Geum.ru

Избранное в 2-х томах изд. Худ лит., 1978 г

Вид материалаДокументы

Содержание


Рассказы для детей
2. Калоши и мороженое
Подобный материал:
1   ...   23   24   25   26   27   28   29   30   ...   85

А надо сказать, я человек крайне нервный. Немножко понервничаю - у

меня уже голос дрожит, и руки дрожат, и сам весь дрожу.

Недавно на врачебной комиссии доктор велел мне положить ногу на ногу,

и по коленке он ударил молоточком, чтоб посмотреть, какой я нервный. Так

нога у меня так подскочила, что разбежался весь медицинский персонал. И

врач сказал: "Нет, я больше не буду вас испытывать, а то вы мне тут весь

персонал изувечите".

Так вот, увидев, что я такой нервный, уборщица провела меня в кабинет

к этому Фокину. И я там сел за его стол. И решил не сходить с места, по-

ка не появится сам директор.

И вот скрутил папиросочку и сижу за этим столом.

Мечтаю, чтоб кто-нибудь дал мне огонька закурить.

Открывается дверь. И в кабинет заглядывает какойто посетитель. Вежли-

во кланяется мне и улыбается. Увидев его такую любезность, я говорю:

- Нет ли спичечки закурить?

Посетитель говорит:

- Для вас не только спичку - все не пожалею отдать.

И с этими словами он вынимает из кармана зажигалочку. Чиркает. И дает

мне прикурить.

Невольно я любуюсь этой зажигалочкой.

А посетитель говорит:

- Прямо буду счастлив, если примете от меня эту зажигалочку!

Я говорю:

- Ну, что вы! Постороннему, чужому человеку вы вдруг будете дарить

такую хорошенькую зажигалочку!

Я прямо не осмелюсь взять.

Тот говорит:

- Составьте мое счастье. Возьмите! Слов нет - я вас увидел впервые,

но сразу почувствовал к вам глубокую симпатию.

Обижать мне его не хотелось. Я взял зажигалочку.

И крепко пожал руку добродушному посетителю.

Уходя из кабинета, он сказал:

- Кстати, товарищ Фокин, я завтра к вам зайду по одному дельцу.

Я говорю:

- Слушайте, никакой я не Фокин. Я сам Фокина жду.

Не скрою от вас, посетитель зашатался и с бранью стал вынимать зажи-

галку из моего кармана.

Нет, я бы отдал ему сразу то, что получил. Но меня задела его нетак-

тичность.

Как это можно совать руки в чужие карманы? И вдобавок хватать за пле-

чи!

В момент нашей борьбы открывается дверь, и в кабинет входит еще один

незнакомец.

Увидев, что меня трясут за плечи, незнакомец, вместо того чтоб подать

мне помощь, сам кидается ко мне и тоже начинает трясти.

- Я, - кричит, - давно до тебя добирался, ФокинМокин!

Не скрою от вас, я поднял крик.

Прибежала уборщица. Она сказала:

- Прекратите возню. Сейчас товарищ Фокин приедет.

Тут мы сели на диван. И стали ждать Фокина.

Мы три часа его ждали. Но он не приехал.

Вежливо попрощавшись, мы разошлись.

Хорошенькую зажигалку мне все же пришлось отдать симпатичному вла-

дельцу.

1943


ФОТОКАРТОЧКА


В этом году мне понадобилась фотокарточка для пропуска. Не знаю, как

в других городах, а у нас на периферии засняться на карточку не является

простым, обыкновенным делом.

У нас имеется одна художественная фотография. Но она помимо отдельных

граждан снимает еще группы и мероприятия. И, может быть, поэтому слишком

долго приходится ждать получения своих заказов.

Так что, являясь скорее отдельным лицом, чем группой или мероприяти-

ем, я побеспокоился заранее и заснялся за два месяца до срока.

Когда мне подали мои фотокарточки, я удивился, как не похоже я вышел.

Передо мной был престарелый субъект совершенно неинтересной наружности.

