Ю. Г. Волков И. В. Мостовая социология под редакцией проф. В. И. Добренькова Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебник

Вид материала

Учебник

Содержание Среда обитания Среда обитания — социальные общности Община и общество. Среда обитания - социальные общности Человек в общественном контексте Критерии выделения общности. Среда обитания - социальные общности Загадки происхождения ассоциаций Загадки происхождения ассоциаций Загадки происхождения ассоциаций

Подобный материал:

• Г. В. Плеханова И. Н. Смирнов, В. Ф. Титов философия издание 2-е, исправленное и дополненное, 4810.28kb.
• К. Э. Фабри Основы зоопсихологии 3-е издание Рекомендовано Министерством общего и профессионального, 5154.41kb.
• Н. Ф. Самсонова Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования, 6152.94kb.
• Е. А. Климов введение в психологию труда рекомендовано Министерством общего и профессионального, 4594.17kb.
• Е. Л. Григоренко психогенетика под редакцией И. В. Равич-Щербо Рекомендовано Министерством, 27103.82kb.
• Волков Ю. Г., Добреньков В. И., Нечипуренко В. Н., Попов А. В. Социология: Учебник/Под, 7155.36kb.
• Волков Ю. Г., Добреньков В. И., Нечипуренко В. Н., Попов А. В. Социология: Учебник/Под, 7155.05kb.
• Е. К. Пугачев Объектно-ориентированное программирование Под общей редакцией Ивановой, 3922.01kb.
• Е. Ф. Жукова Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской, 6286.83kb.
• Н. С. Елманова История международных отношений и внешней политики России 1648-2000, 4874.79kb.

97

/ 1689

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

Среда обитания — социальные общности

Как это сложилось еще на заре человечества, люди продолжают жить группами. Отдельные высоколобые индивиды, преимущест­венно блуждающие в виртуальных мирах компьютерной реаль­ности, постепенно отвыкают от суетливой общительности много­численных живых серверов, работодателей и родственников, погружаясь в более контролируемую среду электронных комму­никаций. Но они заказывают книги и пиццу, знакомятся, делают друг другу подарки, переглядываются и переговариваются, сплет­ничают, кокетничают и ругаются через Internet. Лишенные живого, непосредственного или опосредованного (техносом) общения люди постепенно теряют суть своего человеческого естества, уходя в мир животных страстей или внеэмоционального сверхсознания.

Сравнительно недавно возникшая проблема деления человече­ства на «виртуалов» и «реалов» (решаемая пока как логическая) требует от социологов уточнения представлений о сущности «со­циального» и о границах конкретных (а не гипотетических или статистических) сообществ, в которых люди ведут себя как части­цы единого целого.

Возможно, соотнесение небольшого числа пользователей миро­вой компьютерной сети со всем населением нашей планеты (примерно 1/1000) само по себе не позволяет корректировать цели социологов, но такие новые социальные движения, как объединения «зеленых», женщин, рокеров во всем мире, также вызывают особый интерес к проблеме социальной субъектности этих свободных, необычно структурированных организаций. Явля­ются ли они реальными сообществами? По-видимому, да. Они обрастают новыми членами, проводят акции, завоевывают места в парламентах и заставляют общество считаться со своей солидар­ностью. Похожи ли они на известные нам типы сообществ? По-видимому, нет. Зачастую они обладают модульной (сотовой) структурой, они функционируют как «сборные команды» под решение определенной задачи, их операциональность основана на нетрадиционном распределении (диффузии) власти, ротации чле­нов и доверительном (трастовом) типе сотрудничества.

98

СРЕДА ОБИТАНИЯ — СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

Однако не только эти новые сообщества заставляют социологов серьезно задуматься. «Визуальная цивилизация» XX в. привязывает к определенным каналам массовых коммуникаций десятки мил­лионов людей, заставляя их собираться в определенный час у телевизоров (радиоприемников или газетных киосков). Не будучи связаны одним местом проживания, социальным статусом, воз­растом, национальностью или профессией, они проявляют свое странное единство сходным поведением, символами солидарности (в одежде, лексике и т.п.) и общностью разделяемых ценностей. Такие массовидные объединения до сих пор остаются малоизу­ченными (за исключением, пожалуй, коммерческой стороны проблемы).

