Служащий психиатрической больницы обратился к автору за помощью из-за неожиданного острого приступа слепоты, которая возникла у него по пути на работу. Его привели к нам в кабинет в самом ужасном, перепуганном состоянии. Запинаясь, со страхом рассказал он о том, что утром он завтракал, смеялся и шутил с женой и неожиданно был расстроен одной сомнительной историей, которую она ему рассказала. Сердясь, он вышел из дома и решил пойти на работу пешком, а не ехать на автобусе, как делал это обычно. Когда он на улице завернул за угол, он неожиданно ослеп. Он был охвачен дикой паникой, и один из его приятелей, проезжая мимо в автомобиле, подвез его и отправил в больницу. Офтальмолог сразу же осмотрел его и направил к психиатру, т. е. к автору. Пациент был слишком перепуган, чтобы связно рассказать обо всем происшедшем. Тем не менее удалось выяснить, что он и жена часто ссорились в последнее время; она пьянствовала дома, и он часто находил спрятанные бутылки с вином. Жена яростно это отрицала.
Когда его спросили, о чем он думал, выходя из дому, он объяснил, что был охвачен гневом на свою жену, считая, что она не должна рассказывать ему таких непристойных историй. Он смутно чувствовал, что в тот момент подумал, что ему следует подать документы на развод.
Его попросили мысленно проследить свои шаги от двери дома до того момента, когда у него неожиданно наступила слепота. Его сознание было фиксировано на этом. Когда пациента попросили описать угол улицы, где произошла потеря зрения, он сказал, что, хотя он проходил там десятки раз, он ничего не может вспомнить о нем, поскольку его разум абсолютно пуст.
Так как этот угол улицы был хорошо знаком автору, то он задал пациенту много различных наводящих вопросов, пытаясь выяснить у пациента дополнительные сведения. Потом его попросили точно описать, как наступила у него слепота. Он заявил, что произошла неожиданная вспышка сильного красного цвета так, как будто он глядел прямо на горячее жаркое солнце. Этот красный цвет по-прежнему сохранялся. Вместо того, чтобы видеть черный цвет, он не видел ничего, кроме яркого, слепящего насыщенного красного цвета. Он был подавлен ужасным ощущением того, что всю оставшуюся жизнь будет видеть только яркий, сияющий красный цвет. Сообщив все это, пациент впал в истерическое возбуждение и его пришлось успокоить и уложить в постель.
Затем в больницу была приглашена его жена. После многочисленных протестов и уверений о неувядающей любви к своему мужу она, в конце концов, подтвердила его слова о ее пьянстве. Она отказывалась рассказать ту историю, которая привела их к ссоре, просто констатировав тот факт, что это была ничего не значащая, фривольная история о мужчине и рыжеволосой девушке.
Ей рассказали о том, где у ее мужа возникла неожиданная слепота, и спросили, что она знает об этом угле улицы.
После длительных отказов она вспомнила, что на противоположной стороне улицы находится станция по обслуживанию автомобилей. Они с мужем часто заезжали туда и покупали бензин для своей машины. После дальнейших настойчивых вопросов она вспомнила об одном служащем этой автозаправочной станции, у которого были яркие рыжие волосы. Затем, после долгих уверений и разуверений, она призналась в связи с этим мужчиной, у которого было прозвище «Красный». Несколько раз он делал двусмысленные замечания в ее адрес в присутствии мужа, который сильно негодовал по этому поводу. После долгих серьезных размышлений она объявила о своем намерении разорвать эту связь, если автор вылечит ее мужа от слепоты, и потребовала сохранения профессиональной тайны относительно ее признаний. Ей сказали, что ее муж подсознательно понимает эту историю, и что любая дальнейшая перемена полностью зависит от ее собственного желания.
Когда с пациентом встретились на другой день, он все еще не был в состоянии дать какую-либо дополнительную информацию. Были предприняты усилия, чтобы убедить его во временном характере его слепоты. Он не хотел воспринимать эти усилия. Пациент потребовал, чтобы после соответствующей подготовки его послали в школу для слепых. С большим трудом его уговорили начать лечение. Когда в конце концов он согласился, ему предложили провести сеансы гипнотерапии. Он сразу спросил, будет ли он знать, что произойдет, когда он будет в состоянии транса. Ему сказали, что такое знание останется только в его подсознании, если он так пожелает, и это не будет беспокоить его в состоянии бодрствования.
Был легко индуцирован глубокий транс, но сначала пациент отказывался открыть глаза и проверить свое зрение каким-то образом. Однако дальнейшее объяснение подсознательного мышления, амнезия и постгипнотические внушения заставили его восстановить свое зрение в состоянии транса. Ему показали экслибрис автора и дали команду поточнее запомнить его. После этого ему нужно проснуться, снова слепым и без сознательного знания того, что он видел экслибрис. Тем не менее он по постгипнотическому условному знаку правильно опишет его к своему собственному изумлению. Как только он все понял, его разбудили, и началась несвязная бессистемная беседа. По постгипнотическому сигналу он прервал эту беседу, чтобы дать полное описание экслибриса. Он пришел в сильное замешательство от этого, поскольку знал, что никогда не видел его. Подтверждение его описания другими послужило тому, что у него возникла сильная, почти мистическая вера в лечение.
После повторного сеанса гипноза он выразил полное удовлетворение тем, что было сделано, и изъявил желание и дальше сотрудничать. Когда его спросили, означает ли это, что он полностью доверяет автору, он сначала заколебался, но потом твердо заявил, что «да».
Специальный опрос среди его приятелей и сотрудников накануне показал, что у него тоже была явная заинтересованность рыжеволосой девушкой, его коллегой. Постепенно, очень осторожно был поднят вопрос об этом его интересе. После некоторых колебаний он рассказал обо всем. Когда его спросили о том, как отнесется к этому его жена, он, защищаясь, заявил, что она нисколько не лучше его, и попросил, чтобы все это осталось тайной. Немедленно разговор был переведен на описание уличного угла. Он описал его медленно и тщательно, но упомянул об автозаправочной станции напоследок. Отрывочно он рассказал и о ней, в конце концов упомянув о своих подозрениях относительно своей жены и рыжеволосого рабочего. Его спросили, не начались ли его подозрения в момент его собственного интереса к рыжеволосой девушке, и что он думает делать относительно всей ситуации.
Подумав, он ответил, что бы ни случилось, он и его жена виноваты в равной степени, так как ни один из них даже не пытался найти общие интересы.
Затем ему задали вопрос относительно его желаний в отношении его зрения. Он выразил свой страх, если оно восстановится немедленно. Он попросил, нельзя ли сделать так, чтобы эта «ужасная, страшная краснота» не была такой яркой, и чтобы изредка появлялись вспышки зрения, которые постепенно становились все чаще и длиннее, пока зрение не восстановится полностью, его убедили, что все произойдет так, как он захочет, и была дана целая серия соответствующих внушений.
Его отправили домой с больничным листом, но он приходил ежедневно на сеансы гипноза в сопровождении жены. Наши беседы ограничивались усилением и подкреплением терапевтических внушений постепенного, медленного, прогрессивного улучшения зрения. Через неделю он сообщил, что его зрение достаточно улучшилось, и он может вернуться на работу.
Спустя шесть месяцев он вернулся и сказал, что он и его жена решили развестись. Она собиралась уехать в свой родной город, а у него не было конкретных планов на будущее. Его интерес к рыжеволосой девушке пропал окончательно. Без всяких происшествий он проработал в больнице еще два года, а потом уволился.