Geum.ru

Рейс на Токио отменяется. Пассажиры, застрявшие в крошечном аэропорту, развлекают друг друга странными историями

Вид материалаДокументы

Содержание


Переработка снов - Тринадцатая история Ч.2
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   24




Переработка снов - Тринадцатая история Ч.2

//—7—//
  Как-то вечером Густаво и Карла возвращаются домой после прогулки в парке. У входа их поджидает домовладелец. Он сообщает им, что они выселяются за неуплату.
  – Но я задержал оплату всего на несколько дней, – говорит Густаво.

  – Я не вижу никаких признаков перемен, – возражает домовладелец. – Посмотрите на себя, посмотрите на ее. Вы выглядите очень плохо. С трудом передвигаетесь. Вряд ли с вами в ближайшем будущем произойдут какие-то перемены.
  – Мы больны, – говорит Густаво. – Сейчас нам очень трудно. Дайте нам время.
  – Сожалею, – отвечает домовладелец. – Я уже нашел новых жильцов. Съезжайте с квартиры завтра.
  – Как же мы переедем за одни день? Куда нам деваться?
  – Найдете себе что-нибудь. Наверняка вас кто-нибудь приютит, пока вы не подыщете новое жилье. Уезжайте, пожалуйста, завтра. Утром я жду других людей.
  Он больше не хочет спорить. Густаво потрясен. Тяжело будет вывезти все пожитки за день. Они осматривают квартиру и понимают, что придется оставить большую часть вещей. У них просто нет сил все упаковать.
  Густаво и Карла так слабы, что за целый день едва уложили необходимое в два небольших чемодана. Густаво очень не хочется оставлять здесь вещи, однако выбора нет. К родителям он не смеет обратиться за помощью, у тех хватает своих проблем. Раньше у них была машина. Как бы пригодилась она теперь… Возможно, ему удастся прийти сюда позже и забрать все веши.
  Они с Карлой покидают квартиру и усаживаются на чемоданах на улице, чтобы немного передохнуть.
  – Что же нам делать? – спрашивает он.
  – Я знаю одно место, куда можно пойти и пожить там немного.
  Они с трудом продолжают путь, часто останавливаясь, чтобы передохнуть. Карла ведет его в близ лежащий жилой массив, где стоят несколько пустующих жилых домов. Они поднимаются вверх по лестнице. В подъезде темно, приходится продвигаться на ощупь. Двери многих квартир взломаны или открыты, но в комнатах не видно никакой мебели, и Густаво и Карла просто не знают, где им спать ночью.
  Взбираются на самый верх, воображая, что чем больше усилий они приложат, тем будет лучше. Находят квартиру с открытой дверью. Осторожно входят, вытянув вперед руки, пытаясь понять, что окружает их. Им мерещатся в кромешной мгле вооруженные ножами бродяги и множество бешеных кошек. Однако, успокоившись, они понимают в свете городских огней, проникающих через окно, что комната не таит никакой опасности. Там есть даже старенький диван, на котором можно уместиться вдвоем. Густаво и Карла ложатся.
  Карла дрожит от усталости и страха. Густаво предлагает ей принять таблетку, купленную у сеньора Руиса, психоаналитика и друга семьи. Она отказывается, говоря, что не доверяет ему. Засыпает. Густаво сам принимает таблетку. Ему снится очень яркий сон.

//—8—//

  Карла и Густаво живут в покинутом здании. На них обрушились большие несчастья, и они не могут принимать пищу. Они ослабели и стали совсем вялыми. Днем ходят по комнате, держась за стенку. Им практически нечего сказать друг другу, ибо будущего нет, а прошлое слишком далеко.
  Они так давно не ели, что их тела стали таинственным образом изменяться. У обоих выросли птичьи клювы, а руки медленно превращаются в крылья. Кисти рук уже исчезли. У Густаво даже появились перья на спине и шее.
  Они вдруг понимают, что могут есть друг друга. Их любовь сильна и им не хочется причинять друг другу боль, однако голод непреодолим, а другой пищи просто нет. Тем не менее они воздерживаются от крайностей. Они клюют острыми клювами мочки ушей, носы и губы друг друга. Боль не так уж сильна по сравнению с наслаждением, получаемым от еды. Самой худшей утратой являются веки, без которых невозможно закрыть глаза и спать.

