Лингвистические аспекты современного изучения крылатики
Информация - Иностранные языки
Другие материалы по предмету Иностранные языки
Лингвистические аспекты современного изучения крылатики
Филологический интерес к крылатым словам (КС) и крылатым выражениям (КВ), восходящий к античной риторике, нашел лексикографическое воплощение лишь во 2-й половине XIX в. (G. Bьchmann 1864, И. Редников 1883, С.В. Максимов 1891, М.И. Михельсон 1894, И.Е. Тимошенко 1897 и др.) и длительное время оставался объектом изучения литературоведов. Лингвистика обращается к "крылатике" лишь недавно, стимулируемая мощным влиянием теоретической и прикладной фразеологии, в которой русисты имеют несомненный приоритет (Шулежкова 2002). Этому во многом способствовали экстралингвистические факторы (в первую очередь активизация употребления КС и КВ в современной литературе и СМИ), потребности современных лингвистических теорий (анализ текста и интертекстуальности, теория стереотипов и клише, концепция национальной картины мира и т.д.) и практики (составление современных словарей, обучение РКИ, лингвострановедение, перевод и т.д.).
Лингвистические аспекты современного изучения крылатики весьма многообразны. К ним относится в первую очередь объективная оценка собственно языкового статуса КС и КВ, их отграничение от других единиц текста. Критериями такого отграничения являются практически лишь 3 категориальных признака:
) паспортизация конкретным текстуальным источником т.е. в разной степени осознаваемое носителями языка авторство таких единиц;
) стереотипизированность и воспроизводимость в готовом виде (не исключающая активной вариативности);
) интертекстуальность, т.е. способность служить строевыми элементами текста (или его фрагментов), маркируя его семиотически (на уровне концептов и символов) или стилистически. Особенно популярным и разнонаправленным является сейчас термин интертекстуальность, во многом замыкающийся на традиционно очерчиваемом круге крылатых слов (КС) и крылатых выражений (КВ).
Интертекстуальность, по одному из новейших определений, - это "такие текстообразующие элементы, которые, имплицитно или эксплицитно присутствуя в тексте, вызывают в сознании читателя дополнительные смысловые ассоциации, аллюзии, реминисценции и способствуют расширению смысловых границ текста" (Савченко 2001, 155). Действительно, одним из основных свойств интертекстуальности является то, что она способствует созданию двойственности знака: с одной стороны, он принадлежит данному, новому тексту, с другой - уже некогда созданному (Арнольд 1999, 376). Большинство исследователей характеризуют интертекстуальность именно с позиций такой амбивалентности. Эта амбивалентность в какой-то мере отражается в вариантах терминологического обозначения интертекстуальности.
Как бы при этом ни различались терминологические обозначения данного явления, понимание его разными исследователями в целом близкозначно. Они покрываются определением, данным И.В. Арнольд: ''Под интертекстуальностью понимается включение в текст либо целых других текстов с иным субъектом речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменённых цитат, аллюзий, реминисценций'', (Арнольд 1999, 346). Палитра языковых единиц, соответствующих такому обозначению, весьма широка. В европейской (в частности, немецкой) филологической традиции интертекстуальность охватывает такие явления, как заимствование, интерпретация тем, сюжетов, цитация различных типов, плагиат, аллюзия, парафраза, пародия, экранизация, литературные эпиграфы (Сидоренко 1999,11).
К.П. Сидоренко, использующий термин интертекстема как рабочее обозначение крылатых слов и выражений А.С. Пушкина, дает ему следующее определение: "Интертекстема - это межуровневых реляционный (соотносительный) сегмент содержательной структуры текста - грамматической (морфемно-словообразовательной, морфологической, синтаксической), лексической, просодической (ритмико-интонационной), строфической, композиционной, - вовлеченный в межтекстовые связи" (Сидоренко 1998, 6; Сидоренко 2002, 317). Это определение, как видим, исходит из преимущественно лингвистических показателей. Последний параметр - "вовлечённость в межтекстовые связи", однако, делает понятие интертекстемы не только и литературоведческим, но и семиотико-культурологическим, ибо межтекстовой связью может оказаться и последовательность любых знаков, любая форма коммуникации. Конкретный материал, который подвергается описанию с помощью термина интертекстема, действительно, имеет культурологическую глубину, что и было лексикографически использовано при составлении "Словаря крылатых слов Пушкина" (Мокиенко, Сидоренко 1999).
Собственно, в вышеприведенной интерпретации понятие интертекстемы синонимично другому термину - крылатое слово и крылатое выражение. Он, как известно, восходит к метафоре Гомера, в "Илиаде" которого этим сочетанием вводится прямая речь некоторых героев. Терминологическая (resp. лингвистическая) жизнь этого термина начинается намного позднее: сначала - в религиозном эпосе "Мессия" (1751-1773) немецкого поэта Friedrich Gottlieb Klopstock (1724-1803), затем - в статье шотладнского писателя, историка, философа и литературного критика Thomas Carlyle (1795-1881) о Вальтере Скотте (1838), и, наконец, - в предисловии к известному собранию Georg Bьchmann "Geflьgelte Worte. Klassische Zitatensammlung" (1864). Последняя книга, постоянно пополняемая и переиздаваемая (напр., в 1997 г. вышло 40-е ее издание) надолго обеспечилa не только популярность соответствующего ликсикографического жанра во всем мире, но и употребительность терминов крыл?/p>