Geum.ru

Stephen King "Stand"

Вид материалаДокументы

Содержание


Прекрати. прекрати воображать всякую ерунду.
Подобный материал:
1   ...   49   50   51   52   53   54   55   56   ...   74

я всегда вспоминал о нем, и он помогал мне. - Он посмотрел на нее искоса. -

Знаете, я-то думал, что вы с ним вместе.

Она покачала головой и посмотрела на свои сжатые пальцы.

- Нет...

Он долгое время ничего не говорил, но она чувствовала на себе его взгляд.

Она встала с бордюра.

- Мне пора идти. Было очень приятно познакомиться с вами, Ларри. Приходите

завтра, встретитесь со Стью. Приводите свою Люси.

- Как это я мог ошибиться? Насчет Гарольда? - спросил он, вставая вслед за

ней.

- Ой, я не знаю, - сказала она глухо. Неожиданно на глаза ей навернулись

слезы. - Вы заставили меня ощутить, что я обошлась с Гарольдом очень плохо... и

я не знаю... как это могло случиться... можно ли винить меня за то, что я люблю

Стью? Виновата ли я в этом?

- Нет, конечно нет. - Ларри выглядел смущенно. - Послушайте, извините меня. Я

вмешиваюсь не в свое дело. Я пойду.

- Он _и_з_м_е_н_и_л_с_я_! - выпалила Фрэнни. - Не знаю, как и почему, но

иногда я думаю, что это к лучшему... но я не... на самом деле, я не уверена. А

иногда я боюсь.

Она не ответила и только посмотрела себе под ноги. Она подумала, что и так

уже сказала слишком много.

- Вы собирались объяснить мне, как туда попасть, - напомнил он мягко.

- Очень просто. Вы пойдете прямо по Арапахоу, пока не увидите небольшой парк.

Парк будет справа. Маленький домик Гарольда будет слева, как раз напротив парка.


- Хорошо, спасибо. Очень приятно было встретиться с вами, Фрэн, - разбитый

горшок и все такое.

Она улыбнулась, но улыбка вышла неискренней. Вся ее веселость куда-то

испарилась.

Ларри поднял бутылку вина.

- И если вы встретите его раньше, чем я, то... держите язык за зубами, ладно?


- Конечно.

- Спокойной ночи, Фрэнни.

Он ушел. Она подождала, пока он не скроется из виду, а потом поднялась наверх

и скользнула в постель рядом со Стью, который по-прежнему безмятежно спал.

48

Плакаты Ральфа, объявлявшие о митинге восемнадцатого августа, были расклеены

по всему Боулдеру. В ту ночь Ник Андрос заснул в хорошем расположении духа. За

один день с помощью размноженного на мимеографе плаката Свободная Зона

превратилась из неорганизованного лагеря беженцев в сообщество потенциальных

избирателей.

Днем они с Ральфом ездили на электростанцию. Он, Ральф и Стью решили

послезавтра на квартире Стью и Фрэн провести предварительное совещание. А за это

время они прислушаются к тому, что говорят люди.

Ник улыбнулся и приложил ладони к ушам.

- Читать по губам даже лучше, - сказал Стью. - Знаешь, Ник, я начинаю думать,

что нам удастся справиться с этими генераторами. Бред Китченер работает, как

зверь. Если бы у нас было десять таких людей, то к первому сентября город был бы

в полном порядке.

Ник показал ему кружок из большого и указательного пальцев.

В тот день Ларри Андервуд и Лео Роквей направлялись по Арапахоу Стрит в

сторону дома Гарольда Лаудера. Ларри нес рюкзак, с которым он проехал через всю

страну, но сейчас в нем было только вино и шоколадная карамель.

Ларри посмотрел на один из плакатов, но звон стекла заставил его обернуться.

Лео разбил камнем заднее стекло старого "Форда".

- Больше не делай так, Джо.

- Меня зовут Лео.

- Лео, - поправился Ларри. - Больше так не делай.

- Почему? - добродушно спросил Лео, и очень долго Ларри не мог придумать

удовлетворительный ответ.

- Потому что звук очень неприятный, - сказал он наконец.

- Ааа. О'кей.

Они пошли дальше. Ларри засунул руки в карманы. Лео сделал то же самое. Ларри

пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул в сторону, чтобы ударить валявшийся на

дороге камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео стал аккомпанировать ему

тихими пыхтящими звуками. Ларри взъерошил ему волосы, а мальчик посмотрел на

него своими загадочными китайскими глазами и улыбнулся. "Господи, да я ведь

люблю его", - подумал Ларри.

