Geum.ru

Stephen King "Stand"

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   27   28   29   30   31   32   33   34   ...   74

она сердилась.

- Ну и что же нам теперь делать? - спросила она, полностью

проигнорировав последнюю реплику Гарольда.

- Все равно надо ехать, - сказал Гарольд, и когда она посмотрела на

него, он добавил поспешно: - Ну, надо же нам ехать КУДА-НИБУДЬ. Конечно,

может быть, он и говорит правду, но нам надо проверить второй раз. А потом

мы решим, что делать дальше.

Фрэн взглянула на Стью с выражением я-не-хотела-бы-вас-обижать-но.

Стью пожал плечами.

- Согласна? - настаивал Гарольд.

- По-моему, это не имеет значения, - сказала Фрэнни. Она сорвала

пушистый одуванчик и сдула с него семена.

- Вам кто-нибудь встретился на дороге? - спросил Стью.

- Попалась одна собака, похоже, здоровая. Людей мы не видели.

- Я тоже видел собаку. - Он рассказал им о Бэйтмене и Коджаке. После

этого он произнес: - Я направлялся в сторону побережья, но раз вы

говорите, что там никого нет, то мое желание угасло.

- Очень жаль, - сказал Гарольд голосом, в котором можно было

расслышать что угодно, кроме жалости. Он поднялся. - Готова, Фрэн?

Она неуверенно посмотрела на Стью, а потом встала.

- Спасибо вам за то, что вы рассказали нам, пусть даже новости и

оказались не слишком веселыми.

- Секунду, - сказал Стью, также поднимаясь на ноги.

Он снова засомневался, думая о том, стоит ли с ними связываться. С

девушкой все было в порядке, но мальчишке явно было лет семнадцать, и он

был поражен тяжелым случаем ненависти ко всему человечеству. Но так ли

много осталось людей, чтобы можно было позволить себе выбирать? Стью

думал, что нет.

- Мне кажется, мы оба ищем людей, - сказал он. - Если вы примите

меня, мне хотелось бы стать вашим попутчиком.

- Нет, - немедленно откликнулся Гарольд.

Фрэн обеспокоено перевела взгляд с Гарольда на Стью.

- Может быть, мы...

- Не возражай. Я сказал нет.

- У меня что, нет права голоса?

- Да что с тобой? Разве ты не видишь, что ему надо только одного?

Боже мой, Фрэн!

- Трое лучше, чем двое, если случится беда, - сказал Стью, - и я-то

уж точно знаю, что это лучше, чем один.

- Нет, - повторил Гарольд. Руку он опустил на рукоять револьвера.

- Да, - сказала Фрэн. - Мы рады принять вас, мистер Редман.

Гарольд резко обернулся, посмотрел на нее с болью и обитой. Стью на

секунду напрягся, опасаясь, что Гарольд ударит ее, но потом снова

расслабился.

- Так вот ты как? Ты просто ждала удобного момента, чтобы избавиться

от меня, теперь я понимаю. - Он так рассердился, что на глаза ему

навернулись слезы, и от этого он стал сердиться еще сильнее. - Раз ты так

хочешь, пожалуйста. Ты поедешь с ним. А мне с тобой делать нечего. - И он

пошел к тому месту, где стояли "Хонды".

Фрэнни посмотрела на Стью с убитым видом, а потом повернулась к

Гарольду.

- Минуточку, - сказал Стью. - Постойте здесь, пожалуйста.

- Пожалуйста, не обижайте его, - сказала Фрэн.

Стью побежал к Гарольду, который уже успел оседлать свою "Хонду" и

пытался ее завести.

- Держись подальше! - гневно крикнул Гарольд и снова взялся за

рукоять револьвера. Глаза расширились, и Стью подумал о том, что еще

чуть-чуть - и он может стать опасным. Он не просто ревновал девушку - это

было неоправданное упрощение со стороны Стью. В этом было замешано его

чувство собственного достоинства, его новый имидж защитника.

- Гарольд, - сказал Стью ему почти что в самое ухо, положив руку на

его плечо.

- ПУСТИТЕ МЕНЯ.

- Гарольд, ты спишь с ней?

Гарольд вздрогнул, и Стью понял, что нет.

- Не твое дело!

