Geum.ru

Социология в россии под редакцией в. А

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   30   31   32   33   34   35   36   37   ...   65
Раздел пятый. Исследования населения: демографические процессы, семья, быт, досуг и условия жизни

Глава 20. Исследования демографических процессов и детерминации рождаемости (О.Захарова)

§ 1. Вводные замечания

Демография традиционно развивалась в России как статистическая дисциплина, опирающаяся на соответствующие методы исследования (статистические, математические). До начала 60-х гг. XX в. такие термины, как "поведение", "мнение", "потребности", "ценностные ориентации" и т.п., не входили в понятийный аппарат и лексикон профессиональных демографов, кадры которых формировались из числа статистиков, экономистов, географов, социал-гигиенистов, медиков.

В отличие от других социальных наук демография, базировавшаяся на достаточно богатой статистической основе, долгое время не испытывала большой потребности в иных выборочных источниках информации. Если выборочные исследования и проводились, то лишь для решения сугубо практической задачи - уточнения данных текущей регистрации демографических событий, традиционно страдавшей от неполноты и иных организационных и содержательных дефектов. Лишь начиная с 60-х гг. этим обследованиям было придано новое звучание. Они стали источником данных об эволюции норм детности и репродуктивного поведения.

В периодизации истории развития социолого-демографических исследований в России необходимо учесть следующее. Данные о ее демографическом развитии вплоть до конца XIX в. довольно скудны и отрывочны, страдают неполнотой, часто плохо сопоставимы. Только первая Всероссийская перепись 1897 г. предоставила достаточно полную и достоверную информацию о половозрастном и брачно-семейном составе населения Российской Империи, о социально-экономическом статусе и конфессиональной принадлежности ее граждан.

Разработка ее материалов впервые позволила рассчитать таблицы дожития и определить продолжительность жизни населения страны, а также дала мощный импульс развитию методов статистического изучения демографических процессов. Военные, политические и социальные перипетии и катаклизмы первых двух десятилетий XX в. в значительной мере подорвали развитие отечественной демографической статистики, и лишь в 20-е гг. началось ее возрождение. Таким образом, несмотря на огромный вклад ученых дореволюционной эпохи в прогресс российской демографии, говорить о собственно научном исследовании проблем воспроизводства населения (рождаемости и смертности) можно лишь начиная с послереволюционного периода. В то же время история статистического учета населения в дореволюционный период охватывает два столетия и дает достаточно богатый материал для исследований, характеризует развитие Российского государства.

В истории демографических исследований в России можно выделить четыре этапа: первый - с начала XVIII в. до 1917 г., когда налаживался собственно учет населения и делались первые попытки описания закономерностей его развития; второй - 20-30-е гг., когда развитие демографической науки основывалось на традиционных статистико-математических методах; третий - 50-70-е гг. - возрождение демографических исследований и зарождение и развитие отечественной демографической социологии; четвертый - с начала 80-х гг. до нашего времени - характеризуется постепенным угасанием интереса как к теоретическим проблемам демографии, так и к проведению социолого-демографических исследований в различных областях.

Важно подчеркнуть, что не все области демографии развивались равномерно. Так, исследования смертности и здоровья населения носили преимущественно статистико-математический характер; в 20-30-е гг. им уделялось огромное внимание. Позднее, начиная с середины 60-х гг., когда рост продолжительности жизни прекратился и ситуация начала достаточно радикально ухудшаться, исследования были фактически прерваны из-за полного прекращения публикации данных о динамике смертности, ее региональных особенностях, структуре по возрастам и причинам смерти. Работы, посвященные этой проблематике (в том числе и исследования здоровья населения), носили закрытый характер, и можно насчитать крайне ограниченное число публикаций, содержащих либо устаревшие, либо локальные данные, либо данные по зарубежным странам. Исключением всегда оставались труды сотрудников отдела демографии НИИ ЦСУ СССР, поскольку их ведомство обладало монополией на информацию и строго контролировало доступ к ней всех потенциальных конкурентов. Только с конца 80-х гг. альтернативные исследования в этой области оживились, но их статистико-математическая направленность сохранилась.

