Geum.ru

Короли ночной вероны

Вид материалаЗакон

Содержание


Дополнения или читайте также
Подобный материал:
  1   2

«Короли ночной Вероны» V.1.0.

КОРОЛИ НОЧНОЙ ВЕРОНЫ

6 – 8 июля 2007 года, Карелия.


Короли ночной Вероны,

Нам не писаны законы,

Мы шальной удачи дети,

Мы живем легко на свете.

В нашей жизни то и дело

Душу побеждает тело,

Но Господь за все за это

Нас простит уже с рассветом.

/Мюзикл «Ромео и Джульетта»


Позднее итальянское Средневековье, канун Ренессанса, юбилейный 1300-й год. Папа разрешил продавать индульгенции, чем немедленно воспользовались и святоши, и грешники, именитые семейства Вероны борются за власть, купцы торгуют, монахи переписывают книги, священники читают мессу, рабочие овладевают ремеслами, а уставший от раздоров герцог меряет шагами залы родового замка Скалигеров и думает, как прекратить вражду.

Дополнения или читайте также:




Письма моны Розы Нестервозы, или заметки путевого современника об истории, экономике, быте, мировоззрении, религии, вообщем, жисть как она есть, а также все, что вы хотели узнать об этом, но боялись спросить…


Письма почтенной моны Розы Нестервозы

(обнаружены случайно в потайном ящике при проведении

работ по реставрации старинного секретера – рем. изд.)


Подруге дней моих младых
Диане графине де Бельфлер, Неаполь.


Венец творенья, милая Диана! Коль скоро судьба разлучила нас, забросив меня в этот маленький городок после пышных улиц Неаполя, а ты, ввиду предстоящего замужества со своим Теодоро, не можешь навестить меня в новом моем пристанище, расскажу тебе вкратце какова эта самая Верона.
Посмотрим вместе, что скрывается за каменными городскими стенами, за скромной дверью ремесленника, дубовыми воротами богатого купца, величественными резными вратами церквей, коваными решетками фамильных склепов.
Как ты помнишь, папа у нас нынче Бонифаций VIII, император Священной Римской Империи – Альбрехт I Австрийский, второй из молодой еще династии Габсбургов. Впрочем, от императора нам ни особого вреда, ни тем более пользы – как и другие наши итальянские города, Верона помнит еще Ломбардскую лигу и склонна игнорировать верховную власть, существующую где-то в невообразимых далях, предпочитая своего местного правителя – герцога Бартоломео делла Скала.
Некогда предка герцога выбрал правителем города народ, уставший от безвластия во времена междоусобных войн, а уж потом повелось, что сыновья в семье наследуют титул и полномочия правителя. Помогают ему творить закон и порядок магистрат, а также солдаты городской стражи,
Папа нынешний нам интересен только одним своим деянием – буллой, позволяющей продажу индульгенций. Теперь и овцы сыты и волки целы. То бишь священники богатеют, а грешники обеспечивают себе место где-нибудь поближе к раю. Вот и я прикупила себе отпущение, хоть и грех-то у меня пустячный – сплетничать люблю (зачеркнуто – рем. изд.) любопытна очень, а вдруг сгодится.
Наш 1300-й год нельзя уже назвать темным веком, ощупью продвигаются вперед науки и ремесла, живописцы и поэты творят свои произведения (взять хотя бы того же Данте, бывал у нас, неоднократно, вирши читал, пил, ел, влюбиться даже угораздило). Странствующие школяры, бродячие монахи и проповедники не обходят Верону стороной, приносят новости со всего света.
Недавно были изобретены механические часы, куда удобнее песочных и солнечных, уважающие себя города непременно устанавливают такие часы хотя бы на главных воротах города. Вот и наши горожане думают, не последовать ли за модой, одна беда – башни подходящей нету. Ходят слухи – а не собрать ли денег на строительство всем миром, но скупость многих тому помеха. Так что пока обходимся колоколами кафедрального собора. Встаем с колоколом, в церковь идем под колокольный звон, спать ложимся тоже под мелодичный перезвон. А если уж что случается в городе важного, опять колокол нам сообщит истошным звоном, и тут уж бросай все дела да беги на главную площадь.
Вот как раз, пишу тебе милая Диана, и колокол звонит, пойду - посмотрю, что случилось,

Вечно твоя подруга, Роза,
Верона, 13 марта сего года

Дорогой Диане
графине де Бельфлер, Неаполь.


Милая моя! Ты пишешь, что соседка твоя коварно переманила у тебя лучшую твою служанку. Могу только поддержать тебя в горе добрым словом и советом. Соседям нашим доверять нельзя ни в коем случае. Вот и ближайшая к нам Мантуя частенько ведет переговоры с другими городами, как бы заключить союз и пойти на наш город захватнической войной. Главная угроза идет, конечно, со стороны богатой Венеции. Тамошний дож мечтает царить над всей провинцией Венето, а поскольку наш город после Венеции самый большой в этих краях, прибрать к рукам такую жемчужину значит обеспечить себе половину победы.
Герцог наш веронский вместе с магистратом погряз в этих политических интригах, то к одному соседу отправит консулов, то к другому, то папе о себе напомнит. Так и живем.
И в самом-то городе у нас смутно, гвельфы с гиббелинами никак не уймутся, одни кичатся пустым кошельком да древними корнями, а другие толстой мошной трясут, дескать, деньги и простую фамилию позолотят. Как ни старается Бартоломео герцог наш усмирить беспорядки, не выходит. Уж и развлечений всяких есть у нас. Театр нынче в моде, церковные-то мистерии уже поднадоели, хоть священники и не одобряют этот вид искусства. А напрасно, по-моему, комедии веселят народ, а трагедии заставляют задуматься о том, сколь недолга наша жизнь и в любой момент может человек предстать перед Всевышним со всеми своими грехами и добродетелями. Вот я, бывает, насмотрюсь такого спектакля, переживаю, ночь не сплю, молюсь. Надеюсь, милая моя подруга, нас с тобой нежданная беда не настигнет, а случись такое все же – добродетелй нам достанет, чтоб обрести радость и покой на небесах. Не буду долее о печальном, хотела еще сказать тебе, что менестрели в Вероне не хуже неаполитанских, баллады поют чувствительные, о любви несчастной все больше, или о славных героях давних лет, что ходили походами в Святую землю. А еще можно заплатить скрипачке (или двум), и возлюбленная услышит со своего балкона проникновенную мелодию, если влюбленный не поскупится.
Словом, есть у нас в городе, чем усладить и взор, и слух, а иным и этого мало. Говорят, даже случаются кутежи и попойки в тайных местах, где богатые шалопаи проигрывают в кости отцовские денежки, а полуодетые легкомысленные девицы воспевают продажную любовь!
Девицы эти церковниками хоть и осуждаются, ведут себя нескромно, даже собственный цех создали, только вот, говорят, святую покровительницу выбрать никак не могут, полгода уже спорят. Ну может, это только сплетни, а вот доподлинно известно всем горожанам, что азартные игры запрещены самим герцогом. Причина не вполне ясна, вроде как проигрался совсем его дед, едва не лишив семью всего нажитого, и нынешний герцог сильно зол на дедушку, даже могилу его в семейном склепе обходит. А игры запретил то ли из боязни поддаться семейному пороку, то ли о благополучии подданных заботится (а ну как проиграют доходы с поместий и придут просить у герцога новых земель или доходных мест?!). Вот и приходится людям азартным искать случай попытать счастья тайком.
На сем заканчиваю, отправляюсь теперь в лавку аптекаря, где наряду со всякими снадобьями продаются отменные духи и притирания. Прикуплю тебе какой-нибудь подарочек,