Они дошли до парка, о котором говорила Фрэнни, и на другой улице стоял

небольшой зеленый дом с белыми ставнями. На цементной дорожке, ведущей к

парадной двери, стояла тележка с кирпичами, а рядом жестянка с известковым

раствором. Повернувшись спиной к улице, на корточках сидел широкоплечий хлыщ.

Рубашки на нем не было, и спина его шелушилась после сильного солнечного ожога.

В руке у него был мастерок. Он строил кирпичный барьерчик вокруг цветочной

клумбы.

Ларри подумал о словах Фрэнни: "Он изменился... не знаю, как и почему, но

иногда я думаю, что это к лучшему... а иногда я боюсь."

Потом Ларри сделал шаг вперед и сказал именно то, что он собирался сказать в

течение долгих дней своего путешествия:

- Гарольд Лаудер, я полагаю?

Гарольд вздрогнул от удивления, а потом обернулся с кирпичом в одной руке и

мастерком в другой. С мастерка капал раствор. Он был занесен, словно для удара.

Ларри показалось, что краем глаза он увидел, как Лео подался назад. Первое, что

ему пришло в голову, - это, конечно, мысль о том, что Гарольд выглядит совсем не

так, как он его себе представлял. Его вторая мысль была: "Господи, да уж не

хочет ли он меня стукнуть этой штукой?" Лицо Гарольда было мрачным, глаза его

сузились и потемнели. Волосы упали прямой волной на его потный лоб. Губы были

плотно сжаты.

А потом произошло превращение столь внезапное и радикальное, что Ларри потом

не верилось, что он видел Гарольда напряженным и неулыбчивым, с лицом человека,

который более склонен использовать мастерок для того, чтобы замуровать

кого-нибудь в стене, нежели для того, чтобы построить барьерчик вокруг клумбы.

На лице его появилась широкая и безобидная улыбка. Из глаз его исчезло

угрожающее выражение. Он воткнул мастерок в раствор, вытер руку о джинсы и

протянул ее для рукопожатия. Ларри подумал: "Господи, да он ведь еще ребенок,

гораздо моложе, чем я".

- По-моему, я вас не знаю, - сказал Гарольд. Рукопожатие его было твердым.

Улыбка Гарольда была заразительной, и Ларри улыбнулся в ответ.

- Вы меня - нет, но я вас знаю.

- Правда? - воскликнул Гарольд, улыбнувшись еще шире.

- Я ехал за вами через всю страну, начиная с Мэна, - сказал Ларри.

- Честное слово?

- Конечно. Он распустил рюкзак. - Вот у меня тут кое-что для вас есть. - Он

вынул бутылку Бордо и вручил ее Гарольду.

- Тысяча девятьсот сорок седьмой? - Гарольд смотрел на бутылку с некоторым

удивлением.

- Хороший год, - сказал Ларри. - А еще вот это.

Он отдал Гарольду шоколадную карамель.

- Как вы узнали? - спросил Гарольд, улыбаясь.

- Я ехал по следу ваших надписей... и конфетных оберток.

- Заходите в дом, поговорим. Мальчик будет пить кока-колу?

- Конечно. Лео, ты...

Он обернулся, но Лео рядом не было. Он стоял в самом начале дорожки и с видом

крайней заинтересованности рассматривал трещины в цементе.

- Эй, Лео! Хочешь колы?

Лео что-то пробормотал себе под нос.

- Говори громче, - сказал Ларри раздраженно. - Для чего Бог дал тебе голос? Я

спросил, хочешь ли ты колы?

Лео сказал очень тихим голосом:

- Лучше я пойду посмотрю, не вернулась ли мама-Надин.

- Какого черта? Мы же только что сюда пришли!

- Я хочу назад! - сказал Лео.

"Что же это такое, - подумал Ларри, - он ведь чуть не плачет".

- Одну секунду, - сказал он Гарольду.

- Все нормально, - сказал Гарольд с улыбкой. - Иногда дети стесняются. Я тоже

таким был.

Ларри подошел к Лео и наклонился, так что их глаза оказались на одном уровне.


- В чем дело, паренек?

- Я просто хочу обратно, - сказал Лео, отводя глаза. - Мне нужна мама-Надин.

- Ну, ты... - Он беспомощно запнулся.