Именно поэтому в центр внимания современной социологии перемещается общность (ассоциация) и основная форма ее соци­ального проявления — массовое (групповое, коллективное) пове­дение.

Многие исследователи (К. Маркс, Г. Зиммель, М. Вебер и др.) отмечали различия между архаическим и современным обществом. Научная типологизация исторически существовавших общностей была проведена в 1887 г. Ф. Теннисом, который выделил две спе­цифические формы социальной организации: общину (Gemein-schaft) — традиционное сообщество, и общество (Gesellschaft) — современное сложноструктурированное сообщество.

Относительно связи между общиной и обществом (гемайн-шафт и гезелыпафт, community и society) был выдвинут ряд теорий. В их основе лежат три гипотезы:

• эволюционного перерастания,
  
• интеграционного слияния и
  
• параллельного сосуществования.
  

Большинство социологов считает, что община, усложняясь, развивается в общество, т.е. примитивная социальная организация становится более совершенной, а гомогенное строение сменяется иерархическим и комплементарным (говоря простым языком, разветвляется система управления и растет число взаимодополня­ющих специализированных в своей деятельности общественных ipynn). Усложнение социальной системы для «эволюционистов» является единственным неоспоримым критерием прогресса.

99




_л

СРЕДА ОБИТАНИЯ - СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

Традиционное общество (Gemeinschaft) характеризуется:

1) естественным разделением и специализацией труда (пре­
имущественно по половозрастному признаку),

2. персонализацией межличностного общения (непосредствен­
   но индивидов, а не должностных или статусных лиц),
   
3. неформальным регулированием взаимодействий (нормами
   неписаных законов религии и нравственности),
   

4. связанностью членов отношениями родства («семейным»
   типом организации общности),
   
5. примитивной системой управления общностью (наследст-
   иенной властью, правлением старейшин).
   

Современное общество (Gesellschaft) отличается иным:

1. ролевым характером взаимодействия (ожидания и поведе­
   ние людей определяются общественным статусом и социальными
   функциями индивидов),
   
2. развивающимся глубоким разделением труда (на професси­
   онально-квалификационной основе, связанной с образованием и
   опытом работы),
   
3. формальной системой регулирования отношений (на основе
   писаного права: законов, положений, договоров и т.п.),
   

4. сложной системой социального управления (выделением
   института управления, специальных органов управления: полити­
   ческого, хозяйственного, территориального и самоуправления),
   
5. секуляризацией религии (отделением ее от системы управ­
   ления),
   
6. выделением множества социальных институтов (самовос­
   производящихся систем особых отношений, позволяющих обеспе­
   чивать общественный контроль, неравенство, защиту своих членов,
   распределение благ, производство, общение).
   

В современном обществе усложнение системы социальных связей приводит к формализации межчеловеческих отношений, которые в большинстве случаев оказываются деперсонифицирова-ны. Люди общаются через свои ролевые и статусные «маски»: Президент и Гражданин, Преподаватель и Студент, Водитель и 11ассажир, Директор и Работник, Муж и Жена вступают в «социально регламентированные» взаимодействия. При этом по­ведение каждой из сторон должно оказаться «ожиданным» (пред-

101

Тема 5 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

сказуемым, банальным), т.е. ролевые и статусные отношения в принципе развиваются как игра по обоюдно известным правилам. И если для российской культуры межличностного взаимодействия j весьма показательно стремление неделикатно «переходить на лич-| ности» («а ты кто такой?!», что, собственно, не удивительно,»! поскольку отчужденная городская цивилизация сформировалась у* нас на протяжении жизни всего одного поколения, а «культурные консервы», по выражению Я. Морено, перевариваются с непри­вычки так же трудно, как и пищевые), то в более развитых обществах даже эмпатические, «теплые» символы общения (улыбн! ки, объятия, вопросы «как дела?») являются отвлеченными отЦ конкретных «персон» демонстрациями вежливости и опосредо-1| ванного межролевого взаимодействия.