Преданная тебе, мона Роза,
Верона, 2 августа сего года

Любезной Диане де Бельфлер,
в замужестве графине Лудовико, Неаполь.


Дорогая моя подруга! Сегодня почтовый день, и я с великой радостью поздравляю тебя с вступлением в священный союз, да будет он крепок и беспечален!
Писала ты мне недавно, что желаешь пристроить к какому-нибудь делу своего племянника, отослав его подальше от некоей девицы… Что ж, в Вероне человек предприимчивый да неленивый сумеет сделать себе состояние, правда, сумеет и потратить, возможностей хватает и для того, и для другого.
Можно заняться торговлей, а если не хватает капитала начать собственное дело, наняться в трактир или лавку, пойти в услужение в богатый дом, податься в ученики в ремесленную гильдию или стражником стать, если возьмут. Есть, конечно, тайные и явные доходы, опять же азартные игры и прочая или выгодная женитьба, наследство или отыскание какого-нибудь старинного клада также поправят дела.
Если средств все таки недостает, можно обратиться к ростовщику, и он поможет. Он же является оценщиком, если кто пожелает обратить в разменную монету свои драгоценности. Но такой путь я твоему племяннику не посоветую, писала уже тебе, сколь он опасен, особенно для неопытного молодого человека. Пусть уж лучше наймется в ученики к какому-либо ремесленнику. Правда, учиться придется очень долго, в первый год подмастерье только смешивает краски для живописца или складывает тюки с шерстью для суконщика.
Часть заработанных денег человек рассудительный отложит на черный день, а часть непременно потратит, добровольно или по необходимости. Надо заплатить и различные поборы (не забывай, что у нас в Вероне, как-никак, тирания), которые могут быть направлены на постройку чумной колонны или водопровода, войну с Мантуей или мирное посольство в Венецию, или на какое-то другое мероприятие, важное для жизни города. Городу необходимо содержать стражу, заботиться о градоустройстве и собственном престиже. О часах я тебе уже писала, может быть, появятся они у нас вскорости, я сама пожертвовала 4 дуката. Кроме того, деньги могут собираться на различные праздники – общегородские, цеховые, церковные. Семейные торжества также разорительны, особенно свадьбы и похороны, а еще расходы на приданое или судебные тяжбы.
Повторюсь, вроде бы я тебе уже писала, что купцы привозят из других городов предметы роскоши, парфюмеры изготовляют духи и притирания, а в приличном трактире можно поесть и бросить монетку менестрелю. А может быть, кому-то понадобится дать взятку, получить информацию, излечиться от болезней душевных и телесных, что также потребует средств.
Не стоит забывать и о возможности купить индульгенцию за прошлые или будущие грехи. Приветствуются пожертвования на богоугодные дела, благополучие монастыря или строительство придела в честь почитаемого цехом, семьей или отдельным горожанином святого, а также грош на пропитание странствующему монаху. Обеспечив себе место в раю, можно немного погрешить, купив толику плотских утех в соответствующем месте, или попытав удачу в игре в кости. И то, и другое я не одобряю, но племянник твой человек молодой, страдает от несчастной любви, может такое времяпровождение его и утешит.
Так присылай племянника, дорогая Диана, занятие ему найдется. А уже если тоска его одолеет и захочет он удалиться от мира, можно и в монахи постричься. В монастыри отдают лишних детей небогатые родители, и в зрелом возрасте приходят туда люди, своим путем дошедшие до служению Господу. Кто из них становится более ревностным монахом, трудно сказать. Вот известен своей мудростью в Вероне барт Лоренцо, а в монастыре он всего два года, а кем был до того – слухи разные ходили – и воином, и алхимиком, и мореплавателем. Врут или нет люди – не знаю, но человек он необыкновенный.
Опять же, касательно твоего племянника, монахи всегда при деле. Собирают библиотеку, переписывают книги из других монастырей, украшают миниатюрами. Книги нынче дороги, за такую много денег заплатить могут, даже убить могут за обладание ею. И свечной заводик при монастыре есть, свечей в городе покупают много, и дом освещать, и в церкви поставить каждому хочется. А в одной из лавок можно купить удивительно вкусный напиток, «Бенедиктин», изготовленный по старинному рецепту, раз попробовав – невозможно забыть. Купила тебе бутылочку, попробуешь вместе с супругом.
На этом письмо заканчиваю, бумаги не хватает, письмо и гостинец отправляю с оказией, мой кузен отбывает сегодня в Неаполь, чем я и не преминула воспользоваться.

Твоя подруга, Роза
Верона, 16 августа

Любезной Диане де Бельфлер,
в замужестве графине Лудовико, Неаполь.


