К. Лэш \"Восстание элит и предательство демократии\"
Методическое пособие - Культура и искусство
Другие методички по предмету Культура и искусство
полового предпочтения. Выбравшие сами себя \"делегаты/тки\" от меньшинств насаждают этот конформизм, подвергая остракизму тех, кто уклоняется от линии партии, - темнокожих, например, которые \"думают по-белому\". Долго ли дух свободного поиска и открытой дискуссии выдержит при таких условиях? Мики Каус, редактор \"Нью Рипаблик\", выдвинул объяснение демократической болезни под провокационным и несколько вводящим в заблуждение названием Конец равенства, имеющее много общего с ее трактовкой, продвигаемой на этих страницах.2 По мнению Кауса, самая серьезная угроза демократии, в наше время исходит не столько от несовершенного разделения благосостояния богатств, сколько от разрухи и запустения публичных учреждений, где граждане встречаются как равные. Равенство доходов, утверждает он, не так важно, как \"более достижимая\" цель социального и гражданского равенства. Он напоминает нам, что иностранные наблюдатели обыкновенно поражались отсутствию снобизма, чинопочитания и классового чувства в Америке. В американском рабочем не было \"ничего угнетенного или приниженного\", писал Вернер Зомбарт в 1906 году. \"Он высоко несет голову, идет легкой поступью, и с тем же открытым и бодрым видом, что и любой представитель среднего класса\". Спустя несколько лет Р. X. Тоуни замечал, что Америка \"поистине отмечена большим экономическим неравенством, но отмечена она и большим социальным равенством\". Именно эту культуру самоуважения, по мнению Кауса, нам и грозит потерять. Беда с нашим обществом, с этой точки зрения, не просто та, что у богатых слишком много денег, но та, что их деньги изолируют их, куда больше, чем бывало, от общей жизни. \"Установившаяся практика принимать специалистов как отдельный класс\" кажется Каусу зловещим обстоятельством. Как и собственное их \"самоуверенное презрение к демографически нижестоящим\". Частью этой проблемы, я бы добавил, является то, что мы потеряли уважение к честному ручному труду. Мы представляем себе \"творческую\" работу как серию абстрактных умственных операций, производимых в кабинете, желательно с помощью компьютера, а не как труд по обеспечению пищи, жилья и удовлетворению других жизненных потребностей. Представители умственного труда (thinking classes) роковым образом отделены от жизни в ее физическом аспекте - отсюда их слабая попытка восполнить это, принимая напряженный режим добровольной физической нагрузки. Единственное их отношение к производительному труду - это отношение потребителей. Они не знают из опыта, как делается нечто вещественное и прочное. Они живут в мире абстракций и образов, в пространстве условного мира, которое состоит из компьютерного происхождения моделей реальности - \"гиперреальности\", как ее назвали, - в отличие от осязаемой непосредственной физической реальности, населяемой обыкновенными мужчинами и женщинами. Их вера в \"социальное конструирование реальности\" -основная догма постсовременной мысли — отражает опыт жития в искусственной среде, из которой все, что не поддается человеческому контролю (вместе с тем, неизбежно, все привычно-знакомое и утешительное), неукоснительно устранялось. Они впали в одержимость идеей контроля. В своем внутреннем побуждении обособиться от риска и непредвиденности — от непредсказуемых случайностей, которые сокрушают человеческую жизнь, — они откололись не только от общего мира, но и от самой реальности. Войны культур, которые сотрясали Америку с начала 60-х гг., лучше понимать как форму классовой борьбы, в которой просвещенная элита (как она думает о себе) не столько стремится навязать свои ценности большинству (большинству, которое в их восприятии существует как непоправимо расистское, сексистское, провинциальное и ксе-нофобное) и еще того меньше — убедить большинство посредством апеллирующей к рассудку общественной дискуссии, сколько создать параллельные, или \"альтернативные\", учреждения, внутри которых более не придется сталкиваться с непросвещенными вообще. По мнению Кауса, политика в обществе должна стремиться не уничтожить влияние рынка (который неизбежно порождает неравенство доходов), а сузить его рамки - \"ограничить сферу жизни, в которой деньги решают все\". Обращаясь к Сферам справедливости Майкла Уолцера, он утверждает, что задача гражданского либерализма, в отличие от \"денежного либерализма\", - \"создать сферу жизни, в которой деньги обесцениваются, чтобы препятствовать тем, у кого есть деньги, почувствовать себя выше других\". Похожим образом Уолцер беспокоится о том, чтобы ограничить \"добычу из рынка не только богатства, но и престижа и влияния\", пользуясь его выражением. Проблему справедливости он трактует как проблему границ и \"пересмотра границ\". Деньги, даже больше чем другие хорошие вещи, вроде красоты, красноречия и обаяния, характеризуются способностью \"проникать сквозь границы и покупать вещи, которые не должны продаваться: освобождение от военной обязанности, любовь и дружбу; саму политическую власть (из-за непомерной стоимости политических кампаний). Лучший способ послужить принципу равенства, утверждает Уолцер, это не обеспечивать равное распределение дохода, а установить рамки рыночному империализму, который \"превращает каждое социальное благо в товар\". \"В чем проблема - пишет он, - так это в господстве денег вне пределов их сферы\".3 В этих ?/p>