Исследование особенностей аргументации в современной российской прессе
Дипломная работа - Журналистика
Другие дипломы по предмету Журналистика
В связи с обсуждаемой проблематикой напомню строки Есенина о Ленине:
А те, кого оставил он,
Страну в бушующем разливе
Должны заковывать в бетон.
К бушующему разливу привела системная дерегуляция, порожденная неспособностью элиты Российской империи вовремя исправить регуляторы, позволявшие эффективно управлять государством и обществом. Говорят, что история не знает сослагательного наклонения. Но есть такое понятие альтернативная история. Мы все учимся на опыте. В естественных науках это эксперимент, а в науках гуманитарных, собственно политических, поучительный опыт - это всегда исторический опыт. Народ, забывший свою историю, обречен на то, чтобы повторять ее вновь, - сказал в начале 20 века выдающийся американский философ Джордж Сантаяна в своей классической работе Жизнь разума.
Мы не устаем поражаться точности этой фразы. Но почему-то время от времени наступаем, как говорят в России, на те же грабли. Почему?
Здесь важно найти базовую метафору. Я решил предложить есенинскую. В ее основе два элемента, которые обладают, как мне представляется, не только поэтической ценностью. Первый элемент базовой метафоры - бушующий разлив. Второй элемент - бетон. Бушующий разлив - это дерегулированная реальность, которой надо предписывать определенные нормы. Бетон - сами эти нормы.
Все мы понимаем, что современная Россия нуждается в других (не тех, о которых писал Есенин) нормах для того, чтобы занимать достойное место в 21 столетии, отвечать на требования, выдвигаемые своим обществом, развивать собственные культурно-исторические традиции.
Уважая величие собственного прошлого, ужасаясь историческим злодеяниям и отвергая их героизацию, мы должны смотреть вперед. Нельзя быть страной с непредсказуемым прошлым.
Ведь не единожды в истории бушующий разлив кому-то приходилось заковывать в бетон. Если не хотим, чтобы кто-то начинал заковывать в бетон, а уж тем более туда закатывать (а ведь как легко одно переходит в другое!), не надо допускать дерегуляции, то есть бушующего разлива. А уж если допустил такой разлив - то либо бетон новой исторической парадигмы, либо конец той исторической личности, которая, войдя в состояние бушующего разлива, не может из этого состояния выйти.
Великая поэзия в очень многих странах выполняла и политическую, и философскую миссию. Выполняли такую миссию англичанин Шекспир или итальянец Данте? И все же в России поэзия была выдвинута на передний край философско-политической мысли. И поражаешься тому, насколько в этом смысле пересекаются поэтические, философские и политические прозрения таких разных российских поэтов, как Пушкин и Есенин.
Есенин говорит о бетоне и бушующем разливе своего времени. Но Пушкин в Медном всаднике проницательно и провидчески анализирует все ту же коллизию. Народного всплеска и сдерживающего этот всплеск петровского гранита, в который одета Нева.
Задумываясь о соотношении реальности и регулирующих ее норм, мы обращаемся к великим пушкинским образам, в которых поразительно сочетаются чурающаяся рациональности поэтическая фантазия и философская, политическая математика. Нет, не арифметика, а именно математика - причем даже не высшая, а высочайшая.
Скачущий по волнам создатель империи, пытающийся эти волны смирить, состязается с трагическим маленьким человеком, а сам этот маленький человек и жертва стихии, и начало, ей сопричастное, - разве все это не высочайшая политическая математика?
Гениальность нашей поэтической образности, ее глубина и многомерность, ее способность соединять в себе эстетическое и гносеологическое начала... Как эта наша гениальность соотносится с нашей же неспособностью взять столь необходимый правовой барьер? И есть ли на самом деле связь между одним и другим?
Мне кажется, что связь есть. Что-то постоянно сопротивляется в сокровенных глубинах нашей исторической личности окончательному разделению всего и вся на этику, эстетику и гносеологию. Это что-то веками нашептывает нам, что такое окончательное разделение порождает отнюдь не только приобретения. Что есть оно - некое окончательное начало, в котором эстетическое (то есть прекрасное), этическое (то есть правовое) и гносеологическое (то есть истинное в научном смысле этого слова) образуют единое целое.
Но это не означает, что Россия может сегодня отказаться от того, что можно назвать системной архитектурой права, то есть от этики в ее структурной и системной самодостаточности.
Высокие идеалы всеединства, поиск которого, конечно же, представляет собой неотменяемый и неизымаемый вклад наш в мировую мысль, - это одно. А косная и в чем-то даже реакционная почвенность - совсем другое. Воистину, настал момент, когда путаница в этом вопросе должна быть преодолена окончательно! Слишком высокую цену может заплатить Россия, если мы не осознаем кровавую трагичность всего, что связано с любым бушующим разливом. И моральную ответственность за то, чтобы этого разлива не допустить.
Но что значит не допустить? Это же не держать и не пущать, и даже не подмораживать! Это - приводить регуляторы в соответствие с обществом. То есть проявлять бережную заботу об этих регуляторах и категорическую решимость в том, что касается своевременной переналадки, замены уже неработающих такими, которые отвечают требован?/p>