Дорогая! Рада была получить от тебя описание свадебного обряда, у нас в Вероне проводятся подобные ему, разве только не так пышно. В городе частенько устраиваются разнообразные торжества, церковные праздники отмечаем со всем рвением истинной веры, не забываем и семейные. Хотя не всегда небеса благоволят веселью, иногда напасти сыплются на город как внезапный весенний град, губящий посевы.
Воистину бедствием является чума, выкашивающая иногда целые города, слыхала ли ты, что в Генуе погибло почти все население, пострадала и соседствующая с нами Мантуя? Стараясь вымолить защиту от бедствий, жители этих городов собирают средства и возводят на площадях чумные колонны, на которых изображают святых-покровителей города и несчастных жертв жуткого мора. Говорят, благочестие и щедрость при сборе денег на постройку помогает спастись от ужасной болезни. А еще, говорят, есть чудодейственные снадобья, привозимые купцами из далеких стран, да только хранятся они тайно, надежно, для самого купца и его домочадцев.
Много диковинок привозят наши купцы, только дукаты из кошелька вынимай. Как услышали про путешествия Марко Поло, так и манит их в странствия, особенно сыновей купеческих, жажда наживы и любопытство гонит их в неведомые страны. Чаще всего торгуют с Александрией, но неизведанные страны таят в себе новые богатства, хотя и новые опасности. Случается, караваны их разграбляют разбойники, корабли захватывают пираты, что может привести к полному разорению владельца, как это частенько бывает с венецианскими купцами. И тогда на помощь приходит ростовщик, хитрый, двуличный меняла, который, хоть и ссудит тебя деньгами на поправку дел, может затянуть тебя в такие сети, что ни ты сам, ни твоя семья не рассчитается. Или продаст твой вексель твоему злейшему врагу, а тот будет глумиться, отравляя тебе жизнь, пока ты не сможешь как-нибудь расплатиться. А иначе – тюрьма, местечко, говаривают, не из приятных
По дороге из церкви встретила я приятельницу, она мне рассказала, что недавно привиделся ей остроухий бес, сидящий на плите и поедающий похлебку прямо из миски. Не очень-то верю я в ее россказни, любит она хлебнуть в обед лишку доброго тосканского кьянти. Однако чудеса в нашем городе действительно случаются. Расскажу тебе сейчас об удивительном случае, приключившемся с одним почтенным человеком.

(Часть документа повреждена, прочитать невозможно – рем. изд.),

Еще расскажу тебе историю повеселее. В лавочке, что напротив нашего дома, повадился хулиганить проказник домовой-линчетто. Зеленщица зовет его Чипполини, говорит, будто он более всего любит по ночам лук по лавке раскидывать да хозяину в башмаки засовывать. А еще бывает, что человек при смерти в день на ноги встает, или что бессовестный скряга ни с того, ни с сего раздает милостыню и начинает слыть святошей. Всякое у нас бывает.
Наши отцы церкви призывают жителей верить в божественную природу чудес, а всяких демонов и бесов гнать от себя, осеняя крестным знамением. Следует чаще ходить на исповедь и к причастию, жертвовать деньги на богоугодные дела, соблюдать святые заповеди. Церквей в Вероне много, места всем хватит. Главным является Кафедральный собор, кроме него еще известны церкви Сан-Дзено и Санта Мария Антика и церковь при монастыре Сан Франческо, а также множество других церквей и часовен, построенных еще в первые века после Рождества Христова и таящих иногда сокровища и тайны. Богатые фамилии возводят себе величественные фамильные склепы, за которыми за небольшую мзду ухаживают могильщики.
Недавно приходил ко мне твой племянник, дела у него идут хорошо, и денег стало побольше. Он подумывает открыть лавку или трактир, приходил ко мне за советом. Трактир в умелых руках – дело прибыльное, но хлопотное. Трактир в нашем городе не только едальня, но и место для деловых, политических и личных встреч, бесед, переговоров, а иногда и очаг смуты, отсюда и хлопоты. Крутится прекрасная трактирщица Фрегоза от рассветного до закатного колокола, чтобы каждый в трактире мог наесться и напиться досыта, а после закатного колокола в трактире иные увеселения бывают. Зато закрывается трактир тогда, когда этого пожелает трактирщица. Спорить бесполезно. Но уж очень донимает трактирщицу склонность к сердобольности, что вредит ее барышам. Каждый, кому нечем заплатить, а рисковать вечным спасением, то бишь воровать, не хочется, может попробовать разжалобить трактирщицу, не боясь, что за излишнюю настойчивость могут выгнать взашей. Можно ведь разжалобиться и позволить отработать ужин на подсобных работах, менестрелю – спеть, жонглеру – показать умения за миску чесночной похлебки, а это ведь одни убытки.
Присоветовала ему заняться ремеслом. Представители каждой профессии объединяются в цех со своими устоями, тайными и явными отличительными признаками, праздниками и святыми покровителями. Стоимость товаров и услуг определяется по общей договоренности, нарушения караются колотушками и изгнанием из цеха.
Пожелаем ему вместе удачи. На сем заканчиваю, о последних веронских новостях расскажу тебе в следующий раз.

Вечно твоя подруга, Роза,
Верона, 29 августа сего года

Дорогой подруге Диане де Бельфлер,
в замужестве графине Лудовико, Неаполь.


Приветствую тебя, мой милый адресат, с кем, как не с тобой, могу я поделиться горестями, свалившимися в одночасье на многострадальный наш городок!
Ты уже знаешь от меня, что самые почтенные и рассудительные люди становятся неразумными зверями, когда заходит речь о давней вражде между гвельфами и гиббелинами. Особенно усердствуют в проявлении вражды два семейства – Монтекки и Капулетти. И чего бы им не жить мирно, и в той и в другой семье есть достойные отпрыски, и умны, и хороши собой, и благородны. Но вражда затмила им глаза и привела к трагедии. Мододые отпрыски из каждой семьи, выбрали своим вечным пристанищем семейные склепы, а их озлобленные родственники и слуги изо всех сил стараются отомстить, сея смерть на улицах Вероны. Герцог грозился жестоко покарать зачинщиков, если они не успокоятся и не спрячут оружие, и, как ты узнаешь далее из моего письма, грозился он не напрасно.
Многие мои знакомые дамы на днях ожидали радостного события – родственник князя, молодой граф Парис, благородный, красивый юноша, правда, из обеднешей семьи, собирался жениться на дочери досточтимого синьора Капулетти, красавице Джульетте. Девушка как раз вошла в брачный возраст, и свадебный обряд украсил бы собой наш кафедральный собор, как вдруг мы узнали, что брат Джульетты, горячая голова Тибальт, убил юношу – близкого друга семьи Монтекки, к тому же родственника самого герцога – рассудительного Меркуцио.
Говорят, кто видел, что Меркуцио сперва не поддавался на словесные уколы Тибальта, однако через полчаса не выдержал и бросился в драку. И был заколот. Не буду тревожить тебя описаниями этого поединка, в твоем положении лишние волнения ни к чему, скажу только, что и Тибальт не избежал руки убийцы. Ромео из семьи Монтекки, юноша удивительно миловидный, с благородным лицом, изящными манерами и пылкой душой, явился мстителем за гибель Меркуцио, и, как видно, правда была на его стороне, ибо ему удалось одолеть Тибальта.
В обе семьи пришло горе, Ромео был изгнан герцогом из Вероны, вроде бы, отправился несчастный в соседнюю Мантую.
Вне себя от гнева, герцог сразу же издал несколько суровых указов, нарушение которых карается заключением под стражу, а может быть, и чем похуже.
Прежде всего, запрещено отныне в Вероне носить при себе всякое оружие, а чтобы избежать соблазна предписано всем горожанам сдать вооружение, всякое оружие и доспехи, в специальное хранилище в замке самого герцога.
А чтобы лихие люди не творили безобразия под покровом ночи (а ночи у нас в Италии темные), установлен Час подеста. Он начинается почти сразу после вечерней мессы и означается ударом церковного колокола. Всем горожанам предписано пока бьет колокол уйти с улиц, и не показываться до самого утреннего звона. Если кто не успел добраться до своего дома, пускай хоть зайдет на постой в трактир или в гости к доброму соседу. Неподкупная стража будет следить за исполнением приказа, обходя улицы после вечерней мессы.
А в семье Капулетти, оплакав Тибальта, все же решили не откладывать свадьбы Джульетты. Конечно, о пышном празднике речи уже не шло, но все известные фамилии собрались поздравить молодых сегодня утром и принести подобающие дары. Я купила для девочки красивое венецианское зеркальце, а для жениха – хрустальную чернильницу, чтобы мог писать любимой супруге письма, если придется им расстаться на время.
Однако этим же утром с ужасом невыразимым узнали мы, что расстаться с невестой ему придется навеки, Джульетта бедная скончалась, умерла от горя по убитому Тибальту. А может, были и другие причины, шептались кумушки, что не по душе ей был жених, вроде бы кормилица ее проболталась, что у девочки есть в сердце некий образ, совсем не похожий на Париса. Как бы там ни было, не могу не заливаться слезами при мысли о том, что вместо венчания Джульетту отнесли в фамильный склеп и положили рядом с жуткими костями ее предков.
Нет сил моих продолжать это письмо, позже я расскажу тебе все, что смогу узнать еще об этих событиях.