Крайне мало и работ, посвященных проблеме брачности, которая традиционно рассматривалась в отечественной демографии как фактор рождаемости (дифференциации числа детей у женщин, состоящих и не состоящих в браке). Более фундаментально особенности брачности анализировались в рамках социологии семьи.

В связи с этим преимущественный акцент на исследовании рождаемости и репродуктивного поведения в данном разделе представляется нам оправданным.

И последнее, на чем необходимо остановить внимание. Когда мы говорим об исследованиях демографических проблем в России в определенный период времени (с 1917 г. до 1991 г.), мы обычно подразумеваем некий исследовательский процесс, имевший место в СССР. Это и правильно, и неправильно одновременно. Дело в том, что все более или менее серьезные научные школы по изучению демографических феноменов никогда не существовали за пределами современной территории России. Это не означает, что за пределами России вообще не было центров, занимающихся исследованием проблем населения; такие центры существовали в Минске, Киеве, Риге и в других республиканских столицах бывшего СССР (в основном благодаря ученым-лидерам: в Минске - А.А.Ракову; в Киеве - С.И.Пирожкову, В.П.Пискунову; в Риге - Б.Межгайлису, П.Звидриньшу и т.д.). Одновременно существовало и определенное разделение труда: Москва и С.-Петербург (Ленинград) преимущественно занимались подготовкой кадров и разработкой общесоюзных исследований населенческой проблематики, регионы (республики бывшего СССР), в значительной мере используя оригинальные образцы методик, занимались изучением внутренних демографических проблем.

В результате сложилась странная ситуация: Россия была центром демографических исследований в то время, как сама практически никогда не становилась объектом изучения как самостоятельная демографическая совокупность. До начала 90-х гг. можно найти лишь единичные работы, посвященные демографическому развитию России в целом или внутрироссийской региональной проблематике. При этом речь идет, как правило, о диссертациях, а не об открытых публикациях. Одним из исключений может считаться коллективная монография, выпущенная в 1976 г. под редакцией Л.Л.Рыбаковского [66].


§ 2. Изучение населения в дореволюционный период


В Российской Империи внедрение статистического учета населения началось с указа Петра I (1718 г.) о проведении регулярных Ревизий. Несколько позднее - после указа 1722 г. - началось более или менее регулярное ведение метрических записей о рождениях, браках и смертях по епархиям Русской Православной церкви, а затем и других официально признаваемых конфессий. Велись также различные списки населения отдельных сословий. Со второй половины XIX в. неоднократно проводились местные (преимущественно городские) переписи населения. Таков перечень основных источников информации о населении России за более чем двухвековой период. Различия в подходах к учету населения заставляют разделить эту эпоху на два неравных отрезка: с начала XVIII в. до 60-х гг. XIX в., то есть до государственных реформ Александра II, и с начала 60-х гг. XIX в. до 1917 г.

Первый период характеризуется доминированием Ревизий как основного источника сведений о численности населения Империи. При этом речь идет не о всем населении страны и, конечно же, не о современном понимании такого рода учета. Учету (переписи) подвергались лишь лица, платившие налоги казне и призывавшиеся на воинскую службу. В силу этого женское население в основной своей массе вообще было исключено из Ревизий. Также не учитывалось в них духовенство, дворянство и регулярные армия и флот. Целые конфессиональные объединения (мусульмане, раскольники) не подлежали переписи. Главным же недостатком Ревизий была их чрезмерная продолжительность - от двух до восьми лет (именно столько продолжалась первая ревизия - с 1719 по 1727 гг.). За столь большой срок значительная часть ранее учтенного населения успевала умереть, а само оно пополнялось вновь родившимися. В силу этого данные как о численности населения, так и о его структуре никогда, по сути, не соответствовали реальности.