//—9—//

  Густаво не в силах уснуть после ночного кошмара, а тут еще рядом постоянно кашляет Карла. Она с трудом дышит и практически не говорит – что-то застряло у нее в горле. Густаво поворачивает её голову в сторону окна, открывает ей рот и заглядывает в него. Что-то торчит в её горле. Он тащит предмет, который крепко застрял в пищеводе и не хочет выходить. Наконец ему все же удастся втянуть его в рот, и тут он понимает, что это дерьмо.
  Густаво вытягивает часть фекалий, но там остается еще много. Они напоминают глистов и хранят отпечатки её кишечника. Карла начинает часто дышать через нос, широко открыв от страха глаза. Густаво продолжает доставать дерьмо изо рта девушки, и оно толстой блестящей веревкой, извиваясь как змея, падает на пол. Его руки глубоко в горле. Он тащит осторожно, чтобы не порвать ленту и вытащить её всю. Обильно выделяющаяся слюна Карлы капает ему на руки. Наконец он чувствует, что все дерьмо вышло наружу.
  Фекалии источают отвратительный запах, и Густаво кладет их в пластиковой пакет, чтобы потом вынести из комнаты. Лента испражнений превышает рост самой Карлы.
  Когда Густаво возвращается и ложится рядом, она уже снова спит. На вид ей, кажется, полегчало.