Российское общество, несмотря на характерное для нас «оче­ловечивание» (архаизацию) статусных, структурных и ролевых, межличностных, отношений давно нельзя назвать общиной. Оно чрезвычайно сложно структурировано: полиэтнично, функцио­нально дифференцировано, имеет разветвленную систему социаль­ного управления, множество развитых общественных институтов. Однако наша милая и очень ценная для западного наблюдателя «национальная особенность» — проникновенная, эмоциональная, непосредственная, интимная ориентация в отношении человека к человеку — социологически может быть истолкована как «недо­развитость» общественной организации, основанной на патерна­лизме и патриархальном восприятии государственной власти, ин­фантильности правосознания граждан, повышенной роли межлич­ностных связей в решении административных, профессиональных и иных «внеличностных» вопросов.

В определенном смысле промежуточный, переходный характер социальной организации российского общества ставит ряд вопро­сов: философских — о духовной цене протекающей модернизации (нарушения стабильности и ценностных устоев) и социологичес­ких — о критериях явления, которое мы именуем «общность» (объединяющих чертах общины, стабильного и видоизменяюще­гося общества).

Критерии выделения общности. Если систематизировать взгляды современных социологов по этому вопросу, то следует

102

СРЕДА ОБИТАНИЯ - СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

отметить ряд потенциальных и реальных, необходимых и доста­точных оснований выделения общности:

1. сходство, близость условий жизнедеятельности людей (как
   потенциальная предпосылка возникновения ассоциации);
   
2. общность потребностей людей, субъективное осознание ими
   сходства своих интересов (реальная предпосылка возникновения
   iолидарности);
   
3. наличие взаимодействия, совместной деятельности, взаимо­
   связанного обмена деятельностью (непосредственного в общине,
   опосредованного в современном обществе);
   
4. формирование своей собственной культуры: системы внут­
   ренних норм взаимоотношений, представлений о целях общности,
   нравственности и др.;
   

5) укрепление организации сообщества, создание системы
управления и самоуправления;

6) социальная идентификация членов общности, их самопри­
числение к этой общности (как достаточное условие и главная
характеристика зрелости ассоциации, превращение общности, по
словам Гегеля, из «вещи в себе» в «вещь для себя»).

Социологи подразделяют общности на два больших класса, которые в российском обществознании всесторонне обосновал Б.А. Грушин:

■ номинальные, классификационные группы, искусственно вы­
деленные исследователем, и

■ реальные социальные группы, или собственно общности.
Анализируя эти реальные ассоциации, исследователи отмечают

существенные различия между общностями:

1. фиксированными в социальной структуре общества (статус­
   ными группами — элитами, безработными и т.п., функциональ­
   ными группами — шахтерами, учителями, военными, директора­
   ми и т.п., территориальными группами, социумами — конкрет­
   ными городскими и сельскими сообществами) и
   
2. нефиксированными в социальной структуре массовидными
   образованиями (толпами, аудиториями средств массовой комму­
   никации, зарождающимися коллективными «движениями»).
   

Всякая зрелая общность выступает в качестве социального субъекта — активной динамизирующей силы общества. Иными

103

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

ЗАГАДКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ АССОЦИАЦИЙ

процессе сходную роль? Как возникают и разрушаются сложив­шиеся ассоциации? Эти таинственные процессы давно интригуют социологов. Еще такие исследователи, как К. Маркс и М. Вебер, каждый в своей теоретической картине общества, связывали со­циальную макродинамику с возникновением новых социальных объектов (зрелых общностей), которые «раздвигают» сложив­шиеся пласты социальной структуры, «бурят» и «взрывают» зале­жки статусных стереотипов (массовых представлений о ценности социальных позиций различных групп), создавая собственные комфортные общественные «ниши». Иными словами, объяснение социальных изменений во многом свелось к изучению проблемы происхождения общностей.

Загадки происхождения ассоциаций

Среди социологов, наверное, больше прагматиков, чем романти­ков, поэтому, оставив на совести «Всевышнего Творца» до сих пор не разгаданную тайну истинных сил, влекущих людей к объедине­нию в сообщества, они просто перешли от вопроса «почему?» (возникает общество) к вопросу «как?» (оно развивается), изучая ииды и формы возникающих ассоциаций, типы их организации и связующие элементы. Эта тактика в конце концов оказалась удачной, и трудные вопросы, отложенные «на потом», стали постепенно поддаваться разъяснению.