Данные Ревизий стали источником сведений для первых исследований динамики российского населения для современников - К.И.Арсеньева [3], И.Германа [22], П.Кеппена [41, 42], А.Тройницкого [69] и др., а также для ученых более поздних времен, среди которых особо выделяются В.М.Кабузан [38, 39] и А.Г.Рашин |54]. Почти все авторы справедливо критиковали этот источник информации, однако в то же время сильно преувеличивали его недостатки. В.М.Кабузан, подробно изучивший данные ревизских сказок, доказал необоснованность этой критики: не учитывавшееся в них (в соответствии с инструкцией, а не по недосмотру) население не превышало 3-5% общей его численности [38, с. 136].

Значительно хуже обстояло дело с метрическим (в современной терминологии - текущим) учетом. Записи о родившихся, умерших, о браках велись священниками по приходам, затем делались сводки по епархиям. Из этого учета выпадали родившиеся вне брака (даже если брак и был заключен, но не по православному канону), родившиеся и умершие без крещения, самоубийцы, а вплоть до середины XIX в. - все неправославные подданные Российской Империи. Позднее, когда был налажен учет населения ряда неправославных конфессий (католиков, протестантов), дети, рожденные от межконфессиональных браков, стали учитываться дважды. Практически не велся учет умерших по причинам смерти. Наиболее полно учитывалось население европейской России, по мере же продвижения на восток и юг Империи качество учета ухудшалось. Справедливость требует отметить, что при слабой заселенности азиатской части России в те годы это не могло принципиально изменить общей характеристики ситуации.

С исследовательской точки зрения главный недостаток метрического учета - несовпадение границ епархий и административных границ губерний, областей, уездов России. Именно это, вне зависимости от полноты и достоверности статистических данных, затрудняет расчеты по отдельным территориям страны.

Ситуация начала меняться в пореформенный период. Отмена крепостного права сделала старые формы учета населения окончательно непригодными для управленческих нужд. Реформируя Министерство внутренних дел, Александр II создал в его составе Центральный статистический комитет и ужесточил как общегосударственный, так и ведомственный учет населения (епархиальный, МВД и др.). Была упорядочена статистическая отчетность, а данные метрического учета начали сводиться по отдельным территориям. Одновременно соответствующие решения были приняты и Синодом (новая форма метрических книг, жесткие правила их ведения и занесения сведений и т. д.).

Полицейский учет населения был достаточно точен и полон. При всех дефектах регистрации и общей тенденции к завышению численности населения (двойной счет отходников, недоучет смертей) несовпадение, например, учтенной МВД численности населения Империи на 1 января 1897 г. и данных переписи того же года составило, по оценке В.М.Кабузана, 1,74%; близкая цифра была получена им же за 1917 г. [28, с. 164].

Развитие новой системы шло медленно, к началу XX в. она охватывала лишь около 10 губерний и крупнейшие города России. Это порождало потребность в иных, альтернативных источниках данных о населении страны, вступившей на путь интенсивного индустриального развития и реформ.

С начала 60-х гг. XIX в. широкое распространение получили так называемые местные переписи населения, охватывавшие жителей отдельных городов, реже - сельских поселений, еще реже - целых губерний. Более или менее регулярно переписывалось население Москвы (4 переписи) и С.-Петербурга (8 переписей), некоторых крупнейших городов (Киева, Одессы, Баку, Иркутска, Харькова); что же касается основной массы губернских и уездных центров, то речь может идти об эпизодических явлениях [74, 75].

Всего с 1862 по 1917 гг. было проведено не менее 200 такого рода переписей, в том числе с 1862 по 1897 гг. - 98, однако относительно достоверные сведения имеются о 121 переписи в городах и о 16 - в губерниях (подробнее см. [28, с. 322- 323; 557]).

Следует учитывать, что лишь некоторые из них проводились с соблюдением соответствующих методических процедур, тогда как многие из этих "уездных" переписей, по сути, представляли собой "административно-полицейские народосчисления" - простой подсчет жителей по сведениям, предоставленным домовладельцами (без распределения хотя бы по полу и возрасту). Очевидно, что значительная часть этих переписей проводилась людьми, далекими от проблем статистики населения (напомним: перепись 1890 г. на Сахалине провел А.П.Чехов).