//—10—//

  Густаво и Карла провели ночь в старом покинутом здании. Они прибыли сюда, когда уже стемнело, и понятия не имели, что это за место. Утром их разбудили голоса людей, спавших в соседних комнатах. Новичков встречают настороженно, однако без всякой враждебности. Похоже, обитатели жилища обеспокоены состоянием здоровья вновь прибывшей пары. Бывший учитель по имени Пабло расспрашивает о том, как они жили раньше. Густаво отвечает, что их выселили, и теперь они просто не знают, что делать.
  – Мы все в таком же положении, – говорит Пабло, – но как-то живем. Вы тоже приспособитесь. Надо только проявить инициативу и организовать свою жизнь. Мы все тут перерабатываем мусор. Хотя работа тяжелая, за нее неплохо платят. Хватает на еду и одежду, да еще остается на нужды всего общества.
  Густаво совсем пал духом и плохо понимает, о чем говорит Пабло.
  – Не знаю, смогу ли вам помочь. В последнее время я совсем ослабел.
  – Не поддавайся болезни, друг! Она существует только у тебя в сознании. Пойдем сегодня с нами. Мы о тебе позаботимся.
  Все одеваются и готовятся к рабочему дню. Они очень хорошо организованы и экипированы крепкими перчатками, ботинками и кучей мешков для сбора мусора. Всей толпой жильцы спускаются вниз по лестнице, где днем происходят всякие события: люди сидят на лестничных площадках, завтракают и весело общаются друг с другом. Внизу стоят два стареньких фургончика. Густаво и Карла садятся с группой Пабло в один из них. Они едут к Ла-Реколета, где полно высококачественного мусора. Фургон останавливается, и все выходят из него с мешками в руках.
  Пабло инструктирует новичков:
  – Нас интересует только стекло, металл и бумага. Собирайте мусор и пакуйте компактней. Берите столько, сколько можете унести. Приходите сюда через час.
  Карла и Густаво идут вместе. Карле немного лучше сегодня, она выгодно отличается от Густаво. Девушка выполняет всю тяжелую работу, а Густаво едва передвигается. Она шарит в мусорных контейнерах и вытаскивает оттуда пивные бутылки, старые газеты и алюминиевые баночки. Быстро наполняет три мешка и несет их на спине, одновременно помогая другу дойти до фургона.
  Пабло доволен.
  – Вы хорошо поработали, Карла, – обращается он к девушке, понимая, что от Густаво пользы мало.
  День продолжается в таком же духе, и Густаво несколько раз едва не теряет сознание.
  Когда наступает вечер, они в последний раз грузят фургон и едут к городской свалке, где компания по переработке мусора покупает у них собранный товар. Там лежат огромные горы мусора, в которых копошатся собаки и вороны. Вонь стоит просто невообразимая.
  – Вы только посмотрите, – говорит Пабло. – Какое великолепие. Только представьте скрытые возможности этой свалки.
  Все идут взвешивать мешки и получать деньги, лишь Карла с Густаво остаются на месте. Карла очарована горой мусора, поднимающейся к небесам.
  – Давай заберемся наверх, Густаво! Ты когда-нибудь видел столько мусора? Трудно поверить в то, что город производит так много отходов!
  Против его воли она тащит Густаво из фургона, и они начинают взбираться по мусорной горе. Это очень утомительно, так как поверхность неровная. Они часто проваливаются по пояс. Чего там только нет: банки из-под тушенки и бобов, гниющие кости, старые диваны и лампы дневного света, дохлые домашние животные, использованные презервативы и бритвы, прокладки и тампоны, книги и журналы на все темы, бутылки из-под подсолнечного масла, краски и удобрений, одноразовые шприцы, битый кирпич, остовы компьютеров и проигрывателей, альбомы фотографий и покрытые плесенью ковры, старые туфли, бинты, видеокассеты и окурки, разбитые настольные лампы и расчлененные детские куклы. Густаво и Карла забираются на самый верх и смотрят вдаль на городские башни, которые кажутся стоящими в долине, так высоко поднялись молодые люди.
  Густаво сидит, пытаясь отдышаться, а Карла разглядывает странные предметы, попавшие сюда. Потом кричит:
  – Густаво! Смотри, что я нашла!
  Он с трудом встает на ноги и идет к ней. Оказывается, она нашла холодильник. Густаво припоминает, что когда-то очень хотел приобрести такую вещь. Карла открывает его. Удивительно, он работает и внутри покрыт инеем. Женщина долго смотрит на белоснежный интерьер.
  – Густаво… – говорит она виновато, повернувшись к нему.
  – В чем дело?
  – Мне хочется остаться здесь. Извини, но с меня хватит. Хочу немного отдохнуть.
  – Не понимаю. Что ты имеешь ввиду?
  – Хочу залезть в холодильник и забыть обо всем на свете.
  Густаво испытывает невыразимую боль.
  – Ты собираешься покинуть меня, Карла?
  – Ты не представляешь, как я сожалею. Однако больше так жить я не могу. Мне надо успокоиться.
  – Можно мне прийти к тебе? Через неделю? Месяц?
  – Нет, Густаво. Думаю, ты должен отказаться от меня.
  Она забираетесь в холодильник и ложится там, прижав руки к бокам. На Карле футболка с надписью «Международный кинофестиваль в Буэнос-Айресе», которую он когда-то подарил ей.
  – Давай, Густаво, закрой его.
  Он в последний раз смотрит на девушку и, не в силах сдерживаться, целует её в губы, потом медленно закрывает холодильник.
  Густаво садится на вершину мусорной горы и начинает плакать от жалости к себе. Солнце заходит. Посмотрев вниз, он видит, как Пабло и его команда уезжают.