Мона Роза,
Верона, 18 сентября сего года.


Сердечной моей подруге графине Диане де Бельфлер,

в замужестве графине Лудовико, Неаполь.


Дорогая моя подруга! Всего лишь утром писала я тебе о горестных событиях, потрясших даже самых черствых наших горожан (не считая, конечно, ростовщика Шейлока Борсари, разве есть у такого сердце?), и вот, снова берусь за перо, благо почтальона у нас теперь нет, а мой слуга будет дожидаться, сколько надобно, а потом и поскачет с вестями к тебе, милая подруга.

Тебе в твоем состоянии огорчаться никак не следует, я даже порывалась было порвать утреннюю свою эпистолу, да подумала, что история незнакомых тебе людей не так сильно тебя опечалит, как нас, веронцев (как видишь, хоть я и не уроженка здешних мест, уже причисляю себя к горожанам). Чтобы отвлечь тебя, а верней, самой отвлечься от горестных мыслей, буду писать тебе о всяких пустяках, о которых, сдается мне, в прежних письмах упоминала вскользь или не упоминала вовсе.

Прежде всего, не удивилась ли ты, узнав, что почтальона в городе нет уже почти месяц? Так вот, приличный с виду работник оказался фальшивомонетчиком!!! Конечно, был наказан по заслугам, вот теперь должность и вакантна, надеюсь, ненадолго, и какой-нибудь честный горожанин скоро наймется на эту работу. Всякий раз, когда мне захочется получить от тебя весточку или послать свой привет, гонять слугу в Мантую на их почтамт – накладно и небезопасно для юноши, учитывая состояние дорог и недружелюбность мантуанцев. К тому же письма задерживаются и теряются в Мантуе, если не заберет их чей-нибудь слуга или проходящий купеческий караван.

Все мы были изрядно напуганы, когда узнали, что в городе появились фальшивомонетчики. Говорят, для изготовления формы или чего-то похожего, что нужно для отливания монет, я не знаю, они украли гипсовую статую из кладбищенской часовни, пока сторож размышлял на могиле недавно усопшего (а поразмышлять он любит, видно, следствие одиночества, ибо жена его Томазина много лет назад ушла в монастырь). Как стража обнаружила и пресекла преступные деяния, мне не ведомо. Отрадно, что виновные наказаны, ради этого стоит потерпеть пока и без почтальона.

Не в порядке у нас и в церкви Санта-Мария Антика. Священник этого прихода отец Эрнандо руководил свечным заводом, что открыт при кафедральном соборе – для тамошнего духовенства ремеслом заниматься зазорно, вот и получился такой конфуз, даже можно сказать скандал. Свечи наши известны своим качеством далеко за пределами Вероны, и мантуанцы ими тоже не брезгают, хотя и клянут нас за дороговизну, а покупают.

Вот точно так же и наши родовитые дамы ворчат, когда приходится им покупать посуду в лавке почтенной Бьянки Витрувио – обедневшая вдова решила не помирать с голоду, а оставить дворянское сословие и перейти в разряд купцов. Благородные сочли это неприличным, да куда деваться – дамы у нас легко закипают, за малейшую провинность готовы запустить в мужа или слугу подвернувшейся под руку вазой или тарелкой. Так что посуды бьется много, покупать приходится часто, на этом Бьянка и процветает.

Что-то я отвлеклась от церковных бедствий. Так вот, случилось так, что пришел заказ на свечи из дома одного из членов мантуанского магистрата, самого ярого сторонника военного решения всех споров. Свечи были отосланы, а через несколько дней он возьми да и скончайся внезапно во время работы в своем кабинете. Уж не знаю как, но доктора сочли что дышал он ядовитым воздухом, что и привело к смерти. И, дескать, виной трагедии свечи, то ли намеренно пропитанные отравой какой-то, то ли некачественно изготовленные. Наше церковное руководство посчитало заявление клеветой и нарочным очернением товаров свечного завода, но отца Эрнандо от должности отстранило, для острастки, дабы работы на заводике в дальнейшем велись со всем тщанием. Незадачливого отца Эрнандо сослали в какую-то уединенную горную обитель, и теперь должность священника в его приходе вакантна, службы не ведутся, пока не будет назначен новый священник. В церковь можно просто зайти помолиться, купить там же у сестры Томазины ладанку с кусочками мощей какого-либо святого для исцеления или убережения от недугов.

Я последнее время часто туда заглядываю, ибо случилось со мной событие необыкновенное, о котором долго думала – рассказывать тебе или не стоит. Но поделиться с кем-то надо, сочтешь ты меня лгуньей или сумасшедшей – не знаю, но прошу тебя, помни, что я всегда была рассудочно мыслящей женщиной, недоверчивой ко всяким россказням.

