Договор о дружбе и ненападении между СССР и Югославией от 5 апреля 1941 г. в освещении советской печати

Информация - История

Другие материалы по предмету История

с балканского театра военных действий фотоиллюстрациями ТАСС и "Радио-Загреб". Всего за время "апрельской войны" было напечатано 9 фотографий: три из них представляли ландшафты Югославии, четыре - югославские вооружённые силы и две - действия югославских союзников на балканском фронте, англичан и греков. Фотографий, имеющих какое-либо отношение к германским или итальянским войскам, в указанный период не было напечатано ни одной.

Несмотря на сдержанную реакцию прессы, война на Балканах нашла заметный отклик в советском обществе, особенно среди интеллигенции. В. А. Невежин в своей работе анализирует информацию из дневника В. В. Вишневского, главы Оборонной комиссии Союза советских писателей, отмечавшего "подъем, нерв-ное возбуждение окружающих" и сетовавшего на недостаток информации в прессе: "Люди задавались вопросами: как понимать договор СССР с Югославией, как расценивать взаимоотношения с Германией в сложившихся условиях? Представители художественной интеллигенции Москвы не отходили от радиоприёмников, ловя передачи из Белграда, Лондона, Берлина и даже из Бейрута" [11. С. 232]. Позиция прессы вызывала недовольство населения. В письме на имя А. А. Жданова некий "Гражданин" интересовался, что делало советское руководство для предотвращения разгрома Югославии и выражался ли хотя бы словесный протест, когда сразу после заключения договора с СССР страна "подверглась нападению со стороны нашего "друга" Гитлера?" [Цит. по: 11. С. 232].

Самым "проюгославским" изданием среди исследуемых выглядит "Труд", печатный орган ВЦСПС, для которого зарубежные проблемы вроде бы не должны были быть столь важны. На странице международной информации, кроме сводок с балканского фронта, 11 и 13 апреля газета опубликовала отрывки из книги американского писателя Л. Адамика "Возвращение на родину", описывавшие природу и быт Югославии. Эти отрывки изобиловали упоминаниями о свободолюбии, гостеприимности, строгости нравов народов Югославии, т. е. представляли их читателям в самом позитивном свете. Кроме того, "Труд" и "Комсомольская правда" публиковали собственные аналитические материалы о ситуации в регионе. Обстановку на фронте с военно-тактической точки зрения несколько раз анализировали полковник В. Васильев [17. 12, 22, 26 IV. С. 2] и майор К. Васильев [8. 16 IV. С. 4], а в свете проблем мировой политики - некий "Обозреватель". Относя войну на Балканах к числу важнейших текущих событий в мире, последний отмечал консолидацию внутренних сил Югославии перед лицом внешней агрессии и готовность югославов решительно оборонять свою страну [18. 17 IV. С. 4]. От внимания журналистов "Труда" не укрылся, однако, тот факт, что югославская армия была очень плохо подготовлена к войне [17. 22, 23 IV. С. 2], несмотря на предшествовавшие заверения югославов в обратном [12. С. 24].

8 и 9 апреля по соседству с разделом "Война на Балканах" была также опубликована сводка откликов иностранной печати на заключение советско-югославского договора о дружбе и ненападении. Сообщалось о том, что зарубежная пресса отнеслась к заключению договора с большим вниманием, подчёркивалось, что и за рубежом многие рассматривают данный документ как способствующий укреплению миру и считают его имеющим большое историческое значение. В сводке были приведены сообщения из прессы Швеции, Германии, Италии, Англии, Японии, вишистской Франции, США, Мексики, Турции, Венгрии, Словакии, Китая и Дании. Однако, если сравнить тот объём внимания, который советская пресса уделила договору с Югославией, с её реакцией на заключение пакта о нейтралитете с Японией, становится понятным, что второму событию в СССР придавалось гораздо большее значение. По объёму заметки об откликах иностранной печати на заключение пакта с Японией превышают примерно в два раза отзывы на советско-югославский договор, публиковались они три дня, а, кроме того, 19 апреля "Правда" опубликовала обширную аналитическую статью "Советско-японский пакт в освещении иностранной печати".

Советское руководство вообще очень сдержанно относилось к югославским инициативам сближения с Советским Союзом, рассматривая их прежде всего как английские происки с целью столкнуть лбами СССР и Германию. По направленному в Москву сообщению первого секретаря советского представительства в Югославии Патрикеева югославское правительство, вынужденное учитывать настроения населения своей страны, иногда делало "кивки в сторону СССР, облекая это в форму национального братства" между советскими и югославскими народами, но вряд ли это происходило без ведома Англии [4. С. 11]. Эта сдержанная позиция нашла отражение и в печати: возможно, не видя искреннего проявления "национального братства" в действиях прежнего руководства Югославии, советская идеологическая машина не стала даже минимально эксплуатировать этот момент, как можно было бы ожидать в условиях подъёма интереса к отечественной истории в предвоенные годы (впрочем, славянская идея была быстро реанимирована в СССР после 22 июня 1941 г.) и как это происходит в нашей стране сейчас.

Статья о соблюдении дружественных отношений в случае нападения третьей стороны, казалось бы, должна была повысить уровень советско-югославских отношений. В. К. Волков акцентирует внимание на то, что "дифференцированное отношение к воюющим сторонам в случае германского нападения на Югославию" было всё-таки открыто проявлено [4. С. 13], а именно в советском осуждении ввода венгерских войск на тер?/p>