//—11—//

  Густаво бродит по городу, подыскивая место для ночлега. У него совсем нет денег, и он чуть не падает с ног, страдая от таинственной болезни. И вот в тот момент, когда молодой человек уже отчаивается найти прибежище и решает спать на улице, он вдруг видит объявление, внушающее оптимизм: «Бесплатная еда и ночлег. При условии, что вы дарите нам ваши сны».
  Густава входит. Там находятся двенадцать человек, а ужин подаст необыкновенно высокий повар в военной форме, который за работой напевает «Аллилуйю» из «Мессии» Генделя. Все остальные сидят в ряд за длинным столом, где и для Густаво оставлено место в самом центре. Он садится. Справа и слева от него сидят по шесть человек.
  Густаво долго не может притронуться к пище, однако в данной ситуации он считает невежливым отказываться от бесплатного угощения, и, немного поколебавшись, начинает есть. Перед ним тарелка с необыкновенно вкусным бульоном, хлеб и холодное мясо. Густаво осматривается. Никто ничего не говорит. Он думает о Карле, лежащей ночью в холодильнике на вершине мусорной горы, и ему становится бесконечно грустно.
  Вдруг он чувствует знакомый позыв в животе и бежит в ванную с приступом рвоты. От напряжения кружится голова. Потом Густаво умывается, уходит из ванной и хочет лечь спать.
  К его удивлению, все двенадцать посетителей ночлежки стоят и ждут возле ванной, Густаво понимает, что все страдают так же, как и он. Он ложится спать под повторяющиеся звуки рвоты. Густаво полностью измучен и засыпает крепким сном. Какой-то человек прикрепляет электроды к его голове.

//—12—//

  Густаво снился сон. Во сне он давал ужин у себя дома по какому-то особому случаю и не жалел расходов ради увеселения гостей. Это вечеринка с маскарадом. Проведя много времени перед зеркалом, он наконец останавливается на военной форме, которая подчеркивает его мускулистую фигуру. В таком костюме Густаво выглядит красивым и солидным. Он находит музыкантов, которые играли еще в великие дни царствования танго, и устраивает шикарный банкет с отличными винами и дорогими украшениями. На ужин приглашены двенадцать человек. Все они одновременно испытывают восторг и ужас, посещая вечеринку в его доме, а Густаво не хочет уверять, будто им нечего бояться: он усвоил хорошо отрепетированный военный тон и говорит с каждым из гостей так, чтобы им было немного не но себе. Музыканты играют знойное танго, гости не могут удержаться и идут танцевать, однако Густаво не присоединяется к ним. Он сидит на седьмом из тринадцати стульев, стоящих в ряд за обеденным столом, пристально и сурово наблюдая за танцующими. Его глаза не видны из-под фуражки.
  Гости начинают испытывать под его взглядом волнение и танцуют все более чувственно. Все женщины хотели бы переспать с ним, но ни одна не смеет подойти к нему; вместо этого они начинают экстравагантное представление, сексуально извиваясь перед своими мужчинами, хотя все предназначено для него одного.
  Вечер продолжается, а Густаво все еще не угощает гостей ужином. Он хочет, чтобы они жутко проголодались, прежде чем он соизволит накормить их. Он приказывает музыкантам играть еще веселее и следит за тем, чтобы вино не кончалось. Гости все больше возбуждаются, некоторые пары начинают открыто совокупляться на бархатных креслах, стоящих в комнате. Выражение лица Густаво не меняется. В душе он глубоко презирает этих людей, не способных сдерживать свои желания. Лишь он один ощущает не только страсть, но также боль и отчаяние в этой превосходной музыке; только он сохраняет чистоту, в то время как остальные пользуются моментом и ищут только удовольствия.
  Подобно дирижеру оркестра, Густаво организует темп вечера. Гости впадают в полный экстаз, а музыка достигает апогея. Его обострившиеся чувства регистрируют тот момент, когда оргия не может далее продолжаться и все гости до одержимости охвачены чувством голода. Тогда Густаво подает сигнал музыкантам, и оркестр замолкает. все двенадцать человек садятся на свои места, все еще возбужденные, потные, смеющиеся и обнимающие друг друга. Женщина, сидящая справа от него, похожа на Жанну Моро, и он находит её очень красивой. Она прикасается рукой к его члену, однако Густаво полностью игнорирует заигрывания, ибо задумал для себя более утонченные наслаждения.
  Он вызывает своего верного повара, служившего ему пятнадцать лет, который также облачен в военную форму.
  – Джозеф, думаю, пора подавать деликатесы. Ты уже достал их из холодильника?
  Джозеф низко кланяется и удаляется на кухню. Вскоре он возвращается с большим блюдом в руках и осторожно ставит его на стол.
  К явному удовольствию Густаво гости сразу же умолкают, и он видит на их лицах страх.