Я сказал той, которая подала мне карточки:

- Зачем же вы так людей снимаете? Глядите, какие полосы и морщины

проходят сквозь все лицо.

Та говорит:

- Обыкновенно снято. Только надо учесть, что у нас ретушер на бюлле-

тене. Некому замазывать дефекты вашей нефотогеничной наружности.

Фотограф, находясь за портьерой, говорит:

- А чем он там еще, нахал, недоволен?

Я говорю:

- Неважно сняли, уважаемый. Изуродовали. Разве ж я такой?

Фотограф говорит:

- Я опереточных артистов снимаю, и то они настолько не обижаются. А

тут нашелся один такой - морщин ему много... Объектив берет слишком рез-

ко, рельефно... Не знаете техники, а тоже суетесь быть критиком.

Я говорю:

- На что же мне рельеф на моем лице - войдите в положение. Мне бы,

говорю, просто сняться, как я есть. Чтоб было на что глядеть.

Фотограф говорит:

- Ах, ему еще глядеть нужно. Его же сняли, и он еще на это глядеть

хочет. Капризничает в такое время. Дефекты видит... Нет, я жалею, что я

вас так прилично снял. В другой раз я вас так сниму, что вы со стоном на

карточки взглянете.

Нет, я не стал с ним спорить. Неважно, думаю, какая карточка на про-

пуске. И так все видят, какой я есть.

И с этими мыслями являюсь в отделение. Сержант милиции стал лепить

карточку на мой пропуск. После говорит:

- По-моему, на карточке это не вы.

- Где же, - говорю, - не я. Уверяю вас, это я. Спросите фотографа. Он

подтвердит.

Сержант говорит:

- Всякий раз фотографа спрашивать, это что и будет. Нет, я хочу на

карточке видеть данное лицо, без вызова фотографа. А тут я наблюдаю сов-

сем не то. Какойто больной сыпным тифом. Даже щек нет. Пойдите пересни-

митесь.

- Товарищ, - говорю, - начальник, войдите в положение...

- Нет, нет, - говорит, - и слышать ничего не хочу. Переснимитесь.

Бегу в фотографию. Говорю фотографу:

- Видите, как слабо снимаете. Не наклеивают вашу продукцию.

Фотограф говорит:

- Продукция самая нормальная. Но, конечно, надо учесть, что для вас

мы не засветили полную иллюминацию. Снимали при одной лампочке. И через

это тени упали на ваше лицо, затемнили его. Однако не настолько они его

затемнили, чтоб ничего не видеть. Эвон как уши у вас прилично вышли.

- Ну хорошо, - говорю, - уши. А щеки, говорю, где? Уж щеки-то, гово-

рю, должны быть как принадлежность человеческого лица.

Фотограф говорит:

- Не знаю. Ваших щек мы не трогали. У нас свои есть.

- Тогда, - говорю, - где же они, мои щеки? Я, говорю, две недели про-

вел в доме отдыха. Четыре кило веса прибавил. А вы тут одной своей съем-

кой черт знает что со мной сделали.

Фотограф говорит:

- Да что, я себе взял ваши щеки, что ли? Кажется, вам ясно говорят -

затемнение упало на них. И через это они не получились.

Я говорю:

- А как же тогда без щек?

- А, - говорит, - как хотите. Переснимать не буду. Всех переснимать -

это я премии лишусь и плана не выполню. А мне план дороже вашей нефото-

геничной наружности.

Посетители говорят мне:

- Не нервируйте фотографа. А то он еще хуже будет людей снимать.

Один из посетителей говорит мне:

- Уважаемый, бегите на рынок. Там фотограф "Пушкой" снимает.

Бегу на рынок. Нахожу фотографа. Тот говорит:

- Нет, я снимаю только со своей бумагой. Без бумаги лучше не являй-

тесь ко мне, все равно снимать не буду. А с бумагой сниму. И если у вас

есть перина - тоже сниму. Ко мне тетя из Барнаула приехала - ей спать не

на чем.

