Материя и субъективность
Дипломная работа - Философия
Другие дипломы по предмету Философия
?м в таком: употреблении понятия субстанции. Он лишь придал ему дополнительный оттенок, значение самопричинного, самообусловленного бытия, основания цепи причинных зависимостей, которое у него в отличие от средневековых представлений приобретало не только логическое, но и онтологическое значение.
Замечаемое в мире и обозначаемое в качестве субстанциального через подобные односторонности воспроизводилось в историческом движении познания, но до конца еще не воспроизвелось в философии Спинозы. Здесь оно ещё не стало действительно логическим отправным принципом понимания мира, доминирующей категорией, которой можно было бы противопоставить принцип последующей философской системы. Развитие философии и далее Идет как развитие учения о субстанции.
В историческом процессе, как замечали уже классики марксизма, все вообще категории появляются как бы дважды. Один раз в начале, другой в конце некоторого периода, обозначая его отличительные особенности. Один раз - в качестве чувственно-конкретной предпосылки, второй - в качестве обозначения конкретного, воспроизведенного в мышлении. Именно поэтому тот или иной большой или малый период в истории познания как бы закругляется и оказывается именно периодом.
Эго же явление отчётливо наблюдается при выработке любого понятия как формы знания. В его начале стоит представление, и только весь путь проделанных определений формирует наше понятие о предмете. С дальнейшим движением познания достигнутое понятие о предмете само начинает оцениваться как всего лишь представление, выражающее новый предмет определений. Процесс познания начинает свой новый виток. В этом тройственном ритме развивалось и понятие субстанции. В своем широком значении оно употреблялось уже Аристотелем. В средневековой схоластике оно служило целям констатации качественного многообразия явлений природы и целям чистого классификаторства. У Спинозы, а вместе с ним у Ньютона и Линнея в естествознании, эта классификаторская тенденция была опосредована механистически-причинным, дифференциальным подходом и стала служить в качестве методологического стержня во всем так называемом ньютоно-линнеевском естествознании.
В биологии выход из неё обнаружился только в дарвиновской теории. А в физике даже и теория Эйнштейна рассматривается в качестве завершения ньютоновской или классической физики, в качестве доведения этой последней до ее логического конца. Осознание этих фактов стало сейчас принципиально важным в связи с потребностями выработки принципиально новых теоретических представлений. Вот почему, прослеживая эволюцию принципов в истории познания, неизбежно приходится иметь дело с развитием понятия субстанции. Только теперь мы обнаруживаем его в качестве общей предпосылки всех предшествовавших философских систем, в качестве логического принципа, которому можно что-то противопоставить.
То, что виделось ещё Аристотелю и описывалось понятием субстанции, понято было лишь в философии диалектического материализма с ее представлениями о формах движения материи, об общественно-экономических формациях и формах движения познания. Субстанциальное понимание завершилось лишь с возникновением современной науки и проникновением в нее концепции развития, когда субстанциальное стало рассматриваться и как в себе изменяющееся.
В свете этих замечаний философию Спинозы, его мышление под некоторым модусом вечности и его преодоление принципа механической причинности следовало бы обозначить самостоятельной категорией.
Связывая философские категории с развитием понятия субстанции, следует преодолеть и еще одну трудность - гегелевское распределение категорий по отдельным философам. Дело в том, что гегелевская система категорий после определенного момента могла лишь в себе содержать последующее категориальное движение познания. Это вытекает из отмеченного выше обстоятельства, из места философии Гегеля, которое она занимает по отношению к развитию классической науки. Если поэтому представить себе всю группу гегелевских ка теорий, связанных с рефлексивным познанием сущности вещей, как выражение восхождения от чувственно-конкретного через абстрактное к воспроизведению конкретного в мышлении, то в этом процессе философия самого Гегеля предстанет как едва лишь зашедшая за середину этого процесса. Она сама в качестве философии была лишь абстрактным выражением или обобщением действительного процесса развития познания и его тенденций к завершению в относительно замкнутом периоде.
Гегелевское распределение категорий происходило в сфере всеобщности как таковой, принимаемой за нечто конкретное. Путь в верх, к абстрактному, который только и был пройден в действительности, был лишь теоретически обернут в гегелевской последовательности категорий, что, правда, предвосхищало воспроизведение конкретного в действительной истории познания, предвосхищало движение классической науки к своему завершению.
В гегелевской философии категория субстанциальности стоит накануне категории взаимодействия - самой высокой категории в группе определений сущности. Выше нее стоит лишь категория понятия. Им закругляется процесс познания. Для нас же это закругление связано с завершением большого исторического этапа в истории познания. В этом состоит еще одна причина, заставляющая нас при рассмотрении исторической последовательности категорий обратиться к развитию понятия субстанции и субстанциального понимания вообщ