Образцами городских переписей конца XIX в. в методическом отношении могут служить: перепись населения С.-Петербурга 1869 г., проведенная под руководством П.П.Семенова-Тян-Шанского [57], и 1881 и 1890 гг. - под руководством Ю.Э.Янсона [76]; переписью населения Москвы 1882 г. руководил А.А.Чупров. Велико было и внимание к их организации со стороны наиболее образованной части русского общества: так, Л.Н.Толстой участвовал в переписи 1882 г. в Москве в роли простого счетчика. Программы и методические приемы проведения столичных и некоторых других переписей стали основой для подготовки переписи 1897 г.

Принято считать, что в постановке статистического учета населения Россия в конце XIX в. отставала от большинства европейских стран и США примерно на 100 лет. При этом обычно ссылаются на то, что первая в современном смысле этого слова всеобщая перепись населения была проведена в России лишь в 1897 г., тогда как в Швеции, Англии, Норвегии, Франции и ряде других стран такие события произошли еще в 1800-1801 гг., а в США - в 1790 г. При всей фактографической точности эти аргументы не совсем корректны, так как перепись 1897 г. по своему методическому уровню, организации и широте охваченных ею вопросов значительно превзошла опыты подобного рода конца XVIII - начала XIX в. в Америке и Европе. Единственным ее аналогом может считаться лишь перепись населения Бельгии 1846 г., проведенная под руководством выдающегося математика Л.Кетле. Именно он ввел в практику переписные бланки, а также современные категории учета - постоянное и наличное население. Эти же методические приемы широко практиковались и в России при проведении городских переписей.

Программа переписи 1897 г. (подробнее см. [28, с. 557-559]) содержала 14 вопросов, главными среди которых с социально-демографической точки зрения были (помимо пола и возраста): состояние в браке, отношение к главе семьи, место рождения, образование, вероисповедание, место постоянного жительства, родной язык. Их разработка дала информацию о размерах и структуре семей в России, о числе детей, а также позволила определить масштабы и характер дифференциации этих признаков у населения различных конфессий; впервые были получены сведения о пространственной мобильности населения, о процессе формирования населения различных регионов страны и т.д. На основании данных переписи впервые были построены таблицы дожития населения России и рассчитаны показатели продолжительности жизни.

Конечно же, первая российская перепись не была свободна от недостатков. На местах ее проводили часто непрофессионально, ряд вопросов (образование, занятие) имели дефекты в формулировках, что сказалось на качестве собранных данных. Не содержала перепись и вопроса о национальности, в связи с чем этнический состав населения Империи может быть определен довольно приблизительно - только на основании данных о конфессиональной принадлежности.

В то же время первая всероссийская перепись убедительно продемонстрировала богатейшие возможности этого источника социально-демографической информации. Уже в годы Первой мировой войны в России (в 1916 и 1917 гг.) были проведены переписи, ставившие перед собой цель отслеживания социально-демографических и хозяйственных сдвигов в стране. После революции традиция их проведения была продолжена.


§ 3. Советская демографическая наука в 20-30-е годы


Становление отечественной демографии в послереволюционный период (выбор приоритетных исследовательских направлений, определение основных методов изучения) происходило под сильным влиянием ярких представителей российской науки дореволюционной школы. С одной стороны, костяк демографических кадров в 20-30-е гг. составляли такие выдающиеся ученые, как В.В.Паевский, С.А.Новосельский, С.А.Томилин, С.Г.Струмилин и др. Будучи всесторонне образованными людьми, они исповедовали приверженность к неидеологизированным, математическим и статистическим методам изучения проблем населения. С другой стороны, круг приоритетных проблем в этой области в те годы был. по сути, идентичен дореволюционному. Это катастрофически высокая смертность, эпидемии, инфекционные заболевания, требовавшие изучения и разработки экстренных мер со стороны государства. В силу этого до начала Отечественной войны советская демография развивалась при доминировании социал-гигиенических приоритетов изучения закономерностей эволюции смертности и заболеваемости населения и механизма их взаимодействия с различными социально-экономическими факторами (образованием, профессиональной принадлежностью, безработицей, жилищными условиями и т.п.). Одновременно дефекты в учете смертности, особенно материнской и младенческой, стимулировали усилия по усовершенствованию статистико-математических методов анализа данных явлений. Фундаментальный вклад в решение этой задачи был внесен В.В.Паевским и С.А.Новосельским. Прежде всего речь идет о разработке методов расчета таблиц дожития населения СССР в условиях неполноты учета смертности населения, показателей младенческой и детской смертности [51].