- Нет, не мое. Но нам надо разобраться в ситуации. Она не принадлежит

мне, Гарольд. Она принадлежит самой себе. Я не собираюсь пытаться отбить

ее у тебя. Извини, что приходится говорить так грубо, но так надо для

того, чтобы понять, в каком положении мы находимся. Сейчас вас двое, а я

один. Если ты уедешь, то нас будет двое, а ты один. Какой смысл?

Гарольд ничего не ответил.

- Я буду откровенен, - продолжал Стью, по-прежнему говоря Гарольду в

самое ухо (забитое коричневой серой) и стараясь, чтобы голос его звучал

как можно спокойнее. - Мы с тобой знаем, что мужчине незачем насиловать

женщин. Если, конечно, он умеет управляться со своей рукой.

- Это... - Гарольд облизал губы и посмотрел через дорогу туда, где

стояла Фрэн, скрестив руки и беспокойно глядя на них. - Это звучит

отвратительно.

- Может быть, так, а может быть, и нет, но когда мужчина находится

рядом с женщиной, которая не пускает его в постель, то у него нет выбора.

Я часто прибегаю к ручному способу. Я думаю, и ты тоже. Я хочу быть

откровенным, один на один. Я здесь не для того, чтобы выставлять тебя, как

какого-нибудь хулигана с деревенских ярмарочных танцулек.

Гарольд снял руку с кобуры и посмотрел на Стью.

- Вы хотите сказать? Я... вы обещаете, что ничего не скажете?

Стью кивнул.

- Я люблю ее, - сказал Гарольд хрипло. - Она не любит меня, я знаю

это, но говорю откровенно, как и вы.

- Так-то лучше. Я не собираюсь встревать между вами. Я просто хочу

идти рядом.

- Вы обещаете? - настойчиво повторил Гарольд.

- Да, обещаю.

- Хорошо.

Он медленно слез с "Хонды". Вдвоем они вернулись к Фрэн.

- Он может ехать с нами, - сказал Гарольд. - А я... - Он посмотрел на

Стью и сказал с усилием: - Я приношу свои извинения, за то что вел себя,

как кретин.

- Ура! - закричала Фрэн и захлопала в ладоши. - Ну а теперь, когда

все улажено, куда же мы поедем?

В конце концов они решили отправиться в том направлении, куда

двигались Гарольд и Фрэн, на запад. Стью сказал, что, по его мнению, Глен

Бэйтмен будет рад, если они переночуют у него. Стью поехал на "Хонде"

Фрэн, а она устроилась позади Гарольда. В Твин Маунтин они остановились на

ленч и приступили к трудному и осторожному делу - знакомству друг с

другом.

Они поели в пустынном кафе, и Стью заметил, что его взгляд снова и

снова останавливается на лице Фрэн - на ее живых глазах, на маленьком, но

твердом подбородке, на морщинке между бровей, служившей показателем ее

эмоций. Ему нравилось как она смотрела и как разговаривала. Ему нравилось

даже то, как ее темные волосы убраны за уши. И в тот момент он начал

понимать, что хочет ее, несмотря ни на что.


* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НА ГРАНИ. 5 ИЮЛЯ - 6 СЕНТЯБРЯ 1990 ГОДА *


40

На Главной улице городка Мэй, штат Оклахома, лежал мертвый человек. Ника это

не удивило. С того момента, как он оставил Шойо, ему пришлось повидать немало

трупов. Одним трупом больше, одним меньше - какая разница?

Но когда труп сел на мостовой, Ником овладел такой ужас, что он не справился

с велосипедом и упал. Он содрал ладони и поранил лоб.

- Господи, мистер, ну и грохнулись же вы, - сказал труп, приближаясь к Нику

походкой, которую точнее всего можно определить, как благодушное пошатывание.

Ник не уловил ни одного слова. Он смотрел на мостовую в то место, куда капала

кровь из его рассеченного лба, и думал о том, насколько серьезна рана. Когда

рука дотронулась до его плеча, он вспомнил про труп и вскочил на ноги.

- Не принимайте близко к сердцу, - сказал труп, и Ник заметил, что это вовсе

не труп, а молодой человек, весело глядящий на него, В одной руке у него была

початая бутылка виски, и Ник все понял. Не труп, а пьяный человек, который так

напился, что вырубился посреди дороги.