Я было хотел уйти, но тут слышу, какой-то продавец меня к себе кли-

чет. Говорит:

- Давай подходи к моему магазину. Имею готовую продукцию.

Смотрю, у него на газете разложены всякие разные готовые фотографии.

Их штук триста.

Продавец говорит:

- Выбирай себе любую и делай с ней что хочешь. Хоть на лоб себе нак-

леивай. Погоди, я тебе сам подберу. Тебе как - по размеру или по

сходству?

- По сходству, - говорю. - Только, говорю, выбирай такую, чтоб щеки

были.

Тот говорит:

- Можно и со щеками. Но только они будут дороже на пять рублей. На,

прими вот эту фотокарточку. Лучше ее не найти. И щеки есть, и нельзя

сказать, чтоб сходство начисто отсутствовало.

Я заплатил тридцать рублей за две фотокарточки и пошел в отделение.

Сержант милиции стал лепить мою карточку. После говорит:

- Так ведь это ж баба.

- Где же, - говорю, - баба. Мужчина в пиджаке.

Сержант говорит:

- Где же, к черту, мужчина, если у него на груди брошка. Через эту

брошку я и замечаю, что это баба.

Поглядел я на фотокарточку - вижу, действительно женщина. Маркизето-

вая кофточка под пиджаком. Па груди брошка с пейзажем. А прическа мужс-

кая. И щеки мои.

Сержант говорит:

- Явитесь сюда с настоящими карточками. Но если вы еще раз предъявите

мне женскую или детскую фотокарточку, то вряд ли отсюда выйдете, пос-

кольку у меня мелькают подозрения, что вы хотите скрыться под чужой на-

ружностью.

Целую неделю я провел как в тумане. Хлопотал, где бы сняться. На

восьмой день, беседуя с фотографом, я почувствовал себя худо. И тогда

они вынесли меня в сад и положили на траву, чтоб там меня овеял свежий

воздух. Придя в себя, я пошел в отделение. Положил на стол свои первые

фотокарточки без щек и сказал сержанту:

- Вот все, что я имею, товарищ начальник. И больше ничего не предви-

дится.

Сержант поглядел на карточки, потом на меня и говорит:

- Вот теперь ничего себе получилось. Похожи.

Я хотел сказать, что я и не переснимался вовсе. После взглянул на се-

бя в зеркало - действительно, вижу, есть теперь некоторое сходство. По-

лучилось.

Сержант говорит:

- И хотя на карточке вы немного более облезлый, чем на самом деле,

но, говорит, я так думаю, что через год вы сравняетесь.

Я говорю:

- Я раньше сравняюсь, поскольку мне нужно еще сниматься для проездно-

го документа, для членского билета и для посылки фотокарточек моим

родственникам.

Тут сержант наклеил мою фотокарточку и горячо поздравил меня с полу-

чением пропуска.

1943


РАССКАЗЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ


ЛЕЛЯ И МИНЬКА


1. ЕЛКА


В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что

я сорок раз видел новогоднюю елку. Это много!

Ну, первые три года жизни я, наверно, не понимал, что такое елка. На-

верно, мама выносила меня на ручках. И, наверно, я своими черными гла-

зенками без интереса смотрел на разукрашенное дерево.

А когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что

такое елка.

И я с нетерпением ожидал этого веселого праздника. И даже в щелочку

двери подглядывал, как моя мама украшает елку.

А моей сестренке Леле было в то время семь лет. И она была исключи-

тельно бойкая девочка.

Она мне однажды сказала:

- Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдем в комнату, где стоит елка,

и поглядим, что там делается.

Вот мы с сестренкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая

елка. А под елкой лежат подарки. А на елке разноцветные бусы, флаги, фо-

нарики, золотые орех и, пастилки и крымские яблочки.

Моя сестренка Леля говорит:

- Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной

пастилке.

И вот она подходит к елке и моментально съедает одну пастилку, вися-

щую на ниточке.

Я говорю:

- Леля, если ты съела пастилочку, то я тоже сейчас что-нибудь съем.