В целом исследования смертности и заболеваемости тех лет значительно математизировали демографию. Что же касается социологической тематики, то она ограничивается проведением в 20-30-е гг. ряда выборочных обследований в тех регионах страны, где состояние статистического учета демографических событий было особенно удручающим. Результаты их не публиковались, и судить о них можно лишь по упоминаниям в литературе более поздних лет.

В сравнении с полученными результатами гораздо больший интерес представляет метод проведения этих обследований, получивший название анамнестического. Суть его - в фиксации отдельных событий (рождений, смертей и т.п.) по воспоминаниям респондентов. Общий принцип был сформулирован Г.А.Баткисом [4], но фундаментальная его разработка и главное - математическое его обоснование, в том числе приспособление данных, получаемых при анамнестических опросах, к нуждам когортного анализа демографических процессов, были выполнены В.В.Паевским [52, с. 135-212]. Внесенные им изменения касались хронологической точности фиксации тех или иных событий не только относительно даты проведения опроса, но и возраста респондента и других членов семьи, иных событий (смертей, браков).

Анамнестический метод в том виде, в котором его отстаивал В.В.Паевский, был использован С.Г.Струмилиным при организации первого обследования рождаемости, проведенного ЦСУ СССР (1934 г.) в семьях рабочих, служащих и колхозников, которые вели бюджетные записи. Цель этого исследования формулировалась как изучение динамики рождаемости в условиях переходного от капитализма к социализму периода, ее зависимости от влияния различных социально-экономических факторов. Материалы обследования были разработаны и проанализированы самим С.Г. Струмилиным, однако их публикация стала возможной лишь три десятилетия спустя [63]. По сути дела, эта работа впервые продемонстрировала социальную дифференциацию норм и уровней детности, а также их снижение, что явно не соответствовало доминировавшей в то время доктрине неуклонного роста рождаемости при социализме. Исследование убедительно демонстрировало обратную зависимость уровня рождаемости от уровня доходов, жилищной обеспеченности, социального положения, образовательного ценза респондентов, а также - от занятости женщин в общественном производстве.

Приведем некоторые цифры. Так, число рождений на 1000 лет жизни в браке составило у женщин, занятых на работе, 151, а у незанятых - 183. У пришлых из деревни после 1928 г. (новоселов) число рождений составило 212, у старожилов - 156. Прослежена аналогичная зависимость и от уровня доходов: при среднедушевом доходе до 45 руб. в месяц число рождений составляло 226 на 1000 лет брачной жизни; при доходе от 45 до 75 руб. - 192; при доходе свыше 76 руб. - 141 рождение |63, с. 132-147].

То, что между уровнем жизни и рождаемостью существует обратная зависимость, было отмечено еще К.Марксом [47, с. 651-653, 658], и в западной демографической литературе не подвергалось сомнению со времен Т.Мальтуса и К.Маркса [80, 81]. Однако утверждение того же К.Маркса о том, что в условиях капитализма и социализма законы развития населения должны быть различны [47, с. 646], стало основой для многолетних попыток советских демографов сформулировать так называемый социалистический закон народонаселения и источником споров о форме связи между уровнем благосостояния и рождаемости при социализме. Родоначальником этой дискуссии стал Б.Я.Смулевич, выдвинувший идею о наличии здесь прямой зависимости [61]. Саркастическая полемика между С.Г.Струмилиным и Б.Я.Смулевичем и способствовала "закрытию" работы первого.