Ник кивнул и показал кружок из большого и указательного пальца - о'кей. Капля

крови скатилась у него со лба и попала в глаз, над которым поработал Рэй Бут. Он

приподнял повязку и вытер глаз тыльной стороной кисти. Сегодня глаз видел

немного лучше.

Человек с бутылкой виски наблюдал за Ником безо всякого выражения. Когда Ник

сел на бордюр и стал выковыривать крошки гравия из ладони, все признаки

оживления исчезли с его лица. Оно стало пустым и плоским. На человеке был надет

чистый, но поношенный комбинезон и тяжелые, грубые ботинки. Рост его был около

шести футов, а волосы были такими светлыми, что казались почти белыми. Глаза его

были ярко-голубыми и абсолютно пустыми. Вкупе с шелковистыми волосами они

безошибочно указывали на его шведское или норвежское происхождение. Выглядел он

не больше, чем на двадцать три, но как Ник обнаружил позднее, ему должно было

быть около сорока пяти, так как он помнил окончание войны в Корее и возвращение

своего папочки в военной форме месяц спустя. Его нельзя было заподозрить в том,

что он мог это придумать. Вымысел не был коньком Тома Каллена.

Он стоял над Ником с пустым лицом, словно отключенный робот. Потом постепенно

его лицо вновь оживилось. Покрасневшие от виски глаза заморгали. Он заулыбался.

Он вновь вспомнил ситуацию.

- Господи, мистер, ну и грохнулись же вы. Разве не так? Ей-Богу! - Он отвел

глаза от раны на лбу у Ника.

В кармане у Ника был блокнот и ручка. Он написал:

"Вы меня немного испугали. Думал, что вы труп, пока вы не сели. Со мной все в

порядке. Есть ли в городе аптека?"

Он вручил блокнот человеку в комбинезоне. Человек взял блокнот. Посмотрел на

то, что там было написано. Вернул его обратно. Улыбаясь, он сказал:

- Меня зовут Том Каллен. Но читать я не умею. Я добрался только до третьего

класса, но к тому времени мне уже исполнилось шестнадцать, и папочка заставил

меня уйти из школы. Он сказал, что я уже слишком велик.

Умственно отсталый, - подумал Ник. Я не могу говорить, а он не умеет читать.

На мгновение он почувствовал себя в абсолютном тупике.

- Господи, мистер, но и грохнулись же вы! - воскликнул Том Каллен, и в

каком-то смысле эта фраза прозвучала впервые для них обоих. - Ей-Богу, разве не

так?

Ник кивнул. Потом убрал блокнот и ручку. Приложил ладонь ко рту и покачал

головой. Приложил руки к ушам и снова покачал головой. Левую руку положил на

горло, и еще раз покачал головой.

Каллен удивленно ухмыльнулся.

- Болят зубы? У меня как-то раз тоже болели. Господи, как больно. Разве не

так? Ей-Богу!

Ник покачал головой и вновь проделал свою пантомиму. На этот раз Каллен

решил, что у Ника болят уши. Ник вскинул руки вверх и пошел к своему велосипеду.

Краска кое-где была содрана, но в целом велосипед был, похоже, цел. Он сел на

него и поехал по улице. Да, все в порядке. Каллен бежал за ним, радостно

улыбаясь. Он не отрывал глаз от Ника. Почти неделю он никого не видел.

- Не хочешь поговорить? - спросил он, но Ник не оглянулся и ничем не показал,

что слышал вопрос. Тогда Том потянул его за рукав и спросил снова.

Человек на велосипеде приложил руку ко рту и покачал головой. Том нахмурился.

Теперь человек поставил велосипед на подножку и стал оглядывать витрину

магазинов. Похоже, он нашел то, что ему было нужно, так как он ступил на тротуар

и направился к аптеке мистера Нортона. Если он собирается попасть туда, то ему

чертовски не повезло, так как аптека заперта. Мистер Нортон уехал из города.

Похоже, почти все заперли свои жилища и уехали из города, кроме его мамочки и ее

подруги миссис Блэкли, а они были мертвы.