И я подхожу к елке и откусываю маленький кусочек яблока.

Леля ювориг:

- Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и

вдобавок возьму себе еще эту конфетку.

А Леля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла вы-

соко достать.

Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пас-

тилку.

А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя

было достать, кроме одного яблока, которое висело низко.

Я говорю:

- Если ты, Лелища, съела вторую пастилку, то я еще раз откушу это яб-

локо.

И я снова беру руками это яблочко и снова его немножко откусываю.

Леля говорит:

- Если ты второй раз откусил яблоко, то я не буду больше церемониться

и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку

и орех.

Тогда я чуть не заревел. Потому что она могла до всего дотянуться, а

я нет.

Я ей говорю:

- А я, Лелища, как поставлю к елке стул и как достану себе тоже

что-нибудь, кроме яблока.

И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к елке стул. Но стул

упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подар-

ки.

Леля говорит:

- Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы

фарфоровую ручку.

Тут раздались мамины шаги, и мы с Лелей убежали в другую комнату.

Леля говорит:

- Вот теперь, Минька, я не ручаюсь, что мама тебя не выдерет.

Я хотел зареветь, но в этот момент пришли гости. Много детей с их ро-

дителями.

И тогда наша мама зажгла все свечи на елке, открыла дверь и сказала:

- Все входите.

И все дети вошли в комнату, где стояла елка.

Наша мама говорит:

- Теперь пусть каждый ребенок подходит ко мне, и я каждому буду да-

вать игрушку и угощение.

И вот дети стали подходить к нашей маме. И она каждому дарила игруш-

ку. Потом снимала с елки яблоко, пастилку и конфету и тоже дарила ребен-

ку.

И все дети были очень рады. Потом мама взяла в руки то яблоко, кото-

рое я откусил, и сказала:

- Леля и Минька, подойдите сюда. Кто из вас двоих откусил это яблоко?

Леля сказала:

- Это Минькина работа.

Я дернул Лелю за косичку и сказал:

- Это меня Лелька научила.

Мама говорит:

- Лелю я поставлю в угол носом, а тебе я хотела подарить заводной па-

ровозик. Но теперь этот заводной паровозик я подарю тому мальчику, кото-

рому я хотела дать откусанное яблоко.

И она взяла паровозик и подарила его одному четырехлетнему мальчику.

И тот моментально стал с ним играть.

И я рассердился на этого мальчика и ударил его по руке игрушкой. И он

так отчаянно заревел, что его собственная мама взяла его на ручки и ска-

зала:

- С этих пор я не буду приходить к вам в гости с моим мальчиком.

И я сказал:

- Можете уходить, и тогда паровозик мне останется.

И та мама удивилась моим словам и сказала:

- Наверное, ваш мальчик будет разбойник.

И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме:

- Не смейте так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим

золотушным ребенком и никогда к нам больше не приходите.

И та мама сказала:

- Я так и сделаю. С вами водиться - что в крапиву садиться.

И тогда еще одна, третья мама, сказала:

- И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу

с обломанной рукой.

И моя сестренка Леля закричала:

- Можете тоже уходить со своим золотушным ребенком. И тогда кукла со

сломанной ручкой мне останется.

И тогда я, сидя на маминых руках, закричал:

- Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся.

И тогда все гости стали уходить.

И наша мама удивилась, что мы остались одни.

Но вдруг в комнату вошел наш папа.

Он сказал:

- Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались,

ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут

в одиночестве.

И папа подошел к елке и потушил все свечи. Потом сказал:

- Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям.

И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хо-

рошо помню эту елку.

И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого

яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора гово-

рят, что я поэтому такой сравнительно веселый и добродушный.


2. КАЛОШИ И МОРОЖЕНОЕ


Когда я был маленький, я очень любил мороженое.

Конечно, я его и сейчас люблю. Но тогда это было чтото особенное -

так я любил мороженое.