- Хочу обратно. Пожалуйста.

- Тебе не нравится Гарольд?

- Я не знаю... да нет, он нормальный парень... просто я хочу обратно.

Ларри вздохнул.

- Найдешь один дорогу?

- Конечно.

- О'кей. Но мне очень хотелось бы, чтобы ты пошел с нами. Я так давно ждал

встречи с Гарольдом. Ты ведь знаешь об этом, правда?

- Да-а.

- А обратно мы пойдем вместе.

- Я в этот дом не войду, - зашипел Лео, на секунду вновь превратившись в Джо.


- О'кей, - сказал Ларри поспешно. - Иди прямо домой.

- Хорошо. - И неожиданно Лео перешел на шепот. - Почему бы тебе не пойти со

мной? Прямо сейчас? Пошли вместе. Пожалуйста, Ларри? Хорошо?

- Господи, Лео, что за...

- Ну ладно, - сказал Лео, и прежде чем Ларри успел его о чем-нибудь спросить,

он уже заторопился по улице. Ларри взглядом проводил его из виду. Потом он

повернулся к Гарольду и смущенно развел руками.

- Я же говорю, все в порядке. Дети иногда ведут себя странно, - сказал

Гарольд.

- Да уж, действительно. Но этот ребенок имеет право вести себя так. Он

столько пережил.

- Я не сомневался в этом, - ответил Гарольд, и на короткий миг Ларри ощутил

недоверие, почувствовал, что столь быстро возникшая симпатия Гарольда к мальчику

- всего лишь эрзац настоящего чувства.

- Ну, входите, - сказал Гарольд. - Собственно говоря, вы мой первый гость.

Несколько раз заходили Фрэнни и Стью, но они не в счет. - Улыбка Гарольда стала

немножечко грустной, и Ларри почувствовал к нему жалость.

- Я рад, - сказал он.

- Если вы не возражаете, я пока отложу карамель - сейчас я не ем сладкого,

пытаюсь похудеть. Но вино стоит попробовать ради такого случая. Вы пересекли всю

страну, ориентируясь по нашим надписям. Это вам не фунт изюма. Вы должны мне об

этом рассказать. А пока садитесь вон на тот зеленый стул.

"Странно, - подумал Ларри, - он говорит, как политик, - гладко, быстро,

бойко."

Гарольд ушел за рюмками, а Ларри сел на зеленый стул. Он огляделся. Ну, не

самая замечательная на свете гостиная, но с ворсистым ковром и кое-какой

современной мебелью она будет выглядеть неплохо. Лучше всего был камин.

Прекрасная ручная работа. Но один кирпич в кладке держался на честном слове.

Ларри показалось, что он выпал, а потом его небрежно сунули на место.

Он встал и вынул кирпич из кладки. Гарольд продолжал хозяйничать где-то

внизу. Ларри уже собирался вложить кирпич на место, когда заметил в

образовавшейся дыре толстую тетрадь для записей. Чувствуя легкий стыд, он

положил кирпич на место как раз в тот момент, когда шаги Гарольда стали

подниматься с нижнего этажа. Когда Гарольд вернулся в гостиную с двумя бокалами

в руках, Ларри уже снова сидел на зеленом стуле.

- Я их споласкивал внизу, - сказал Гарольд. - А то они запылились.

- Красивые, - сказал Ларри. - Слушай, я не уверен, что с этим Бордо все в

порядке. Может так получиться, что ты готовил рюмки для уксуса.

- Кто не рискует, - сказал Гарольд с улыбкой, - тот не выигрывает.

От улыбки Гарольда Ларри почему-то стало немного не по себе, и он поймал себя

на мысли о том, кому принадлежит эта тетрадь - Гарольду или предыдущему

владельцу дома. А если это тетрадь Гарольда, то что, черт возьми, там может быть

написано?

Они открыли бутылку Бордо и к общему удовольствию обнаружили, что вино

прекрасное. Через полчаса они уже пребывали в состоянии приятного легкого

опьянения, причем Гарольд в большей степени, чем Ларри. Но улыбка по-прежнему

блуждала у него на губах. Собственно говоря, она стала шире.

Язык у Ларри слегка развязался, и он спросил:

- Эти плакаты. Насчет общего митинга восемнадцатого числа. Как получилось,

что ты не вошел в состав этого комитете, Гарольд? По-моему, такой парень, как

ты, обязательно должен был там оказаться.