Итак, основная гипотеза исследователей общественного «раз­вития» указала на главный элемент, первоисточник динамизации общества — новые общности. Для построения объяснительной теории оставалось «всего ничего»:

1. отыскать внутренние причины возникновения новых дейст­
   вующих субъектов в стабильной, уравновешенной социальной
   с истеме;
   
2. проанализировать, откуда берется «строительный материал»
   для новых ассоциаций, поскольку в устойчивом обществе все его
   члены имеют социальную «прописку» и занесены в соответствую­
   щий «структурный реестр», т.е. люди в своем большинстве уже
   принадлежат «старым» общностям, привычно встроенным в соци­
   альную структуру.
   

105

_л.

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

Как древние алхимики, социологи принялись добывать «фило­софский камень» этого знания. И подобно одному из наших остроумных современников, высказавших идею структурной связи между атомами золота и свинца, анализируя количество электро­нов на внешней орбите (кстати, он основывался на всем известной логике строения таблицы Менделеева), теоретики общностей существенно приблизились к разгадке тайн рождения человеческих ассоциаций.

Первый вопрос «почему возникают общности?», естественно, был связан с проблемой «потребностей» и «активности» (т.е. со смежными понятиями «зачем?» и «как?»). Общность может зародиться там и тогда, когда происходит осознание разными людьми единства их интересов. В основе интереса лежит потреб­ность. Это не фантазия, не мечта или надежда на получение чего-то, а настоятельная необходимость, взывающая к удовлетворению! Потребности людей — единственный внутренний источник их побудительной активности, они лежат в основе наиболее осознан­ных мотивов — человеческих «интересов» и «ценностей».

Поскольку человек — весьма окультуренное животное, то даже его естественные, врожденные, побуждения приобретают добрую толику «социальной причудливости»: в еде он ищет эстетику и гармонию, в сексе — личностное принятие и признание уникаль­ности, в одежде — стиль, в жилище — имидж (статусный соци­альный образ) и т.п. Будучи существом в принципе вдумчивым и «сознательным» (в обоих смыслах), он желает того, что знает, т.е. осуществленного или практически возможного. (А об осталь­ном — мечтает.) Поэтому К. Маркс и выдвинул концепцию порождения потребностей производством. Следовательно, отмети­ли социологи, с развитием общества создаются новые возможности и порождаются соответствующие потребности, носители которых могут составить «критическую массу» объединенных интересами потенциальных членов новой общности. Объединение позволяет им осуществлять целеустремленную, наступательную активность во имя насыщения первоначально соединившей их усилия потреб­ности, да и всех остальных потребностей заодно.

Второй вопрос «Из чего же, из чего же, из чего же... (сделаны наши «общности»)?» повлек нить размышлений социологов в

106

другом направлении. Казалось совершенно очевидным, что об­щности «сделаны» из людей. Но откуда же им, таким свободным и «невстроенным» (в социальную структуру) взяться? Долгий, извилистый путь научного анализа привел к довольно неожидан­ному по сути и «сложносочиненному» по форме ответу.

Начать его стоит с того, что ученые, как и обыватели, имеют свои социокультурные стереотипы. И тем и другим трудно помыс­лить, что так хорошо организованный мир «упорядоченных мно­жеств» вокруг них может быть и упорядочен, и организован совершенно другим образом. Поэтому очень долго была распро­странена (да и сейчас бытует) социологическая гипотеза о том, что все «нормальные» личности прочно вписаны своими общест-ненными ролями и групповыми статусами в ткань социальной структуры, никуда из «стройных рядов» не выбиваются, удовле­творяют свои потребности в сложившихся сообществах и потому не могут, не хотят, не способны кидаться в авантюры создания новых, нелегитимных (не признанных обществом) объединений. Следовательно, потенциальный «материал» для строительства новых общностей собирается «на дне» общества, в некоей люмпе­низированной пыли (или неструктурированном осадке, состоящем из «деклассированных элементов», маргиналов).

Маргинальность — это специальный социологический тер­мин для обозначения пограничного, переходного, структурно не­определенного социального состояния субъекта. Люди, по разным причинам выпадающие из привычной социальной среды и неспо­собные примкнуть к новым общностям (зачастую по причинам культурного несоответствия), испытывают большое психологичес­кое напряжение и переживают своеобразный кризис самосозна­ния.

