как пройти к части МВД?

Тот по-доброму улыбнулся и ответил, показав нам рукой сначала в одном, потом в другом направлении:

- Если к части МВД - то вон в ту сторону. А если туда, куда вам действительно надо - тогда в эту!

Когда в Центр прибывал экипаж в полном составе, приехавшие подводники начинали смеяться уже на перроне. Дело было в том, что в период обучения в Центре обращаться друг к другу по нашим морским воинским званиям было запрещено, поэтому все старшие матросы из экипажа на время становились ефрейторами, мичманы - прапорщиками, капитаны 3 ранга - майорами. Когда старпом пересчитывал личный состав, зачитывая общий список, было непривычно слышать свою фамилию в сочетании с непривычным, чужим званием. Ещё смешнее было, когда старпом, сам не вполне привыкший к такой метаморфозе, докладывал командиру:

- Товарищ полковник, личный состав проверен, отсутствующих нет! Старший помощник командира капитан 2 ранга подполковник Белобородов!

Нас жестоко наказывали, если у кого-нибудь в руках (или в комнате общежития) видели любую, даже художественную, книгу, относящуюся к военно-морской тематике. На почте, если нужно было, к примеру, получить бандероль, мы предъявляли только «временные удостоверения личности» - специально выданные картонки с нашими фамилиями и фотографиями «в зелёном», заверенными печатью Центра. У матросов начальники отбирали военные билеты, потому что владельцы их были сфотографированы в морской форме. При увольнении в город матросов и старшин срочной службы документом, удостоверявшим их личность, служил… комсомольский билет! А тем, кто в комсомоле не состоял (так называемой «несоюзной молодёжи») в увольнении нечего было делать, хватит с них и культпоходов под руководством старшего!

Кстати, о культпоходах. Как-то раз матросов одного экипажа, обучавшегося в Центре, повезли в культпоход в Москву, на ВДНХ. Естественно, все были в военной форме (той, в которую их переодели). А на всесоюзной выставке была своя военная комендатура, в которой обязаны были отмечаться все военнослужащие, прибывавшие туда в организованном порядке. Законопослушный офицер, назначенный старшим, построил своих людей перед комендатурой и пошёл докладывать дежурному о прибытии. Тот вышел, посмотрел на строй и оторопел: прямо всех без исключения, во главе со старшим, следовало задержать за известные нам нарушения формы одежды! Старший не сумел толком объяснить, кто они такие и откуда (не имел права). Сказал только, что они из МВД. Дежурный проверил его «временное удостоверение» - не похоже! Картонка весьма подозрительная, да ещё и печать части на ней не с четырёхзначным номером, как в МВД, а с пятизначным, как в Министерстве обороны! Что за люди? Шпионы?! Дежурный позвонил всем, кому только мог, но никто ему не сумел толком ничего разъяснить. Осталась последняя надежда - Лубянка! Дежурный «чекист» попросил подождать: сказал, что разберётся, и действительно, разобрался. Перезвонил и сказал дежурному по комендатуре ВДНХ, чтобы тот у офицера, старшего группы подозрительных военных, больше ничего не выяснял, а отправил их всех обратно, в свою часть. Культурно отдохнули ребята, нечего сказать…

О похожем случае рассказал нам, лейтенантам с «К-527», Николай Константинович, капитан 1 ранга, который несколько лет прослужил в Центре в должности старшего преподавателя. Однажды поздней осенью, когда мы все куда-то «по гражданке» ехали, один из ребят восхитился закалкой капитана 1 ранга: мол, так холодно, а Вы с непокрытой головой! Тот в ответ засмеялся и спросил:

- А знаете, почему я не ношу шляпу?

Мы ответили, что не знаем. Тогда он попросил у одного из нас этот придающий солидность головной убор, напялил на себя и изобразил подобие улыбки. Мы захохотали, потому что внешний облик заслуженного офицера сразу же невероятно изменился: внимательный и цепкий, прямой взгляд из-под шляпы, лицо видавшего виды человека, сверкнувший на мгновение золотой зуб, - ни дать, ни взять, получился портрет «пахана», «уголовного авторитета», какими их изображали на карикатурах и в фильмах!

Николай Константинович снял шляпу, снова улыбнулся и рассказал:

- Как-то раз ехал я на электричке из Центра в Москву на совещание. Одет был в военно-морскую форму, а сверху - гражданское пальто, на голове шляпа. Удостоверений личности у «постоянного состава» Центра было два: одно указывало на принадлежность к МВД, а другое - своё, флотское. По счастью, при мне оказалось оба, хотя «милицейское» для прохода в Главный штаб было, вроде бы как, ни к чему.

Далеко не уехал: проходивший по электричке милицейский наряд снял меня с поезда, не слушая ничего и не давая никаких объяснений. На ближайшей станции меня водворили в милицейскую «кутузку». По-прежнему ничего не слушали и не объясняли, за что и почему: дежурил там какой-то сержант, которому всё было «до лампочки». Даже и не обыскали, даже и протокола никакого не составили! Хорошо хоть, в камере больше никого не было.