Улыбка Гарольда стала еще шире.

- Ну, я еще ужасно молод. Наверное, они думают, что у меня не хватает опыта.

- По-моему, это свинство с их стороны. - Но действительно ли он так считал?

- Ну, кто знает, что ждет нас в будущем! - сказал Гарольд, широко улыбаясь. -

У каждой собаки есть свой день.

Ларри ушел в пять часов вечера. Он расстался с Гарольдом дружески. Тот пожал

его руку и улыбнулся на прощанье, сказав, чтобы Ларри заходил почаще. Но у Ларри

появилось ощущение, что Гарольду будет абсолютно наплевать, если они никогда

больше не встретятся.

Он медленно прошел по цементной дорожке и обернулся, чтобы помахать на

прощанье, но Гарольд уже скрылся в доме. Дверь была закрыта.

От вина у него немного заболела голова, и он попытался убедить себя в том,

что тот легкий озноб, который он почувствовал дома у Гарольда, является всего

лишь одним из проявлений незначительного похмелья. Мысли его спутались. Он

неожиданно ощутил уверенность, что Гарольд наблюдает за ним из-за задернутых

штор, и руки его сжимаются, словно он хватает кого-то за горло, а улыбка его

превращается в оскал ненависти... У КАЖДОЙ СОБАКИ ЕСТЬ СВОЙ ДЕНЬ.

И в тот же миг он вспомнил о ночи, проведенной в Беннингтоне, когда он

проснулся с ужасным чувством, что в темноте кто-то есть... и как потом он

услышал (или это ему только приснилось?) приглушенный звук каблуков, уходящих на

запад.

ПРЕКРАТИ. ПРЕКРАТИ ВООБРАЖАТЬ ВСЯКУЮ ЕРУНДУ.

И неожиданно он поймал себя на том, что вспоминает, как в детстве ходил с

мамой в зоопарк в Бронксе. Они вошли в помещение, где жили обезьяны, и запах

ударил ему в нос, как кулак. Он повернулся и хотел выбежать на улицу, но мама

остановила его.

"Просто дыши, Ларри, - сказала она. - И через пять минут ты не будешь

чувствовать никакого запаха вообще."

И он остался, хотя и не поверил ей. Но оказалось, что она была права.

Взглянув на часы, он увидел, что они провели у обезьян около получаса, и он уже

не мог понять, почему входящие леди зажимают нос, а на лице у них появляется

гримаса отвращения. Он сказал об этом своей матери, и Элис Андервуд засмеялась.

"Пахнет-то по-прежнему плохо, но не для тебя".

"Как это получается, мамочка?"

"Я не знаю. Это доступно каждому. А теперь скажи самому себе: "Сейчас я

вдохну настоящий запах обезьяньего жилища", и потяни носом."

Он так и сделал и вновь ощутил зловоние. На этот раз оно было даже сильнее и

омерзительнее, чем в самом начале. Сосиски и вишневый пирог рванулись вверх, но

он выбежал на свежий воздух и с трудом сумел побороть рвоту.

"Это селективное восприятие, - подумал он, - и она знала, что это такое, даже

если ей и не было известно, как это называется. - Он услышал голос своей матери:

- А теперь скажи самому себе: "Сейчас я вдохну настоящий запах Боулдера". И он

ощутил этот запах. Он ощутил запах медленного разложения за закрытыми дверьми и

задернутыми шторами.

Он пошел быстрее, чуть ли не пустившись бегом, вдыхая это сочное, густое

зловоние, которое он - как и все остальные - давно перестал сознательно ощущать,

потому что оно было повсюду.

Вино и шоколадная карамель рванулись вверх. Это обезьянья клетка, из которой

он никогда не выберется, разве что если поедет на необитаемый остров, и хотя до

сих пор он ненавидел рвоту больше всего на свете, такое чувство, что сейчас...

- Ларри? С тобой все в порядке?

Ларри вздрогнул от удивления. Это был Лео. Он сидел на бордюре в трех

кварталах от дома Гарольда и играл шариком для пинг-понга.

- Что ты здесь делаешь? - спросил Ларри.

- Я хотел, чтобы мы пошли домой вместе, - смиренно сказал Лео, - но мне не

хотелось заходить в дом того парня.

- Почему? - спросил Ларри и сел на бордюр рядом с Лео.

Лео пожал плечами.

- Я не знаю.

- Лео?

- Что?