Теория маргиналов и маргинальных общностей была выдвинута is первой четверти XX в. одним из основателей Чикагской социо­логической школы (США) Р.Э. Парком, а ее социально-психоло­гические аспекты развиты в 30—40-х гг. Э. Стоунквистом . Хотя, i праведливости ради, стоит отметить, что довольно четкие взгляды

¹ Stoucquist £ V The Marginal Man A Study m Personality and Culture Conflict N Y , 1961

107

Темч 3 ЧЕЛОВЕК Б ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

на сей предмет сформулировали ранее и представители европей ской социологии. К. Маркс рассматривал проблемы социальног деклассирования и его последствий, а М. Вебер прямо сделал выво| о том, что движение общества начинается тогда, когда маргина ные слои организовываются в некую социальную силу (общность) и дают толчок социальным изменениям — революциям или j реформам.

С именем Вебера связана более глубокая трактовка маргиналь­ное™, которая позволила объяснить формирование новых профес-j сиональных, статусных, религиозных и подобных им сообщест которые, конечно же, не во всех случаях могли возникать «социальных отбросов» — индивидов, насильственно выбитых своих общностей (безработных, беженцев, мигрантов и др.) асоциальных по выбранному стилю жизни (бродяг, наркомане и т.п.). С одной стороны, социологи всегда признавали безуслов ную связь между возникновением массы людей, исключенных из системы привычных (нормальных, т.е. принятых в обществе) социальных связей и процессом формирования новых общностей: негэнтропийные тенденции и в человеческих сообществах дейст­вуют по принципу «хаос должен быть как-то упорядочен». (Имен­но подобные процессы происходят в современном российском обществе.) С другой стороны, возникновение новых классов, слоев и групп на практике почти никогда не связано с организованной активностью попрошаек и бомжей, скорее, оно может рассмат­риваться как строительство «параллельных социальных структур» людьми, чья общественная жизнь до последнего момента «перехо­да» (который часто выглядит, как «прыжок» на новую, заранее подготовленную структурную позицию) была вполне упорядочен­ной.

Могут ли все эти случаи быть объяснены каким-то единообраз­ным способом, и подходит ли для такого объяснения концепт «маргинальности»? Да, если понимать его более широко и вновь связать представления о распаде и возникновении новых общнос­тей с теорией социальных потребностей.

Действительно, само определение общности базируется на такой реальной предпосылке, как сходство потребностей людей и возникающее на его основе единство интересов, целей, ценностей.

108

ЗАГАДКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ АССОЦИАЦИЙ

Следовательно, невыполнение этого условия должно повлечь за юбой разложение уже существующей ассоциации. А поскольку еоциальное развитие стимулирует потребности, в то время как индивидуальные особенности членов общности обусловливают раз­ную степень их восприимчивости к новым «соблазнам», возникает возможность потенциального выпадения отдельных личностей из конкретных сообществ, поскольку очень важные для них интересы не удовлетворяются в прежней системе связей.

Это пограничное состояние, когда человек структурно принад­лежит какой-то общности, но содержательно не удовлетворен качеством реализации своих интересов, социологи и стали называть маргинальностью. Маргиналы находятся в таком объективном состоянии, которое может порождать разнообразные поведенчес­кие реакции. Иногда они составляют «внутреннюю оппозицию», не покидая пределы прежней общности, иногда ведут жизнь «двойного агента», будучи параллельно вписаны в несколько одно­типных ассоциаций (например, профессиональных, семейных, дружеских и даже политических), а зачастую порывают с прежней ассоциацией и вливаются в другую, где их значимые потребности и цели оказываются более достижимы.

Такая трактовка маргинальности позволяет понять, откуда берется «человеческий материал» для строительства новых ассо­циаций в стабильных общественных системах; в нестабильных, как мы видим на примере собственного российского общества, «не­удовлетворенность» и «выпадение» из структурных общностей может носить преимущественно вынужденный или принудитель­ный характер, т.е. не быть связанной со свободным поиском лучших возможностей, а определяться внешними неблагоприят­ными обстоятельствами.

Консолидация. Итак, недовольные и озабоченные соединяют­ся в новую общность, чтобы, наконец, достичь своих целей. Но они не объединяли бы свои усилия, если бы могли достичь полноценного удовлетворения в одиночку. Следовательно, до сих пор «за кадром» оставалась важная характеристика ассоциации. Для удовлетворения своих потребностей человеку зачастую нужны специфические ресурсы (материальные, финансовые, трудовые и организационные — их выделил Г. Ленски), а для получения этих

109