Историография Кубани ("Реликтовые интуиции памяти и исторические перпендикуляры")
Реферат - Юриспруденция, право, государство
Другие рефераты по предмету Юриспруденция, право, государство
я показать, что есть люди, которые стремятся в
большей или меньшей степени к идеальным иллюзорным целям. А если так,
то мы можем совершенно спокойно поставить вопрос о том, как же понять
это самое "что-то", т.е. пассионарность - качество, толкающее людей на
следование иллюзорным целям, а не реальным. Что это за страсть, которая
иногда оказывается даже сильнее самого инстинкта самосохранения? Однако
пассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей жертвовать
собой и своим потомством, которое либо не рождается, либо находится в
полном пренебрежении ради иллюзорных вожделений: честолюбия, тщеславия,
гордости, алчности, ревности и прочих страстей. Следовательно, мы можем
рассматривать пассионарность как антиинстинкт, или как инстинкт с
обратным знаком. Как инстинктивные, так и пассионарные импульсы
регулируются в эмоциональной сфере. Но ведь психическая деятельность
охватывает и сознание. Значит, нам следует отыскать в области сознания
такое деление импульсов, которое можно было бы сопоставить с описанным
выше. Пассионарность имеет еще одно качество, которое чрезвычайно
важно: она заразительна! Пассионарность ведет себя как электричество
при индуцировании соседнего тела. Это еще Толстой отметил в "Войне и
мире", что когда в цепи солдат кто-то крикнет:"Ура!", то цепь бросается
вперед, а когда крикнут:"Отрезаны!", то все бегут назад. Говорят, что
часто во время боя никаких криков не слышно. И тем не менее наблюдение
Толстого совершенно правильно. В чем же дело? Каждый живой организм
обладает энергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с
описанием особенностей этноса и, следовательно, назвать этническим
полем, создаваемым биохимической энергией живого вещества. Так вот.
Если принять эту энергетическую модель, модель силового поля, и
применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в
качестве системы колебаний определенного этнического поля. А если это
так, тогда мы можем сказать, в чем различие этносов между собой.
Очевидно, в частоте колебаний поля, т.е. в особом характере ритмов
разных этнических групп. И когда мы чувствуем своего, это значит, что
ритмы попадают в унисон или строятся в гармонию; когда в унисон ритмы
не попадают, мы чувствуем, что это чужой, не свой человек. На основании
этих построений Л.Н.Гумилев строит весьма яркую и стройную теорию
циклического развития племен, сообществ, наций, государств, этносов. В
эту модель вписываются самые разные люди. И могучая сила, которую он
нарек пассионарностью, толкает их к вершению судеб народов.
В древности всё наше Черноморское побережье постоянно бороздили пираты.
"Вначале было море" - эту истину открыл людям греческий философ Фалес.
Море связывало народы, и оно же толкало их на то, чтобы завладеть им. В
римских юридических сборниках - дигестах - зафиксирован закон,
приписываемый мудрому греческому законодателю Солону, где перечислены
три равноправные профессии: моряки, пираты и купцы. Никто не мог
игнорировать пиратский промысел, хотел он того или нет. Тут все
зависело от обстоятельств, как и то, кому быть дичью, а кому -
охотником. И никто не знал, в какой из этих ипостасей ему придется
выступить, едва родной берег скроется из виду. Это была единая
"трехглавая профессия", наподобие греческой богини Гекаты или
карфагенской Истины. Тысячу раз прав был Гете, утверждавший устами
Мефистофеля, что "война, торговля и пиратство - три вида сущности
одной". Ни один античный роман не обошел молчанием действия пиратов. И
с полным правом можно утверждать, что в первую очередь с пиратством
связано стремительное развитие судостроения, навигационных знаний,
торговых связей, военно-политических союзов - всего, что составляет
историю античного общества. Трудно переоценить роль "мужей,
промышляющих морем", как называл их Гомер, и в сфере географических
открытий. Именно они прокладывали новые трассы, отыскивали новые
якорные стоянки и гавани, изобретали новые типы кораблей и вооружения.
Когда мы слышим слово "пират", у нас возникают ассоциации двоякого
рода. Либо перед нашим мысленным взором предстает жутковатый верзила с
черной бархатной повязкой на глазу, деревяшкой вместо ноги и с кружкой
рома в изувеченной руке, покрытой татуировкой, горланящий
приличествующие случаю песни и обучающий попугая популярной в данной
среде терминологии. Либо перед нами смутно маячит байронический лик
учтивого идальго в бархатном камзоле, шляпе с плюмажем и томиком
Горация в холеной, хотя и загорелой руке - этакого разочарованного
жизнью изгоя, лишь волею обстоятельств ставшего джентльменом удачи,
странствующим "рыцарем, лишенным наследства". Два мира, два полюса. На
одном - Джон Сильвер ("Пиастры! Пиастры!"), Билли Бонс ("Йо-хо-хо и
бутылка рома!"), капитан Шарки ("Не зевай! Налетай! Забирай его
казну!"). На другом - Морган, уже сменивший свое имя Генри на Джон, но
еще не знающий, что его ждут вице-губернаторство на Ямайке и
пожизненная литературная слава в образе капитана Блада; тонкий поэт,
талантливый уч