//—13—//

  Густаво грубо будят утром. Кто-то снимает проводки с его головы.
  – Пора вставать!
  Он открывает глаза, все еще находясь во власти сна, и видит над собой собственное лицо. Такое, каким оно было в лучшие времена.
  – Все уходят отсюда в девять часов, – говорит другой Густаво, перематывая пленку на аппарате, стоящем рядом с кроватью. Потом начинает просматривать запись. Это сон, виденный Густаво ночью. Другой Густаво некоторое время смотрит сон. По мере продолжения записи его лицо напрягается и выражает отвращение.
  Он смотрит на Густаво, лежащего на кровати, с явной неприязнью.
  – Я предлагаю вам немедленно уйти отсюда. Посмотрите, на кого вы похожи. Взгляните на то, что вам снится, когда вы мирно отдыхаете в моем теплом и уютном приюте. Вы больной человек.
  – Мы знакомы? – спрашивает Густаво. – Разве вы не узнаете меня?
  Другой Густаво моментально настораживается.
  – Не надо шутить со мной. Убирайтесь отсюда.

  Телевизионная программа Густаво, «Ла суэнос де лос олвидадос», представляла собой удивительную компиляцию из тринадцати снов, записанных у бездомных приюта, и мгновенно сделала его знаменитым. После того как слухи о фантастической постановке дошли через местных клиентов до руководства центральных средств массовой информации, компания «Телифс» поспешила купить программу (по слухам, сумма была семизначной), и её стали транслировать по субботним вечерам. Передача вызывала неизменный фурор у телезрителей. Критики выходили из себя вон, расхваливая изобретательность Густаво. Его фотографии появились во всех газетах. «Очень живо, – писали они, – и необыкновенно смешно». «Эксцентричная романтическая комедия, в которой все идет не так у нашего влюбленного героя», – писала газета «Ла насьон». «Кларин» заявляла: «Комический шедевр, в котором весело исследуются теневые стороны нашей жизнь. Его создатель достоин звания Рабле современности».
  Густаво быстро завоевал достойное место среди аристократов аргентинских СМИ. Ранее неприступные знаменитости теперь мечтали снискать его расположение. В другое время он был бы счастлив и горд таким оборотом событий. Но Густаво чувствовал только скуку от бессмысленности происходящего. Он перестал читать блестящие рецензии и отказывался от подписки на издания, которые публиковали восторженные отзывы. Густаво грубил и даже проявлял агрессию, когда люди на улице подходили к нему за автографом. Отказался от принятия престижной премии Мартина Фьерро за лучшую телевизионную комедию года.
  Вновь обретенное здоровье позволяло ему теперь с презрением относиться к многочисленным поклонникам. Особняк Густаво окружали вооруженные охранники, которым было приказано отваживать всех посетителей. Сам он редко выходил за пределы дома, а если такое и случаюсь, то тщательно гримировался и оставался неузнанным. Густаво ни с кем не разговаривал и тратил все время на просмотр своей коллекции, состоящей из аргентинских фильмов начала двадцатого века. Ленты были слишком изысканны, чтобы привлечь еще чье-то внимание.

  В этом месте Густаво проснулся. Лучи почти зашедшего солнца мерцали на стенах с такой частотой, что у него шумело в голове. В горле пересохло, раздражало настойчивое карканье ворон за окном. И только теплое одеяло приносило какое-то облегчение. Густаво натянул одеяло на себя, и споры света смутно поплыли по бархату его опушенных ресниц.
  Тяжесть в животе не проходила. Густаво не мог понять, болен ли он или просто голоден. Но он слишком устал, чтобы надолго задумываться, и поэтому снова уснул.