Просидел достаточно долго, а потом приехал проверяющий, целый лейтенант. Стал уточнять, кто задержан и за что. Я показал ему своё удостоверение, и тут такой переполох начался! Ведь это же уму непостижимо: задержали «за здорово живёшь» целого полковника МВД! В суматохе никто даже не обратил внимания, что номер части «неправильный». Долго извинялись. Почтительно спросили, не могут ли чем-нибудь помочь. Я ответил, что опаздываю на совещание, и мне робко предложили машину. Я соблаговолил дать своё согласие, и милицейская «Волга» домчала меня до Москвы так быстро, что я успел вовремя. Но шляпу больше с тех пор больше не ношу!


Маскировка с сухопутной формой одежды очень быстро перестала быть эффективной. Не только потому, что организована она была неважно, но и из-за того, что приезжали в Центр подводники, живые люди, мужики, проведшие в море не один месяц, а потом вырвавшиеся из своих удалённых от столицы баз. Это во многом объясняет, хотя и не совсем оправдывает, поведение некоторой их части (пьянки-гулянки и так далее).

Кого разведчики во всём мире считают самым грозным своим противником? Конечно, женщин! Не зря начальник разведки / контрразведки у Махно, Лёва Задов, комплектовал свою службу почти исключительно женщинами! Он знал всё очень о многих и о многом как в своём войске, так и в лагере противника. (Кстати, Лёва потом перешёл к большевикам и даже дослужился до звания почётного чекиста).

Естественно, без знакомства и самого тесного общения подводников с местными женщинами, мягко говоря, не обходилось. Конечно же, очень скоро все женщины знали о приезжих, кто они такие и где служат, да те особенно и не скрывали этого от дам. Не раз мужчины дарили местным красавицам свои фотографии, где они были запечатлены с мужественным выражением лица на фоне отдраенного верхнего рубочного люка (или что-нибудь подобное).

Женская разведка работала замечательно! Какой-нибудь экипаж ещё только готовился к командировке в Центр, а женщины уже знали и номер части, и кто командир, и какие там мужики, заранее распределяя их между собой.

Когда я с удивлением рассказал о такой высокой организации отцу, подводнику с большим служебным опытом, тот рассмеялся и рассказал мне, что в городе Горьком, где строилась одна из его лодок, у женщин всё было поставлено ещё более чётко. Дело было вскоре после войны, мужиков не хватало, поэтому горьковчанки не давали даже матросу срочной службы оставаться без пары.

Возле КПП бригады строящихся подводных лодок всегда стояла, в ожидании выходящих в увольнение парней, стайка девушек. В ней обязательно присутствовала и отдавала распоряжения одна из трёх весьма авторитетных женщин: у одной было прозвище Комбриг, у другой - Начальник штаба, у третьей - НачПО (начальник политотдела). Выходящего матроса «старшая на рейде» останавливала, быстро и деловито расспрашивала о том, какие женщины ему нравятся. Когда, по результатам ответов, в голове у руководительницы возникал уже конкретный образ, она подавала чёткую команду, например: «Клава! С ним пойдёшь ты!» Дальше морячок шёл вместе со спутницей.


Если экипаж приезжал в Центр надолго, женатые подводники вместе с семьями поселялись в «семейном» общежитии. Если приезжали ненадолго, на на так называемую межпоходовую подготовку, офицеров могли разместить даже в одной из казарм на территории части, которую на этот период тоже считали общежитием. Там ежедневно из числа проживающих назначался так называемый «дежурный по части».

Мой вахтенный инженер-механик и друг Олег Батошкин с юмором рассказывал, как в Центр на межпоходовую подготовку приезжал его бывший экипаж. Олег, который, как и я, вырос в семье военного, только не подводника, а авиатора, называл дежурного по части «дежурным по аэродрому» и описывал одно из своих тогдашних дежурств с применением авиационной терминологии:
  • Стою у окна, вижу, один из наших соколов на подходе, уже на посадочной глиссаде. Эх, в штопор вошёл... Вот, слышу, другой наш на одном моторе еле-еле тянет. Вижу, сейчас на брюхо садиться будет, мы ему полосу освобождаем... Сел! Даю команду, чтобы его отбуксировали на стоянку, а он кричит: «Рисуйте мне ещё одну звёздочку на фюзеляже!»


Последствия таких «боевых вылетов» сказывались уже на следующее утро, для всех по-разному. Как-то раз наш механик, рослый дядя, человек с железным здоровьем и лошадиной выносливостью, решил после бурно проведённой ночи опохмелиться перед занятиями. Раскрутив «винтом» содержимое бутылки (молдавский коньяк, три звёздочки), он влил это в себя.

Первой «парой» в тот день была медицинская подготовка. Пожилой полковник медицинской службы, в соответствии с учебным планом, должен был рассказывать офицерам о воздействии на организм радиации, но, ощутив в аудитории запах спиртного (механик сидел за первым столом), плавно перешёл к вредоносному влиянию алкоголя. А механику уже «похорошело» и он находился в отличном расположении духа. Когда «мех» услышал из уст медика, что для человека в среднем, в пересчёте на спирт, смертельной является доза в 0,5 литра, ему стало совсем весело. Надо же, почти смертельная доза понадобилась ему сегодня только для «опохмелки!» Механик рассмеялся преподавателю прямо в лицо своим непередаваемым смехом: «Хы-хы-хы-хы-хы!»


Эх, молодость... Весёлые и беззаботные времена были тогда...