- Для меня это очень важно, потому что Гарольд мне нравится. У меня к нему

двойственное чувство. Тебе когда-нибудь приходилось двойственно относиться к

кому-нибудь?

- Мое чувство к нему однозначно.

- И что же это за чувство?

- Страх, - просто ответил Лео. - Мы можем пойти домой к маме-Надин и

маме-Люси?

- Конечно.

Они пошли по Арапахоу. Лео продолжал играть с шариком для пинг-понга.

- Извини, что тебе пришлось так долго ждать, - сказал Ларри.

- Все о'кей.

- Да нет, действительно, если б я знал, я бы поторопился.

- Мне было чем заняться. Я нашел это у того парня на лужайке. Шарик для

понг-пинга.

- Пинг-понга, - поправил Ларри машинально. - Как ты думаешь, почему Гарольд

задергивает шторы?

- Чтобы никто не мог заглянуть внутрь, наверное, - сказал Лео. - Он занят

какими-то тайными вещами. Он там прячется, как труп.

Они дошли до угла Бродвея и повернули на юг. Им встретился Дик Воллмен. Он

приветственно махнул Ларри и Лео. Они помахали ему в ответ.

- Тайными вещами, - вслух повторил Ларри.

- Может быть, он там молится темному человеку, - небрежно обронил Лео, и

Ларри дернулся, словно его ударило током.

- Ты действительно так думаешь? - спросил Ларри, стараясь, чтобы его голос

звучал непринужденно.

- Я не знаю. Но он не похож на нас. Он часто улыбается Но мне кажется, там

какие-то черви у него внутри. Они заставляют его улыбаться. Большие черви,

которые пожирают его мозг.

- Джо... то есть Лео...

Глаза Лео - темные, отсутствующие, китайские - внезапно прояснились. Он

улыбнулся.

- Смотри, вон Дайна. Мне она нравится. Эй, Дайна! - закричал он,

приветственно махнув рукой. - У тебя есть жвачка?

Дайна, занятая тем, что смазывала звездочку гоночного велосипеда, обернулась

и улыбнулась. Она полезла в карман рубашки и достала пачку "Джуси Фрут". Со

счастливым смехом Лео побежал к ней.

Эта мысль о белых червях за улыбкой Гарольда... как это Джо (нет, Лео, его

зовут Лео) пришла в голову такая сложная - и такая кошмарная - идея? Мальчик был

наполовину в трансе. И не только он один. Сколько раз за те немногие дни, что он

пробыл здесь, Ларри замечал, как кто-нибудь останавливается на улице, как

вкопанный, мгновение смотрит в пустоту, а потом идет дальше? Все изменилось.

Казалось, само человеческое восприятие поднялось на новый уровень.

Это было чертовски страшно.

Ларри направился туда, где Лео и Дайна делили жвачку.

В тот день Стью застал Фрэнни за стиркой на маленьком дворике за их новым

домом. Она обернулась и увидела его в воротах.

- Ха-ха, очень смешно. Сколько ты там уже стоишь, красавчик?

- Пару минут. Чем это ты занимаешься? Похоже на брачный танец дикой лесной

утки.

- Ха-ха. - Она посмотрела на него холодно. - Еще одна такая шуточка, и спать

тебе придется на кушетке. А можешь отправляться на Флэгстафф со своим дружком

Гленом Бэйтменом.

- Послушай, но я не хотел...

- Здесь, между прочим, и ваша одежда, мистер Редман. Хоть вы теперь у нас и

отец-основатель, но это не мешает вам иногда пачкать трусы дерьмом.

Стью усмехнулся, а потом вынужден был рассмеяться.

- Грубовато, радость моя.

- В данный момент я не склонна к вежливости.

- Когда моя жена занималась ручной стиркой, - сказал Стью, - она пользовалась

стиральной доской. Помнится, у моей матери их было штуки три.

- Я знаю, - раздраженно сказала Фрэнни. - Мы с Джун Бринкмейер обошли

пол-Боулдера в поисках этой штуки, но ни одной не нашли. Прогресс ушел далеко

вперед.

Он снова заулыбался.

Фрэнни уткнула руки в бока.

- Уж не пытаешься ли ты поиздеваться надо мной, а?

Улыбка исчезла с его лица, и он обнял ее.

- Ты знаешь, как я тебе благодарен за то, что ты стираешь мою одежду, -

сказал он, - и я знаю, что беременной женщине лучше известно, чем ее мужчине,