Муж мой, как ты знаешь, часто отлучается по делу в поместье – за всем нужен хозяйский пригляд, иначе никакого дохода от поместья не дождаться будет. Когда я одна, всегда сплю тревожно, беспокойно. А с недавних пор сон мой стал крепок и долог, до самого утра, когда уж на мессу идти надо. Казалось бы, радоваться надо, да кажется мне, что от такого сна вреда гораздо больше, чем пользы. Приснился мне несколько дней назад удивительный сон, такой длинный и яркий, как будто все наяву происходит. Будто в городе нашем карнавал идет, чего уж давно не случалось, в нынешние смутные времена люди другими заботами обеспокоены, у кого траур, у кого долги, не до танцев и веселья. А тут будто бы вышла я вечером из дому и увидела факельное шествие, с песнями и танцами обходящее улицы. Не выдержала и увязалась следом. Добрались до площади, а там уже чуть не полгорода собралось, и знакомые мне люди, и незнакомцы в масках, и, кажется, даже люди, уже почившие.

Тут кстати вспомнился мне обычай, завезенный к нам из Венеции. В таких небольших городах, как в нашей провинции, люди друг с другом по большей части знакомы, если надо куда отправиться по секретному делу, хоть слугой переодевайся, хоть в плащ завернись – а все равно с тобой каждый прохожий поздоровается и спросит, куда направляешься в таком непотребном виде. И придумали хитрые венецианцы одевать маски, если им не хочется, чтоб их узнали на улице. Скоро этот обычай распространился, человек в маске среди бела дня на улице никого уже не удивлял. До недавнего времени и у нас надевали маску, направляясь играть или транжирить деньги, или еще по каким секретным делам. Однако, на фоне нашей вражды между семьями, маски нанесли немало вреда – несколько людей скончались от удара кинжалом человека в маске. Герцог счел традицию пагубной для горожан и верным способом для преступника избежать правосудия, и ношение масок запретил особым указом.

А во сне моем народ веселился как ни в чем не бывало, как будто у нас никаких забот и горестей не приключалось. Кроме масок на некоторых были удивительные костюмы, иногда узнаваемые, иногда совершенно ни на что не похожие. Я никогда не была склонна к танцам, а тут почему-то так потянуло, не могла удержаться, проплясала наверное несколько часов, а когда ноги уж начали гудеть, зашла вслед за двумя господами в какой-то дом, где за столами люди играли в различные игры. Мое внимание привлекла игра в шары, которая состоит в том, что длинной палкой надо загнать шарики из слоновой кости в отверстия по углам стола. Это показалось мне простым делом и я решила попробовать. Оказалось, я переоценила свои способности, к тому же не сразу поняла, что игра ведется на деньги. В результате очень быстро избавилась от нескольких дукатов. Если б не проснулась я внезапно, и больше бы проиграть могла.

Проснулась я перед самой мессой, хотела собираться, но почему-то чувствовала себя неважно, как будто и не отдыхала вовсе. И ноги болели, и руки. Наверное, во сне как-то неудачно повернулась. Поднялась только к обеду, собралась прогуляться, да обнаружила, что на почти новых туфлях подметки совсем сносились. Надо же, я и не заметила, как они дошли до такого состояния. Пришлось одевать старые и идти покупать другую обувь. На самую последнюю моду денег у меня не хватило, вынуждена была взять попроще. Странно, обычно муж мой мне больше оставлял на хозяйство, видимо, в этот раз проявил непонятную скупость и мне ничего не сказал. Огорченная немного скромной покупкой, направлялась я домой, когда мне встретился какой-то нищий, с наглым лицом едва не загородивший мне путь. Я уже хотела кликнуть стражу, как вдруг он осмелился подмигнуть мне и тут же скрылся куда-то в боковой проулок. Возмущенная, я дошла до дому и провела остаток дня в кресле у камина.

А ночью мне опять приснился карнавал, только плясать долго я в этот раз не стала, меня пригласил прогуляться изящный синьор в венецианской маске с длинным носом. Что было дальше, пересказывать не буду, как подумаю – так щеки гореть начинают. А утром опять проснулась вялая, и настроение весь день было мрачное, раздражалась по пустякам – то служанку отругала что платье мятое в шкаф повесила, то подумалось, уж не воруют ли слуги, денег совсем мало осталось, а до приезда мужа еще пять дней оставалось. И купленные вчера туфли показались какими-то потрепанными. С досады разбила уродливую вазу из китайского фарфора и пару тарелок, решила к вечеру ближе развеяться, пойти в посудную лавку купить что-нибудь на замену. В одном из переулков ко мне подошла нищенка с таким светлым добрым лицом, не чета вчерашнему нахалу, и на голове венок из полевых цветов, протянула робко деревянную чашу. Я положила ей пару грошей, больше не смогла выделить, а она мне и говорит: - «Милая, в твоем положении танцы здоровью вредят, да и туфель не напасешься». Я остолбенела, а нищенка прошмыгнула мимо меня, и куда-то в толпе затерялась. Я даже забыла, куда и шла, так поразили меня ее слова. Как будто она знала про мои удивительные сны. А про мое особое положение я и сама толком не знала до сих пор, и хотелось поверить в такую милость Господню, и боялась раньше времени мужа обрадовать. Вот, что ты на это скажешь? Разве не удивительно? Конечно, может быть, я кого-то ей напомнила, ошиблась она. Даже, скорее всего так и есть. Иначе не знаю, что и подумать.

Вечером я долго молилась о здоровье плода, просила у Господа и Девы Марии здоровья и защиты, и в эту ночь спала так спокойно и безмятежно, как давно уж не случалось. И в последующие ночи тоже.

Я бы может так сильно не обеспокоилась, когда бы не слышала подобных рассказов прежде. Сосед наш, человек вспыльчивый, как-то слуг поутру распекал, в моем саду было слышно. Якобы украли они у него большую сумму денег, будто бы вещий сон ему приснился, что он слуге в карты проиграл, а слуга мухлевал изрядно. Говорили другие соседи, что синьор просто деньги прогулял, а на слуге отыгрался, и случай этот всплыл в моей памяти только после моих приключений. И еще подобные вещи я слышала от кого-то. Не знаю, как все это и понять. Только молюсь теперь больше и в молитвах ту нищенку поминаю, кто б она ни была, может, не она бы, так было бы мне и плоду моему худо.

Как ты понимаешь, вот я тебе и проговорилась, что ожидаю первенца. Не хотела писать, пока ты не разрешишься от бремени, а потом радостной вестью укрепить твои силы, да не удержалась, уж очень мне все это странным показалось. Напиши, многократно тебя прошу, милая подруга, что ты обо всем этом думаешь. Остаюсь неизменно любящей тебя,

Мона Роза,
Верона, 18 сентября сего года


Драгоценной подруге моей графине Диане Лудовико


С пожеланиями здоровья и благополучия, приветствую тебя, милая моя Диана! Узнав в трактире, что направляется в сторону Неаполя компания падуанских школяров, чтоб своими глазами увидеть руины Помпей (на мой взгляд, такое унылое зрелище может повредить здоровью), я за скромную плату уговорила того, что выглядит самым серьезным, передать тебе еще одну весточку. В последнее время я просто забрасываю тебя письмами, прости мою навязчивость, но кто опора нам в тяготах и заботах, как не старый добрый друг?