И когда, например, ехал по улице мороженщик со своей тележкой, у меня

прямо начиналось головокружение: до того мне хотелось покушать то, что

продавал мороженщик.

И моя сестренка Леля тоже исключительно любила мороженое.

И мы с ней мечтали, что вот, когда вырастем большие, будем кушать мо-

роженое не менее как три, а то и четыре раза в день.

Но в то время мы очень редко ели мороженое. Наша мама но позволяла

нам его есть. Она боялась, что мы простудимся и захвораем. И по этой

причине она не давала нам на мороженое денег.

И вот однажды летом мы с Лелей гуляли в нашем саду. И Леля нашла в

кустах калошу. Обыкновенную резиновую калошу. Причем очень ношенную и

рваную. Наверное, кто-нибудь бросил ее, поскольку она разорвалась.

Вот Леля нашла эту калошу и для потехи надела ее на палку. И ходит по

саду, машет этой палкой над головой.

Вдруг по улице идет тряпичник. Кричит: "Покупаю бутылки, банки, тряп-

ки!".

Увидев, что Леля держит на палке калошу, тряпичник сказал Леле:

- Эй, девочка, продаешь калошу?

Леля подумала, что это такая игра, и ответила тряпичнику:

- Да, продаю. Сто рублей стоит эта калоша.

Тряпичник засмеялся и говорит:

- Нет, сто рублей - это чересчур дорого за эту калошу. А вот если хо-

чешь, девочка, я тебе дам за нее две копейки, и мы с тобой расстанемся

друзьями.

И с этими словами тряпичник вытащил из кармана кошелек, дал Леле две

копейки, сунул нашу рваную калошу в свой мешок и ушел.

Мы с Лелей поняли, что это не игра, а на самом деле. И очень удиви-

лись.

Тряпичник уже давно ушел, а мы стоим и глядим на нашу монету.

Вдруг по улице идет мороженщик и кричит:

- Земляничное мороженое!

Мы с Лелей подбежали к мороженщику, купили у него два шарика по ко-

пейке, моментально их съели и стали жалеть, что так задешево продали ка-

лошу.

На другой день Леля мне говорит:

- Минька, сегодня я решила продать тряпичнику еще одну какую-нибудь

калошу.

Я обрадовался и говорю:

- Леля, разве ты опять нашла в кустах калошу?

Леля говорит:

- В кустах больше ничего нет. Но у нас в прихожей стоит, наверно, я

так думаю, не меньше пятнадцати калош. Если мы одну продадим, то нам от

этого худо не будет.

И с этими словами Леля побежала на дачу и вскоре появилась в саду с

одной довольно хорошей и почти новенькой калошей.

Леля сказала:

- Если тряпичник купил у нас за две копейки такую рвань, какую мы ему

продали в прошлый раз, то за эту почти что новенькую калошу он, навер-

ное, даст не менее рубля. Воображаю, сколько мороженого можно будет ку-

пить на эти деньги.

Мы целый час ждали появления тряпичника, и когда мы наконец его уви-

дели, Леля мне сказала:

- Минька, на этот раз ты продавай калошу. Ты мужчина, и ты с тряпич-

ником разговаривай. А то он мне опять две копейки даст. А это нам с то-

бой чересчур мало.

Я надел на палку калошу и стал махать палкой над головой.

Тряпичник подошел к саду и спросил:

- Что, опять продается калоша?

Я прошептал чуть слышно:

- Продается.

Тряпичник, осмотрев калошу, сказал:

- Какая жалость, дети, что вы мне все по одной калошине продаете. За

эту одну калошу я вам дам пятачок. А если бы вы продали мне сразу две

калоши, то получили бы двадцать, а то и тридцать копеек. Поскольку две

калоши сразу более нужны людям. И от этого они подскакивают в цене.

Леля мне сказала:

- Минька, побеги на дачу и принеси из прихожей еще одну калошу.

Я побежал домой и вскоре принес какую-то калошу очень больших разме-

ров.

Тряпичник поставил на траву эти две калоши рядом и, грустно вздохнув,

сказал: