Иван Александрович Гончаров "Обломов"
Реферат - Литература
Другие рефераты по предмету Литература
о подстать лысине. На указательном пальце правой руки надет был большой массивный перстень с каким-то темным камнем.
Доктор! Какими судьбами? воскликнул Обломов, протягивая одну руку гостю, а другою подвигая стул.
Я соскучился, что вы всё здоровы, не зовете, сам зашел, отвечал доктор шутливо. Нет, прибавил он потом серьезно, я был вверху, у вашего соседа, да и зашел проведать.
Благодарю. А что сосед?
Что: недели три-четыре, а может быть, до осени дотянет, а потом... водяная в груди: конец известный. Ну, вы что?
Обломов печально тряхнул головой.
Плохо, доктор. Я сам подумывал посоветоваться с вами. Не знаю, что мне делать. Желудок почти не варит, под ложечкой тяжесть, изжога замучила, дыханье тяжело... говорил Обломов с жалкой миной.
Дайте руку, сказал доктор, взял пульс и закрыл на минуту глаза. А кашель есть? спросил он.
По ночам, особенно когда поужинаю.
Гм! Биение сердца бывает? Голова болит?
И доктор сделал еще несколько подобных вопросов, потом наклонил свою лысину и глубоко задумался. Через две минуты он вдруг приподнял голову и решительным голосом сказал:
Если вы еще года два-три проживете в этом климате да будете всё лежать, есть жирное и тяжелое вы умрете ударом.
Обломов встрепенулся.
Что ж мне делать? Научите, ради Бога! спросил он.
То же, что и другие делают: ехать за границу.
За границу! с изумлением повторил Обломов.
Да; а что?
Помилуйте, доктор, за границу! Как это можно?
Отчего же неможно?
Обломов молча обвел глазами себя, потом свой кабинет и машинально повторил:
За границу!
Что ж вам мешает?
Как что? Всё....
Что ж всё? Денег, что ли, нет?
Да, да, вот денег-то в самом деле нет, живо заговорил Обломов, обрадовавшись этому самому естественному препятствию, за которое он мог спрятаться совсем с головой. Вы посмотрите-ка, что мне староста пишет... Где письмо, куда я его девал? Захар!
Хорошо, хорошо, заговорил доктор, это не мое дело; мой долг сказать вам, что вы должны изменить образ жизни, место, воздух, занятие всё, всё.
Хорошо, я подумаю, сказал Обломов. Куда же мне ехать и что делать? спросил он.
Поезжайте в Киссинген или в Эмс, начал доктор, там проживете июнь и июль; пейте воды; потом отправляйтесь в Швейцарию или в Тироль: лечиться виноградом. Там проживете сентябрь и октябрь...
Черт знает что, в Тироль! едва слышно прошептал Илья Ильич.
Потом куда-нибудь в сухое место, хоть в Египет...
Вона! подумал Обломов.
Устраняйте заботы и огорчения...
Хорошо вам говорить, заметил Обломов, вы не получаете от старосты таких писем...
Надо тоже избегать мыслей, продолжал доктор.
Мыслей?
Да, умственного напряжения.
А план устройства имения? Помилуйте, разве я осиновый чурбан?..
Ну, там как хотите. Мое дело только остеречь вас. Страстей тоже надо беречься: они вредят леченью. Надо стараться развлекать себя верховой ездой, танцами, умеренным движеньем на чистом воздухе, приятными разговорами, особенно с дамами, чтоб сердце билось слегка и только от приятных ощущений.
Обломов слушал его, повеся голову.
Потом? спросил он.
Потом от чтения, писанья Боже вас сохрани! Наймите виллу, окнами на юг, побольше цветов, чтоб около были музыка да женщины...
А пищу какую?
Пищи мясной и вообще животной избегайте, мучнистой и студенистой тоже. Можете кушать легкий бульон, зелень; только берегитесь: теперь холера почти везде бродит, так надо осторожнее... Ходить можете часов восемь в сутки. Заведите ружье...
Господи!.. простонал Обломов.
Наконец, заключил доктор, к зиме поезжайте в Париж и там, в вихре жизни, развлекайтесь, не задумывайтесь: из театра на бал, в маскарад, за город с визитами, чтоб около вас друзья, шум, смех...
Не нужно ли еще чего-нибудь? спросил Обломов с худо скрытой досадой.
Доктор задумался...
Разве попользоваться морским воздухом: сядьте в Англии на пароход да прокатитесь до Америки...
Он встал и стал прощаться.
Если вы всё это исполните в точности... говорил он...
Хорошо, хорошо, непременно исполню, едко отвечал Обломов, провожая его.
Доктор ушел, оставив Обломова в самом жалком положении. Он закрыл глаза, положил обе руки на голову, сжался на стуле в комок и так сидел, никуда не глядя, ничего не чувствуя.
Сзади его послышался робкий зов.
Илья Ильич!
Ну? откликнулся он.
А что ж управляющему-то сказать?
О чем?
А насчет того, чтоб переехать?
Ты опять об этом? с изумлением спросил Обломов.
Да как же, батюшка, Илья Ильич, быть-то мне? Сами рассудите: и так жизнь-то моя горька, я в гроб гляжу...
Нет, ты, видно, в гроб меня хочешь вогнать своим переездом, сказал Обломов. Послушай-ка, что говорит доктор!
Захар не нашел, что сказать, только вздохнул так, что концы шейного платка затрепетали у него на груди.
Ты решился уморить, что ли, меня? спросил опять Обломов. Я надоел тебе а? Ну, говори же?
Христос с вами! Живите на здоровье! Кто вам зла желает? ворчал Захар в совершенном смущении от трагического оборота, который начинала принимать речь.
Ты! сказал Илья Ильич. Я запретил тебе заикаться о переезде, а ты, не проходит дня, чтоб пять раз не напомнил мне: ведь это расстроивает меня пойми ты. И так здоровье мое никуда не годится.
Я думал, сударь, что... отчего, мол, думал, не переехать? дрожащим от душевной тревоги голосом говорил Захар.
Отчего не переехать! Ты так легко судишь об этом! говорил Обломов, оборачиваясь с креслами к Захару. Да ты вникнул ли ?/p>