Теперь молчаливый человек дергал за дверь. Том мог бы объяснить ему, что это

бессмысленно, несмотря на табличку ОТКРЫТО на двери. Табличка врала. Чертовски

не повезло, так как Том с удовольствием выпил бы газировки. Газировка была лучше

виски, от которого ему сначала делалось хорошо, потом хотелось спать, а потом

его голова начинала раскалываться от боли. Чтобы избавиться от головной боли, он

ложился спать, но ему снилось много всяких идиотских снов о человеке в черном

одеянии типа того, которое всегда носил преподобный отец Дейфенбейкер. Черный

человек преследовал его во сне. Похоже, он очень плохо относился к Тому.

Но чем там теперь занимается молчаливый человек? Взял урну с тротуара и

собирается... что? Разбить окно мистера Нортона? Ей-Богу, он так и сделал! А

теперь он лезет внутрь, отпирает дверь...

- Эй, мистер, так нельзя! - закричал Том голосом, дрожащим от волнения и

негодования. - Это незаконно. Незакон-но, с двумя "н". Разве вы не знаете...

Но человек был уже внутри и ни разу не обернулся.

- Вы что, глухой? - возмущенно вскричал Том. - Ей-Богу, вы что...

Он запнулся. Волнение и оживление сползли с его лица. Он снова превратился в

выключенного робота. Для жителей Мэя это зрелище было привычным. Большинство из

них думало, что эти внезапные приступы являются признаками прогрессирующего

слабоумия Тома, но на самом деле они представляли собой мгновения почти

нормального мышления. Процесс мышления основывается (во всяком случае, так

утверждают психологи) на дедукции и индукции, а умственно отсталый человек не

может совершить этих дедуктивных или индуктивных скачков. Где-то внутри порваны

провода, произошли короткие замыкания и неправильно работают переключатели. Том

Каллен страдал не самым тяжелым случаем слабоумия и мог делать простые

умозаключения. Он чувствовал возможность такого умозаключения подобно тому, как

человек чувствует, что имя вертится у него "на самом кончике языка". Когда же

это происходило. Том выпадал из реального мира и погружался внутрь себя. Он

становился чем-то похож на человека в темной незнакомой комнате, который со

штепселем от лампы в руке и, натыкаясь на разные предметы, другой рукой

нашаривает розетку. А если он найдет ее (это случалось не всегда), то вспыхнет

яркий свет, и он увидит комнату (мысль), как на ладони. Но на этот раз свет не

вспыхнул.

Он сказал:

- Ты что, глухой что ли?

Человек вел себя так, как будто он не слышал слов Тома, за исключением

случаев, когда смотрел прямо на него. И этот человек не произнес ни слова. Даже

не сказал привет.

Положил руки на уши и покачал головой.

Положил руки на рот и сделал то же самое.

Положил руки на шею и сделал то же самое опять.

Комната осветилась: умозаключение было сделано.

- Ей-Богу! - воскликнул Том, и лицо его вновь оживилось. Глаза его засияли.

Он ринулся в аптеку Нортона, забыв о том, что это незаконно. Молчаливый человек

тер мокрой ваткой по лбу.

- Эй, мистер! - закричал Том, подбегая к нему. Молчаливый человек не

обернулся. Том на мгновение был озадачен, но потом вспомнил. Он постучал Ника по

плечу, и тот обернулся. - Вы глухонемой, так? Не слышите! Не разговариваете!

Так?

Ник кивнул. Реакция Тома его удивила. Том подскочил в воздух и бешено

захлопал в ладони.

- Я так и подумал! Ура мне! Я подумал об этом сам! Ура Тому Каллену!

Ник был вынужден усмехнуться. Он не мог припомнить, когда его глухонемота

доставляла кому-нибудь столько удовольствия.

Том и Ник завтракали на лужайке перед зданием городского суда. Том не

закрывал рот ни на секунду. Ник уже прослушал рассказ о том, как папочка Тома

убежал пару лет назад с официанткой, и о том, как Том работал подручным на ферме

у мистера Норбатта, и как два года назад мистер Норбатт решил, что он

"достаточно хорошо справляется", чтобы ему можно было доверить топор, и о том,

как однажды ночью на Тома набросились "большие мальчишки", и как Том "сражался с

ними, пока они все не оказались на волосок от смерти, а один из них попал в

больницу с переломом костей, вот что сделал Том Каллен". Услышал он и о том, как

Том обнаружил свою мать дома у миссис Блэкли, и они лежали мертвыми в гостиной,

и Том решил убраться подальше. Том сказал, что Иисус не придет забрать мертвецов

на небо, если кто-нибудь будет подглядывать (Ник подумал, что в представлении

Тома Иисус является кем-то вроде Санта-Клауса наоборот: он уносит трупы через

каминную трубу, вместо того, чтобы опускать туда подарки). Но он ничего не

сказал о том, что Мэй абсолютно опустел и что движение на шоссе полностью

прекратилось.