Среди работ довоенных лет нельзя не упомянуть предпринятое в 1940 г. Р.И. Сифман крупное анамнестическое обследование сельского населения Закавказья. В его задачи входило изучение динамики рождаемости и крайне высокой в этом регионе младенческой и детской смертности, а также влияния ранних браков на число детей в семье и детскую смертность. Анализ данных этого обследования, помимо характеристик рождаемости и смертности, дал возможность впервые в отечественной демографии применить на практике метод реальных когорт. Прерванное войной, это обследование было завершено лишь в 1947 г., а его результаты появились еще позднее - в конце 50-х и в 60-е гг. [58, 59].

Завершая характеристику довоенного периода развития отечественной демографии, необходимо остановиться еще на двух моментах. Первый касается развития статистики населения, которое ярко проявилось в переписях тех лет. Значение их в нашей стране вообще трудно переоценить, особенно в отсутствие других столь же подробных источников собственно социально-демографической информации. Сразу же после революции (2 июня 1918 г.) прошла перепись населения Петрограда, в которой впервые предусматривалось детальное изучение семьи (структуры, числа детей, занятий членов семьи и т. д.). В 1920 г. была организована первая перепись населения РСФСР, программа которой в значительной мере повторяла программу 1897 г. В то же время детальность разработки вопросов, связанных с профессией и занятием, позволяет считать перепись 1920 г. не только демографической, но и профессиональной. По сходной программе в 1923 г. была проведена городская перепись населения РСФСР.

После образования СССР было проведено еще три переписи: в 1926, 1937 и 1939 гг. Две последних трудно рассматривать как серьезный шаг в развитии статистики населения; они заслуживают упоминания в первую очередь как заметные политические события тех лет. Перепись 1937 г. была объявлена "вредительской", поскольку не подтвердила ожидавшегося стремительного роста населения страны в условиях строительства социализма. Участие в ее подготовке, проведении и в разработке ее результатов дорого обошлось многим выдающимся специалистам в области статистики населения и демографии, среди которых О.Квиткин, М.Курман и др. Предпринятая вслед за ней в 1939 г. новая перепись в основном преследовала цель опровергнуть любой ценой итоги предыдущей переписи. К сожалению, в годы войны большая часть материалов и той, и другой была утрачена. В силу этого сегодня уже трудно оценивать правомерность тех или иных суждений о качестве полученной информации, методических просчетах (если таковые и были) и т.д.

В отличие от них перепись 1926 г. была, без сомнения, крупным научным событием, что связано не столько с собственно ее программой (она была короче, чем в 1920 г.), сколько с большей ориентированностью на исследование демографических проблем (в первую очередь семьи, числа детей в ней, продолжительности брака), а также с тем, что ее данные практически полностью разработаны и опубликованы (за 1928-1933 гг. было издано 56 томов).

Второй момент, который стоит упомянуть, это создание в Ленинграде и Киеве двух демографических институтов, активно занимавшихся исследованиями демографических процессов, методов демографического анализа, совершенствованием статистики населения, а также Московского экономико-статистического института, в рамках которого впервые был создан факультет статистики населения и кафедра демографии под руководством выдающегося экономиста и демографа А.Я.Боярского. Ему принадлежат первые учебники по статистике населения и демографии [12, 14], неоднократно переиздававшиеся и в послевоенные годы и заложившие основу преподавания демографии в вузах страны.

Вторая половина 30-х гг. стала трагической страницей в истории отечественной демографии. В 1934 г. был закрыт Демографический институт АН СССР (ДИН), что стало причиной смерти одного из его ведущих ученых - В.В.Паевского. Труды сотрудников Д И На, ныне составляющие гордость российской науки, были подвергнуты идеологической ревизии и критике за бесперспективность и формализм [60, с. 32]. Многие из них увидели светлишь через десятилетия после смерти авторов.

Единственным научным учреждением, занимавшимся исследованиями в этой области, стал Демографический институт при АН Украины. Однако в отличие от ДИНа, рассматривавшего крупные теоретико-методологические и методические задачи, киевский институт, по справедливому замечанию А.Н.Типольт, решал "конкретные проблемы украинской демографии" [67, с. 97], что, возможно, и послужило причиной его долголетия (1919-1938 гг.).