Захотелось мне среди печальных историй поведать тебе и об одном курьезе, происходящем ныне в нашем городе. Да простит меня Господь, если я легкомысленно отношусь к промыслу его, но у нас на родине такого случиться бы не могло, уж поверь. Как видно, веронцы гораздо более тщеславный народ. Им мало мощей святого Паралипоменона, привезенных одним из прежних епископов из Греции и собирающими ныне в Кафедральном соборе толпы паломников. Им захотелось, чтобы у них был собственный святой. И кого бы, ты думала, они хотят канонизировать? Простого трактирщика!

Однако, надобно изложить все в надлежащем порядке. Итак, зайдя нынче в трактир отобедать (захотелось вдруг отведать луковой похлебки, сама понимаешь…), я увидела на стене на особой полке вроде как урну с прахом, на которую почтительно таращилось несколько посетителей. А хозяйка трактира, уважаемая Фрегоза, что-то им рассказывала. Тут и я не утерпела, поинтересовалась, что за диковинку показывают здесь гостям. Словоохотливая Фрегоза тут же повторила для меня свою историю.

Некогда трактирщиком был веселый Алеброджо Маттео. Он не зря занимался таким ремеслом – любил выпить и посидеть вместе с гостями его заведения, пошутить-побалагурить, послушать пение менестрелей. Однажды ночью, возвращаясь со свадьбы своего друга, увидел у городских ворот какие-то фигуры. Не заметив поблизости стражников, подошел поближе. Оказалось, что стража лежит заколотая, а двое в темных плащах пытаются открыть городские ворота. Алеброджо был парнем крепким и смелым, да еще и выпитое вино его окрылило, подкравшись потихоньку, он без особого труда разелался со злоумышленниками, после чего начал кричать и звать на помощь во весь голос. Оказалось, что за воротами уже собралось подкравшееся незаметно небольшое войско венецианского дожа, и, будь ворота открытыми, горожане были бы убиты прямо в своих постелях. А так, получив несколько котлов смолы, пришлось венецианцам в очередной раз убираться не солоно хлебавши. Маттео же был признан спасителем Вероны и поминался в каждом поднятом тосте в каждом доме, где почитали вино и любимый город (а в патриотизме и пристрастии к вину веронцы ничуть не уступают неаполитанцам). Постепенно его подвиг превратился в легенду, где каждый утверждал то, что ему более по душе. То ли Маттео ударил одного из злоумышленников по голове бутылкой, а другого пнул чуть ниже пояса, то ли накрутил одному сливу размером с большую луковицу, а другому одел на голову корзину свежих яиц, то ли сбил обоих с ног одним только луковым духом, а дух этот у него говорят бы значительный. Но так или иначе история всегда кончалась тем, что находчивый Маттео облил со стен все войско недругов своей любимой горячей луковой похлебкой.

Потом уж народ припомнил, что много лет назад еще дед Алеброджо прослыл спасителем Вероны. Тогда якобы разыгралась в городе свирепая болезнь и никто с ней на смог справиться, люди гибли в муках, и вот, когда надежда уже оставляла даже первых отцов города, старый Маттео вышел на улицы Вероны с котлом похлебки, то ли чесночной, то ли луковой, и накормил всех страждущих. Чудо это было или нет, но так или иначе болезнь отступила, и тогда наш трактир впервые прослыл своей луковой похлебкой. И теперь после нового чудесного спасения похлебка – одно из самых популярных блюд среди посетителей трактира.

А сам Маттео спустя некоторое время увязался маркитантом в крестовый поход, где и погиб от случайно пущенной стрелы. По настоянию убитой горем вдовы Фрегозы брат Алеброджо, кажется, его зовут Никколо Маттео, отправился за телом, чтобы похоронить брата со всеми почестями как героя в родном городе. В жарком климате ему не удалось довезти тело в целости, тогда юноша принял решение тело сжечь, а прах привезти вдове в урне. С тех пор урна хранится на почетном месте в трактире, а семья Алеброджо вместе с его другом монахом фра Джованни внесла церковным властям прошение канонизировать Алеброджо как святого-спасителя города и героя крестовых походов. К тому же около урны с прахом стали происходить чудеса – излечился сизый нос одного из известных пьяниц – стал вдруг самого обыкновенного цвета, кабацкая девка, страдающая постоянной отрыжкой, тоже стала в одночасье вполне нормальной и даже похорошела, одна бездетная вдова, часто сиживавшая на скамейке под полочкой с урной, вдруг понесла. Еще один нищий, задремавший с вечера в трактире, утром проснулся с полным карманом дукатов. А это ли не говорит о святости усопшего? Если трактирщика причислят к лику святых, семья Маттео собирается устроить праздник на весь город.

Чудеса, конечно, неоспоримый факт святости. Но чтобы трактирщик… не будут ли остальные итальянские города смеяться над нами? И не излечились ли увечные по какой-то другой причине, может быть, отведали какого-то нового снадобья? В общем, и смех, и грех. Мне искренне жаль церковные власти, они сейчас на перепутье. И прошение оставить без внимания нельзя, и письмо в римскую курию надо составить так, чтобы получить благоприятный ответ, а вдруг из Рима приедут кардиналы с проверкой и обнаружат вместо чудес мошенничество?

А святой покровитель-защитник нам ныне так необходим, при наших-то бедах! Неоднократно от ученых людей, странствующих проповедников, слышали мы, что в те города, в которых находят приют склоки и распри, следом идет чума!

Вот если б только это был не трактирщик-балагур, а при жизни человек серьезный, добродетельный. Тогда его заступничество на небесах могло бы просветлить разум некоторых наших сограждан, наставить их на путь христианского милосердия, терпения и смирения. Ну да, как Бог даст, так и будет.

Недавно герцог приказал жителям вывешивать на домах свои гербы – город растет, и приезжим трудно становится найти нужный дом. Так что скоро, возможно, на стене трактира появится герб семьи Маттео с нимбом поверху (я слышала, что одному художнику сделан соответствующий заказ).

На этом прерываюсь, симпатичный школяр и рад бы услужить даме, подождать немного во дворе за чаркой вина, но его друзья торопятся отправиться в путь, чтоб не ночевать на дороге.

Целую тебя нежно, с вечной преданностью, Роза.

Дата неразборчиво


Из записей Ансельмо делла Корте, главного судьи славного города Вероны

начало положено 4 октября 1299 года, Верона


С этих записок начинаю я описание наиболее интересных происшествий, тяжб, преступлений, случившихся в период бытности моей судьей в славном городе Верона. Дабы преемнику моему было незатруднительно разобраться в означенных записях и использовать их для вящей пользы, в качестве вступления изложу основные постулаты нынешнего нашего градоустройства.