Ник положил руку Тому на грудь, останавливая поток слов.

- Что? - спросил Том.

Ник широким жестом обвел пространство вокруг себя. Потом он придал своему

лицу бурлескное выражение удивления, нахмурил брови, склонил голову набок и

почесал затылок. Потом он прошел двумя пальцами по траве и вопросительно поднял

глаза на Тома.

То, что он увидел, его сильно встревожило. Глаза Тома, секунду назад

сверкавшие от переполнявших его известий, теперь казались высеченными из

тусклого синего мрамора. Рот его раскрылся, так что Ник мог заметить размокшие

крошки картофельных чипсов, прилипшие к его языку. Руки Тома безвольно лежали на

коленях.

Ник обеспокоено протянул руку, чтобы коснуться его. Но прежде чем он успел

это сделать, тело Тома дернулось. Глаза его широко раскрылись, и оживление вновь

наполнило его взгляд, словно вода - ведро.

- Вы хотите знать, куда все ушли! - воскликнул Том.

Ник энергично кивнул.

- Ну, я думаю, они отправились в Канзас Сити, - сказал Том. - Ей-Богу, так

оно и есть. Они все время говорят о том, какой это маленький город. Ничего не

происходит. Никаких развлечений. Даже роликовый каток закрыли. Моя мамочка

всегда говорит, что люди уезжают и никогда не возвращаются. Совсем как мой

папочка, который убежал с официанткой по имени Ди-Ди Пакалотт. Так что я думаю,

что всем надоела эта жизнь, и они уехали. В Канзас Сити, должно быть, ей-Богу,

разве не так? Туда-то они все и отправились. Кроме миссис Блэкли и моей мамочки.

Иисус заберет их с собой на небо.

Том вновь углубился в свой монолог.

Ник откинулся на спину, и веки его стали слипаться, так что слова Тома

превратились в визуальный эквивалент современного стихотворения, в котором

каждая новая строчка начинается с маленькой буквы, в чем-то похожий на

произведение е.е.каммингса:

мама сказала

нет никакого

но я сказал им я сказал шли бы вы

не связываться с

Прошлой ночью ему снились плохие сны, и теперь, после того как он наелся, его

единственным желанием было...

ей-Богу

с двумя "н"

конечно хочу

Ник заснул. Проснувшись, он смутно удивился тому, что он весь в поту.

Поднявшись с лужайки, он все понял. Было четверть пятого дня, он проспал больше

двух с половиной часов, и теперь на него ярко светило солнце. Но не только в

этом было дело. Том Каллен, в пароксизме заботливости, укрыл его двумя одеялами

и стеганым покрывалом, чтобы он не простудился.

Он огляделся вокруг. Тома рядом не было. Ник медленно направился через

площадь, размышляя о том, как ему быть с Томом. Том питался консервами из

магазина на противоположном конце площади. Заходя туда и подбирая себе

консервные банки исходя из картинок на этикетках, он не чувствовал никаких

угрызений совести, так как - объяснил он Нику - дверь была открыта.

Ник лениво подумал, что было бы, если бы дверь оказалась заперта. Возможно,

когда Том проголодался бы, он забыл бы о своих строгих правилах или временно

отменил бы их. Но что будет с ним, когда еда кончится?

Но не это беспокоило его больше всего в связи с Томом. Больше всего он

обратил внимание на то возвышенное рвение, с которым его приветствовал этот

человек. Возможно, он и умственно отсталый, - подумал Ник, - но не настолько,

чтобы не чувствовать одиночества. И мать, и женщина, бывшая ему вместо тетки,

были мертвы. Папочка сбежал давным-давно. Мистер Норбатт и другие жители Мая

однажды ночью убрались в Канзас Сити, пока он спал, оставив его бродить взад и

вперед по Главной улице, как слегка сумасшедшее привидение. И ему в руки

попадали такие вещи, с которыми ему не следовало бы иметь дело - виски,