Марксизм: время сновидений
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
»жны ликовать, предчувствую светопреставление, обновление мира и золотой век коммунизма. Помните: и звезды полетят к нам, и товарищи оттуда спустятся, и птицы могут заговорить, и человек будет крылатым, и сама смерть перестанет быть неизбежностью. Но чувства крестьян совсем иные: я весь пустой лежу, душа ушла изо всей плоти, улететь боюсь. Мы ничего теперь не чуем, в нас один прах остался.
Крестьяне прощаются друг с другом и прощают друг друга. Все предчувствуют конец - но никто не знает, будет ли что-нибудь после него.
- Готовы, что ль? - спросил активист.
- Подожди, - сказал Чиклин активисту. - Пусть они попрощаются до будущей жизни…
- Ну, давай, Степан, побратаемся.
- Прощай, Егор, жили мы люто, а кончаемся по совести.
Стоит еще раз подчеркнуть - прощаются до будущей жизни не кулаки; кончаются по совести беднейшие крестьяне, те, кто по логике коммунистической идеологии должны были чувствовать себя победителями. Вновь и вновь мы убеждаемся - идеология лжива; все крестьяне - жертвы светопреставления; для всего сословия Великий перелом действительно стал переломом станового хребта.
Коллективизацию проводят рабочие, они своими руками сколачивают плот - эшафот для казни кулаков (и мальчика! - как же можно забыть про него). Пролетарии видят в крестьянах лишь сырье, сырую массу, самостоятельной ценности не имеющую. Для них только один класс дорог, да и его они собираются чистить от несознательного элемента.
А с неба сыплется первый снег, и среди белых мух кружат черные - жирующие на разлагающихся трупах домашних животных. Снег укрывает поля, но вокруг хлевов земля черна от крови. По темной, мертвой воде плот неумолимо уносят в смерть кулаков и мальчика в одной рубашонке, успевшего взять с собой из имущества лишь горшок с какашкой.
И на этом апокалиптическом фоне начинается скорбный праздник - пение без слов и топчущаяся, тяжкая пляска, напоминающая транс. Колхозные мужики были светлы лицом, как вымытые, им стало теперь ничего не жалко, безвестно и прохладно в душевной пустоте. Умерли они, что ли, от радости: пляшут и пляшут… Люди валились как порожние штаны; Жачев даже сожалел, что они наверно, не чувствуют его рук и враз замолкают.
Эта пляска смерти и знаменует конец света, когда душа ушла изо всей плоти. Тела еще остались - но они присутствуют на обезбоженой земле. Даже деревенский священник, остриженный под фокстрот, вместе со всем миром отмежевался от своей души. Он и подводит итог совершившегося светопреставления: Мне, товарищ, жить бесполезно… Я не чувствую больше прелести творения - я остался без Бога, а Бог без человека.
12
Странным образом пути героев Чевенгура сходятся в этом первоначальном городе. Копенкину, кажется, выходит отсрочка - у него на глазах Чепурный рвет записку Дванова, его приглашение в Чевенгур. Но нет - Копенкин тут же направляется в этот странный город - просто так, поглядеть на факты. Такое место, мистически притягивающее к себе всех родных и друзей главного героя, Шекли (в Обмене разумов) назвал пунктом обнаружения. Пункт обнаружения неотвратимо соберет всех в одной точке и в одно время. Так в финале Двенадцати стульев пути чуть ли не всех героев сойдутся в Пятигорске. Классический пункт обнаружения (где все вещи названы своими именами) описан в Одиссее. Герой встречает там своих друзей и родственников, потерянных в разное время в разных концах света. Там - это у самых врат Аида, на границе жизни и смерти.
В Котловане таким пунктом обнаружения становится деревня, колхоз имени Генеральной Линии. Даже Сафронов и Козлов, прибывшие в колхоз ранее, безмолвно присутствуют при ликвидации кулачества, как класса - правда они лежат на столе президиума, покрытые знаменем до подбородков, чтобы не были заметны их гибельные увечья и живые не побоялись бы так же умереть. И Прушевский, мучительно ищущий смерти, тоже оказывается здесь - как кадр культурной революции. Парализованная деревня становится вдруг центром мира - и никто не может покинуть ее во время кульминации. Так что нам вполне понятна тревога Жачева: Ты зачем оставил колхоз, или хочешь, чтоб умерла вся наша земля? Но Жачев опоздал - кульминация уже закончилась.
На самом деле в повести две сакральные зоны - маточное место котлована и деревня. Мы знаем, что центром мира может быть любое место, освященное ритуалом - но лишь на время действия этого ритуала. Как только кончается магическое время, ворота в иной мир закрываются. Но деревня, закончив свои пляски смерти, не просто возвращается в реальное время - она пустеет, буквально вымирает. Крестьяне уходят в город - зачисляться в пролетариат; и, естественно, оказываются в котловане. Колхоз шел вслед за ним и не переставая рыл землю; все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни, будто хотели спастись навеки в пропасти котлована. А где же им еще было спасаться! Да еще навеки… Их старый мир был разрушен до основания, дороги назад не было. А впереди уже ждала пропасть (пропасть - пропасть - пасть) новой жизни.
Пункт обнаружения - это ни что иное, как уже знакомый нам центр мира, нить между Небом и Землей, ось мироздания, соединяющая людей с небесами и с адом (чтобы узнать свою судьбу, Одиссей сознательно направлялся прямо к вратам смерти). Центр мира является и пупом земли (tabbur eres), потому что именно там и началось творение; мир был с