Одной из заслуг нынешнего правителя является возведение новой городской стены. Для пущей ясности дальнейшего повествования кратко опишу схему застройки нашего города. Верона была основана еще во времена процветания римлян-язычников, задолго до рождества Христова. От римлян остался амфитеатр, в котором иногда происходят крупные собрания и выступления, однако ныне он оказался за чертой городских стен, город расширялся в противоположном направлении от театра, по берегам славной реки Адидже. Старые стены ограничивали главную площадь – Пьяцца делла Эрбе, в центре которой располагается Кафедральный собор, или Дуомо, как мы любовно его называем. На площади перед собором открыты лавки торговцев посудой, чаем и другими товарами. Площадь окружена старинными зданиями, в которых ныне проживают почтенные купцы, юристы, медики. Каждый дом в городе по приказу правителя украшен гербом с фамилией его владельца, так, что любой гость города легко найдет того, кто ему нужен. По виа Дуомо можно подойти к старому герцогскому дворцу, где ныне заседает магистрат. Виа Росса, справа от Кафедрального собора, ведет к городскому кладбищу Цимитеро Монументале, на котором расположена часовня Санта Тереза. В другую церковь, Сан Франческо, можно выйти с площади через улицу виа Капелла, там же расположен и монастырь францисканцев.

При герцоге Бартоломео был отстроен новый дворец Скалигеров, к нему можно пройти от Дуомо по виа Монтеколи. Вокруг дворца на площади Синьории расположены дома веронской аристократии. Герцог выстроил также фонтан на площади делла Эрбе, у которого приятно в жаркую погоду посидеть на скамейке, наблюдая за журчанием прохладных струй.

Раньше всадники через старые ворота Порта деи Корсари заезжали прямо на площадь перед Кафедральным собором, загрязняя ее пометом лошадей. Церковники неоднократно просили власти ограничить доступ лошадей на площадь, и только герцог Бартоломео внял этим просьбам. Одновременно с новыми городскими стенами были построены и новые городские ворота, порта Нуова. Справа от ворот выстроены казармы для городской стражи, а слева вошла в черту города церковь городского предместья Санта Мария Антика с примыкающим к ней странноприимным домом, где могут остановиться путешественники всяких сословий, все будут приняты с равным почетом и уважением. По проспекту корса Нуова можно выехать на виа Рома или виа Паллоне, а уж по ним, в объезд площади делла Эрбе, проехать ко дворцу герцога или дворянским зданиям или подвезти товар прямо к купеческим складам, располагающимся позади домов.

Чтобы избежать нарушения установленного порядка проезда горячими молодыми всадниками, герцог приказал ростовщику Борсари, чей дом примыкает к старым порта деи Корсари, выстроить над воротами невысокую арку, куда пеший пройдет без затруднения, а всадник проехать не сможет. Негодяй усмотрел в этом приказе возможность поглумиться над своими согражданами и выстроил арку такой высоты, что каждый проходящий, за исключением разве детей, вынужден нагибаться, проходя в ворота, и тем самым как бы кланяться подлому Борсари. Герцог сильно гневался, узнав об этой выходке, но магистрат отказался выделять деньги на перестройку ворот – как раз надвигалась очередная военная кампания против Мантуи. Ворота остались в прежнем виде, и даже с легкой руки герцогского шута были переименованы в порта деи Борсари.

После этого краткого архитектурного экскурса перехожу теперь собственно к городским хроникам.

Как я уже упоминал вначале, синьором города Вероны вот уже 3 года является герцог Бартоломео делла Скала, муж с благородным сердцем и железной рукой. Его Светлость неустанно вникает в большие и малые нужды города, и племянника своего, молодого Валентина, приучает (от себя замечу, что это очень мудро, поскольку у герцога нет других наследников – по крайней мере, известных мне).

Подеста опирается на верную стражу, которая патрулирует город в две смены по 3 человека, стоит на воротах и следит, чтоб приезжающие заплатили пошлину за себя и свой товар, а коварные враги и шпионы соседей наших не проникли в город.

Всякую помощь оказывает правителю выборный орган – магистрат, состоящий из четырех представителей, регулярно заседающий в старом герцогском замке, а ныне – городской Ратуше. В нынешнее время членами его являются – граф Парис Лодроне и Филиппо Монтеки дворянского звания, Антонио Капулетти и Чинзано Мартино, оба купеческого звания.

Я, Ансельмо делла Корте, с Божьей помощью вот уже пятнадцать лет занимаю пост судьи, опираясь на добросовестный труд семьи потомственных правоведов Плаченцио, среди которых почтенный нотариус Джироламо и молодой юрист Алексо, недавно вернувшийся из падуанского университета, где вкусил от всех наук и пороков, которыми славен этот достойнейший университет.

К справедливости закона наши сограждане взывают нередко. Случаются тяжбы между купцами и караванщиками, приводящими торговые караваны и иногда требующие оплату сверх обговоренной ранее. Нередки случаи споров с ростовщиком, которые всякие условия ссуды может так ловко повернуть в свою пользу, что даже имеющийся у меня толстенный свод законов не поможет заемщику сохранить хоть немного своих денег. Как темное пятно от раздавленной блохи в нашем городе этот ростовщик Шейлок Борсари, а никуда от него не деться, бывают случаи, когда к нему приходится прибегать за помощью даже самому герцогу – в случае войны или иных каких бедствий казна не может полностью обеспечить нужды города.

Деньги у нас в ходу двух достоинств – золотой дукат и серебряный грош, которых идет пять на один дукат. Так вот недавно случился у нас громкий скандал, повлекший за собой не менее громкий суд – был обнаружен злоумышленник, печатающий фальшивые монеты. Им оказался почтальон, укравший из часовни гипсовую статую Девы Марии – о святотатец! – и с ее помощью сделавший слепок для отливания монет. Не рискуя подделывать дукаты, он в довольно короткие сроки нажился на печати серебряных грошей. Однако был взят на подозрение внезапно выросшим благосостоянием, и пойман наконец с поличным за изготовлением ночной порой, когда все почтенные жители спят, фальшивой монеты. По справедливости, негодяй был приговорен к отрубанию руки и изгнанию из города, чтоб другим неповадно было. Церковный суд за святотатство над статуей дополнительно постановил всыпать ему полсотни плетей и конфисковать имущество в пользу церкви, в размерах, пятикратно превышающих стоимость статуи.

На мой взгляд, больше средств должно было отойти по мирскому суду в казну герцога, но с настоятелем кафедрального собора трудно спорить, очень он суров и непреклонен во всем, кто касается церковного благополучия. Мессы у нас проводятся ежедневно утром в 10 утра и вечером в 8, в кафедральном соборе. Были некогда и в церкви Санта-Мария Антика, но недавно тамошнего священника сослали, а нового еще не назначили из Рима. Бедный отец Эрнандо руководил свечным заводом, свечи которого продавались и в соседние города. Это и привело к скандалу – в Мантуе якобы от отравленной свечи скончался один из членов магистрата. Так ли, нет ли, а все претензии мантуанцев пришлось удовлетворить – церковь выплатила виру семье усопшего. А отца Эрнандо куда-то сослали. Жаль, проповедник он был хороший, особено нравился дамам. Но я в церковный суд не встревал, как решили, так и сделали.

Еще одно из последних событий, которыми озабочена церковь, связано с почившим ныне трактирщиком Алеброджо Маттео.

Много лет назад, возвращаясь откуда-то ночью, он увидел у городских ворот какие-то фигуры. Увидев, что стража лежит заколотая, а двое незнакомцев в темных плащах пытаются открыть городские ворота, Алеброджо немедленно направился к воротам. Подкравшись потихоньку, он ударил одного из злоумышленников по голове, а другого пнул чуть ниже пояса, после чего начал кричать и звать на помощь во весь голос. Оказалось, что за воротами уже собралось подкравшееся незаметно небольшое войско венецианского дожа, и, будь ворота открытыми, горожане были бы убиты прямо в своих постелях. В результате отважного поступка трактирщика, пришлось венецианцам, получив несколько котлов смолы, в очередной раз оставить надежду захватить наш город. Алеброджо Маттео же был признан спасителем Вероны. Постепенно его подвиг превратился в легенду, где утверждалось уже, что находчивый Маттео облил недругов своей любимой горячей луковой похлебкой. А сам Маттео спустя некоторое время отправился в крестовый поход, где и был убит. По настоянию вдовы Фрегозы брат Алеброджо, Никколо Маттео, отправился за телом, чтобы похоронить брата со всеми почестями как героя в родном городе. В жарком климате ему не удалось довезти тело в целости, тогда юноша принял решение тело сжечь, а прах привезти вдове в урне. С тех пор урна хранится на почетном месте в трактире, а семья Алеброджо вместе с его другом братом Джованни подала церковным властям прошение канонизировать Алеброджо как святого-спасителя города и героя крестовых походов. К тому же около урны с прахом якобы стали происходить чудеса – кто-то излечился от недугов, бесплодная женщина вдруг понесла, а бедняк проснулся утром с кошельком денег. Правда это или нет – пусть разбираются священники, я же, как хронист, обязан изложить факты. Сам я свидетелем чудес не был, однако, но если церковь и впрямь признает покойного тарктирщика святым – а в истории еще и не такое бывало – непременно отведу к его праху своего недужного племянника.

Меня как же как судью волнуют деяния, подвластные светскому суду. Последнее время в городе произошло два убийства молодых девушек. Жертвы задушены, других следов насилия нет. Необходимо срочно разыскать злодея и наказать со всей строгостью закона!

…

Я, Бартоломео делла Скала, Божьей милостью герцог Веронский, запрещаю отныне жителям города ношение масок в течение всего дня, от первого удара колокола перед утренней мессой до последнего удара после вечерней мессы. Мера сия надлежит исполняться всеми без исключения, дабы избежать вероломных нападений, грабежей и разбоя лицами в масках на добропорядочных жителей вверенного мне города Вероны. Застигнутых за нарушения указа стража имеет право немедленно арестовать и препроводить в суд для дачи показаний и судебного разбирательства, включая штрафы и иные меры.

За сим подписуюсь и ставлю печать свою, Бартоломео делла Скала.

Писано 18 октября 1299 года от Рождества Христова

заверено личной печатью Бартоломео делла Скала, Герцог Веронский


Я, Бартоломео делла Скала, Герцог Веронский, своей Герцогской властью запрещаю отныне всякого рода азартные игры в пределах города Вероны, будь то карты, кости, или иные богопротивные средства, изобретенные человеком для разжигания алчности.

Устроителям игорных домов надлежит под страхом тюремного заключения с изъятием всякого движимого и недвижимого имущества немедля закрыть свои притоны, хозяевам трактиров и постоялых дворов устранить в своих заведениях всякую возможность для организации тайных и явных очагов порока.

Замеченные за игрой будут арестованы и заключены под стражу сроком на месяц, при повторном нарушении сего указа высланы из Вероны.

Городским стражникам повелеваю ежевечерне обходить трактиры, кофейни, постоялые дворы, а также дома, в которых замечено скопление подозрительного люда, на предмет обнаружения нарушителей запрета, жители же Вероны не смеют им в этом препятствовать.

Писано 3 января 1300 года от Рождества Христова

заверено личной печатью Бартоломео делла Скала, Герцог Веронский


Принимая во внимание случаи гибели отпрысков именитых семей, явившиеся следствием междоусобицы, которая уже сама по себе величайшее зло, противоугодное Богу, я считаю целесообразным, чтобы впредь было объявлено и установлено следующее.

Отныне во исполнение моей Герцогской Власти я объявляю свою Герцогскую Волю и Желание, я распоряжаюсь и запрещаю под страхом тюрьмы носить колющее, режущее и любое другое оружие прелатам, дворянам, купцам, ремесленникам и гражданам иного рода занятий.

Впредь до упразднения настоящего указа и во избежание соблазна выхватить сталь горячим головам, чье неразумие подкрепляется избыточными возлияниями, повелеваю сдать имеющееся вооружение в хранилище моего Герцогского Замка. Исключение из оного повеления предоставляется только Герцогской страже для поддержания должного порядка в нашем славном городе Вероне.

Писано 29 августа 1300 года от Рождества Христова

заверено личной печатью Бартоломео делла Скала, Герцог Веронский


Будучи удручен творящимися в городе бесчинствами, проявлениями кровной мести, в результате которых на веронскую мостовую льется кровь отпрысков благороднейших семей, изъявляю свою Герцогскую Волю и данной мне Властью приказываю установить на всей территории Вероны Час подеста.

Отныне после вечерней мессы с ударом последнего колокола на улицах не должно быть ни единой живой души, за исключением городской стражи, которой надлежит ревностно следить за исполнением сего указа. Каждый житель, будь то духовное или светское лицо, обнаруженный на улице во время действия запрета, будет задержан до разбирательства причин, побудивших его выйти на улицу, и осмотрен на предмет наличия оружия.

В случае убедительных объяснений задержанная персона будет препровождена стражниками к месту ее пребывания, в противном случае – заключена под стражу до Герцогского суда.

Писано 30 августа 1300 года от Рождества Христова

заверено личной печатью Бартоломео делла Скала, Герцог Веронский